Управление механизмами формирования новостей как основа работы спиндоктора и пресс-секретаря

В отличие от журналиста спиндоктор функционирует в принципиально ином пространстве. Он действует до того, как журналист пишет свою статью или статья оказывается в газете. Он все время находится на шаг вперед, чтобы пос­тараться предопределить то, что завтра окажется в газете. Именно поэтому, например, журналисты получают тексты выступлений политиков с уже заранее сделанными подчер­киваниями, на что именно лучше обратить внимание. Такая "оркестровка" необходима из-за другого типа прессы, кото­рая функционирует в западном обществе. Здесь отклоняет­ся возможность командного управления, а используется ин­теллектуальный вариант управления, например, выдачей более качественного продукта, чем у оппонентов, динами­ческой реакцией на происходящие события. К нему и при­надлежит работа спиндоктора.

Идет большая работа по подготовке любого события, вхож­дения в контакт с прессой. Р. Рейгана готовили к его пресс-конференциям: репетиции занимали по два часа. Р. Никсон вообще ничего другого не делал за 24 часа до пресс-конферен­ции. Часто вопросы заранее раздаются надежным журналис­там, лучшие пресс-секретари могут предвидеть в принципе до 90 процентов будущих вопросов и готовят к ним своего шефа. Б. Ингхем, пресс-секретарь М. Тэтчер, давал такие советы членам своей партии по поводу выступлений: "Выучите текст ... Определите тяжелые абзацы и часто их повторяйте".

Спиндоктор также занят исправлением "ошибок" шефа, если они были допущены на пресс-конференции. Как пишет Б. Брюс, бывший директором по коммуникациям Консервативной партии во времена М. Тэтчер с 1989 по 1991 гг.: "Работа спиндоктора является достаточно гибкой техникой, которая не только "фиксирует" результаты собы­тий (речей, интервью, дебатов и т.п.) после события, а также управление ожиданиями события, которое еще будет иметь место*. Таким образом, можно говорить о двух центральных позициях, с которых происходит работа спиндоктора: до со­бытия и после него. В обоих случаях речь идет об исправ­лении события в символическом измерении, ибо в реаль­ном его изменить уже труднее. Именно этому посвящены исправления "ошибок" в символическом мире, допущен­ных в мире реальном. Поэтому пресс-секретари приходят в волнение, когда шеф вдруг решает свободно поболтать с журналистами, боясь, что из этого получится что-то не то.

При этом следует учитывать соответствие типа новостей каналу коммуникации: телевизионный канал более заинтере­сован в зрелищных событиях, которые даже часто трудно пе­ресказать, но интересно смотреть. Например, этим активно пользовалась М. Тэтчер в своей предвыборной кампании, она могла гладить только что родившегося ребенка, шить сорочки вместе с работницами фабрики и т.п. Это все события, от которых трудно уклониться редактору отдела телевизионных новостей. Соответственно, эти требования переносятся на типаж избираемого политика. Если для США первым идеаль­но телевизионным президентом был Дж. Кеннеди, то первым телевизионно избранным премьером для Великобритании стал Т. Блэр. Интересно, что У. Черчилль уже после своей отставки постоянно отказывался от появления на телеэкране, вероятно, ощущая телевизионный экран принципиально чуж­дым для себя. Дж. Мейджора "вывели" на телевизионные пресс-конференции только тогда, когда он освоился перед ка­мерой. Кстати, хотя в конце своей карьеры он давал больше теле- и радиоинтервью, чем М. Тэтчер, он все равно оставался в защищающейся позиции, когда ему на ходу задавали вопросы репортеры.

