Различияподходов: преимущества и недостатки

Диагностический процесс

Любая целенаправленная деятельность имеет опреде­ленную последовательность и структуру: всегда есть нача­ло, основная часть и завершающий этап. Психодиагностику тоже можно рассматривать как процесс, направленный на достижение определенных целей. Рассмотрим четвертый компонент психодиагностики — диагностический процесс. Началом этого процесса, как правило, является постановка проблемы клиентом, основную часть составляет сбор ин­формации, окончание процесса — ответ на запрос клиента. Очень часто диагностический процесс определяется как процесс принятия решения. Диагностический процесс мо­жет быть описан как действия, происходящие «в голове» психодиагноста: какую информацию он собирает, как и почему он структурирует материал о клиенте и его пробле­ме, как он формулирует рекомендации. В дополнение к этому нормативная модель описывает, что должен делать психодиагност и как должна быть обработана информация для того, чтобы выбрать из набора возможных вариантов необходимый тип воздействия. Существует две модели об­работки информации, наиболее часто используемые в пси­ходиагностике. Это модель полезности ожидаемых последствий (Multi Attribute Utility Model) и правило Бай-еса. Первая представляет собой нормативную модель, ко-

4.5

торая стремится к максимизации полезности решения (в седьмой главе об этом будет рассказано более подробно). Эта модель предполагает существование системы количе­ственного анализа данных и описывает правила обработки информации для определения наиболее подходящего вари­анта. Если выбор сделан не в соответствии с наибольшей привлекательностью, то он, очевидно, «нерационален» или «неоптимален». Второй подход может быть применен для анализа единичного случая. Правило Байеса описывает ал­горитм изменения априорной гипотезы в свете новых дан­ных. Хотя принятие решения в соответствии с этим правилом может выглядеть как противоречащее нашему интуитивному пониманию, тем не менее правило получает поддержку со стороны эмпирических данных.

При изучении диагностического процесса используются некоторые представления из общей психологии (например, диагност рассматривается как «процессор», имеющий огра­ниченные возможности по переработке информации), из теории принятия решений и социальной психологии (на­пример, интеграция социальных представлений о людях).

Как уже отмечалось выше, существует описание после­довательности действий психодиагноста. В Германии и Ни­дерландах особенно интенсивно обсуждается вопрос о такой модели диагностического процесса, где была бы отражена последовательность действий по достижению оптимального результата. Хорошо известна модель проверки гипотез, ко­торая явилась альтернативой традиционной практике в об­ласти психодиагностики. Важные элементы работы психодиагноста — это тестовый материал и методы обра­ботки данных. Процесс сбора данных должен быть объек­тивным, т.е. должен следовать определенному плану. Согласно точке зрения многих психологов, этот процесс напоминает проверку гипотез в эксперименте. Эта модель была заимствована из модели эмпирического цикла (De Groot, 1961, первое издание, 1994, второе издание). Она используется как при проведении эксперимента, так и при проведении корреляционных исследований. Сам цикл был описан для проведения исследования на какой-либо попу­ляции. С помощью метода дисперсионного анализа при лро-ведении экспериментальных исследований и корреляционных методик при рассмотрении связей между конструктами оцениваются различные характеристики по-

пуляции. При индивидуальной работе с клиентом диагност для сравнения использует средние данные по выборке (см. также седьмую главу).

В качестве альтернативы модели эмпирического цикла существует вариант, предложенный Ван Страйном (1984,1986). Ван Страйн замечает, что эмпирический цикл, в который студент вовлечен в первые годы обучения, включает в себя лишь номологический подход к людям и ознакомление с методами статистики, необходимыми для проверки гипотез о причинах поведения и о взаимоотноше­ниях. Никакой психологии, направленной на оказание по­мощи людям, нет. Ван Страйн описывает так называемый диагностический или регулятивный цикл. Согласно его мо­дели, описание этого цикла объединяет характеристики де­ятельности диагноста и описание научно обоснованной процедуры.

В последнее время предпринимаются попытки интегра­ции этих моделей. Новый вариант носит название модели проверки гипотез для диагноста. В ней содержится описание этапов работы психодиагноста (De Bruyn, 1992). Здесь же приводится примерная схема представления результатов психодиагностики. Модель включает в себя шесть последо­вательно выполняемых этапов.

1) Ориентация в проблеме, изложенной клиентом.

2) Описание проблемы на языке конкретных фактов. Восп­риятие проблемы клиентом. Контекст, в котором он ста­вит проблему.

3) Формулирование и отбор независимых гипотез об особен­ностях восприятия проблемы или проблемного поведения. Название модели связано именно с этим шагом. Проверка гипотезы рассматривается как центральный элемент на­учно обоснованной психодиагностики.

4) Выбор (или разработка) средств и методов операциона-лизации конструктов с целью проверки каузальных фак­торов, отбор тестов, методов, процедур, сопоставление результатов с гипотезой и в конечном итоге формулиров­ка диагноза.

5) Формулировка рекомендаций для процесса терапии, на­правленного на устранение данной проблемы.

6) Оценивание результатов.

Эти этапы сравниваются с моделью эмпирического цик­ла (она будет обсуждаться в седьмой главе). Во избежание

недоразумении заметим, что модели эмпирического и диаг­ностического циклов не являются взаимоисключающими. Ван Страйн подчеркивает, что его модель представляет со­бой вариант, описывающий практическую деятельность ди­агноста. Исходные научные положения обеих концепций не противоречат друг другу.

Подведем некоторые итоги. Четвертый компонент пси­ходиагностики может быть рассмотрен по аналогии с праг­матикой в языке. Подразумевается присутствие трех других компонентов (синтаксиса, фонологии, семантики) внутри этого компонента. В коммуникации существуют об­щепринятые правила. Сирль (1969) назвал их «речевыми действиями». Подобная ситуация существует и в диагности­ческом процессе. Предполагается наличие в структуре ди­агностического процесса трех компонентов: теории тестов, психологических теорий и конструктов и собственно тестов. К этому добавляются правила проведения научно обосно­ванной диагностики.

