Психотерапия и древнегреческая мифология

Пожалуй, именно к древнегреческой мифологии чаще всего обращается современная психоте­рапия. Эрос и Танатос, комплекс Эдипа и комплекс Элект­ры являются центральными понятиями классической системы психоанализа З.Фрейда. Э.Берн при создании своей системы сценарного анализа охотно использует примеры из древнегреческой мифологии. Он описывает шесть сценариев: «Никогда», или сценарий Тантала; «Всегда», или сценарий Арахны; «До», или сценарий Геракла; «После», или сценарий Дамокла; «Снова и сно­ва», или сценарий Сизифа; «Открытый конец», или сце­нарий Филемона и Бавкиды. Давайте рассмотрим их. Но поскольку не все хорошо знакомы с древнегреческой мифологией, расскажу мифы подробней, чем Э.Берн. При этом я буду опираться на «Легенды и мифы Древней Греции» А.Н.Куна.

Сценарий «Никогда» основан на мифе о Тантале. Его суть — запрет на самое желанное. Тантал был лю­бимцем богов и возгордился этим. Стал высокомерным и начал сомневаться во всеведении богов, с которыми нередко пировал. Он убил своего сына и под видом пре­красного блюда преподнес богам его мясо во время пира. Боги тотчас постигли умысел Тантала. Никто из них не коснулся ужасного блюда. Боги положили все мясо и кости сына Тантала в котел и с помощью чар оживили мальчика. Но преступление Тантала переполнило тер­пение богов, и они свергли его в подземное царство, где обрекли на вечные муки; там он и несет наказание. Мучимый жаждой и голодом, стоит он в прозрачной воде, которая доходит до самого подбородка. Ему лишь стоит наклониться, чтобы утолить мучительную жажду. Но едва наклоняется Тантал, как исчезает вода, и под ногами сухая черная земля. Над головой Тантала — ветви пло­дородных деревьев; сочные фиги, румяные яблоки, гра­наты, груши и оливы висят низко над его головой: почти касаются его волос тяжелые спелые гроздья винограда, Изнуренный голодом, Тантал протягивает руки за пре­красными плодами, но налетает порыв бурного ветра и уносит плодоносные ветки. Но не только голод и жажда терзают Тантала — вечный страх сжимает его сердце. Над его головой нависла скала, едва держится она, гро­зит ежеминутно свалиться и раздавить своей тяжестью Тантала.

В клинической практике не очень часто встречаются пациенты с таким типом сценария. Обычно мы наблюда­ем его при психологическом консультировании. У лю­дей, находящихся в этом сценарии, воспитанием нало­жен запрет на любовь или на секс. Тем, кому запрещена любовь (первый вариант сценария), испытывают Танта­ловы муки из-за ее отсутствия и, чтобы избежать их, неосознанно выбирают профессии, связанные с частыми командировками, становятся моряками дальнего плава­ния. Их можно встретить среди представителей преступ­ного мира. Частая смена сексуальных партнерш по ме­ханизмам порочного круга усиливает разочарование в противоположном поле вообще. По механизмам проек­ции и идентификации всех женщин они считают способ­ными на измену и предательство. Нарождающуюся лю­бовь уносит порыв бурного ветра ревности, подозритель­ности, скептицизма. Вечный страх надвигающегося оди­ночества, заражения венерическими заболеваниями и осложнений, связанных с разоблачениями и преследо­ваниями со стороны прежних партнеров теперешних пассий, заставляет таких людей забыться с помощью алкоголя. Это может привести к импотенции и лишить их последнего удовольствия в жизни. Есть от чего сойти с ума. Запои и самоубийства — их удел. А ведь «счастье было так возможно, так близко».

Второй вариант сценария связан с запретом на секс, но с разрешением на любовь. Такие люди выбира­ют профессии, налагающие запрет на секс, но разреша­ющие любить. Это монахи и монахини, священники ка­толической церкви. Их Танталовы муки хорошо описа­ны в художественных произведениях. Э.Берн подчерки­вал, что иногда от такой жизни хочется броситься с не­боскреба. Нередко запрет на секс нарушается, но ничем хорошим это не кончается. Танталовы муки продолжа­ются. Мужчина, находящийся в этом сценарии, не мо­жет открыто пройтись со своей любимой, обнять своего сына и услышать, как он называет его «папа». И кроме того, все время беспокоят муки совести и страх разо­блачения. Еще раз прочитайте «Овода» и «Поющую в терновнике». В «Оводе» епископ должен был утвердить смертный приговор своему сыну, а в «Поющей в тернов­нике» главный герой отказался от своей возлюбленной ради карьеры.

