Противоречия социальной ситуации
Подросток вынужден пребывать как бы в ножницах двойной морали. С одной стороны, взрослые продолжают применять к нему «детскую мораль» (мораль беспрекословного повиновения и послушания). С другой же, они начинают использовать и «мораль взрослых», требуя, чтобы подросток самостоятельно планировал и контролировал свои действия по выполнению растущего круга обязанностей. Нередко возникает разрыв между правами и обязанностями: рост обязанностей не сопровождается гармоничным ростом соответствующих прав. Подросток же требует, чтобы ему предоставили свободу и права, не понимая еще в полной мере (в силу недостаточной социальной зрелости и сознательности), что такая свобода сопряжена с ответственностью. Он хочет завладеть привилегиями взрослых, не принимая одновременно на себя той ответственности, которая лежит на них, игнорируя те обязанности, которые сопряжены с этими привилегиями и правами. Подросток оказывается восприимчивым к внешним признакам взрослости, к таким не самым лучшим привилегиям взрослости, как курение,, употребление спиртного, свобода распорядка дня, свобода выбора друзей и компаний, азартные игры, чтение книг и просмотр фильмов для взрослых и, наконец, свобода и автономия сексуального поведения.
Социальные противоречия усиливаются в тех случаях, когда родители сами постоянно нарушают законы, соблюдения которых требуют от детей. Например, запрещая подростку, они сами курят, пьют, смотрят до полуночи телевизор, уходят в гости и не предупреждают о времени возвращения, не убирают за собой постель или разбрасывают по комнате вещи, не отдают вовремя долги, нарушают клятву супружеской верности, разводятся, заключают новые браки и т.п. Эгоцентризм взрослых мешает им понять, до какой степени остро подросток переживает чувство социальной несправедливости, когда его наказывают за нарушение таких требований, которые едва ли не постоянно и совершенно безнаказанно нарушают сами взрослые.
3. Психологические противоречия.Уже к 11-12 годам мышление ребенка развивается до уровня логических операций, ему оказываются доступными абстракция и обобщения. Мышление подростка позволяет ему выделить определенные объекты из системы связей с другими объектами, прослеживать судьбу этих выделенных объектов, их изменения и превращения. На этом этапе познавательного развития подросток испытывает потребность в построении целостной картины мира, в котором он живет. Для ее построения он остро нуждается в выделении устойчивых, неизменных объектов, которые бы послужили своеобразными опорами при построении систем отсчета. В познании законов физического мира это, оказывается, сделать намного легче, чем в познании законов межчеловеческих отношений и социального мира. Всякая нечеткость границ между «хорошо» и «плохо», всяческая непоследовательность, противоречивость поведения его прежних кумиров – родителей и учителей – остро переживается подростком. Известен подростковый максимализм: «хороший» человек не может совершать ни одного плохого поступка, иначе его нельзя считать «хорошим»; «сильный» человек никогда не может позволить себе оказаться слабым и т.п. В своем поиске эталонов и авторитетов подросток исследует сразу два направления: ищет авторитеты и образцы для подражания вне семьи (среди киногероев и литературных персонажей, артистов эстрады и спортсменов, старших товарищей и сверстников – лидеров подростковых групп), а также пытается разобраться, насколько устойчивым эталоном для социального сравнения является он сам.
Развертывается напряженная внутренняя работа по самопознанию, самооценке, самоиспытанию, самоопределению. Но для выполнения ее подростку нужны не только педагогические беседы об умозрительных возможностях (благоприятных и неблагоприятных), но и реальные испытательные житейские ситуации – такие, в которых только и можно испытать себя на деле, а не на словах. И этот поиск испытательных ситуаций опять-таки нередко сталкивается с родительскими запретами, с опасениями и непониманием ребенка. Дело затрудняется тем, что подросток непрерывно удивляет своей переменчивостью не только взрослых, но и самого себя. Он как бы не может нащупать свое настоящее Я. А это ему просто необходимо, чтобы занять свое устойчивое место в отношениях с людьми – взрослыми и сверстниками, чтобы понять границы своих реальных возможностей и притязаний. Не находя в самом себе нужной ему определенности, последовательности, устойчивости, не узнавая себя самого в зеркале, с изумлением изучая свои вытянувшиеся и непослушные руки и ноги, удивляясь новым ощущениям и новым потребностям, подросток нередко совершенно еще по-детски обижается на окружающих, будто это они виноваты, что не дают ему той свободы, которая ему необходима для того, чтобы обрести самого себя.
