Локус межкультурных стратегий 4 страница

Если кто-нибудь постарается обнаружить некоторые кросс-культурные различия в организациях, стоит проявить мудрость и учесть совет Дрента (1983, с. 570): «Исследователь все еще сориентирован на исключение других объяснительных факторов в пределах национального контекста, таких, как экономические условия, уровень национального развития, уровень занятости, тип производства и ф д. Очевидно, что не все национальные различия вызваны культурными факторами...» Бхагат и МакКвейд (1982, с. 680—697) сформулировали вывод, в котором системно представили эту проблему и одновременно предложили, следующие рекомендации для ее решения:

1. Исследователи должны тщательно изучать основные причины для того, чтобы сделать свое исследование кросс-культурным.

2. Необходимо обязаны придерживаться определенной теории для разрешения методологических проблем.

3. Следует серьезно интересоваться подходящими методологическими стратегиями.

4. Существует очевидная потребность в объединении ресурсов в мультикуль-турные исследовательские команды.

В этой главе мы рассмотрели значение культуры в формировании структуры организации, заметим, что культурные переменные могут играть небольшую роль в формировании структуры организаций и, возможно, огромную в том, как служащие «заставляют» их функционировать.

Далее обратились к поведению менеджеров, ссылаясь на исследования стилей лидерства и теории из Японии и Индии, которые, как представляется, могут также найти применение и за пределами этих стран. Краткий обзор принятия решений в организациях расширился до обзора принятия решений и риска, включая более современные исследования, которые показали ограничения и сферу кросс-культурных различий.

В заключительном разделе мы рассмотрели кросс-культурное исследование ценностей и мотивов работы, упоминая современные, часто используемые параметры культуры, которые обнаруживают себя, в основном, благодаря исследованиям организаций.

КЛЮЧЕВЫЕ ТЕРМИНЫ

мотивация [по отношению к работе) организационная культура принятие решений {руководителями) стили руководства структура организации

теория непредвиденного обстоятельства

трудовые ценности

ценности, связанные с работой

ПЛАН ГЛАВЫ

Межкультурная коммуникация

Коммуникативный тренинг

Переговоры

Выводы

Ключевые термины

Истоками межкультурной коммуникации являются лингвистика (особенно социолингвистика), социология, культурная антропология и психология. Из всех этих дисциплин психология представляется наиболее очевидной их прародительницей, и в особенности, кросс-культурная психология. Тема первого раздела этой главы — межкультурная коммуникация. В нем имеются три подраздела. В первом — мы рассматриваем временных жителей или экспатриантов и те трудности, которые они испытывают, приспосабливаясь к новой культурной окружающей среде. Во втором — обращаем ваше внимание на ошибки при общении между членами разных культурных групп, говорим об обучении общению, подготовке временных жителей к контактам с людьми из иной культурной среды. А в третьем — поднимаем вопрос о том, какие характеристики делают человека компетентным при межкультурных взаимодействиях. Тема заключительного раздела — международные переговоры,

где затрагиваются некоторые теоретические проблемы, имеющие отношение к тому, что обсуждается в этой главе.

МЕЖКУЛЬТУРНАЯ КОММУНИКАЦИЯ

Интерес к культурным факторам в межличностном общении интенсивно возрастал в последние десятилетия. Расширение международного бизнеса и торговли, обмен студентами, программами технической помощи и туризм привели к соответствующему увеличению относительно кратковременных межкультурных контактов. Все возрастающее число людей проводит ограниченный период времени за границей, от нескольких месяцев до нескольких лет, с целью обучения, работы или отдыха. Кроме того, те, кто остается дома, все больше взаимодействуют с иностранными гостями и мигрантами, которые временно или постоянно поселились в стране.

Временные жители

Как мы увидели в главе 13, о временных мигрантах собирательно говорят как о временных жителях или экспатриантах. Литература, которая имеет отношение к этой теме, была рассмотрена Ферн-хемом и Бохнером¹ в книге, получившей название «Культурный шок». Этот термин имеет значение, подобное тому, которое в гл. 13 определено как «ак-культурационный стресс». Его введение приписывается антропологу Обергу², использовавшему этот термин для обозначения тех трудностей, которые возникают вследствие воздействия незнакомой окружающей среды. Среди прочего, Оберг также обращался к затруднениям при выработке новых адаптации — чувству потерянности, замешательству относительно своей роли и чувству обеспокоенности. Другие авторы описывали опыт вхождения в другую культуру в подобных терминах. Гатри (1966) отмечал разрушение тонких культурных различий, которые препятствуют социальному взаимодействию. В широкомасштабном проекте с иностранными студентами 139 национальностей, которые обучались в одиннадцати странах³, у четвертой части из них было установлено чувство депрессии. Переживаемые трудности не одинаковы для всех временных жителей. Главные переменные включают дистанцированность домашней и доминирующей культуры, тип вовлеченности, продолжительность контакта и статус посетителя в стране-хозяйке.

