Способность быть в стороне

История: «Разделенное вознаграждение»

Мулла, странствующий проповедник древнего Востока, пришел с важной вестью в чужой город. Он хотел передать ее только самому королю. Как ни настаивали придворные министры, чтобы мулла вручил им эту весть, он оставался тверд и непреклонен. И действительно, после беседы с визирем с глазу на глаз его представили королю. Король очень обрадовался вести, которую принес мулла, и предо­ставил ему выбрать по своему желанию любое вознаграждение. Ко всеобщему изумлению мулла смиренно попросил 100 палочных ударов. Получив первые пятьдесят ударов, он закричал: «Остановитесь! Остальные пятьдесят должен по­лучить визирь. Я обещал ему половину моего вознагражде­ния».

Разъяснение

«Любовь как наказание» представляется чем-то абсурдным. Когда же человек осознает, что любовь, как и другие условия партнерства, на протяжении жизни претерпевает изменения в зависимости от жизненного опыта, то становится ясно, что она может приобрести характер на­казания самого себя и другого.

«Я опять влюбилась в женатого мужчину, хотя знаю, что это не имеет никакого смысла. Чем я виновата, что влюбляюсь?» «Со мной происходит то же самое. Почти все мои друзья были женаты или вообще недоступны. Когда дружба заканчивалась, моего здоровья и душевно­го покоя как не бывало».

После партнерства «на седьмом небе» может стать еще хуже, как часто говорят об этом, а иной человек, много испытавший на своем веку, склонен видеть в партнерстве только ад. Ад - это полное непонимание друг друга, иронические колкости, несбывшиеся ожидания, эмоциональная холодность и отчуждение, взаимное бло­кирование способностей, контакт на расстоянии, тормо­жение деятельности фантазии, неспособность выйти из одного и того же заколдованного круга, взаимное недо­верие, ложное толкование намерений и поступков, нена­висть, не только душевные терзания, но и агрессивность, доходящая до побоев.

Случай: «Чувство справедливости или тик справедливости»?

Служащая 29 лет, работающая в сфере социального обеспечения, нашла для себя стереотипное решение всех своих проблем с мужем. Если его поведение ей не нравилось, она ему угрожала: «Я уйду от тебя, я разведусь с тобой». Эта угроза, хотя и часто повторялась, ни­сколько не утратила своей силы. Женщина, совершенно не перено­сившая какой бы то ни было формы опеки, покровительства со сторо­ны мужа, окончательно запуталась в проблемах справедливости. Только после того как мы подошли к анализу тех актуальных способ­ностей, которые были причиной ее сверхчувствительности и неаде­кватного реагирования, она научилась понимать, что такое «тик справедливости» и как превратить его в чувство справедливости.

Наказание в партнерстве может принимать самое различ­ное обличие и степень воздействия: это может быть само­наказание - мазохизм или наказание другого — садизм в различных сферах:

телесное наказание - отказ в ласке или побои, так что женщины бывают вынуждены искать прибежища в домах для женщин, нуждающихся в помощи;

в сфере труда - отказ участвовать в работе по дому, в домашнем хозяйстве или сокращение суммы денег на общее ведение хозяйства; наказание посредством чрез­мерного увлечения своей работой; посредством использо­вания средств общего бюджета, так что партнер после развода может оказаться чуть ли не на грани нищеты;

в сфере контактов - человек прекращает знакомст­ва с другими людьми и отказывается их поддерживать, но может быть и наоборот - «бегство» из партнерства, чтобы найти «более стоящие» связи;

в сфере фантазии и чувств - это рутина, которая душит всякое развитие человека; это также неуважение убеждений другого или пренебрежительное отношение к ним; осознанное или скорее неосознанное использование сексуальных контактов как «оружия».

В возникновении всевозможных разновидностей «партнерства как наказания» решающую роль играют образцы, в основе которых фиксации, имевшие место в детстве, фиксации, которые можно лучше понять, если мы будем их рассматривать в аспекте четырех сфер спо­собности любить. В таких случаях мы спрашиваем себя:

Как относились родители ко мне и к моим братьям и сестрам («Я»)?

Как относились родители друг к другу («Ты»)?

Какое отношение было у родителей к окружающему миру, к другим людям, к работе («Мы»)?

Как относились родители к религии и мировоззрению («Пра-Мы»)?

