Из истории методологии психологии 2 страница

И последнее, может быть, самое главное. Это должна быть содержательно психологическая методология. Не пытающаяся свести «многомерное» человеческое существо к адаптации, деятельности, общению, но осознающая его и как душевное, и как духовное. Следовательно, психология должна стать на путь собственного развития: естественные и гуманитарные науки не могут быть образцом для построения психологии. На заре своего самостоятельного существования научная психология последовательно попыталась реализовать обе «линии». Ни «чистые линии», ни многочисленные попытки их соединения существенного успеха не принесли. Может быть, дело в том, что "наиболее возвышенное и совершенное" (Аристотель) нуждается в особом исследовательском подходе, специальной содержательной методологии.

В методологии должны быть представлены три составляющие, соответствующие трем группам задач, стоящих перед этой областью знания: познавательная, коммуникативная, практическая[1].

«Познавательная» составляющая – традиционная для классической методологии сфера интересов: проблема предмета психологии, соотношение теории и метода в психологии, структура научного знания в области психологии, структура научной теории в психологии, особенности порождения, функционирования психологических теорий, особенности понятийного аппарата психологической науки, характер объяснения в психологии, структура и операциональный состав методов, применяемых в психологии, условия и критерии научности, соотношение научного и вненаучного знания и т. д.

«Практическая» составляющая - область методологии, которая начинает складываться сейчас на наших глазах. В нашем обществе происходит бурный расцвет практической психологии: в образовании, в медицине, в бизнесе. Востребованность психологических знаний велика. И совершенно ясно, что и по задачам, и по методам, и по содержанию самого психологического знания практическая психология это особая область. Деятельность психолога-практика, ее методология – важный блок "практической" составляющей. Принципы разработки различных психотехник и психотехнологий - не менее актуальный «модуль», не получивший пока необходимой разработки.

«Коммуникативная» составляющая представляет собой нетрадиционную сферу методологии психологической науки. Коммуникативная составляющая призвана помочь нахождению взаимопонимания как "внутри" научной психологии, так и в психологии в целом. Смысл коммуникативной составляющей методологии – в соотнесении (в первую очередь в разработке инструментария, аппарата такого соотнесения) теорий разного уровня и разных методологических ориентаций и подходов. (Коммуникативной методологии в настоящей работе будет уделено специальное внимание).

В перспективе возможно выделение "психотерапевтической" составляющей методологии. Ее функция, как ясно из названия, в осуществлении мониторинга проводимых исследований, диагностика трудностей, как исследовательских, так и коммуникативных, оказание помощи.

Из всех названных методологических проблем, бесспорно, самая сложная и насущная для современной психологии – проблема предмета психологии. Причем речь идет именно о теоретическом исследовании по предмету психологии. Итак, необходимы теоретические исследования по предмету психологии. Без этого, как мы увидим, невозможна разработка коммуникативной методологии, позволяющей реально соотносить различные психологические концепции. А без коммуникативной методологии и технологии невозможно подойти к самой важной проблеме психологической науки – интеграции психологического знания. Как было показано в наших исследованиях, интеграция знания возможна только тогда, когда для этого создана соответствующая основа, представляющая собой своего рода структурный инвариант. В качестве такового было предложено соотношение теории и метода (Мазилов, 1998). Поэтому особую важность приобретает исследование вопросов, связанных с теорией и методом в психологии, с их соотношением. Таким образом, среди методологических вопросов психологии в качестве важнейшей проблемы для нашего рассмотрения мы фиксируем проблему соотношения теории и метода в психологии (этому вопросу будет посвящен шестой раздел данного учебного пособия).