Политический спиндоктор во многом работает открыто. Он консультирует по поводу содержания речей и возмож­ных последствий их и предстоящих или происходящих по­литических шагов. Как считает Н. Джонс, они максималь­ным образом используют то время, когда возникает на­ибольшая нужда у журналистов получить интерпретацию происходящего*. Это время происходящих изменений, когда внезапно образуется дефицит информации, прихо­дится обращаться за советом к разного рода специалистам. В качестве примеров удачной и неудачной работы масс-медиа в этом плане могут служить два события. Так, снятие С. Кириенко с поста вице-премьера заставило НТВ рабо­тать в новом режиме, резко увеличив количество новостей в эфире. Вечерние выпуски уже шли с большим числом ана­литических материалов. Это пример положительного отве­та: в ответ на нехватку новостей телевизионный канал ока­зался в состоянии породить необходимый объем материалов за счет интенсивности выхода в эфир и усиления аналити­ческой стороны. Практически был закрыт канал информа­ции, столь внезапно возникший. Отрицательный пример показала украинская пресса в момент ареста бывшего пре­мьера П. Лазаренко: никаких экстренных новостей не было, информацией делились настолько скупо, что практически все говорили одно и то же. Это могло быть благодатным временем для спиндоктора, но оно не было реализовано.

Еще один пример использования вакуума информации можно найти в поведении Дж. Мейджора, в бытность его британским премьером. В момент путча в России 1991 г. Дж. Мейджор делал краткие выступления перед прессой, которые длились несколько минут, например, о его разго­воре с Б. Ельциным. И эти выступления автоматически по­падали в новостийные бюллетени на первые позиции, пос­кольку в них присутствовала принципиальная новизна ин­формации, и ни один редактор не мог уклониться от включения подобного сюжета в свою программу. Это было важно для правительственных спиндокторов, поскольку Дж. Мейджор, хотя и проводил много пресс-конференций, выглядел на них занимающим защитную позицию, а не на­ступательную, какая была у М. Тэтчер. Кстати, после пер­вых появлений Мейджора в 1990 г. было обнаружено, что ему понизили голос, что с ним специально занимались, чтобы сделать его голос более низким. Считается, что такой голос несет в себе больше авторитетности в разговоре.

Спиндоктора властных структур и оппозиции обладают разными возможностями. П. Мандельсон, который руководил этой работой у лейбористов, когда те не были у власти, все равно мог делать многое даже в этой ситуации. Н. Джонс пишет в своей книге о равенстве его позиции и позиции пресс-секретаря М. Тэтчер Б. Ингхема: "Имена Ингхема и Мандельсона стоят вместе в консервативной и лейбористс­кой мифологии последних лет" (Р. 122). Более того, оппо­зиционный спиндоктор также обладает и своим вариантом преимуществ, поскольку он не связан с жестко проводимой линией и может быть более разнообразен в нападении на правящие круги. Кстати, П. Мандельсону принадлежит и новый корпоративный символ лейбористов — красная роза.

Какие же ресурсы есть у оппозиционного спиндоктора? В первую очередь, это использование неформальных меха­низмов поддержания контактов. "Большая часть манипуля-тивных разговоров ведется приватно" (Р. 123). Так, П. Ман­дельсон опирался на личные знакомства с журналистами. Журналисты могли перемещаться в другие издания, но все равно дружеские отношения при этом сохранялись. Кроме того, он обладал хорошим знанием информационной инф­раструктуры, а также приобретенным за время работы авто­ритетом. Все это мы можем изобразить следующим образом:

личный авторитет

спиндоктор опирается на

личные знакомстважурналистами

знание информационной инфраструктуры

Уже по этому набору видно, что спиндоктор является в высокой степени профессионалом, за спиной которого бо­гатый опыт и обширные неформальные контакты, посколь­ку весь этот набор принадлежит в первую очередь к неформальному арсеналу. Но эта неформальность лежит и в же­лании самих журналистов работать именно в этом пласте общения и получения информации. Для западного журна­листа таким лакомым куском являются обеды с министрами и членами парламента. Украинские журналисты черпают эту информацию из опыта кулуарного общения с депутата­ми в стенах парламента.