Одна учительница 28 лет с сексуальными нарушения­ми и агрессивным поведением из-за «несправедливости» своего партнера так описывает свой базовый конфликт:

1. Отношение моих родителей ко мне

«Основным методом воспитательного воздействия была строгость. Родители требовали беспрекословного повиновения. За непослуша­ние меня наказывали — чаще всего били или отказывали в проявле­ниях любви. Нам, детям, было почти все запрещено. У нас с сестрой почти не было своего места для игр и занятий. Каждый раз, когда мы что-нибудь делали, что не было безусловно запрещено или о чем нас не просили, мы боялись, что, несмотря на это, родители могут быть недовольны; чаще всего так оно и было.

Мои родители не были ласковы с нами. Нас никогда не хвалили, но зато часто наказывали. Нежности вообще не признавали, только по­целуй перед сном, но из-за «провинности» и его не было. Отец призна­вал нас только тогда, когда у нас были успехи в школе, а мать - если мы помогали по дому. Ни тем, ни другим я не могла похвалиться.

Разговоров, бесед у нас в доме вообще не бывало. Родители огра­ничивали свои словесные изъяснения только распоряжениями или угрозами наказания, чаще всего высказывая их раздраженным тоном. С детства я боялась что бы то ни было рассказывать родите­лям, чтобы не давать опять повода к наказанию. Ребенком я доста­точно часто это испытывала. Кроме того, у меня было такое чувство, что моим родителям мы совершенно неинтересны. Нас никогда не спрашивали, что мы учили в школе, нравится ли нам еда, я уже не говорю об участии в наших радостях и огорчениях.

Тем не менее моя мать была очень любопытна. Когда нас не было дома, она все перерывала в наших шкафах и ящиках. Если она нахо­дила что-нибудь запрещенное, то нас наказывали. Она так ловко все могла пронюхать, что не было ни одного места, где бы можно было что-нибудь спрятать.

На сексуальность, как и на все остальное, было наложено табу. Даже намек на такие темы был немыслим. Тем не менее отец читал в школе лекции для родителей, как они должны просвещать своих детей. Нашим родителям было в высшей степени неприятно, если мы их заставали в нижнем белье».

2. Отношение моих родителей друг к другу

Мои родители всегда были счастливыми супругами. И по сей день они сидят вместе, крепко обнявшись, перед телевизором. Целовались они только перед расставанием, в щеку. Я никогда не слышала, чтобы они хоть раз серьезно повздорили.

Главенствовал всегда мой отец. Мать находила правильным все, что бы он ни делал и ни говорил. Она не чувствовала себя угнетен­ной тогда, когда руководствовалась его взглядами. У отца всегда был сильный характер, это самоуверенный и умный человек. У мамы не было почти никакого специального образования, она всего-навсего была прекрасной хозяйкой, других талантов у нее не было. Надо ска­зать, что отец никогда ей этого не ставил на вид. Оба действовали в полном согласии.

Иногда случалось, что мать считала сама, что неправильно посту­пила с нами. Но отец никогда не вмешивался и ничего не исправлял. Родители почти никогда не беседовали между собой; я предполагаю, что мама была недостаточно образованной для этого. Мои родители были настоящей «крепостью» против нас, детей. Я думаю, что они вполне удовлетворяли друг друга, а своих детей считали просто неиз­бежным «придатком».

3. Отношение моих родителей к окружающим людям

Наша семья жила очень замкнуто. Гости были большой редкостью, это были главным образом коллеги отца. Им всегда рассказывали о наших плохих поступках. Родители были домоседами, разве что из­редка ходили в театр. За все 20 лет, что я прожила дома, мы никогда не ели вместе. Даже свадьбы моих сестер праздновались дома («Ведь это обойдется гораздо дешевле!»). Нам, детям, только в редких слу­чаях разрешалось уходить из дома. Нам не позволяли играть на улице, приглашать к себе детей, даже ходить к подругам. Мне было 12 лет. Я дружила до 16 лет с одной девочкой. Она каждый раз при­глашала меня на воскресную поездку в машине с ее отцом. С четвер­га начинался церемониал: я спрашивала у родителей, можно ли мне поехать. Сначала меня обнадеживали со дня на день. Когда же на­ступало воскресенье и мне снова звонили, родители чаще всего не разрешали мне этого удовольствия, отчего я очень огорчалась, не го­воря о том, как мне было неловко перед подругой. В дальнейшем я уже сразу отказывалась от поездки. Дружба вскоре тоже оборвалась.