Сценарий «Всегда» основан на мифе об Арахне. Арахна славилась своим искусством ткать, возгордилась этим и вызвала на состязание богиню Афину Палладу, кото­рая, кроме того, что была «министром обороны», в сво­бодное от основной работы время вышивала, ткала и делала это неплохо, а точнее, совершенно (богиня все-таки). В общем, было у нее такое хобби.

И вот под видом седой сгорбленной старухи, опер­шись на посох, предстала перед Арахной богиня Афина и сказала ей:

— Не одно зло несет с собой, Арахна, старость; годы несут с собой опыт. Послушайся моего совета: стремись превзойти лишь смертных своим искусством. Не вызы­вай богиню на состязание. Смиренно моли ее простить тебя за надменные слова. Молящих прощает богиня.

Арахна выпустила из рук тонкую пряжу; гневно свер­кнули ее очи. Уверенная в своем искусстве, смело отве­тила она:

— Ты неразумна, старуха. Старость лишила тебя ра­зума. Читай такие наставления своим невесткам и дочерям, меня же оставь в покое. Я сумею и сама дать себе совет. Что сказала я, то пусть и будет. Что же не идет Афина, отчего не хочет она состязаться со мной?

— Я здесь, Арахна! — воскликнула Афина, приняв свой настоящий образ.

Началось состязание. Не буду описывать, как оно проходило, кто что выткал. Нетрудно догадаться, кто победил. Конечно же, победу присудили Афине. И хотя работа Арахны была верхом совершенства и не уступа­ла, как говорили очевидцы, работе Афины, в ее работах не было уважения к богам, даже проскальзывало пре­зрение. Так вот, Арахну не просто лишили победы. Афи­на разорвала работу Арахны, а ее ударила челноком. Мало того, она превратила ее в паука. С тех пор висит паук-Арахна в своей паутине и вечно ткет ее, как ткала при жизни.

Здесь описана судьба многих проституток и распу­щенных женщин. Родители, ведущие не вполне добро­порядочный образ жизни, но, как греческие боги, счита­ющие, что им все можно, преследуют своих дочерей-подростков за невинный флирт с мальчиками, тем са­мым разжигая у них чрезмерное любопытство. Под вли­янием этих провокаций случается именно то, что пред­сказывали родители. Ведь они все время говорили: «При­несешь в подоле! Пойдешь по рукам!» Их дочь-Арахна плетет всю свою молодость паутину, надеясь поймать богатого мужа, а все больше попадается мелочь — мухи да комары. А если и появляется что-то крупное, то удер­жать это не удается. В погоне за мухами потратила все силы. Хорошим примером может служить повесть «Ин­тердевочка». И хоть героине вроде бы повезло, привы­чка вить паутину помешала воспользоваться счастливым случаем.

Сценарий «До» основан на мифе о Геракле. Его суть — отказ от радостей жизни до тех пор, пока не выполнил своего предназначения. Это очень распространенный сценарий. Родители говорят своим детям, что прежде всего им следует добиться успеха в жизни — окончить институт, получить квартиру, построить дом, купить машину, защитить диссертацию, добиться должности и пр., т. е. пробыть в рабстве и совершить двенадцать под­вигов, как Геракл, и только после этого приобрести пра­во на личную жизнь: поехать на курорт, пойти в театр, жениться и т.п. Судьбу Геракла знают все. Он двенад­цать лет был в рабстве у ничтожного человека, совер­шил двенадцать(!) подвигов. Но страдания его не закон­чились. Он хотел жениться на прекрасной Иоле, дочери царя Эврита, и выполнил все условия, но царь отказал ему. В гневе он совершил убийство, снова на три года был продан в рабство и попал к капризной царице Омфале, которая находила наслаждение в издевательствах над великим героем. И дальше его путь не был усыпан розами, а умер он в страшных мучениях из-за дуры-жены, которая верила в порчу, привороты, колдовство и про­чую ахинею. Она подарила Гераклу плащ, смоченный ядом лернейской гидры, так как его враги сказали ей, что если он наденет этот плащ, то уходящая любовь мужа обязательно вернется. Геракл надел этот плащ и умер в страшных мучениях, не добившись при жизни ни чинов, ни богатства, ни славы. Потом его вознесли на небо, и он стал богом.