Торбьерн⁴ провел исследование с 800 шведскими экспатриантами, которые обосновались за рубежом. Он получил

¹ См. Furnham & Bochner, 1986; а также Ward,
Bochner & Furnham, 2001.

² См. Oberg, I960.

³ См. Klineberg & Hull, 1979.

⁴ См. Torbiom, 1982.

данные примерно от тридцати человек, бизнесменов и их жен, в каждой из двадцати шести стран с помощью опроса по почте. Наиболее важные результаты свидетельствуют, что лишь 8% респондентов заявили, что они несчастливы. Это удивительный результат в свете сложившегося мнения, что якобы большая часть назначений на должности за границу оказываются неудачными (до 30% в США, согласно Tung, 1981). Это можно объяснить тем, что у Торбьерна была искаженная выборка, так как деловых людей возвращают на родину, если они не справляются со своей задачей. Кроме того, Торбьерн не нашел никакого подтверждения тому, что супруги, сопровождающие своих партнеров, чаще оказывались несчастными, чем сами работники. Однако подтвердился тот факт, что нельзя успешно временно проживать, если семья несчастлива.

Возможно, наиболее выразительным результатом исследования Торбьерна было заключение, что, скорее, наличие друзей среди коренных жителей страны-хозяйки, а не поддержание контактов только с друзьями-экспатриантами, я вляется важны м детерм и нантом удовлетворенности. Первоначально те, кто вращается лишь в обществе экспатриантов, могут переживать более положительный опыт, но, в конечном счете, личная дружба с членами общества-хозяина очень важна для временных жителей. Это весьма содержательный вывод и для других групп экспатриантов, включая студентов и технических консультантов \

Синангил и Уанс⁶ провели исследование, которое мало чем отличается от исследования Торбьерна, но в стране-хозяйке. Они собрали данные у 220 экспатриан-

⁵ См. Klineberg & Hull, 1979; Kealy, 1989.

⁶ См. Sinangil & Ones, 1997.

тов, которые работали в Турции, и у коренных жителей — сотрудников каждого экспатрианта. Факторный анализ выявил пять факторов, из которых профессиональные знания и мотивация были наиболее важными для успешного соответствия должности с точки зрения коренных жителей страны-хозяйки, тогда как навыки построения взаимоотношений оказались на втором месте. Ситуация в семье оказалась лишь пятым по значению фактором; в свете данных Торбьер-на, ее влияние часто недооценивается коренными жителями страны-хозяйки. Однако все эти оценки коррелируют с приспособленностью экспатриантов и их намерением остаться в принимающей стране, все жеуказывая на факторы способностей и мотивации, которые независимо от культуры народа, часто важны для выполнения работы.

Можно отметить, что пребывание в другой стране не ведет автоматически к улучшению отношения к народу страны-хозяйки. Имеющиеся доказательства заставляют предположить, что гораздо чаще происходит отрицательное, а не положительное изменение установки при временном пребывании, по крайней мере, у студентов университетов⁷.

Было установлено, хотя и не во всех исследованиях, что процесс адаптации временных жителей к новой культуре с течением времени следует U-образной кривой⁸. Это может означать, что сначала у временных жителей немного проблем; они полны энтузиазма и захвачены новыми переживаниями. Спустя некоторое время чувства фрустрации, одиночества и беспокойства берут верх. И все же позже, по мере того как временные жители учатся справляться с проблема-

⁷ См. Stroebe, Lenkert & Jonas, 1988. » См. Church, 1982.

ми, благополучие снова возрастает. U-образная кривая была расширена до двойной U- или W-образной кривой, что позволило включить период адаптации после возвращения временных жителей на их родину. Первоначально они испытывают волнение по поводу возвращения в знакомую окружающую среду и встречи с семьей и друзьями. Затем появляется разочарование, так как теряются некоторые из наиболее положительных аспектов жизни за границей. И, наконец, спустя некоторое время, происходит повторная адаптация.