Когда мы стали старше, то не смели приглашать никого из друзей домой. Загородные поездки в глазах моих родителей были чем-то не­приличным. Чем старше они становились, тем больше отгоражива­лись от внешнего мира. Единственным контактом с этим миром была церковь.

Отец годами жил только одной работой. Он начал свою карьеру с мелкого служащего и дослужился благодаря своему уму и прилежа­нию до руководящего чиновника. Каждый вечер он приносил дело­вые бумаги домой, а по воскресеньям и во время отпуска ходил в офис. Успех на работе был для него превыше всего. Когда мы были детьми, то постоянно слышали от него, что человек, у которого нет солидной профессии, ничего не стоит.

Моя мать полностью посвящала себя хозяйству. Все было в поряд­ке, и чистота царила такая, что можно было есть с пола. Каждый, кто входил в дом, должен был снимать обувь. Какое-нибудь пятнышко на платье было уже целой трагедиен. И несмотря на это, у нее никогда не было каких-нибудь своих, оригинальных находок в хозяйстве. Еда приготовлена сегодня так же, как и 20 лет назад. Мебель стоит все на тех же местах. Кофейный сервиз все тот же. Она даже не выбрасывает старые цинковые ножи, ложки и вилки военного времени.

4. Отношение моих родителей к религии

«Мои родители были и остались убежденными католиками. Каждое воскресенье мы должны были идти в церковь. До и после еды моли­лись. По вечерам вся семья должна была собираться к общей молит­ве с песнопениями. Все это длилось примерно 15 минут. Если во время молитвы мы были невнимательны или хихикали, то тут же по­лучали пощечину. Родители строго следили за тем, чтобы Церковь оказывала на нас как можно большее влияние. Закон божий, катехи­зис, занятия в группах, молитвы по четкам - все это мы должны были посещать, учить и усердно исполнять. Разумеется, нас посыла­ли раз в две недели на исповедь. Любая проказа была грехом, за ко­торый Бог накажет. Только католическая церковь связывала моих родителей с внешним миром».

У этой пациентки справедливость была лейтмотивом, во­круг которого группировались все ситуации, связанные со справедливостью. Казалось, что в ней самой как бы проигрывалась безостановочно пластинка на тему о спра­ведливости, по временам далекой от реальной действи­тельности.

Пациентка чувствовала себя в высшей степени ответ­ственной за каждое событие, за все супружеские кон­фликты, проблемы, межличностные отношения и не­предвиденные обстоятельства. На протяжении курса ле­чения нам удалось включить в этот процесс партнера и более широкое социальное окружение, с тем чтобы паци­ентка могла понять, какую ответственность несет каж­дый из них: партнер, родители, братья и сестры, друзья, знакомые, коллеги по работе и другие лица. Благодаря собеседованиям в партнерской и семейной группах это понимание вполне поддается развитию.

Толкование: «Любовь как спортивное соревнование»

Фиксации из периода детства в этом случае играют ре­шающую роль, как и отчасти неосознанное отвращение к партнерству. Это мазохистское поведение часто сочетает­ся с садистскими тенденциями: «Все пять лет я только и делала, что угождала своему партнеру. Когда он мне звонил, у меня всегда было для него время. Я жила только для него. Когда он решился на то, чтобы жить со мной, я его доконала упреками в его импотенции; кончи­лось тем, что он ушел от меня».

Садистские тенденции могут быть на первом плане. В этих случаях партнерства ищут, например, с той целью, чтобы сразу же доказать, что в нем не нуждают­ся, что собственная самостоятельность гораздо важнее. В страданиях партнера ищут наслаждения для себя.

«Мне ничего не стоит вступать в любовные связи. Для меня тогда все средства хороши. Любовь - это что-то вроде спортивного соревнования. Меня совсем не трогает, когда женщины страдают от того, что я их бросил и что они мне надоели. Я не несу ответственности за других. Когда меня однажды покинула моя лучшая подруга, обо мне тоже никто не беспокоился».

Функции наказания

Формы наказания имеют свою предысторию и свои причи­ны, которые не исчерпываются такими понятиями, как са­дизм и мазохизм. Отвращение к сексу у женщины, которое она воспринимает как свою неполноценность, холодность и неспособность испытывать оргазм, означает нечто гораз­до более существенное, а именно способность сказать телом «нет», иными словами, это способность сообщить другому какую-то частицу своих собственных желаний.