Показана жизнь один к одному. Это жизнь Гадкого утенка или Вечного Принца, описанных мною ранее в книге «Если хочешь быть счастливым» (1995). Гераклы наших дней довольно часто встречаются среди людей, отмеченных божьей искрой таланта (вспомните — Ге­ракл был сыном Зевса). Их жизнь — это те же самые двенадцать подвигов. Оставили бы их в покое, они спо­койно бы учились и выросли гармоническими личностя­ми. Но нет! В школе их хотят видеть круглыми отлични­ками. И уже тогда их принуждают совершать подвиги. Один из Гераклов, мой пациент, рассказывал, как одна учительница, когда он учился во втором классе, хотела продемонстрировать на выставке работ своих учеников его тетрадь. Но там было две четверки. Учительницу это не устраивало. Она его заставила переписать всю тетрадь так, чтобы там не было ни о/той ошибки. Чтобы этого добиться, ему пришлось переписывать шесть(!) раз двенадцатилистовую тетрадь. Согласитесь, сделать та­кое для ученика второго класса — это подвиг Геракла. Правда, потом в течение многих лет он испытывал отвращение к письменной работе, что впоследствии из­рядно затормозило его карьеру. У нас много Гераклов-круглых отличников с великолепным интеллектом. Они проводят всю жизнь в рабстве у ничтожеств-начальни­ков, которые на их материале защищают диссертации, подписывают своими именами их книги, присваивают себе их славу. Гераклы-гении, проводя всю жизнь в ли­шениях, нужде, нравственных, а иногда и физических муках, после смерти получают известность, становятся, как и Геракл, богами, на которых молятся последующие поколения. Не верите? Прочитайте наугад десять био­графий известных людей, благодетелей человечества, мудрецов и пророков. А о скольких Гераклах мы никог­да не услышим? На тренингах при психотерапевтиче­ском лечении я помогаю Гераклам насладиться резуль­татом своей деятельности при жизни и творить свобод­но, а не по гнетом Эврисфеев, Омфал и пр.

Не складывается и личная жизнь у Гераклов. Окон­чив институт, иногда защитив диссертацию и получив хорошую должность, они становятся легкой добычей Сладкозвучных Сирен, у которых нет даже человеческо­го тела, а если есть, то не для них. Если Гераклам удает­ся выбраться из их плена, то у них развивается нена­висть к женскому полу, или же они становятся импо­тентами. В результате Гераклы остаются одинокими на всю жизнь и продолжают совершать свои подвиги на производстве. К концу жизни они становятся раздражи­тельными и депрессивными.

Кстати, они могут совершить и тринадцатый подвиг — за одну ночь сделать пятьдесят девственниц женщина­ми. Я знавал одного Геракла, который после лечения нашел привлекательную партнершу с высоким сексуаль­ным тонусом, с которой занимался сексом все остававшееся от довольно интенсивной работы время. Если бы он сам рассказал мне об этом, я бы ему не поверил. Но ко мне пришла на прием его партнерша, в прошлом тоже моя пациентка, с жалобами на слабость и утомляемость. Не подумайте, что она хотела менять его. Просто она хотела стать способной выдерживать такие нагрузки.

Гераклы встречаются и среди женщин. Часто они ведут жизнь Золушек, совершая свои подвиги, страдают не­врастенией и психосоматическими заболеваниями. Иног­да они добиваются больших успехов, продвигаются вверх и не знают, как избавиться от своего благоверного, ипо­хондрика и алкоголика. С таким вопросом они приходят ко мне на консультацию.

Сценарий «После» основан на мифе о Дамокле. Ему было позволено блаженствовать на престоле. Во время пира он увидел обнаженный меч, висящий на конском волосе над его головой, и понял призрачность своего благополучия. Девиз этого сценария: «Пока радуйся жизни, но знай, что потом, начнутся неприятности».

Дамоклы очень часто встречаются в нашей жизни. Делают таковыми их родители. Они в каждом конкрет­ном случаю указывают, после какого события начнутся неприятности: после женитьбы (замужества), начала трудовой деятельности, призыва в армию, когда пойдут дети и т.д.