Спиндоктор активно использует и принципиально не­формальный арсенал работы — например, утечку информа­ции. Для этого следует опереться на журналистов, с кото­рыми давно сотрудничаешь и которые пользуются доверием в журналистских кругах. Если подобные "пробные шары" проходят как следует, то при выдаче официальной версии уже не понадобится дальнейшая работа спиндоктора. Как пишет Н. Джонс: "Спин начал свое дело, и остальные масс-медиа, если все пойдет как надо, последуют правильно из­бранному направлению" (Р. 12).

П. Мандельсон также активно использовал изменения, которые прошли в подаче телевизионных новостей в вось­мидесятые. Тогда прошло изменение частоты выхода в эфир, редакторы постоянно требовали новых фактов или новых точек зрения. То есть реально возник дефицит ин­формации. И им смогли воспользоваться лейбористы, вы­полняя свою работу так, чтобы ее сразу "съедали" журна­листы. При этом П. Мандельсон мог звонить знакомому журналисту после показа какого-нибудь сюжета по телеви­дению, выражая свое возмущение, скажем, его непрофес­сионализмом. Наверное, наличие даже такой отдаленной формы условного контроля заставляло журналистов быть более объективными и следовать реальному фактажу, а не иронизировать, подтасовывая факты.

Спиндоктор также может организовать реакцию на вы­ступление оппонента, чтобы уменьшить его значимость. Этому способствует показ кого-то засыпающего из аудито­рии, в рамках телефильма речь комментатора может карди­нальным образом изменить речь политика. Это безошибоч­ный способ, поскольку противник не может ответить адек­ватно. Иногда из речи оппонента выдергивают то, что хотят, чтобы продемонстрировать неадекватность его поведения. Так, телеканалы достаточно часто демонстрировали пошатнувшегося Б. Ельцина во время его визита в Ташкент. Таким образом удается организовывать коммуникативный возврат к любым негативным моментам, которые были в истории данного политика.

Сложность работы Б. Ингхема, как человека при власти, состояла в необходимости добиться того, чтобы министры говорили с единой позиции, чтобы чувствовалась команда, а не набор разнородных специалистов. Реально он сам вы­ступал в роли специального министра, раскрывающего дея­тельность правительства. Он говорил о своей роли как о "дирижировании правительственным коммуникативным оркестром". Для него была характерна наступательная роль: он всегда отвечал на критику. Как отмечает Н. Джонс: "От­ветственные за работу с прессой были настроены на наступ­ление. Вместо рутинного "без комментариев" департаменты были проинструктированы предоставлять информацию и добиваться того, чтобы министры были доступны для радио- и телеинтервью, и аргументы правительственных оп­понентов не оставались без ответа" (Р. 94). При этом в обя­занности департаментов информации входила подготовка позитивных сообщений для этих лиц.

Правительственная пресс-служба должна вести общение с парламентскими корреспондентами на системной основе с четко заданными параметрами встречи. Так, пресс-служба в Великобритании встречается с журналистами по пятни­цам, предоставляя свою интерпретацию происшедших за неделю событий. Получается, что это как бы прообраз бу­дущей телевизионной аналитической передачи. В любом случае голос правительства слышен и понятны интересую­щие его акценты. Во время заседания парламента интенсив­ность совсем другая — журналисты встречаются с пресс-секретарем два раза в день: в 11.00 на Даунинг-стрит и в 16.00 в стенах парламента.

Но в то же время, в отличие от США, пресс-секретарь не выходит на первые роли. Одним из правил чисто физического поведения пресс-секретаря в британском правительстве явля­ется следующее: не следует находиться слишком близко к пре­мьеру, чтобы не попасть в объектив съемки, но стоять следует так близко, чтобы слышать все происходящее. Политики в принципе не любят фотографий, которые делаются без их ведома, боясь, что они предстанут не в том свете перед пуб­ликой. Чтобы не попасть впросак, им советуют не сразу вы­полнять то, о чем просят фотографы, а секунду подумать.