ИЗ ИСТОРИИ МЕТОДОЛОГИИ ПСИХОЛОГИИ

Методологическое знание – во всяком случае в психологии – всегда представлялось значимым. Несомненно, что уже «отец» психологии – великий грек Аристотель – отдавал себе отчет в сложности методологических проблем. Уже второй абзац его известного трактата «О душе» посвящен сложностям метода познания души. Аристотелевский же «органон» есть не что иное как попытка разработать универсальный инструмент, приводящий к истинному познанию. Впрочем, справедливо мнение, согласно которому подлинный интерес к вопросам методологии начинают проявлять мыслители нового времени (прежде всего Ф. Бэкон, Р. Декарт, Д. Локк и др.). В рамках настоящего пособия нет возможности рассмотреть (хотя бы в самых общих чертах) эволюцию методолого-психологических идей, поэтому ограничимся здесь лишь самыми необходимыми замечаниями. Отметим, что анализ истории психологической методологии представляется очень важной и перспективной задачей: по нашему мнению, восстановление, реконструкция подлинных методологических оснований, лежащих в фундаменте тех или иных психологических теорий, позволит во многом по-новому представить саму историю психологической мысли.

Психология еще очень молодая наука. Ее оформление как самостоятельной научной дисциплины произошло, как известно, во второй половине XIX столетия, когда Вильгельм Вундт обосновал физиологическую психологию в качестве «новой области в науке», независимой от философии. В предисловии к первому изданию «Оснований физиологической психологии» Вундт в марте 1874 года писал: «Предлагаемый публике труд имеет целью ограничение новой области в науке. Я хорошо сознаю, что моя попытка может быть сочтена преждевременною. В самом деле, даже анатомо-физиологические основания излагаемой науки еще не достаточно утверждены, а экспериментальная разработка психологических вопросов едва лишь начата. Но известно, что ориентировка в действительном состоянии науки, хотя бы только возникающей, есть лучшее средство для выполнения существующих в ней пробелов. Чем несовершеннее будет в этом отношении моя попытка, попытка, надо сказать, первая, тем скорее она вызовет труды ее дополняющие и исправляющие. Кроме того именно в этой области решение многих проблем существенно зависит от связи их с фактами, которые на первый взгляд часто кажутся не имеющими сюда никакого отношения, так что только ближайшее рассмотрение этих проблем может показать верный путь к их разрешению» (Вундт, 1880, с. III). Довундтовская психология представляла собой философскую дисциплину. Обоснование психологии как самостоятельной философской дисциплины было осуществлено в тридцатые годы XVIII столетия немецким философом Христианом Вольфом, который выделил рациональную и эмпирическую психологии (Wollf, 1732, 1734). Нам важно акцентировать, что роль методологии в философской психологии выполняла рациональная психология: именно она определяла, что собой представляет душа, как она связана с телом и т. д.

Остановимся более подробно на процессе формирования методологических основ психологии.