1.3.5. Психодиагностика и психология: содержание

Психодиагностику описывают как систему из четырех компонентов. Она не имеет собственного, присущего только ей объекта, который бы не изучался в рамках других пси­хологических дисциплин. Содержание процесса психодиаг­ностики определяется основными понятиями психологических теорий. Отправной точкой являются представления об индивидуальных различиях. Теории и представления о развитии личности и о характеристиках социального окружения также могут иметь определенное значение в диагностическом процессе. Таким образом, со­держание психодиагностики рассматривается как тесно связанное с содержанием психологической науки, рассмат­риваемым как совокупность теорий о поведении, мышле­нии, эмоциях человека. Это всегда диагностика некоторых конкретных проявлений, содержание которых как раз и определяют психологические теории. В рамках этих теорий определяются основные конструкты и связи между этими конструктами. Уровень теорий преимущественно таксоно­мический или концептуальный (Snow, 1973). Такие психо­логические конструкты, как интеллект, способности и склонности, достижения в различных областях, интрсвер-сия и нейротизм, будучи включены в определенную номо-

логическую сеть, становятся отправной точкой при созда­нии тестов, опросников и других методических средств.

1.3.6. Психодиагностика и психология: методы

Считается, что психодиагностика не имеет собственных методов. Используемые здесь методы — это, по существу, некоторые из общепсихологических методов. В данной кон­цепции основное место отводится описанию эмпирического цикла, в рамках которого осуществляется проверка гипо­тез. Это и есть модель проведения психологических иссле­дований. Эмпирико-аналитическая ориентация является основной в психологии. Она определяет критерии, которым должно соответствовать исследование, чтобы считаться «научно обоснованным». Психология многим обязана этой ориентации, но отдельные элементы эмпирического цикла не всегда могут быть использованы в психодиагностической работе. Психодиагност предпочитает иметь дело с незави­симыми переменными и значимыми зависимостями, уста­новленными в исследованиях. Однако иногда использование этих факторов и зависимостей ограничено. Эффективность этих факторов и их значение зависит от контекста, т.е. они могут быть обнаружены только в специ­фических, иногда «идеальных» условиях и обстоятельст­вах. Существуют причины, из-за которых результаты некоторых исследований не могут быть воспроизведены. Результаты психологических исследований необычайно чувствительны даже к незначительным изменениям внеш­них условий.

Для изменения существующего положения вещей пред­принимались попытки найти стабильные результаты при анализе ограниченных, поддающихся контролю областей поведения. Мы, следовательно, избегаем таких «глобаль­ных» или нетривиальных вопросов, с которыми связаны эмоциональные переживания. Например, являются ли лю­ди активными или пассивными, хорошими или плохими, рациональны ли они или нерациональны, является ли их поведение кооперативным или конкурентным? Это ограни­чение обусловливает некоторую фрагментарность знаний. Эксперименты направлены на анализ отдельных феноме­нов, и для них были разработаны соответствующие модели.

В русле теоретико-аналитической традиции выполнено большое количество интересных исследований, но объеди-

нить их трудно. Маккей (1993) считает возможным объеди­нение эмпирических фактов и теоретических концепций, по его мнению, нет необходимости полагаться только на эмпирическое знание. Он также считает, что невозможно создать общую теорию только на основе обобщения эмпи­рических фактов. Это аргумент в пользу того, что психоди­агностика нуждается в прочном психологическом фундаменте. Поскольку не существует теорий и концеп­ций, разделяемых всеми исследователями, психодиагност, учитывая это, должен каждый раз определять, может ли некоторое знание быть перенесено с одного случая на дру­гой.

Теория тестов содержит модель ошибки, которая также используется и в других методах анализа данных. Напри­мер, оценка дисперсии ошибки ведется в том же направле­нии, что и в классической теории тестов. Кроме того, современная теория тестов может быть рассмотрена как часть методологии общих моделей (в противоположность экспериментальным и корреляционным исследованиям), которая открывает возможности для понимания психологи­ческих феноменов.

Психодиагностика следует общей методологии, приня­той в эмпирико-аналитической традиции психологических исследований. Используются также специальные методы и соответствующие им способы анализа данных.

Попытка представить психодиагностику как матрицу из четырех компонентов и трех уровней предполагает, что для успешного ведения практики психодиагност должен быть знаком с содержанием и методами психологии.

ТРИНАДЦАТЬ ИТОГОВЫХ ТЕЗИСОВ

1. Психодиагностика не имеет своего собственного пред­метного содержания. Она «заимствует» исследуемое содер­жание — мышление, эмоции, личностные характеристики, модели поведения — из других психологических дисцип­лин.

2. Описания психодиагностики выявляют ее различные ориентации, области содержания, функции. Для ответа на запрос клиента используется информация об индивидуаль­ных различиях и проводится научная проверка гипотез.

3. Психодиагностика может быть определена как система из четырех компонентов: 1) теории тестов, 2) теоретиче-

ских представлений об индивидуальных различиях и раз­личиях среды, а также 3) представлений о развитии и 4) о диагностическом процессе.

4. В основе теории тестов или психометрии лежат модели
математической статистики, определяющие способ подсче­
та результатов по отдельным заданиям или по группе зада­
ний.

5. Классическая теория тестов представляет собой мо­дель, предполагающую оценивание ошибок. Ее достоинст­вом является ориентация на выявление ошибок, возникающих как при наблюдении, так и при использова­нии методик. Измеряется также величина этих ошибок. Ее недостаток связан с отсутствием модели измерения.