Н. Джонс суммирует мнение коллег о Б. Ингхеме следу­ющим образом: "Он не боялся занимать популистские по­зиции и настаивал, чтобы департаменты стояли намертво во встречах с журналистами. Их обязанностью была выработка совместно с министрами четкой линии, которой следовали в контактах с журналистами" (Р. 94). При Дж. Мейджоре уже не оказалось того, кто брал бы на себя ответственность по выработке единой линии, с авторитетом которого в этом случае все бы считались.

Б. Ингхем уходит со своего поста в 1990 г., пробыв на нем дольше всех своих предшественников. Его ценили и друзья, и враги, которые считали его наследником Маки­авелли по отношению к новостям. Наверное, жесткой леди требовался не менее жесткий пресс-секретарь, по крайней мере, именно такого рода стиль работы несо-. мненно должен был ей импонировать. При этом его жес­ткая позиция привела к тому, что политические коррес­понденты трех газет (Independent, Guardian, Scotsman) от­казывались посещать его брифинги вплоть до самого его ухода. Все сегодня отмечают его главное качество: он мог с уверенностью передавать суть реакции премьер-минис­тра на события дня, даже не имея возможности предвари­тельно обсудить это с ней. Уже менее приятной чертой с точки зрения слушателей было то удовольствие, которое доставляла ему возможность поставить журналиста на место. С точки зрения приоритетов, Ингхем подчеркивал, что он мыслит не как бюрократ, а как политик.

Н. Джонс отмечает следующие исходные как бы объек­тивные позитивы, которые удерживали Б. Ингхема так долго на его посту: "Во время активных лет Тэтчер самой большой ценностью Ингхема для парламентских журналис­тов была его способность отражать с большой точностью суть реакций премьер-министра на основные вопросы дня. Даже если у него не было возможности обсудить развитие событий с ней, он мог с большой точностью оценить наст­роение, в которое она находилась, и ее вероятный ответ" (Р. 88). Для нашей ситуации тут важным является смелость принятия на себя решения того, как именно подумала бы по этому поводу сама премьер-министр.

Следует достигать определенной степени доверительности между пресс-секретарем и журналистами. Вероятно, такой тип уважительной доверительности был у представителей прессы с бывшим пресс-секретарем Б. Ельцина С. Ястржембским. Плюсы этого понятны: возникает доверие к ин­формации, идущей от такого лица, а также возникает воз­можность предотвратить ненужные ляпсусы, если таковые возникнут.

Как видим, важным аспектом работы является ответ на создавшийся вакуум информации. Про того же Ингхема вспоминали, что ему можно было позвонить домой через полчаса после события, и он четко выстраивал всю цепочку фактов. Вакуум информации выгоден тем, что позволяет с большей легкостью проводить свою линию, свою интерпре­тацию. Про директора ФБР Гувера, например, говорили, что он старался первым выдать свою интерпретацию собы­тия, поскольку остальным тогда приходилось в любом слу­чае считаться с ней, ссылаться на нее, поскольку первое слово уже было сказано.

После Ингхема при Тэтчер с Мейджором уже работал другой пресс-секретарь — О'Доннел. Его минусом, как от­мечается, было то, что он не имел журналистского опыта. С другой стороны, его брифинги по поводу войны в Пер­сидском заливе отличались гораздо большим количеством деталей, чем у Ингхема. При этом он исправлял неточности, допущенные в предыдущих брифингах.

Мейджор постоянно смотрел вечерние телевизионные новости. Поэтому вскоре пресс-служба стала выражать свое неодобрение, когда Мейджор оказывался недовольным. На­пример, почему была использована та или иная фразеоло­гия, почему появились те интервью, а не другие. То есть мы видим, что функционально перед нами тот же отдел агита­ции и пропаганды ЦК КПСС, хотя и пользующийся други­ми методами. Но совпадение целей несомненно. Причем некоторые замечания было вообще трудно исполнить. На­пример, когда в мае 1991 г. заговорили об уровне безрабо­тицы, Мейджор сказал, что ему не нравится "ощущение" этих новостей.