Сегодня практически общепризнано, что датой рождения научной психологии следует считать 1879 год, когда Вильгельм Вундт открыл в Лейпциге свою психологическую лабораторию. Столетнийюбилей научной психологии зафиксировал внеочередной Международный психологический конгресс, состоявшийся в Лейпциге летом 1980 года. Таким образом, психологической науке совсем недавно исполнилось 125 лет. Много лет тому назад один из создателей научной психологии Герман Эббингауз в классическом «Очерке психологии» (1908) заметил, что она «имеет длинное прошлое, но краткую историю». Другой классик – С.Л. Рубинштейн – в 1940 году отмечал: «Переход от простой совокупности еще не оформившихся в науку знаний к науке является для каждой области знаний, в том числе и для психологии, крупным событием, подлинные источники и движущие силы которого очень важно уяснить себе для того, чтобы правильно понять ее дальнейшие пути и перспективы» (Рубинштейн, 1973, c. 70). Нельзя не согласиться и с другим высказыванием С.Л. Рубинштейна из процитированной работы: «История психологии и формирования ее как самостоятельной науки не получила еще в мировой психологической литературе адекватного освещения» (Рубинштейн, 1973, c. 68). Хотя с тех пор прошло много времени, опубликовано огромное количество работ по истории психологической науки, оценка выдающегося отечественного психолога, к сожалению, не утратила ни своей актуальности, ни своей правоты. Иногда создается впечатление, что проблема вообще «закрыта». Научная психология появилась во второй половине XIX столетия, откуда начинается новый «отсчет» времени, новая история. В свете этого детали «рождения» не так важны, на первый план выходит летопись побед «новой психологии» – научной и самостоятельной. Для исторического исследования, несомненно, такие вехи значимы. Но в отношении методологическом важно помнить, что «революции» в науке редко бывают одномоментными. Многие авторы, исследовавшие этот вопрос, среди которых и С.Л. Рубинштейн, и М.Г. Ярошевский, и М.С. Роговин, отмечали, что выделение психологии вряд ли было четко датируемым событием. М.С. Роговин, в частности, отмечал: «Мы полагаем, что неправильным было бы пытаться наметить какую-то определенную дату, начиная с которой могли бы рассматривать психологию как самостоятельную науку. Процесс формирования научной дисциплины длительный, сложный, диалектически противоречивый; поэтому следует стремиться определить лишь исторический отрезок времени, на который приходится сочетание условий, в максимальной степени способствовавших ее становлению» (Роговин, 1969, c. 96). Переломным периодом в развитии психологии явилась вторая половина XIX века, когда психология вычленяется из философии и постепенно становится экспериментальной наукой. С.Л. Рубинштейн категорически возражал против формального решения вопроса о формировании психологии как самостоятельной науки, когда «дело изображается так, будто психология начала существовать с того времени, как Вундт создал свою лабораторию. Вся предшествующая история философско-психологической мысли представляется лишь малозначительной прелюдией к этому событию. Те ученые, которые как Фехнер и особенно Вундт, разработали на базе специальных физиологических исследований методику психофизиологического исследования и оформили психологию (физиологическую) как экспериментальную дисциплину, представляются основоположниками психологии, определявшими ее основы в целом. В результате получается необъяснимым парадокс: эклектики и эпигоны в философии, философские концепции которых являются показательным проявлением начинающегося упадка теоретической мысли, представляются не только учеными, которые, опираясь на полученное ими философское наследие и достижения физиологии, оформили психологию как определенную научную дисциплину, но и как ее вдохновители, как основоположники, у которых надо искать ее истоки» (Рубинштейн, 1973, c. 69–70).

С.Л. Рубинштейн подчеркивал, что становление новой психологической науки «не может быть стянуто в одну точку»: «Это длительный, еще не законченный процесс, в котором должны быть выделены три вершинные точки: первая должна быть отнесена к тому же XVI–XVII веку или переломному периоду от XVII к XVIII веку, который выделил Энгельс для всей истории науки; вторая - ко времени оформления экспериментальной физиологической психологии в середине XIX столетия; третья – к тому времени, когда окончательно оформится система психологии, сочетающая совершенство методики исследования с новой, подлинно научной методологией» (Рубинштейн, 1973, c. 77).

Вместе с тем хочется специально подчеркнуть, что имеется, на наш взгляд, насущная необходимость в новом исследовании этого вопроса с позиции сегодняшних достижений историко-методологического и историко-психологического знания: нельзя исключить возможности, что путь, пройденный психологией за последние сто с лишним лет, предстанет в несколько ином свете. Более того, в истории психологии накопилось значительное количество мифов, неадекватных оценок, исторических аберраций, которые, с одной стороны, препятствуют дальнейшей разработке истории психологии, а с другой затрудняют понимание логики развития психологической науки, что совершенно необходимо для определения тенденций ее развития.

Итак, в вопросе о становлении психологии как самостоятельной науки до сих пор бытует значительное количество «мифов». Их существование является значительным препятствием для разработки истории психологии.

Назовем их.

Миф первый: научная психология «выделилась» из философии. Существуют чрезвычайно распространенные представления, согласно которым психология отделилась, «отпочковалась» от философии. Верно, что до возникновения научной психологии психология существовала как часть философского знания. Но это была другая, философская психология. Новая, научная психология строилась по другим основаниям, это была другая наука. Существовал комплекс условий, выполнение которых сделало возможным отделение научной психологии от философии, но это была наука, построенная по определенным стандартам.