Фернхем и Бохнер (1986) подвергли сомнению эмпирическую валидность U- или W-образных кривых, так как они получаются скорее в результате частного кросс-культурного исследования, чем в результате долговременных исследований, а также из-за многих неясностей относительно точной формы и периода времени для построения этих кривых. По большому счету, авторы возражали против клинического подтекста понятия культурного шока во многих работах. Они также критиковали теоретические подходы, в которых предполагаются отрицательные или даже патологические эффекты. Вместо этого Фернхем и Бохнер отстаивали подход социальных навыков. Вновь прибывшие в иную культуру имеют проблемы потому, что не знакомы с социальными нормами и условностями или же не могут свободно обращаться с ними. Постепенно временные жители научаются тому, что им нужно знать, чтобы умело справляться с социальными затруднениями. Уорд, Окура, Кеннеди и Кодзима⁹ провели длительное исследование с японскими студентами в Новой Зеландии, которые заполняли анкетные вопросники, оценивая психологическую ⁹ См. Ward, Okura, Kennedy & Kojima, 1999.

и социокультурную адаптацию в разное время в течение года. Они установили, что проблемы адаптации были максимальными вначале и со временем уменьшались.

Трудности коммуникации

3 предыдущих главах мы указывали, что способы коммуникации и процессы, которые лежат в ее основе, по существу, универсальны. Однако это не устраняет разнообразных отличий фактических паттернов общения. В этом контексте важно отличать недостатки коммуникации, очевидные для взаимодействующих людей, от ошибок, которые легко ускользают от внимания.

Наиболее важен для человеческого общения язык. Если два человека не владеют общим языком, их взаимодействие очень ограничено, и они осознают это. Трудности коммуникации будут менее очевидными, если владение общим языком не очень совершенно. Вариации в произношении и использовании английского языка долго являлись предметом для забот при управлении воздушным движением¹⁰. Просодические аспекты языка, включая ударение и интонацию, также иногда могут приводить к недоразумениям. Пример из работы Гумперца¹¹ подтверждает это. Индийских и пакистанских женщин, которые работали в штате кафетерия в Англии, коллеги и посетители считали грубыми и недружественными. Гумперц выяснил, что те несколько слов, которые они говорили, могли быть интерпретированы отрицательно. Подавая еду, сотрудник-британец сказал бы «соус?» с восходящей интонацией. Индийские женщины использовали то же слово, но про-

¹⁰ См. Ruffell Smith, 1975.

¹¹ См. Gumperz, 1982.

износили его с нисходящей интонацией. Для людей, которых они обслуживали, это звучало как утверждение факта, что в данных обстоятельствах было излишним, а иногда грубым. Прослушивая записи на пленке, женщины-мигранты сначала не слышали никакой разницы. После некоторой тренировки они начали узнавать этот момент. Гумперц заявил о весьма далеко идущих эффектах; во время обучения женщины поняли, почему отношение к ним часто было отрицательным, и они обрели уверенность в своих способностях к обучению.

Хотя существуют аргументы в пользу универсальности выражения вежливости в языке¹², также имеется свидетельство того, что могут быть осложнения в прагматических аспектах языка, включая чередования в разговорной речи, обмен комплиментами, вежливость и непрямой, в противовес прямому, стиль общения¹³. Барнлунд и Араки¹⁴ обнаружили, что японцы осторожно высказывают комплименты и более скромны в словах, чем американцы. Общие различия, лежат, по-видимому, в основе стилей коммуникации, как, например, противопоставления прямого и непрямого или личного и контекстного стилей¹⁵.

Почти то же самое можно сказать о невербальной коммуникации (см. гл. 7). Мы видели, что выражение эмоций может отличаться в разных культурах (правила демонстрации), и что существуют кросс-культурные различия значений определенных жестов. В пределах нашей собственной культуры мы можем также неправильно интерпретировать подразумевавшееся значение эмблемы (жеста, который может заменять словесное вы-

¹² См. Brown & Levinson, 1987.

¹³ Сравни Blum-Kulka, House & Kasper, 1988, резюме.

¹⁴ См. Barnlund & Araki, 1985.

¹⁵ См. Gudykunst, Ting-Toomey & Chua, 1988.

ражение и, как предполагается, имеет довольно четко описываемое значение). Моррис, Коллетт, Манш и О'Шонесси¹⁶ определили различия между респондентами по значению, которое приписывают определенным эмблемам, даже в пределах одних и тех же регионов различных европейских стран.