Один молодой человек был напуган предстоящим при­зывом в армию и по совету «друзей» стал наркоманом. В армию он действительно не попал. Но то положение, в котором он оказался, было похлеще военной службы. Теперь вот лечится.

Нередко при таком сценарии откладывается устрой­ство семейной жизни. А если семья все-таки возникла, дети появляются поздно. Этим же сценарием обуслов­лен страх перед предстоящей работой, что проявляется в стремлении продолжить учебу, хотя обстоятельства для этого неблагоприятные.

Наиболее частая болезнь Дамоклов — невроз навяз­чивых состояний. Они боятся риска и испытывают боль­шие затруднения при принятии решений. Даже если судьба вознесет их на руководящую должность, удер­жаться на ней они долго не смогут. Подведет здоровье — разовьется психосоматическое заболевание.

Сценарий «Снова и снова» основан на мифе о царе Сизифе. Никто во всей Греции по хитрости и изворотли­вости ума не мог сравняться с Сизифом. Но это не соче­талось с упорным трудом. Тем не менее за счет хитрос­ти ему удалось скопить большие богатства. Он даже смог обмануть бога смерти Танатоса и царя подземного цар­ства Аида. Тяжкое наказание несет Сизиф за свои обма­ны, которые он совершил на земле. Он осужден вкаты­вать на высокую крутую гору громадный камень. Напря­гая все силы, трудится Сизиф. Пот струится градом с него от тяжкой работы. Все ближе вершина; еще уси­лие, и окончен будет труд Сизифа; но вырывается из его рук камень и с шумом катится вниз, поднимая облака пыли. Снова Сизиф принимается за работу и никогда не может достичь цели — вершины горы.

Очень часто этот сценарий встречается в нашей жиз­ни, но современный Сизиф катит камень не на свою гору, а на ту, на которую его заставляют катить родите­ли, друзья или мода.

Ситуация, которая довольно часто встречается в на­шей действительности: сын хочет стать музыкантом — отец-адвокат настаивает на юридическом образовании, девочка имеет математические способности — ее угова­ривают поступить в медицинский институт. Самое пе­чальное, что при таком подходе появляется минус в по­зиции «ТРУД». Учеба в нелюбимом вузе становится Сизифовым трудом. Поскольку детям чуть ли не с пеле­нок не позволяют делать то, что им хочется, они могут рассказать, что такое Сизифов труд. Но трагедия заклю­чается в том, что они даже не знают, кем бы им хоте­лось быть. Кстати, найти ответ на этот вопрос довольно сложно, и выбор у ребенка не так уж широк. И даже если родители, прошедшие психологическую подготов­ку, перестают давить на ребенка, сформированный сце­нарий продолжает оказывать отрицательное влияние. Приведу пример.

Один мой пациент, врач по профессии, проникшись идеей свободного развития детей, когда сыну исполни­лось десять лет, снял с него психологическое давление и позволил заниматься тем, чем тот хотел. Сын брал уроки музыки, хотел стать футболистом, теннисистом, занимался дзюдо. Везде он пробовал, везде у него все получалось. Но вскоре он все бросал: теннис — потому что секция в школе распалась, борьбу дзюдо — после того как полу­чил перелом руки и т.д. Нужно было еще одно усилие, чтобы закатить камень на гору, но внешние обстоятель­ства не позволяли сделать это.

В восьмом классе он решил пойти по стопам отца (у отца в результате психологической работы наметился определенный материальный успех). За один год попра­вил катастрофически упавшую успеваемость, и восьмой класс закончил без троек. Через некоторое время у отца возникли финансовые трудности. Тут началось поваль­ное увлечение восточными единоборствами и появилась новая «профессия» — рэкетир-охранник. Он подался в секцию ушу. Упорно занимался в течение года. Успевае­мость круто пошла вниз, но физически он довольно хоро­шо себя развил. Тренеры считали, что у него большое будущее, и ужесточили к нему требования, как и пол­ожено, если ученик подает надежды.