Миф второй: научная психология была создана (конституирована) благодаря методу эксперимента. Как мы покажем ниже, использование метода эксперимента при разработке научной психологии сыграло определенную роль, но эта роль не была решающей.

Миф третий: предшественниками научной психологии (создателями экспериментальной психологии) были Гельмгольц, Вебер, Фехнер и другие исследователи, использовавшие экспериментальный метод для изучения работы органов чувств. Верно, что нарождающаяся научная психология использовала достижения исследователей в области психофизики, времени реакции и физиологии органов чувств. Как мы увидим, результаты этих исследований были переосмыслены и включены в новый контекст предмета научной психологии.

Обратим внимание на то, что некоторые мифы создаются буквально на наших глазах. Примером такого рода может служить нижеприведенное рассуждение.

Миф четвертый: научная психология возникла как наука о физиологических явлениях. Эта позиция сформулирована в самое недавнее время В.В. Козловым. В.В. Козлов утверждает: «мы считаем, что началом психологии была психология физиологическая, а первым предметом психологии – физиологические акты и закономерности. Само появление научной психологии ассоциировано с бурным развитием естественных наук, особенно физиологии и медицины» (Козлов, 2006, с. 133). С этим заключением также согласиться нельзя. Обратим внимание на то, что если бы предметом психологии действительно выступали физиологические акты и закономерности, то это была бы классическая физиология. У Вундта задача была иная – создать именно научную психологию. К вундтовской физиологической психологии мы вернемся чуть ниже и покажем, что предметом первой версии научной психологии было именно сознание, точнее – непосредственный опыт, а методом именно самонаблюдение.

Обратимся к анализу предыстории научной психологии.

Известно, что первые попытки ввести термин психология могут быть датированы концом пятнадцатого столетия. В названии сочинений (до наших дней, к сожалению, не дошедших) далматинского поэта и гуманиста Марко Марулича (1450–1524) впервые, насколько можно судить, употребляется слово «психология» (Jaccard, 1973). Авторство термина часто приписывают Филиппу Меланхтону (1497–1560), немецкому протестантскому богослову и педагогу, сподвижнику Мартина Лютера. «Лексикография приписывает образование этого слова Меланхтону, который написал его на латыни (psychologia). Но ни один историк, ни один лексикограф не нашел точной ссылки на это слово в его произведениях. Андрэ Лаланд утверждает даже, что прочитал все его произведения и не встретил слова psychologia» (Брес, 1988, c. 124). В 1590 г. выходит книга Рудольфа Геккеля (Гоклениуса), в названии которой также используется это слово (на греческом языке – Psyhologia). Название труда Геккеля, который, кстати, является собранием произведений многих авторов о душе: «Психология, т.е. о совершенстве человека, о душе, и, прежде всего о возникновении ее...» (Брес, 1988, c. 124). Но общепризнанным термин «психология» становится лишь в XVIII столетии после работ Х.Вольфа (Wollf, 1732, 1734).

Важно подчеркнуть, что появление термина «психология» было результатом деятельности философов, занятых систематизацией философского материала. Появление термина «психология» явилось, таким образом, результатом дифференциации философского знания, следствием которого явилось, как известно, рождение науки нового времени. Вопрос о выделении психологии из философии в это время даже не ставился, поскольку для этого не было никаких оснований. Рассмотрение вопросов о «душе» ничем (ни методом, ни предметом) не отличалось от рассмотрения других философских вопросов. Появление термина «психология» явно предшествует становлению психологии как науки.

Нам уже приходилось останавливаться на предыстории возникновения научной психологии (Мазилов, 1998). Методологическую основу для обоснования психологии как самостоятельной науки составили, как известно, философские труды Р. Декарта и Д. Локка (на этом мы в настоящем тексте останавливаться не будем).