Квазиэкспериментальное исследование Ли (1999), предоставило доказательство, что в межкультурной ситуации количество информации, которой обмениваются два взаимодействующих партнера, может быть меньше, чем в ситуации в пределах одной культуры. Китайских и канадские студентов университета в Канаде поместили в имитируемую ситуацию взаимодействия «врач—пациент», как в виде монокультурных пар, так и пар из разных культур. Первые пары (как китайские, так и канадские) обменивались заметно большим количеством информации. Это исследование подтверждет всюду разделяемое, но слабо обоснованное убеждение, что межкультурные трудности общения намного глубже, чем просто случайные недоразумения.

Еще не вполне ясно, как часто и насколько серьезно межкультурные контакты нарушаются за счет недостаточной способности «чувствовать» просодические и прагматические аспекты языка или из-за ошибок невербальной коммуникации. Незнакомство с социальными правилами и обычаями добавляется к невежеству и, следовательно, к неприятию иностранца. Диапазон подходящих переменных может быть расширен до включения стереотипов и предубеждений, которые также влияют на межличностные взаимоотношения между временными жителями и представителями культуры-хозяйки.

¹⁶ См. Morris, Collett, Mansh & O'Shaughnessy, 1979.

Однако наиболее явные недоразумения чаще возникают из-за специфических условностей в ежедневных социальных ситуациях. Триандис (1975) приводит пример греческого сельского жителя, который приглашает кого-нибудь на обед и оговаривается, что его рады будут принять в «любое время». Для американца это равнозначно неприглашению; неопределенность времени делает его необязательным. Грек же хотел сказать, что его гостя будут рады принять, когда тот пожелает. Говоря более широко, Триандис утверждает, что эффективная межкультурная коммуникация требует «изоморфиченых атрибуций», т. е. участники взаимодействия должны интерпретировать поведение одинаково.

Межкультурная компетентность

Какие характеристики личности коррелируют с эффективной коммуникацией? В литературе по межкультурной компетентности,или компетентности при коммуникации, большинство ответов на этот вопрос включают такие широкие понятия, как адаптация и личностный рост временных жителей. Есть также такие ответы, которые регламентируют поведение в узком наборе ситуаций — здесь мы, прежде всего, имеем ввиду установки, знания о других культурах и непосредственно наблюдаемое поведение. Дальнейшая проблема состоит в том, является ли компетентность качеством того, кто сообщает или того, кто воспринимает, или диадической системы, которую они совместно образуют. Это связано с тем, является ли индивид, компетентный в одной культуре, также компетентным и в другой культуре, или, другими словами, являются ли корреля-

ции компетентности одинаковыми повсеместно.

Эмпирическое исследование межкультурной компетентности или компетентности при коммуникации, по большей части, началось в 1960-х гг. среди добровольцев Корпуса Мира из США. В то время модной была ориентация на характерные черты при оценке личности, и делались попытки установить черты личности, пригодные для прогнозирования удачных кандидатов в волонтеры с помощью личностных описаний-самоотчетов. Кили и Рубен (1983) перечислили те черты, которые требовались в значительном количестве исследований. Большинство из них, включая честность, сочувствие, проявление уважения и гибкость, довольно туманны и отражают общие социально-желательные межличностные характеристики. Прогнозируемый успех этих черт разочаровал. Стало понятно, что частью проблемы было отсутствие четких критериев. Потенциальный диапазон ситуаций, с которыми сталкиваются временные жители, очень велик, и возникает вопрос, можно ли адекватно предсказать межкультурную компетентность по всему диапазону, исходя из личностных переменных.

Кили и Рубен также установили ситуативные переменные, упоминавшиеся в литературе; сюда они включали условия труда, условия жизни, проблемы здоровья, реалистичные планируемые цели, политическое вмешательство и языковые трудности. К тому же, они перечислили переменные критерии, которые используются для оценки эффективности. Кроме таких понятий, как сила личности, мы находим такие переменные, как участие в жизни общества, способности к изучению местного языка и оценка обычаев.

Кили и Рубен различали три главных компонента:

1 личная и семейная адаптация и удовлетворенность;

2 профессиональная компетентность и

3 искренние отношения с гражданами страны-хозяйки.

Несмотря на слабую прогностическую ценность, установленную для измерения черт личности, Кили и Рубен утверждали, что представленные доказательства подтверждали существование так называемого «заморского типа». Они основывали это утверждение на сходстве черт личности, которые разные авторы считали соответствующими. Полученный в результате этого профиль личности объединял такие качества как открытость и заинтересованность в других, положительное отношение к окружающим, уверенность в себе, гибкость и профессиональную компетентность.