6. В рамках современной теории тестов (теории анализа ответов на задания теста — IRT) предполагается существо­вание множества ответов на задания теста. Ответ человека рассматривается как нелинейная функция его позиции в одномерном пространстве измеряемой характеристики (ла­тентной черты). Такая модель обладает всеми преимущест­вами математико-статистической модели, простотой, ясностью, удобством в использовании при проведении тес­тирования. В отличие от классической теории тестов здесь не предполагается существование шкалы измерений. Она возникает в процессе эмпирического исследования. Пре­имуществом является и то, что обследуемых людей можно сравнить с помощью разных тестовых методик, измеряю­щих одну и ту же латентную черту. Кроме того, может быть определена надежность измерения этой характеристики на разных уровнях. Недостатком данной модели является сложность применения на практике, а также то обстоятель­ство, что некоторые пункты могут быть изъяты из опросни­ка как несоответствующие ее требованиям. Валидность является частью этой модели.

7. Под валидностькгтсста понимается способность тесто­вой оценки показывать нечто большее, чем результат в конкретных заданиях теста. Она несет информацию о наи­более значимых психологических конструктах и критериях (под последними чаще всего понимается поведение, кото­рое считается важным для человека, для отдельных групп или общества в целом).

8. Тесты состоят их отдельных заданий. Баллы по ках<до-му заданию подсчитываются в соответствии с предписан-

ным правилом. Результатом этого является суммарная оценка. При сопоставлении с показателями нормативной выборки, полученный результат приобретает определенное значение. Необходимо сравнить данное значение с другими показателями, также полученными с помощью тестов. Те­ория должна не только подсказывать направление поиска таких корреляций, но и задавать его границы.

9. Психологические теории описывают и интерпретиру­
ют психологические феномены с помощью психологиче­
ских конструктов. Используемая система понятий
определяет, что должно быть диагностировано и как долж­
ны быть обработаны результаты. Получению эмпирических
результатов должна предшествовать теоретическая прора­
ботка. Теории не выстраиваются только из фактов.

10. Невозможно изучать поведение человека, не имея
теоретической схемы. Техники обработки данных не явля­
ются независимыми от общей методологии исследования.
Не следует думать, что они выявляют внутреннюю струк­
туру, якобы присущую обрабатываемым данным. Методы
обработки в какой-то степени сами придают этим данным
структуру.

11. Диагностический процесс состоит из последователь­ных этапов. Следование предписанным правилам и шагам ведет к получению наилучших результатов.

12. Психодиагностика сама по себе ничего не определяет. Она детерминирована психологией, т.е. существующими теориями, методами и эмпирическими фактами.

13. Психодиагност должен знать все.

Глава 2

Три исторических дискуссии в психодиагностике

Наиболее известные в психодиагностике споры развер­нулись вокруг двух типов прогнозов — клинического и ста­тистического. С ними связаны и другие формы разногласий о том, что предпочтительнее: номотетическое описание или идеографическое, тестирование с последующей интерпре­тацией или углубленное исследование единичного случая в процессе диадического взаимодействия. Попытаемся обоз­начить черты этого противостояния, в котором всегда име­ются две стороны, которые:

1) начинают с констатации факта несогласия;

2) затем определяют существо разногласия. Это может быть расхождение как в отношении содержания, так и в отно­шении методов. Предмет спора должен получить свое на­звание;

3) обсуждается смысл этого расхождения во взглядах, его важность и его рамки;

4) освещаются преимущества и недостатки данного расхож­дения во взглядах (всегда находятся люди, считающие, что каждое решение имеет как сильные, так и слабые стороны и что в любом случае происходит развитие знания как такового; но существуют также и противники такого способа решения спорных вопросов);

5) следующий шаг — поиск научно обоснованных аргумен­тов в защиту своей позиции;

6) предполагается, что третья сторона — те, кто не «за» и не «против» в споре займут четкую позицию;

7) возможна попытка объяснения расхождения во взглядах психологическими особенностями оппонентов (особенно в тех случаях, когда они не желают признать «более пра­вильную» точку зрения);

8) невозможно решить спор так, чтобы обе стороны были удовлетворены в равной степени. Иногда расхождение во взглядах может стать не слишком явным, о нем могут и забыть, но тем не менее время от времени оно предстает в новом обличий.

Эти характеристики расхождения во взглядах принимают­ся в качестве направляющих принципов при анализе про-

тивостояния между сторонниками клинического и стати­стического прогноза. Рассмотрим сначала два других вида противоречий, прямо с ним связанных.

2.1. Тестовая и клиническая диагностика

Тесты и другие стандартизованные процедуры позволя­ют выразить характеристики личности в количественной форме. Тестовые результаты испытуемого сравниваются с нормативными показателями. В противоположность этому, индивидуальное исследование* представляет собой нестан-дартизованный способ интервьюирования, проводимого экспертом для того, чтобы понять уникальность каждого человека и его социального окружения. Различия между двумя подходами могут быть определены следующим обра­зом:

1. Тесты и опросники состоят из вопросов. За ответ на каж­дый вопрос (или выполнение задания) начисляются бал­лы, результат выражается количественно. Индивидуаль­ное исследование берет свое начало в традициях психиатрии, которые начали складываться задолго до конца XIX века, когда возникли первые тесты. В индиви­дуальном исследовании нет строго определенного набора вопросов. Способы интерпретации ответов зависят от те­оретической ориентации и практического опыта психоло­га.

2. Существует разница и в самом подходе к человеку. Сто­ронники тестирования полагают, что главные и наиболее существенные характеристики могут быть с достаточной надежностью определены с помощью тестов, обладающих конструктной и прогностической валидностью. Сторон­ники клинического исследования полагают, что личность — это своего рода «гештальт», на который «наталкивает­ся» любой, вступающийс ней в диалог. Личностьне может быть сведена к некоторым количественным показателям в профиле, отражающим набор его черт.

3. Результатом тестирования является построение профиля черт или характеристик личности. Итог исследования — это описание, представляющее собой аналог литератур-

* Здесь и далее в зависимости от контекста английское слово «exploration» переводится либо как «индивидуальное исследование» либо как «клини­ческое исследование» (прим. перев.).