Христиан Вольф

Христиану Вольфу (1679–1754) принадлежит одна из первых попыток выделить психологию в качестве самостоятельной философской дисциплины. Знаток истории психологии М. С. Роговин пишет об этом следующее: «Попытки создать психологию как науку, независимую от философии, предпринимались и до второй половины XIX в.; они были обречены на неудачу, хотя бы уже потому, что имели место внутри философии и предпринимались с помощью методов умозрительной философии (Х. Вольф, 1732; И.Н. Тетенс, 1776–1777; И.Ф. Гербарт, 1816)» (Роговин, 1969, c. 96). Но представляется, что в данном случае мы имеем дело со своего рода исторической аберрацией. Дело в том, что Христиан Вольф вовсе не помышлял о выделении психологии из философии. Все его построения были направлены на то, чтобы реорганизовать структуру философского знания и внутри этой структуры выделить разновидности психологии как философские дисциплины. Х. Вольф, несомненно, выполнил задачу, которую поставил перед собой: психология стала отдельной областью внутри философии, или, если угодно, стала самостоятельной философской наукой. Это бесспорная заслуга Х. Вольфа. Х. Вольф «впервые попытался дать различение теоретического и эмпирического, чистого и прикладного знания; теоретическая философия, по Вольфу, – наука о всех возможных предметах, насколько они возможны», т.е. наука, занимающаяся не простой констатацией фактов, а исследованием их взаимосвязей, причин и оснований. По классификации Вольфа, все философское знание делится на «науки рациональные теоретические» (онтология, космология, рациональная психология, естественная теология), «науки рациональные практические» (этика, политика, экономика), «науки эмпирические теоретические» (эмпирическая психология, телеология, догматическая физика) и «науки эмпирические практические» (технология и экспериментальная физика) (Майоров, 1989, c. 96). Обратим внимание на то обстоятельство, что эмпирическая психология, по Вольфу, наука именно теоретическая. Еще будет возможность остановиться на том, что не только вольфовская, но и последующая эмпирическая психология вовсе не была эмпирической наукой в современном смысле слова.

Представляется важным подчеркнуть, что Вольф не был «психологом». Расчленение психологии на рациональную и эмпирическую было следствием упорядочивания философского знания. Именно этим объясняется известная непоследовательность Вольфа в разграничении «сферы компетенции» двух психологий, на которую обращали внимание многие историки психологии.

Именно этим объясняется «странный» характер эмпирической психологии Х. Вольфа. И. Брес в этой связи отмечает: «Хотя Вольф и считает, что psychologia rationalis стремится вывести из самого понятия человеческой души, то, что psychologia empirica извлекает из наблюдения и размышления, мы будем разочарованы, если захотим обнаружить во второй работе экспериментальные исследования, которые явились бы предвестниками научной психологии XIX и XX вв. Вопросы, которые в ней рассматриваются, а также метод их исследования (см. например, параграф 651: "Qui alterum amat, is taedium ejus aversatus" ("Кто любит другого, становится ему в тягость")) напоминают больше то, что в наши дни рассматривалось бы как философская или даже рациональная психология, чем настоящую эмпирическую психологию в современном смысле слова. Более того, содержание psychologia empirica Вольфа не отличается коренным образом от исследования классической философией XVII в. вопроса о страстях...» (Брес, 1988, c. 125–126). Подчеркну, что по иному быть просто не могло. Разработка эмпирической психологии в современном смысле слова совершенно не входила в планы Х. Вольфа.

Но важно, что у Вольфа содержалась возможность различения: «теперь уже дело не в двойной душе, а в двояком рассмотрении одной и той же души: различие передвинулось из области содержания в область методологическую» (Дессуар, 1912, c. 106–107). Именно этот момент создает возможность для выделения психологического предмета, отличного от философского, то есть создание эмпирической психологии в современном смысле этого слова. Принципиальная возможность создания психологии как самостоятельной дисциплины была, вне сомнения, Вольфом продемонстрирована.