Перечисленные три системы противоречий сталкиваются и взаимодействуют между собой. Их вклад в каждом индивидуальном случае в общую картину подросткового кризиса может быть различным, и у каждого подростка эти противоречия разрешаются по-своему. Однако во всех случаях взрослым необходимо найти новую, обязательно новую дистанцию в общении с подростком и понять, что не все, далеко не все в его жизни зависит теперь от них, разумеется, не преуменьшая при этом своей роли в воспитании.
Прямые методы воспитательного воздействия должны уступить место более косвенным, а управление ребенком выражается в трех главных формах взаимодействия:
§ помощи по запросу (взрослый вмешивается в дела подростка только тогда, когда тот просит оказать ему помощь, принять участие в каком-то совместном деле);
§ совместного планирования будущего;
§ совместного разбора случившегося.
Воспитатель должен предоставить воспитаннику возможность самостоятельно справляться с различными, в том числе неожиданными и рискованными, жизненными ситуациями.
К сожалению, родители к моменту достижения ребенком подросткового возраста частенько затверживают до автоматизма выработавшиеся у них приемы общения с ребенком, и им очень трудно скорректировать стиль воспитания. Привыкшим к потворствующей сверхопеке трудно отказаться от потворства таким импульсам, которым можно и нужно противопоставлять спокойный и убедительный отказ; привыкшим к регламентированной сверхопеке (преобладание запретов) трудно предоставить ребенку необходимую ему свободу. Нередко после нескольких серьезных столкновений с подростком сверхопекающие родители резко изменяют свою позицию, переходя от сверхопеки к равнодушной автономии под лозунгом: «Раз ты такой умный – учись на своих ошибках». К сожалению, они при этом не понимают, что ребенок, как никогда раньше, нуждается теперь в особой помощи – деликатной, ненавязчивой и уважительной, возвышающей1, а не унижающей его достоинство.
Сами по себе родители к моменту достижения ребенком подросткового возраста испытывают серьезные жизненные трудности. Это время, когда молодость как таковая, оказывается позади, и самым наглядным тому подтверждением является взрослеющий на глазах ребенок. Наше сознание сопротивляется, не желая признавать факт утрачиваемой молодости. Нам хочется видеть ребенка маленьким, шаловливым, но по существу зависимым и послушным детенышем. Массовыми исследованиями показано, что родители, сами того не ведая, в среднем на 4-5 лет преуменьшают психологический возраст своих детей-подростков. Когда подросток начинает бунтовать и требовать, бастовать и саботировать, разговаривать с нами таким же нетерпимым, командным тоном, как мы с ним, или просто тихо замыкается в себе, или пропадает где-то вне дома целыми днями, тогда наши ожидания, что мы имеем дело с маленьким ребенком, приводят к слишком резкому контрасту в нашем восприятии этого человека: мы не узнаем его, испытываем отчуждение, будто это не наш ребенок, которого уже «испортили» улица, телевизор и недальновидные воспитатели.
Мы принимаем как бы на свой счет такие реакции подростка, которые вообще характерны для этого возраста, например, повышенную ориентацию на сверстников. Мы с болезненной ревностью видим в этом симптомы отдаления ребенка от нас. А на самом деле мы остаемся просто в тылу его наступления на мир, тогда как главный фронт этого наступления – круг сверстников. Подросток стремится познать меру своей привлекательности и силы, ума и ловкости. Оценки сверстников для него оказываются важнее, чем оценки родителей, не потому, что последние лишены авторитета (они сохраняют свой авторитет, если эмоциональные связи не утрачены), но потому что в оценках сверстников подросток вычитывает признание или отвержение его притязаний на определенную ступень в иерархии сверстников. И при этом он, как правило, пытается утвердиться среди сверстников в тех своих проявлениях и способностях, где может добиться максимально высокого признания.