ного произведения. Это описание может быть выполнено в духе психоанализа (классического или современного) или в русле экзистенциональной феноменологической традиции.

4. Существуют методологические и эпистемологические
различия. Тесты обычно соотносятся с теорией, поскольку
это гипотетико-дедуктивная система с точно операциона-
лизированными конструктами. В то же время клиниче­
ское исследование проводится в духе традиций феномено­
логической эпистемологии: «Das was sich zeigt, so wie es
sich zeigh, aus sigh selbst zeigen lassen»'. Непосредствен­
ное наблюдение и диалог являются здесь главными мето­
дами. Противники такого подхода иногда скептически
именуют его «словесными играми».

5. Тесты стандартизованы, то есть подчиняются определен­
ным, правилам, в противоположность этому клиническое
исследование носит свободный характер и ход его опреде­
ляется тем, что интервьюер или исследуемый человек
сочтут важным. Отдельными репликами побуждается
рассказ или ответы, но определенных правил поведения
нет.

6. В процессе тестирования рассматриваются ответы на за­
дания респондента или оценки других людей, в том числе
значимых. Эти показатели суммируются, полученное
число является индикатором степени выраженности той
или иной характеристики. В отличие от этого клиническое
исследование ориентировано на интерпретацию конкрет­
ных жизненных ситуаций. В процессе взаимодействия от­
мечаются также особенности голоса или жестов.

7. Существуют такие критерии оценки тестов, как объек­
тивность, эффективность, надежность, валидность. Соот­
ветственно тесты могут быть названы объективными, эф­
фективными и т.п. Сторонники метода клинического
исследования утверждают, что их метод также обладает
этими качествами, но такие характеристики как «объек­
тивность», «эффективность», в этом случае имеют другой
смысл. «Объективным» в тестировании называется способ
подсчета результатов, в клиническом же исследовании
«объективным» считается суждение о человеке партнера
по взаимодействию. Айзенк (1954) назвал этот тип объ­
ективности «почти ничего не стоящим».

* Известная фраза: «То. что являет себя так, как оно являет, само позволяет себя являть» (прим. перев).

55

8. Обработка тестовых баллов обычно происходит с по­мощью методов математической статистики. Данные ин­дивидуального исследования интегрируются клинически, что зависит от теоретического и практического опыта пси­холога-клинициста. Различия между этими подходами.не были согласованы или синтезированы. Не существует об­щепринятого соглашения о том, как можно разграничить сферы приложения этих подходов. Клиническое исследо­вание или изучение отдельных случаев может быть необ­ходимо в малоисследованной области. Кроме того, в ходе углубленного индивидуального исследования возможно появление новых гипотез. Очевидно, что различия между подходами преувеличиваются. Вполне возможно, что эти подходы образуют определенный континуум: тесты, из­меряющие специфические характеристики; тесты, кото­рые обслуживают эти процедуры оценивания; тесты, предназначенные для общения с клиентом. Итак, различия между тестированием и исследованием основаны на расхождении способов оценивания личности. Но хотя эти подходы и различаются по многим пунктам, с точки зрения специфичности или обобщенности их вполне можно представить в виде некоторого континуума.

2.2. Номотетический

и идеографический подходы

к описанию и объяснению человека

Разделение номотетического и идеографического подхо­дов основывается на монографии Виндельбанда (1904) «Ис­тория и наука». В этой книге различаются естественно-научная и гуманитарная ориентации. Идеог­рафический способ исследования должен быть ориентиро­ван на описание и объяснение сложного целого. Описание должно быть полным и конкретным, единичный элемент (то есть личность) должен быть представлен как уникальный феномен. Номотетгтческое исследование в противополож­ность этому ориентировано на открытие общих законов, справедливых для любого частного случая. Основные структуры и процессы раскрываются при помощи экспери­ментальных процедур.

Виндельбанд считал, что любой объект можно изучать тем или иным способом. При этом нельзя сбрасывать со

счетов тот факт, что ученые-историки и вообще гуманита­рии интуитивно предпочитают идеографический метод. Штерн (1911) согласился с предложенной дихотомией и приступил к разработке персоналистической психологии, в которой личность изучается как феномен «sui generis»*. Например, он отвергал ориентацию на индивидуальные различия Хуго Мюнстерберга, первого психолога, изучав­шего проблемы персонала, и первого специалиста области психологии управления. В Гейдельберге Гордон В.Олпорт изучал работы Виндельбанда и Штерна. Он стал сторонни­ком идеографического метода в США. Об этом свидетель­ствует его исследование писем «Дженни», которое представляет собой контент-анализ писем вдовы, конфлик­тующей со своим сыном. В работах Олпорта показано, что с помощью метода контент-анализа материалов, исходя­щих от одного лица (в данном случае — писем), могут быть собраны данные научного исследования.

В адрес идеографического метода раздаются упреки, главный из которых — отсутствие объективности. Под этим подразумевается, что полученные результаты в определен­ной степени зависят от теоретической ориентации интервь­юера и его опыта. Утверждается, что с помощью этого метода не возможно открыть общие законы. Противники метода обвиняют приверженцев идеографического исследо­вания в использовании специфических терминов и в «из­лишнем многословии» (Holt, 1961, стр. 402).

Но номотетический подход также подвергается критике. Действительно, на его основе можно открыть общие зако­ны, но, зная эти законы, невозможно составить достаточно полное представление о личности, поскольку каждая лич­ность уникальна. Подвергаются также критике существу­ющие в психологии представления об индивидуальных различиях. В рамках этого подхода описание опирается на данные о «среднем», «отклонении от среднего», на корреля­ции между переменными в выборке. Но средние показатели и корреляции — это еще не данные о каждом отдельном индивиде. Тем не менее многие утверждения делаются именно об индивидах.