Нельзя не остановиться еще на одном моменте, связанном с трудами Вольфа. Его «Эмпирическая психология» может рассматриваться как первое систематическое изложение психологии в новое время. В связи с этим важно подчеркнуть, что для того, чтобы конституировать дисциплину, необходим организующий принцип, который бы определил «номенклатуру» психических феноменов, относящихся к дисциплине и позволил их как-то упорядочить. Иными словами, необходимо «задать систему». Вольф придерживается следующей стратегии. Он определяет душу как простую вещь, которая может сознавать себя и другие вещи. В качестве основной силы души Вольф полагает силу представления, в которой находит выражение активность сознания. Эта активность остается неизменной, но может менять свои предметы. М. Дессуар отмечает: «...как тело может двигаться последовательно по неограниченно многим направлениям, так и у души есть различные возможности последовательных самопроявлений, которые осуществляются благодаря энергии» (Дессуар, 1912, c. 107). Эти проявления и называются душевными способностями. Перечень способностей может быть определен, по Вольфу, при помощи языка: то, для чего существует специальное наименование, может считаться особой способностью. Вольф делает оговорки относительно «непостоянства» речи. Дальше в действие вступают законы логики, поскольку вся душевная жизнь, по Вольфу, подчинена формам и законам логики. Вольф выделяет волю («способность желать») и познание («способность познавать»).

Рассмотрим более подробно способность познания. Материалом для этой способности являются представления. Они могут быть смутными, ясными либо отчетливыми. По своему содержанию они могут быть или восприятиями, или представлениями. Представления подчиняются закону ассоциации: каждое представление вызывает в душе более общее, часть которого он составляет. Поскольку, как свидетельствует опыт, бывают и новые сочетания, должна существовать «сила выдумки». Явления памяти имеют место при повторении прежних переживаний. Внимание может придавать отдельным представлениям ясность и отчетливость. Как справедливо отмечает М. Дессуар, «в целом перед нами планомерное сцепление психологических понятий, ставших позже общим местом» (Дессуар, 1912, c. 108). Важно подчеркнуть, что концепция Вольфа в XVII столетии продемонстрировала метод работы в психологии. «Эмпиризм» состоял в том, что самонаблюдение выполняло верифицирующую роль: оно должно было подтвердить соответствие построений опыту. Источником эмпирического материала самонаблюдение не являлось: было достаточно отдельных примеров, которые бы подтвердили «жизненную правду» созданной картины («сцепления психологических понятий»). Это позволяет понять, почему Вольф называл свою эмпирическую психологию наукой «эмпирической теоретической»: эмпирическая – соответствующая опыту, теоретическая – логическая конструкция имеющая произвольный (теоретический) характер. Этот метод Христиана Вольфа не только стал общим местом – здесь Дессуар абсолютно прав – но и определил традицию. Как будет показано в дальнейшем, менялись только принципы, определяющие «сцепление» – сам способ в течение длительного времени оставался неизменным.

Последователями Вольфа был сделан важный шаг, который в дальнейшем, как мы увидим, способствовал выделению психологии в самостоятельную науку. «Центр тяжести оставался, конечно, в области индивидуальной психологии человека. У Вольфа позаимствовали деление на рациональную и эмпирическую психологию. Хотя различие между обеими было собственно методологическим, так как предметом исследования для обеих являлась определенно понимаемая «природа» души, но понемногу снова утвердилось обоснованное еще в старину разделение содержаний. Спекулятивные рассуждения о сущности, местопребывании, свободе и бессмертии души стали главным содержанием рациональной психологии. Физиологические же объяснения, относившиеся еще у Вольфа туда же, скоро перешли в ведение эмпирической психологии. Последняя утратила, таким образом, характер общей описательной науки и превратилась в физиологическую и отчасти уже в экспериментальную дисциплину: волшебное слово опыт увлекало даже осторожных мыслителей и побуждало их искать в телесных (также физиогномических) процессах объяснения душевных фактов. Если же ограничивались внутренним опытом, то все же исследование проводили в духе естественной науки: искали причинных связей душевных явлений и устанавливали эмпирические условия их возникновения» (Дессуар, 1912, c. 114).