Взрослые же очень часто навязывают детям стереотипные системы шкал и требований, которые противоречат стремлению ребенка доказать свою уникальность, свое неоспоримое превосходство в каком-то виде занятий. Когда единственными мерками для взрослых (и учителей, и родителей) оказываются дисциплинированность и прилежность в учении, то самые активные, самые внутренне беспокойные подростки попадают в заведомо невыгодное положение: они не могут утвердить свой приоритет, свое превосходство по этим шкалам в конкуренции с «послушными тихонями». И если они не находят других социально приемлемых шкал для первенства, они бунтуют – у них развивается так называемая демонстративная отрицательная идентификация с общепризнанными авторитетами и общепринятыми системами ценностей. Они все переворачивают вверх дном, наизнанку и, не имея возможности отличиться в лучшую сторону, пытаются отличиться в худшую – только бы любой ценой доказать свою исключительность.
Воспитатель обязательно должен постараться увидеть и понять скрытую, внутреннюю систему смыслов, лежащую за резкими, порой асоциальными выходками подростков. Обнаружить в них драматический поиск способов самовыражения, поиск часто безрезультатный и потому граничащий с разрушительным протестом против регламентированных стереотипных занятий, забот и развлечений, привычных и незаметных компромиссов, присущих миру взрослых.
Кроме того, взрослые не должны забывать о том, что в подростковом возрасте происходят серьезные изменения в организме, связанные с половым созреванием. Зная физиологические процессы, происходящие в организме подростка, возможности мальчика и девочки, объективные трудности, с которыми ребенку придется сталкиваться, можно делать обоснованные педагогические шаги и предъявлять разумные требования к подростку без риска, что они окажутся завышенными или, напротив, заниженными. А значит, есть смысл глубже вникать в любую обострившуюся конфликтную ситуацию, уметь правильно реагировать на происходящее.
По мере взросления подростков в условиях семейного неблагополучия и связанной с ним прогрессирующей педагогической запущенности возможен переход от девиантного (асоциально-аморального) к делинквентному (противоправному) поведению, еще не влекущему уголовной ответственности, и криминогенным (криминальным) правонарушениям, наказуемым в судебном порядке.
Среди правонарушений преобладают две группы:
§ совершенные из корыстных побуждений и связанные со стремлением получить материальную, денежную, имущественную выгоду (кражи, жульничество, мошенничество, грабежи);
§ преступления против личности, ее достоинства и здоровья (оскорбления, хулиганство, побои, такие тяжкие преступления, как изнасилования и убийства).
Специалисты с тревогой констатируют, что в последние годы подростковая преступность достигла наивысшего уровня: по оценкам отечественных криминологов, доля преступлений, совершенных несовершеннолетними, колеблется от 15 до 20% в общей структуре преступности, при чем в их число входят и латентные (скрытые) преступления, обнаружившие тенденцию к росту.*
Основную часть несовершеннолетних преступников составляют представители мужского пола (90 – 95%). Почти во всех преступных группах имеются девушки, однако они сравнительно редко совершают грабежи, разбойные нападения, нанесение телесных повреждений и убийства, чаще – кражи. Вместе с тем не только юноши втягивают девушек в преступное поведение, но и девушки стимулируют асоциальные поступки юношей и групповые правонарушения и преступления. Более того, отмечены случаи создания стабильных, чисто женских преступных группировок, осуществляющих кражи и грабежи. Опасность подобного поведения заключается в том, что негативные воззрения, усвоенные в подростковом возрасте, закрепляются на всю жизнь и становятся одной из основных причин рецидивного преступного поведения. Определенные деформации происходят и в личностной сфере склонных к правонарушениям подростков. У них ослабляются чувства стыда и вины, появляется равнодушие к страданиям других, несамокритичность и желание видеть только в окружающих источник собственных безнравственных поступков. Многие из них становятся несдержанными, жестокими, эмоционально неуравновешенными.