Мы склонны считать также наказание самостоятель­ным действием, чем-то вроде судебного наказания или на­казания родителями, которые вправе пользоваться свобо­дой в принятии своих решений. Этой же форме наказания с психологической точки зрения свойственна лишь незна­чительная степень свободы. Наказание в партнерстве про­исходит чаще всего в пределах взаимной «ловушки», так что иногда бывает трудно понять, кто наказывает, а кто на­казанный. Желание делить вместе радость и горе остается даже в атмосфере ненависти не по-доброму расставшихся партнеров: как раньше они делили между собой все хоро­шее, так теперь каждый желает другому зла, даже если самому от этого приходится страдать.

Еще до назначения даты развода одна домохозяйка 48 лет, мать четырех детей, сказала: «Я так ему отравлю жизнь, что он никогда не сможет быть счастливым с дру­гой женщиной».

Другие культуры

Ожесточение, с которым партнеры ведут войну друг с другом, напоминает двух утопающих: один, чтобы не за­хлебнуться и держать голову над водой, старается пото­пить другого. Такой способ поведения вырос на почве за­падноевропейского индивидуализма, когда все заостря­ется на вопросе «Я или ты».

На Востоке эта конфронтация между партнерами смягчается при помощи «Мы», которому обязаны оба партнера. Мы имеем в виду расширенную семью, о кото­рой не раз упоминали. Кроме того, существуют не менее серьезные обязательства, обусловленные религиозными нормами в духе «Пра-Мы». Доминирующая роль муж­чины привела к тому, что женщине запрещено открыто вступать с ним в спор, указывать ему границы дозволен­ного и критиковать его слабости. В соответствии с вос­точной традицией у него несравненно более выгодная ис­ходная позиция.

Вместо открытой ссоры выступает другая форма на­казания - усиленное внимание к детям. Женщина гото­ва от всего отказаться, чтобы принести себя в жертву детям. Таким способом она находит у мужа наиболее уязвимое место: «Это больше мои дети, чем твои». Прав­да, жена никогда не произносит эту фразу вслух, но часто дает ее почувствовать.

Агрессивность и наказания в пределах большой семьи имеют еще и другое значение. Не все ее члены могут хранить молчание, что-то обязательно доходит до посторонних ушей. Многочисленные родственники, друзья и знакомые с любопытством и интересом следят за натянутыми отношениями между супругами, потом свое дело делают сплетни и пересуды. Затем разбира­тельство конфликта направляется на семейный совет, который совсем не заинтересован в том, чтобы обо­стрять ситуацию. Стараются выяснить и взвесить инте­ресы сторон, чтобы трезво подойти к решению кон­фликта. Конечная цель - примирение, сохранение от­ношений. Как правило, убеждают женщину в том, что ее преимущество перед мужчиной - уступать и ми­риться с кажущейся неизбежностью, при этом не тра­тить попусту слов, не браниться и не быть злопамят­ной.

Практические выводы

Актуальная способность «справедливость» - это спо­собность взвешивать и соразмерно сравнивать свои ин­тересы и интересы другого. Несправедливость по от­ношению к себе мы воспринимаем как такое отноше­ние, которое диктуется личными симпатиями или антипатиями, или предвзятыми суждениями, а не де­ловыми соображениями. Общественный аспект этой актуальной способности - социальная справедли­вость. Каждому человеку свойственно чувство спра­ведливости. От того, насколько справедливо обраща­ются с ребенком, с его братьями и сестрами и друг с другом, зависит формирование всей системы представ­лений о справедливости у взрослого человека.

Как об этом спрашивают?

Кто из Вас придает большее значение справедливости (справедливость или несправедливость при каких об­стоятельствах и по отношению к кому)? Как Вы реа­гируете, если к Вам относятся несправедливо (на ра­боте, в семье и т.п.)? Считаете ли Вы своего партнера справедливым (по отношению к детям, к родителям жены или мужа, к другим людям, к Вам)? Были ли у Вас проблемы из-за несправедливости (отдавали ли Вы кому-нибудь другому предпочтение)? Кто из Ваших родителей был более справедливым по отноше­нию к Вам, Вашим братьям и сестрам (ситуация)?

Коррекция поведения

Справедливость без любви видит только достижение и умеет только сравнивать. Любовь без справедливости теряет контроль над реальностью. Учись соединять любовь и справедливость. Одинаково относиться к двум разным людям - это значит быть несправедли­вым к одному из них.

Партнерство как «игра в доктора»

Ничто не может быть тебе ближе, чем ты сам;

но если ты не знаешь самого себя, как же ты будешь по­знавать других?

Восточная мудрость