Тут на отца вновь свалился некоторый материальный успех. Сын бросает ушу и начинает интенсивно зани­маться с репетиторами, чтобы поступить в медицинский институт, и вскоре становится первым учеником. Успеш­но поступает в мединститут и два года неплохо учится. Начались инфляционные процессы. Семья стала с трудом сводить концы с концами. Наш герой практически пре­кращает заниматься и пытается заниматься крупным биз­несом. Отец был в ужасе, но не запрещал. Телефон пере­гревался. Сын «торговал» КАМАЗами, кондитерскими фабриками и пр. Ничего у него не получалось. Он обви­нял отца в том, что тот ему отказывает в регистрации частного предприятия, а поскольку он выступает лишь в роли исполнителя, все сделки у него срываются. Отец зарегистрировал предприятие, и тут сын чуть не стал жертвой крупной аферы. Потребовались все связи отца и материальные затраты, чтобы вывести его из игры. Это отвратило сына от бизнеса и повернуло лицом к медицине, где он выбрал, с его точки зрения, весьма прибыльную профессию — урологию. С азартом стал посещать кружок, ходил на ночные дежурства. Но когда достиг определенного уровня, то понял, что урология ему скоро надоест. В подавленном состоянии пришел он ко мне на консультацию. Институт он окончил весь­ма успешно, устроился в интернатуру. Чем дело кон­чится, не знаю.

В практике преподавателя психиатрии мне довольно часто приходилось видеть Сизифов, особенно на циклах наркологии. Каких только специалистов там не было! Терапевты, хирурги, гинекологи, урологи, врачи сани­тарного профиля и даже стоматологи. И если они не достигли успеха в своей работе, то можно предположить, что и в наркологии, если они не пройдут психологичес­кой подготовки и не выскочат из сценария Сизифа, у них ничего не получится. Ведь пришли они сюда по со­вету друзей и потому, что у наркологов двухмесячный отпуск и 25-процентная надбавка.

Если быть откровенным, то и я был в сценарии Сизи­фа, а потом испытал его тягу. В школе мне лучше всего давалась математика. Был такой эпизод. После оконча­ния начальной школы я приобрел учебники арифметики за 5—7-й классы и прочитал их как художественную ли­тературу недели за две. И на уроках арифметики мне нечего было делать. Раздражали нудные, с моей точки зрения, объяснения учительницы. Без каких-либо уси­лий я осваивал алгебру и геометрию. Не было задачи, которую я не смог бы решить. Поступать я решил в уни­верситет на математический факультет. Еще мне очень нравилась логика. Но изучали мы ее всего год. В классе, по-моему, она никому не нравилась. С отцом (врачом по специальности) у меня были очень хорошие отноше­ния. Он меня не неволил, но неоднократно говорил, что учителя мало зарабатывают. А после окончания уни­верситета моя судьба — быть школьным учителем. У врачей же есть возможность работать на полторы ставки, и при моих способностях (учился я отлично по всем предметам и окончил школу с серебряной ме­далью) я быстро стану профессором и буду много за­рабатывать.

В общем, пошел я в мединститут. Не скрою, первые два месяца учиться мне было крайне трудно. Было много зубрежки. Помогало то, что я «улавливал логику» в многочисленных бороздках, отверстиях и буграх кос­тей. На третьем курсе я заболел, разочаровался в меди­цине и, если бы не ввели тогда философию, наверное, бросил бы институт.

На четвертом курсе по совету отца я пошел в хирурги­ческий кружок, но не в клинику, а на оперативную хи­рургию, где оперировал на собаках. Там я стал во главе целой группы студентов, и мы проводили пластические операции на кишечнике, формируя из его отдельных учас­тков желудок. Некоторые собаки после такой травмати­ческой операции жили несколько месяцев. Чисто техни­чески на человеке оперировать было значительно легче, только давило чувство ответственности. Кстати, пройдя такую школу, семь человек стали крупными хирургами, три из них — докторами наук, профессорами, но только не я, хотя именно у меня был хороший задел для канди­датской диссертации и теоретически я ее полностью ос­мыслил. Я делал доклады на конференциях и публиковал­ся в журналах. После института я был призван в армию и по вечерам ходил на дежурства в госпиталь. Кроме того, записался в университет марксизма-ленинизма, где через месяц из ученика стал преподавателем. Но лечебной ра­боты я добиться не мог и тосковал по ней, хотя неплохо продвигался по административной линии и к 27 годам стал начмедом госпиталя с перспективой стать его на­чальником.