Западные пресс-службы, как видим, занимают более на­ступательный характер, чем это принято у нас. Это связано с тем, что идет борьба за "повестку дня", за то, о чем будет говорить пресса, что именно будет обсуждать массовое со­знание. Поскольку это включает три-пять тем, то особенно важно занять этот ограниченный формат выгодной тебе темой. Но это "вдавливание" темы делается интеллектуаль­ным, а не привычным командным путем. При этом может даже создаваться направленный поток информации от единственного источника — правительства. Во время войны в Персидском заливе в Британии все было направлено на то, чтобы сделать именно правительственную информацию основной, чему служила координация между Белым домом и Даунинг-стрит. То есть искусственно созданный дефицит информации восполняется из одного источника, который, благодаря этому, наращивает свою авторитетность.

Не следует забывать достаточно часто реализуемую не только на Западе, но и у нас попытку общаться с кругом доверенных журналистов. Это как бы продление благопри­ятной для политика коммуникативной среды. В Англии это возникло, когда Г. Вильсон собирал группу близких ему по­литических редакторов, во время конфликта в Британском содружестве. Б. Ингхем также предоставлял больше инфор­мации ряду журналистов, но это не было четко выраженной позицией.

В обязанность спиндокторов, спичрайтеров и пресс-сек­ретарей входит создание слоганов, лозунгов и "звуковых цитат" (soundbites'). Американские журналисты, имиджмеке-ры, спиндоктора поняли выгоду таких удачных запоминаю­щихся выражений в шестидесятые годы. Оказалось, что не так легко вырывать нечто из текста речи, поскольку вне контекста они не "играют". Следовало создавать специаль­ные вербальные фразы. Н. Джонс замечает: "Хотя искусство создания политических фраз и слоганов приобрело лоск и улучшилось с первых дней радио и телевидения, "звуковые цитаты" остались в высокой степени индивидуальной фор­мой выражения. В наиболее эффективных примерах они не только передают политические сообщения, но и рассказы­вают нечто о человеке, который их произносит. Наиболее запоминающиеся усиливают уже известные личностные характеристики" (Р. 27). Он также подчеркивает в другом месте, что телевизионщики стали наркоманами "звуковых цитат" (Р. 55). Это говорит о том, что коммуникативная система телевидения увидела в подобной единице наиболее эффективное средство, максимально соответствующее стандартам своего канала.

Будущие цитаты должны создаваться заранее, политик должен быть вооружен ими, идя на телевидение или радио. Они специально создаются для иного контекста: на них лежит ведущая роль, позволяющая им стать цитатой или заголовком в газете. Порождая их следует помнить, что они должны функционировать сами по себе, вне поддержки другими словами. Из запоминающихся высказываний постсоветского времени останется, например, черномырдинское "Хотели, как лучше, а вышло, как всегда". Удачно вы­сказывается Ю. Лужков, сказавший, например, о том же В. Черномырдине едкую фразу "политический пенсионер".

В истории М. Тэтчер есть такая фраза, ставшая заголов­ком во многих газетах: The Lady's Not For Turning. Она была сказана по поводу нежелания Тэтчер изменить курс. Ее спичрайтер, драматург сэр Рональд Миллар преобразовал ее из названия пьесы 1948 г. The Lady's Not For Burning. В ре­зультате пять национальных газет вышли с этим заголовком на следующее утро после произнесения этой фразы. Р.Миллар говорил впоследствии, что он искал подобные фразы, думая о том, как смогут они прозвучать в виде заголовков или "звуковой цитаты".