Эта дискуссия стара, но, тем не менее, она еще не закон­чена. Херманс (1988) указывает на то обстоятельство, что

* sue generis (лат.) — своего рода, особого рода (прим. перев.).

при проведении корреляционных исследовании часто суще­ствует иллюзия, что будут найдены законы, приложимые к индивидуальным случаям. Совершенных корреляций в психологии не существует, даже после коррекции ошибок измерения. В эмпирических науках существуют неоправ­данные ожидания того, что могут быть найдены общие за­коны. Например, общий закон о том, что подкрепление стимулирует поведение, может и не подтвердиться приме­нительно к какому-то конкретному субъекту в тех «ли иных обстоятельствах, в тот или иной момент времени. Но закон, тем не менее, сохраняет свое важное значение. То, что закон не применим в каких-то отдельных случаях,— еще не повод, чтобы отказаться от этого закона вообще.

Резкое противопоставление идеографического и номоте-тического типов описания нередко приводит к путанице. Идеографическое описание иногда отождествляют с описа­нием какого-либо особого casus*. Однако первые исследо­ватели, представившие описания индивидуальных случаев, пытались отыскать общие законы поведения. Ис­следование случая истерии знаменитой Анны О. не означа­ет, что Фрейд пытался описать Анну О. как некую уникальную женщину (ведь каждая женщина уникальна). Фрейд пытался установить общие механизмы, вызывающие истерию. Существуют, однако, и исследователи, изучаю­щие отдельные случаи, эти исследователи могут быть на­званы идеографами. Эти ученые изучают индивидуальные случаи, чтобы понять субъективные смыслы, образующие внутренний мир конкретного человека. Примером является проведенный Олпортом анализ 301 письма Дженни, кото­рые были написаны в течение одиннадцати с половиной лет. Олпорт анализировал эти письма для того, чтобы выявить индивидуальные психологические особенности Дженни.

Херманс (1988) пришел к заключению, что не существу­ет противоречия между номотетическим и идеографиче­ским исследованиями. Психология должна стремиться вывести общие законы. Но эти общие законы не следует отвергать только потому, что они не могут быть полностью применены в специфических случаях. Законы должны быть адаптированы для конкретных ситуаций. Макксй (1993, см. также главу 1) утверждает, что в психологии общие законы

* casus (лат.) — случай (прим. персв.).

могут быть специфицированы применительно к определен­ным контекстам. Контексты могут различаться с точки зре­ния времени, места и участвующих лиц.

Итак, в этом разделе представлены различия между но­мотетическим и идеографическим типами описаний. Иде­ографические исследования не тождественны исследованию «единичного» случая. Идеографическое исс­ледование может быть направлено и на раскрытие общих механизмов. Наука ориентирована на нахождение общих законов, в психологии действие этих законов во многом определяется контекстом — характеристиками времени, места и группы людей. В тех случаях, когда идеографиче­ское исследование направлено на нахождение общих меха­низмов, противоположность этих двух подходов снимается. Если же поставлена задача описать уникальную личность посредством идеографического метода, то информация о таких показателях групповой статистики, как усредненные показатели и коэффициенты корреляции, вряд ли окажется полезной.

2.3. Клинический и статистический типы диагноза и прогноза

Работа психодиагноста начинается с рассмотрения за­проса клиента (или организации), затем следует этап сбора информации, итогом работы является формулировка за­ключения. Заключение делается на основе обработки и ин­терпретации информации. Противоречие, возникающее вначале, относится к двум различным способам интеграции информации. В дальнейшем это противоречие распростра­няется и на типы используемой информации, и на мнение о полезности линейного прогноза в индивидуальных случа­ях.

2.3.1. Клиническая оценка в противоположность статистической: у истоков противоречия Клиническое суждение представляет собой сложный процесс интеграции данных на основе опыта и интуиции клинициста. Термин «клинический» обозначает исследова­тельскую ориентацию на изучение отдельной личности, а

не группы людей или средних показателей по группе. В некоторых случаях понятия «клинический метод» и «иссле­дование отдельного случая» очень близки. «Статистиче­ским» называется метод, предполагающий действия по определенному плану. Этот план содержит правила сопо­ставления данных. Под прогнозом понимается выделение критериев, которые считаются важными, например: супру­жеская совместимость, межличностная совместимость, академическая успеваемость, возможность рецидива де-линквентного поступка, успешная карьера и т.д. Иногда прогноз статистического типа приравнивается к статисти­ческому прогнозу страховых компаний. Это известно из области математики страхования. Например, при помощи обработки данных методом линейной регрессии возможно наилучшее выделение критериев. На основе этой информа­ции страховые компании определяют свои цены.

Оба подхода получили широкое распространение в пяти­десятые в шестидесятые годы. Различия же между ними обозначились еще в двадцатые годы, но их противостояние стало реальным лишь в пятидесятые-шестидесятые годы, когда статистический прогноз начал использоваться в та­ких областях, как отбор персонала, определение соответст­вия служащего своей должности, выбор надлежащего школьного уровня. Эти обстоятельства заставили по-ново­му взглянуть на саму проблему.

Когда-то давно Олпорт (1940) объявил себя сторонником клинического метода. Он считал, что бессмысленно гово­рить о том, что человек имеет семьдесят два шанса из ста стать рецидивистом, только потому что принадлежит соци­альной группе, где наблюдается 72% случаев рецидивов правонарушений. Он отмечает (1940, стр. 16—17), что «...если семь из десяти американцев ходят в кино каждую неделю, то из этого не следует, что вероятность того, что я пойду в кино, равна 7/10. Только знание моих установок, интересов и конкретной ситуации может сказать что-либо о том, пойду я в кино или нет, и это знание может заменить 70-процентный статистический прогноз на индивидуаль­ный прогноз со 100-процентной вероятностью».