Прервала эту карьеру болезнь. Я был уволен из армии и устроился в психиатрическую клинику клиническим лабо­рантом. Но работать в этой должности мне не пришлось. Начался отпускной период, и меня попросили на это вре­мя вести истории болезни под руководством опытного врача. Это и определило мою судьбу. На третий день я понял, что попал на свое место. Вскоре меня перевели в ординаторы. Я с остервенением взялся за учебу и уже через полгода мог проводить дифференциальную диагнос­тику на уровне синдромов и симптомов, что было недо­ступно многим более опытным врачам.

Желание стать профессором оставалось, и через два года меня допустили к научной работе. Тема меня не очень интересовала, но она была «диссертабельна», и я начал усиленно работать, преодолевая отвращение к тому, что делал. Через два с половиной года диссертация была практически готова. Но в это время ВАК, хотя это и были годы застоя, запретил принимать к защите подобные ра­боты, и это было совершенно справедливое решение. Мне бы бросить все это, но я попытался внести в работу ка­кие-то изменения. И все равно ничего не получалось. Начались конфликты с научным руководителем. Т. е. он меня ругал, а я молча переживал.

Восемь лет я не жил, а «тянул лямку». Потом, к счастью, заболел (нарушение мозгового кровообращения в системе вертебробазилярнои артерии на почве гиперто­нической болезни). Ходить не мог, а мыслительная спо­собность сохранялась. Случайно познакомился с совре­менными взглядами на неврозы. Увлекся психотерапией и решил бросить научную работу. Стал делать то, что мне хочется. Лет через пять накопился отличный мате­риал, который вполне годился для диссертации. И я стал его обобщать.

И тут я заметил тягу сценария Сизифа. Чем ближе я подходил к концу работы, тем тяжелее мне становилось, и появилось неутолимое желание все к черту бросить. На службе относились ко мне к этому времени очень хорошо (все-таки я стал специалистом по психологии общения), иногда позволяли не выходить на работу. Но дело не двигалось. Чтобы я не мог отлынивать, мне дали творческий отпуск. Но и в отпуске не работалось. По три дня, совершенно отупевший, сидел я перед чистым лис­том бумаги и не мог написать ни одной строчки. Сами понимаете, начала развиваться депрессия. Я решил бро­сить работу над диссертацией и стал изучать психоана­литическую литературу. Не знаю, чем бы все это кончи­лось, не попадись мне описание сценария Сизифа у Бер­на и работ Хорни, где я вычитал сакраментальную фразу невротиков, оправдывавших свои неудачи: «Стоит мне только захотеть...». Тогда я решил: напишу, как получится, а потом умные люди поправят. Так я избавился от одной из отличительных черт невротика — перфекционизма (стремления к совершенству). Я решил во что бы то ни стало докатить свой камень до вершины и стал записывать все что приходило в голову.

Сценарий удерживал меня, но постепенно его тяга ста­новилась все слабее, и я почти уложился в срок. Была большая радость. И хотя потом пришлось пройти через огонь защиты (один ученый совет не принял диссертацию к защите, второй провалил ее на предзащите, и лишь на третьем удалось с успехом и даже с блеском защитить­ся), эти муки, связанные с внешними обстоятельствами, кажутся мне мизерными по сравнению с тягой сценария. Сейчас, думается, я из него выскочил, ибо все, что заду­мываю, довожу до конца, хотя и приходится преодоле­вать довольно значительные препятствия. Мне удается публиковать по две книги в год, вести интенсивную ле­чебную и педагогическую работу, не испытывая особого утомления.

Люди, находящиеся в сценарии «Открытый конец», редко попадают на прием к психотерапевту. Беру его описание из работы Э.Берна.

Модель для этого сценария — история Филемона и Бавкиды. По греческой легенде — это неразлучная, любящая чета, незлобивые и радушные люди. В награду за добрые дела боги превратили их в лавровые деревья. Так, некоторые старики, тихо выполнив свои небольшие задачи, проводят остаток своей жизни в «растительном» существовании, наподобие тихо шумящей на легком ветру листвы деревьев, сидя на лавочке возле дома и обмени­ваясь с окружающими случайно услышанными где-ни­будь новостями. Такова судьба многих матерей, дети которых выросли и разъехались, или пенсионеров, про­ведших жизнь в труде, ни разу не нарушив правил внут­реннего распорядка и родительских предписаний. Вроде бы в таком сценарии нет ничего плохого. Но ведь люди не развили своего таланта, не получили наслаждения от самих себя и тем самым обделили окружающих.