В одном из исследований¹⁷ изучалась эффективность 277 канадских технических консультантов, которые работали в двадцати различных странах мира. Некоторые из этих временных жителей тестировали перед отъездом так, чтобы прогностическую валидность личностных переменных можно было бы изучить лучше, чем в большинстве предыдущих исследований. Другой особенностью этого проекта было то, что интервьюеры проникали в область наблюдения, и были получены данные от ровесников консультантов и коллег из страны-хозяйки в разных странах. Задуманный Кили проект содержал четырнадцать результирующих переменных и включал: трудности адаптации и стресс, контакты с хозяевами, понимание и эффективность передачи ими своих знаний и умений. В ¹⁷ См. Kealey, 1989.

исследовании было три ситуативные переменные: условия жизни, ограничения в работе и уровень неудобств. В качестве параметров прогнозирования Кили применил двадцать одну переменную: оценку себя по личностным параметрам и межличностным навыкам, оценку межличностных навыков, мотивов и склонностей, а также рабочих ценностей.

Традиционные личностные переменные, которые оценивались в соответствии с самоотчетами и ценностями работы, не оказались эффективными параметрами прогнозирования; мотивы, отношения и межличностные навыки, которые оценивались другими, явно оказались лучше. При дискриминантном анализе 85% экспатриантов могли быть правильно классифицированы как успешные или неуспешные на основании оценок по параметру прогнозирования. Ситуативные переменные коррелировали и с параметром прогнозирования, и с итоговыми результатами. Кили интерпретировал это свидетельство как приспособляемость человека к ситуативной интерактивной модели. Однако личностные переменные объясняли большую часть расхождений, чем ситуативные переменные. Кили утверждал, что его результаты должны восстановить значение черт личности для прогнозирования успеха экспатрианта, так как мотивы, склонности и оценки посторонних (а не самого себя) оказались релевантными прогностическими переменными.

Несколько иная интерпретация также может дать должную оценку этим результатам. Кили включил оценки посторонних, мотивы и установки как показатели черт личности. Такие переменные кажутся совместимыми с подходом социальных навыков, описанным Фернхемом и Бох-нером (1986), если принять, что способ-

ности людей обучаться этим навыкам не одинаковы. В более позднем обозрении Кили (1996) поддержал свою прежнюю позицию. Однако перечисленные им требования к модели кросс-культурного сотрудника состоят из трех категорий навыков:

1 навыки адаптации, содержащие гибкость и устойчивость к стрессу, но также и стабильность брака;

2 кросс-культурные навыки, подразумевающие реалистичность и вовлеченность в культуру;

3 навыки партнерских отношений, включая открытость к другим людям и инициативу.

Таким образом, исследователи получают сходные результаты скорее по навыкам, чем по классическим чертам личности, которые определяют «заморский тип». В то же время следует отметить, что не все авторы настроены так же положительно, как Кили, в отношении успехов, достигнутых при оценке межкультурной компетентности.

Огей¹⁸ критически пересмотрела историю области межкультурного общения, которая развивалась, главным образом в США, с преимущественно качественной точки зрения. В частности, она доказывала, что теории межкультурной компетентности, которые активируют списки таких качеств личности, как способность рассредоточиваться и способность к сопереживанию, фактически не в состоянии понять всю сложность межкультурного общения. Положительную оценку, с ее стороны, получили модели, подобные моделям Гудикунста (1995, см. ниже), и коммуникативно-аккомодационной теории Галуа, Жиля, Джоунса, Каргайла и

^,в См. Одау, 2000.

Ота¹⁹. Последняя, в частности, имеет преимущество при обращении с такими параметрами макроуровня, как социально-исторический фон неотъемлемой части коммуникации между взаимодействующими группами. С этой же точки зрения, она обсуждает модель «межкультурной сенситивности», которая была предложена Беннеттом (1994). Огей связывает эти теории с современным осмыслением межкультурной коммуникации во франкоязычных странах²⁰

В своем исследовании Огей (2000) использовала программы молодежного обмена между франкоязычными и немецкоязычными кантонами Швейцарии для оценки их черт до отъезда, процессов во время овладения опытом обмена и компетенций, которые развились в результате этого. Она сделала вывод о том, что существующие модели компетентности обычно слишком статичны, и разработала структуру динамических отношений между ситуативными возможностями, ограничениями и развивающимися представлениями о культурных различиях.