Выход на этот тип вербального творчества связан с тем, что зрительское или читательское внимание имеет краткую продолжительность. Поэтому следует придумывать спосо­бы, как его удержать, и с другой, как суметь высказаться как можно раньше и в наиболее запоминающейся форме. Н. Джонс отмечает: "В то время как звуковые цитаты могут иметь свои минусы, они стали частью жизни ежедневной политической журналистики и представляют интерес как для газет, так и для телевидения и радио. Список лучших цитат дня или недели стали характерной приметой газеты, характеристикой, о которой не могут забывать политики" (Р. 29). При этом самыми сильными цитатами становятся те, которых никто не ожидает.

Возникает также проблема ответа на внезапные вопросы. Телевидение сегодня показывает вход-выход политиков, во время которого репортеры пытаются прокричать свои во­просы. Во-первых, возникает проблема, как это сделать со стороны журналистов, которым теперь следует учиться не задавать, а выкрикивать свои вопросы. Во-вторых, возника­ет проблема для политика, как выходить из этой ситуации. Известно, например, что некоторые американские прези­денты просили не глушить моторы вертолета, чтобы делать вид, что они не слышат вопроса. Можно делать это и при отсутствии работающих моторов, как это, например, сделал Б. Клинтон, произнеся одну из своих покаянных речей по поводу взаимоотношений с Моникой Левински, хотя выкрик­нутый вопрос звучал даже громче голоса самого президента. Дж. Мейджор писал заранее ответы на маленьких карточках, которые перечитывал перед выходом из своей резиденции. Отсутствие письменного текста при ответе делало его более спокойным и расслабленным. Но в любом случае ответ или молчание в ответ на подобный внезапно выкрикнутый вопрос стал обязательной характеристикой политической коммуни­кации на Западе, поскольку это попадает на экран.

Перед нами в принципе коллективная работа, где поли­тик становится только одним, хотя и завершающим ее эта­пом. Поэтому часто возникает вопрос о его роли. Сотруд­ники постоянно подчеркивают, что центральные мотивы речи должны исходить от самого первого лица, это его пре­рогатива*. Часто свои первые инагурационные речи также в сильной степени выходят из под пера первого лица, как это было, например, с Дж. Кеннеди. Н. Джонс пишет об одном из выступлений Дж. Мейджора на конференции консерва­торов в 1994 г. как написанном от начала до конца самим премьером (Р. 39). Это проявилось в том, что он отошел от телесуфлера, стоя посреди с одним микрофоном в руках, и заговорил о мире "взрослой политики", из которой должны быть изъяты клише и искусственная риторика.

Пресс-секретари обладают своим "кодексом чести", ког­да им приходится делать то, что лучше с точки зрения, на­пример, спиндоктора, а не то, что хочется. Так, к примеру, Д. Якушкин отвечает на вопрос о своем повторном упоми­нании о крепком рукопожатии: "...Я, честно говоря, даже не помнил, чтобы до меня кто-то говорил об этом. Я сказал то, что есть. Мне по своей натуре очень некогда вспоми­нать, что, где, когда и кто говорил. Я вообще никогда ни на кого не ориентируюсь. Так получилось — совпало. Я сказал то, что чувствую"*. При этом Д. Якушкин противоречит са­мому себе, поскольку в интервью от 4 декабря 1998, опуб­ликованном газетой "Факты и комментарии" он прекрасно помнит об этом событии: "Вспомни, сколько улыбок вызва­ла дежурная фраза о крепком рукопожатии президента, когда тяжелую болезнь выдавали за невинную простуду. Но это было давно, причем здесь моя репутация?"

В завершение подчеркнем два основных аспекта этой ра­боты: ее активный, наступательный характер и сильную ди­намичность, а также ряд других закономерностей.