Недооценивать произошедшие изменения нельзя. Именно они создают основу для позднейшего конституирования психологии как науки. Оно станет возможным, когда принцип психофизического параллелизма будет дополнен принципом психофизиологического параллелизма. То, что физиологические объяснения стали соотноситься с эмпирической психологией, безусловно представляло собой шаг к «возможной» самостоятельности психологии. Впрочем, до самостоятельности еще было далеко. Более того, не ставился даже сам вопрос о самостоятельности психологии как науки. Действительно, никаких причин для того, чтобы пытаться сделать психологию самостоятельной наукой во времена Христиана Вольфа просто не было. Важно уже то, что психология выделяется в качестве раздела внутри философии, которая все больше дифференцируется.

Значение Христиана Вольфа для истории мировой психологии состоит, таким образом, в первую очередь в том, что им впервые была выделена психологическая проблематика внутри философского знания. Причем она оказалась не на периферии философии, а стала ее центром: «И так как с точки зрения того времени индивидуальное развитие человека было душой культурной работы, то психология стала не только основой всякого философствования, но вообще центральной наукой» (Дессуар, 1912, c. 109).

Иммануил Кант

Традиции, заложенные Х. Вольфом, поддерживались и развивались в немецкой психологии способностей. Одним из ярких представителей психологии способностей был Иоганн Николаус Тетенс (1736–1807). М.С. Роговин полагает, что Тетенс совершил в 1776–1777 г. неудачную попытку выделить психологию из философии (Роговин, 1969, c. 96). По нашему мнению, И. Н. Тетенс так же, как и ранее Х.Вольф, на это вовсе не претендовал. Характерно в этом отношении само название его основного труда «Philosophische (выделено нами – В.М.)Versuche über menschliche Natur und ihre Entwicklung» (1776) (Tetens, 1776). Сам Тетенс подчеркивает, что речь идет именно о философском исследовании. Согласно И.Н. Тетенсу, основным в психологии является самонаблюдение, психология должна заниматься эмпирическим расчленением душевной жизни. Метафизические заключения возможны как итог эмпирической работы. Тетенс модифицировал идущее еще от Аристотеля расчленение психического на познание и волю, добавив к последним чувство. Таким образом, оформилась номенклатура «основных» способностей: способность познания, способность воли, способность чувства. Этим воспользовался И. Кант, который, как известно, посвятил рассмотрению этих трех способностей специальные труды («Критику чистого разума», «Критику практического разума» и «Критику способности суждения»).

Благодаря трудам Х. Вольфа, психология на какое-то время стала центральной философской дисциплиной. «Против такого чрезмерного расширения границ психологии скоро должны были раздаться протесты. Появившиеся возражения коснулись также содержания всей системы и приняли форму критики психологии. Тот мыслитель, который и здесь явился вождем, Иммануил Кант, ввел психологию даже в очень узкие границы...» (Дессуар, 1912, c. 115). «Этим объясняется отчасти, почему фигура Канта не представляется историку психологии такой значительной и возвышающейся над всеми другими как историку каждой другой философской дисциплины» (Дессуар, 1912, c. 115).

Иммануил Кант (1724–1804), разумеется, не был психологом. Вместе с тем, по нашему мнению, нельзя утверждать, что «система Канта глубоко антипсихологична» (Роговин, 1969, c. 66). Кант был одним из первых методологов психологии, а методология (в этом проявились особенности самого Канта как личности) приняла форму критики. Уже в двадцатом веке будут сделаны попытки построить методологию психологии как критику психологии (Binswanger, 1922). В предисловии к «Критике чистого разума» Кант отмечает, что в данном труде речь идет не о происхождении опыта, а о содержании его. Конечно, нет возможности в настоящей работе дать хотя бы беглый обзор кантовских идей по психологическим проблемам (это далеко увело бы от интересующей темы: напомню, что нас волнует сейчас путь психологии к самостоятельности).