Эта дискуссия была продолжена Сарбиным (1944)..По его мнению, статистический тип прогноза основан на неко­торой выборке из данных эмпирического наблюдения. Пе-

ременные «взвешиваются» таким образом, чтобы они могли служить предсказанию критерия, максимально соответст­вующего стоящему вопросу (результату, который желате­лен человеку, группе, организации). Наиболее верное решение выбирается зачастую благодаря линейному про­гнозу. Переменные и оценка их значений могут быть ис­пользованы в случае новых групп сравнения.

В противоположность этому при формулировании кли­нического прогноза не существует систематической мето­дологии. Обе «системы» используют сходные данные. Психолог-клиницист может использовать выравнивание регресса, свой собственный опыт, интуицию и «неформаль­ные статистические» методы. Эти методы характеризуются свободой и гибкостью. Считается, что психолог-клиницист использует больше информации о конкретных обстоятель­ствах жизни индивида. Однако Сарбин выражает сомнение в том, что владение большим количеством информации яв­ляется преимуществом клинициста. Нет гарантии того, что в этом случае будет сделан лучший прогноз, поскольку клинический прогноз формулируется на основе известных и уже проверенных обобщений. Клинический прогноз мо­жет быть также следствием правдоподобных, но не прове­ренных эмпирическим путем гипотез или же может основываться на интуиции. Сарбин отвергает подобные «дары интуиции». Тот факт, что исследователь имеет боль­ше информации в своем распоряжении, не является пре­имуществом. Информация должна быть релевантной и соотноситься с независимой частью вариаций по критери­альному признаку. Сарбин предполагал, что в некоторых' отношениях прогнозы статистического и клинического ти­пов вполне сопоставимы, поскольку обе эти «системы» ос­нованы на понятии вероятности возможных исходов. Оба подхода пытаются делать заключения о данных, и в неко­торых отношениях между подходами нет различий.

Необходимо подчеркнуть, что статистические методы всегда минимизируют выбранный тип ошибки. Например, метод наименьших квадратов гарантирует оптимальное ли­нейное решение. Заключение, сделанное психологом-кли­ницистом, может быть настолько же адекватным, как и вариант модели, но никогда не лучше, поскольку линейное решение является оптимальным. Психолог-клиницист не

Б

должен соперничать со статистическими моделями. Такое «соперничество» в отдельных случаях может напоминать сражение с ветряными мельницами.

В 1942 году Олпорт вновь выступил против статистиче­ского прогноза. По его мнению, знание специфической ин­формации о конкретном человеке дает большие преимущества прежде всего тому, для кого делается этот прогноз. Олпорт приводит известный пример о профессоре, заядлом посетителе кинотеатров. Согласно статистическо­му прогнозу, существует 70-процентная вероятность того, что профессор пойдет в кино. Психологу-клиницисту изве­стно, что профессор X. повредил ногу и поэтому он не смо­жет пойти в кино, даже если знает, что в этом фильме снимались Деми Мур или Шэрон Стоун. Прогноз клиници­ста оказывается лучше, поскольку он принимает в расчет особые обстоятельства.

Эта дискуссия была включена в научную повестку дня после появления небольшой книги Миля (1954) (сам он назвал ее «моя маленькая книжка») «Клинический прогноз в противовес статистическому: теоретический анализ и факты». Заглавие этой книги дало название самой дискус­сии. В 1986 году Миль отметил, что он работал над этой темой около десяти лет. Сначала он намеревался написать короткую статью, но это вылилось в целую книгу, хотя и «маленькую». Издатели сначала не проявили интереса к этой работе, но все же книга была опубликована в 1954 году.

2.3.2. Миль формулирует содержание противоречия

Миль указывает на два возможных способа формулиро­вания прогнозов. В одном случае человек может быть отне-сен к некоторому классу на основе данных из статистических таблиц. Эта процедура используется в ра­боте страховых компаний и называется статистическим прогнозом страховой компании. На основе определенной информации человек может быть отнесен к группе риска. Сумма, которую должен заплатить клиент, зависит от его принадлежности к тому или иному классу. Для некоторых-категорий делаются определенные скидки. Если эта инфор­мация доступна, психолог-клиницист может предполо­жить, к какому классу принадлежит человек. Кроме этого, клиницист имеет свой собственный опыт определения клас­совой принадлежности.

Миль утверждает, что различия между двумя способами прогноза не являются чисто академическим или тривиаль­ным вопросом. Он важен для практических целей и спосо­бов проведения исследований. Сначала оцениваются два различных типа прогноза. Первый прогноз — клиническо­го типа: маленькому Джону не стоит слишком расстраи­ваться из-за того, что нужно продублировать учебу в том же классе на следующий год. Второй прогноз сделан на основе статистических данных: в семидесяти процентах случаев маленького Джона постигнет неудача в следующем году, если он все же перейдет в другой класс. Эти прогнозы могут не совпадать и даже противоречить друг другу. Впол­не возможно, что психолог-клиницист скажет: «Пусть ма­ленький Джон все же перейдет в другой класс, поскольку он уже знает учителя», в то время как статистический про­гноз показывает, что существует лишь 30 процентов веро­ятности того, что маленькому Джону в этой ситуации будет сопутствовать успех. Кроме этого, различие между типами прогнозов влияет на способ валидизации. Клиницист может узнать мнение коллеги и быть уверенным в том, что его прогноз валиден, если их точки зрения совпадают. Сторон­ник прогноза статистического типа должен провести допол­нительное исследование (перекрестную валидизацию) для оценки значения переменных в своей формуле прогноза.