Активный характер работы состоит в том, что сама пресс-служба пытается навязать общественному мнению интерп­ретацию происходящих событий. Американцы пользуются для этого понятием "идеи дня"**. После принятия этой темы и сообщения ее президенту служба коммуникации на­чинает заниматься тем, что пытается ввести ее в информа­ционные потоки. В конце дня идет мониторинг, чтобы про­верить, как это удалось. Во времена гитлеровской Германии было близкое понятие "лозунг недели"***. Именно на эту тему работала вся пропаганда, устраивались фотовыставки. То есть формирование "повестки дня" не следует отдавать на откуп оппонентам, чтобы затем начать исправлять эту ситуацию, а делать самому, отодвигая сообщения противни­ка на менее приоритетные позиции.

Динамический характер работы спиндоктора и пресс-сек­ретаря часто может заключаться в том, чтобы успевать при­нимать и реализовывать свои решения до того, как это сде­лает оппонент. Для описания этого можно воспользоваться принятым в американской аналитической среде циклом * " принятия решений в виде формулы OODA (Observe — Ori­ent — Decide —Act), по-русски: НОРД (Наблюдение — Ори­ентация — Решение — Действие). Если удается совершить свое действие в рамках цикла оппонента, то он не успевает даже среагировать. Дж. Макдональд считает, что именно так действовали, например, татаро-монголы, которые могли как бы исчезать в никуда и появляться неизвестно откуда*. Это позволяло им контролировать большую, даже по сегод­няшним масштабам, территорию, используя мобильное во­йско и один из первых вариантов пропаганды, которая опи­ралась на страх. В этой же области лежит мнение Н. Джонса о необходимости постоянной работы в данном направле­нии: "В эпоху постоянных новостей, происходящих двад­цать четыре часа в сутки, премьер-министру необходимы постоянные советы. Должна быть понятная структура уп­равления коммуникацией с масс-медиа. Если пресс-секре­тарь теряет контроль над тем, что говорится, пройдут всего лишь часы до того, когда доверие к правительству станет под вопросом" (Р. 99).

Это как бы внешние характеристики работы, задающие ее по отношению к другим. Что касается внутренних характерис­тик, то хотелось бы подчеркнуть тенденцию, присутствующую и в английских, и в американских вариантах — это создание в рамках пресс-службы конечного продукта для журналистс­кого потребления, по крайней мере попытка такого создания. Вот как Н. Джонс пишет о подготовке текстов Блэра: "Тексты подаются журналистам наперед, первая страница каждого ре­лиза выделяет основные пункты в форме заголовков. Тема до­лжна быть повторена в сокращенной Е-зрсии, где важные фразы выделены настолько, чтобы суметь направить журна­листов на сообщение, которое Блэр пытается передать. При­влечение журналистов к линии Блэра, было разумной, но до­статочно сложной задачей" (Р. 152). Журналист должен пол­учать в руки текст, не оставляющий никаких вопросов. Более того, этот текст уже выполнил наиболее сложную часть рабо­ты для этого журналиста, сделав из выступления политика журналистский текст.

Все это коммуникативное пространство регулируется радом закономерностей, которое необходимо учитывать. С одной стороны, есть несоответствие интересов высокой по­литики и политики домашней, уровня комнаты. Для про­стого человека многие факты и сообщения о них не имеют смысла. Успешный политик должен уметь переводить факты уровня государства на факты уровня комнаты. С дру­гой стороны, существует несовпадение интересов журна­листов и простого населения. В избирательных кампаниях стараются преодолеть это различие, включая в ток-шоу не журналистов, задающих вопросы, а представителей населе­ния. В-третьих, падает интерес со стороны населения к по­литическим вопросам. Это вызывает к жизни более искус­ные способы завлечения зрителя или читателя к себе и своим проблемам. В целом это достаточно серьезное проф­ессиональное поле, которое не терпит любительства. Пос­кольку появление профессионала со стороны оппонента (а политика — это принципиально конкурентное поле, где ап­риорно существуют конкуренты) может резко изменить рас­становку сил.