Миль не согласен с Сарбиным (1944), утверждающим, что не существует различий между клиническим и стати­стическим прогнозом. Сарбин утверждает, что пути обра­ботки информации сопоставимы благодаря понятию частотности. Миль полагает, что в ситуации принятия ре­шения существуют явные различия. Например, результаты по различным методикам могут противоречить друг другу. Он приводит реальный пример: согласно данным статисти­ки, освобожденный из тюрьмы человек имеет высокий шанс снова совершить преступление. Но социальные работники и надзорный комитет считают, что он может быть выпущен на свободу без всякого риска. Что же делать в этой ситуации и кто должен принимать решение? Миль указывает и на другое различие. Данные, на которых строится статистиче­ский прогноз,— это цифры из психометрических тестов. При формулировке клинического прогноза могут использо­ваться те же данные, но в этом случае добавляются такие факторы как интуиция, знание специфических условий,

впечатление и др. Способы обобщения данных существенно различаются. При формулировании статистического про­гноза данные объединяются формально и механически в соответствии с формулами. В клиническом прогнозе обра­ботка (интерпретация) данных не подчиняется формаль­ным законам, она основывается на интуиции и зависит от опыта и от непосредственного впечатления психолога-кли­нициста. Миль выступает против рассмотрения интуиции клиницистов в качестве некоего «седьмого чувства». Он считает, что психолог-клинист должен быть готов четко определить те характеристики, опираясь на которые он со­здает представление о человеке и дает рекомендации. Ин­туиция, вероятно, содержит в себе реконструкцию того, что говорит клиент и как он проявляет себя во время разговора или тестирования. Это должен быть рациональный процесс, о котором можно рассказать, хотя он и не может быть про­стым.

В своей книге Миль приводит описание 20 исследований, в которых клинический и статистический прогнозы проти­воречат друг другу. Подсчитав количество ошибок, он при­шел к результату, что статистический прогноз оказался более точным в девятнадцати из двадцати случаев. Вывод очевиден. Статистический прогноз превосходит клиниче­ский. Миль (1986) был удивлен, что эта глава его работы так повлияла на дальнейший ход дискуссии. Как бы там ни было, с этого момента всегда считалось, что статистический прогноз лучше, а клинический прогноз должен доказывать свои права на существование.

2.3.3. Насколько существенны различия в подходах?

При обсуждении различий двух типов прогноза часто высказывается замечание, что лишь малая часть работы психолога-клинициста (около 5%) связана с составлением прогноза. В основном это терапевтическая работа и созда­ние условий для того, чтобы клиент понял сущность своей проблемы. Миль согласен с этим, но это еще не означает, что между подходами вообще нет расхождения. Если раз­ные типы прогноза и разные методы дают различные ре­зультаты, то, следовательно, существует и реальная проблема. Более того, в современном клиническом подходе процесс принятия решения рассматривается как обычный элемент процедуры. К примеру, пытаясь выявить существо

проблемы клиента, диагност выдвигает гипотезы о возмож­ных причинах. Гипотезы — это не что иное, как ответы на вопросы или прогнозы о будущем поведении. Эти прогнозы должны быть проверены.

Как сторонник прогноза клинического типа выступил Холт. Он утверждает (1986, стр. 380), что спор носит три­виальный характер и что не существует его решения, по­скольку в основе противоречия лежат два разных взгляда на мир. «Сторонники прогноза статистического типа выкар­мливаются "философским молоком" от "механической проволочной матери", в то время как источником "пита­ния" психологов-клиницистов является пестрая мешанина из различных метафизических систем: понемногу от ани­мизма, идеализма, прагматизма и даже мистицизма» (стр. 382—383). Тем не менее Холт считает, что клиническая оценка является совершенно необходимой для терапии. Те­рапия становится отдельной областью для клинического оценивания и воздействия.

В 1986 году Сарбин (автор упоминавшейся статьи 1944 года, который, естественно, став старше, изменил взгляды) заявил, что клиническая терапевтическая ситуация явля­ется особой областью. К ней не приложимы законы стати­стического прогйоза. Хотя он не сомневается в правомерности самого по себе статистического прогноза, в клинической ситуации он неуместен. Психолог-клиницист и его клиент работают вместе над созданием некоторой целостной истории жизни. Не существует критерия для прогноза, и нет необходимости в том, чтобы эта история соответствовала реальной последовательности событий. В ситуации клинического взаимодействия «историческая точность», соответствующая принципу корреспонденции, составляющему достоинство статистического метода, не принимается в расчет. Цель состоит в достижении правди­вого описания при помощи непротиворечивых клинических формулировок. По мнению Сарбина, не существует проти­воречия между двумя типами прогнозов. Он считает, что попытка понимания реальной последовательности событий с помощью методов статистики может привести к путанице. Обычно историческую правду и связывают с интерпрета­цией подробных фактов, полученных из разных источни­ков. Точка зрения Сарбина достаточно ясна.

3 Я. тор Лаак

Подведем некоторые итоги. По мнению некоторых авто­ров, расхождение между двумя типами прогнозов — стати­стическим и клиническим — не слишком существенно. Кроме того, деятельность клинического психолога не всегда связана с необходимостью составлять прогноз. Его работа представляет собой процесс взаимодействия с клиентом, результатом которого является создание достаточно связ­ной истории жизни клиента, правдиво повествующей о ней. По определению Макадамса, Кросби, Стилла, Наша иЯнга (1993), это «истории, которые мы проживаем». Из этого не следует, что противоречий не может возникать, когда пси­хологи-клиницисты и психологи-статистики дают различ­ные советы для решения сходных проблем.

Различияподходов: преимущества и недостатки

То обстоятельство, что между двумя типами прогнозов существуют различия, имеет свои положительные момен­ты. Психологи изучают процесс клинического оценивания. Для описания этого процесса разрабатываются различные математические модели. Каким образом психологи-клини­цисты обобща ют и интерпретируют данные? Виггинс и Хоф-фман (1968) используют методы линейной репрессии, дисперсионного анализа и модели нелинейных систем для описания того, как клиницист приходит к тому или иному решению. Исследователи не утверждают, что клиницист проделывает те же вычисления в уме. Они также далеки от утверждения, что прогноз, сделанный на основе математи­ческих моделей, лучше клинического прогноза. Просто эти авторы пытаются представить максимально точно процесс клинического оценивания на языке формул. Итогом явля­ется то, что линейные модели способны выполнить эту ра­боту. Например, объединение результатов тестирования и впечатления о клиенте достаточно хорошо моделирует ре­зультаты оценивания.

Различие подходов имеет также и негативные последст­вия. Холт (1986, стр. 379) отмечает тот факт, что в работе клиницистов потерян интерес к постановке диагноза. Он замечает, что «психологи, работающие вне русла клиниче­ской ориентации, относятся "свысока" к процессу клини­ческого оценивания. Они не говорят прямо, что это донкихотское занятие для "персон высшего ранга", но счи­тают якобы доказанными ненадежность и невалидность

клинического заключения». Таким образом, существует интерес к тому, как протекает процесс клинического оце­нивания. «Снисходительные установки» сторонников ста­тистического подхода не могут быть названы научными, но тем не менее они оказывают определенное влияние. Ученые не отличаются святостью, даже как ученые. В науке слиш­ком много от того, что присуще людям. Наука человечна, слишком человечна, как любил повторять Ницше.

2.3.5. Ктоодержал верх?

Несмотря на то, что, как иногда утверждают, различий между подходами не существует, тем не менее проводятся исследования с целью определить, образно говоря, победи­теля и побежденного. Эта дискуссия имеет условное назва­ние «формула или голова», т.е. статистический аппарат противопоставляется силе человеческого ума. Подобного рода исследования допускают, что возможно сопоставление этих двух методов по определенным критериям. Та кое срав­нение предполагает, что прогноз основывается на одних и тех же данных. Чтобы коэффициент валидности не оказал­ся завышенным, следует применить перекрестную валиди-зацию, т.е. те же значения должны быть опробованы на большой и репрезентативной выборке, чтобы обеспечить гарантию стабильности данной методики.

Сторонники статистического метода часто ссылаются на тот факт, что клиницисты имеют в своем распоряжении больше информации. Именно это и является причиной того, что в некоторых случаях клиническое суждение оказыва­ется более точным.

Тем не менее проводится много исследований. Давес, Фауст, Миль (1993) описали десять областей, в которых сопоставляются клинический и статистический прогнозы. Оперируя цифрами, исследователи убедительно показыва­ют, что статистическая процедура оказывается более точ­ной. Приведем пример. Около 25% освобожденных заключенных в течение года снова совершают преступле­ние, следовательно, их освобождение является ошибочным решением. Можно попытаться избежать этих ошибочных решений, во-первых, путем интервьюирования экспертов и, во-вторых, путем анализа простой модели трех измере­ний (тип совершенного преступления, число осуждений и количество нарушений правил внутреннего распорядка в

исправительном учреждении). Мнения экспертов коррели­руют на уровне 0,06 с реальными случаями рецидивов, ко­эффициент корреляции с прогнозом простой линейной модели составляет 0,22. И хотя это довольно скромный ре­зультат, он все же лучший показатель по сравнению с кли­ническим прогнозом. Давес и другие (1993) считают, что статистический прогноз лучше предсказывает академиче­ские успехи, успехи в военных учениях, сердечную недо­статочность, он имеет преимущества при профилактике правонарушений и в определении психиатрического диаг­ноза.

Прогнозы никогда не бывают совершенными. Очевидно, что поведение определяется многими взаимодействующи­ми факторами. Но эти изменяющиеся факторы не являются частью модели. Некоторые факторы могут быть неизвест­ны, другие же могут отсутствовать на момент исследования. Некоторые из этих факторов являются значимыми лишь в определенный момент, а потом теряют свое значение. В статистической модели эти факторы оцениваются как ошибки. Клиницисты считают, что таким факторам необ­ходимо уделять больше внимания. Неожиданным следстви­ем этого убеждения явилось снижение прогностической силы выводов (что показано эмпирически). Это может про­исходить в тех случаях, когда выбраны не те переменные или значение переменных определено неправильно. Воз­можно, что присутствует и то, и другое. Следствием этого может быть тот парадоксальный результат, что чем больше «знает» клиницист, тем хуже его прогнозы. Таковы эмпи­рические результаты. Вполне возможно, что клиницист не-корректно выбирает переменные, неадекватно их оценивает или соотносит их друг с другом не самым опти­мальным образом.

Давес и_?его коллеги (1994)— сторонники статистиче­ского метода, то есть «формулы». Клейнмюнц (1990) попы­тался определить место для прогноза, идущего от «головы». Он приводит ряд данных о том,что взаимодействие «фор­мулы» и «головы» обеспечивает «лучший» прогноз. Это улучшение происходит вследствие использования инфор­мации типа знания «о разбитой ноге профессора» (из опи­сания Олпорта). Клиницист должен оценить информацию, предоставляемую «формулами» и некоторую специфиче­скую информацию, имеющую непосредственное отноше-

ние к данной ситуации. Замечания Клейнмюнца не произ­вели должного впечатления на Давеса и его сторонников: «Хотя некоторые, например Клейнмюнц (1990), считают, что возможно взаимодействие "головы" и "модели", мы настаиваем на том, что психологи должны использовать свои головы для улучшения моделей» (стр. 864).

До сих пор решение было таким: в ситуациях, где воз­можно использование «формул», прогноз делался на основе «формул». Однако, формулы необходимо адаптировать к требованиям новых условий. Миль (1986) проводит следу­ющую аналогию: если человек идет в супермаркет, он счи-тает, сколько он должен заплатить, а не делает предположения на основе интуиции. Кроме этого, не иск­лючена такая ситуация, когда может потребоваться про­гноз при полном отсутствии формул. Иногда, в совершенно изменившихся обстоятельствах, применение старой фор­мулы невозможно. В этих обстоятельствах необходимо практическое решение. Слабым утешением является заме­чание Клейнмюнца (1990) о том, что проблема прогноза остро стоит не только в психологии, но и в таких обл'астях знания, как медицина, менеджмент, финансы и в сфере преступности.