Черный юмор как форма проявления девиантного поведения

Под черным юмором обычно понимается сочетание смешного с ужасным, трагическим. Его цель - рассмешив, напугать, или же, напротив, напугав, рассмешить. К этому виду юмора относятся анекдоты про уродов, покойников, вампиров, кровожадных роди­телей и несчастных или жестоких детей, про кровь и увечья.

В подростковом фольклоре сегодня черный юмор существует в подавляющем большинстве в виде дву- и четверостиший. Они легко запоминаются и очень похожи на частушки или бравые пионерские вирши, почему нередко в быту черный юмор еще называют садистскими стихами. В подавляющем их большинстве речь идет о чадах и домочадцах, чрезвычайно жестоких по отноше­нию друг к другу. Именно здесь образ семьи, семейные отношения предстают в удивительном и наиболее полном и доступном для исследования виде. Такой фольклор до недавнего времени крайне редко оказывался предметом научного исследования. А между тем этот материал чрезвычайно богат сведениями, характеризующими развитие личности, становление ее отношений с внешним миром, восприятие проблем в сегодняшнем обществе.

Почему в черном юморе подростков так велика роль семьи? Каков автопортрет подростка в семейном интерьере? Что выяв­ляет и что скрывает явное нарушение общекультурного запрета на дурное отношение к близким людям? Прежде чем пытаться дать ответы на эти и связанные с этим вопросы, приведу значи­тельное число произведений, изображающих родителей, детей и их взаимоотношения, ибо трудно рассчитывать на близкое знакомство с таким видом «живого творчества масс».

Для ребенка и подростка семья - это почти все: здесь основа его физического существова­ния, здесь формируются его ценностные ориентации, здесь же, по мнению большинства психологов и психиатров, коренятся его страхи и комплексы, устойчивые привычки и т. п. Известно, что основа, ядро личности складывается к 6 - 7 годам - времени, когда нормальный ребенок большую часть времени проводит дома, а общается больше всего с родственниками. Неудиви­тельно, что семейные отношения оказываются чрезвычайно ценными и потому неизбежно обсуждаются, в том числе в подро­стковом фольклоре, хотя в специфической форме. Здесь мы не найдем традиционных представлений о доме как безопасном месте. Здесь родители играют совсем другую роль, вовсе не защи­щая ребенка. Здесь нет и никаких запретов, типичных для сказоч­ных зачинов. Вообще все как бы перевернуто с ног на голову.

В черном юморе отчий дом, гарантирующий, казалось бы, безмятежный приют от горестей и защиту от внешнего мира, убежище, куда стремится любой нормальный благополучный человек, показан как место, полное опасностей. Причем не только на чердаке, в лифте или подвале - излюбленных местах детских забав, но и в квартире, комнате ребенка подстерегает возможность получить удар током, сломать руки-ноги, замер­знуть в холодильнике, сгореть в плите.

Темною ночью в пижаме в полоску

Мальчик на кухне распиливал доску.

Мягко железо в ногу вошло,

Вместе с ногою детство ушло.

Маленький мальчик сидел на окошке,

Свесив наружу тонкие ножки.

Об мостовую грохнули кости.

Мальчик не едет к бабушке в гости.

Маленький мальчик залез в холодильник,

Маленькой ручкой схватил за рубильник.

Быстро застыли сопли в носу.

Нет, не доест он свою колбасу.

Ручки и ножки исчезли все сразу.

Не подпускайте детей к унитазу.

Стихи, посвященные семье, условно разделим на три неодинаковые группы, воздерживаясь от оценки их доли в общем массиве, поскольку это требует много времени. Первую группу составляют произведения о жестоких родителях и детях-жертвах. Родители рисуются как равнодушные свидетели детских мучений, а то и под видом ласковой заботы издеваются над ними.

Маленький мальчик, высокий карниз.

Маленький мальчик летит с него вниз.

Ну а внизу улыбается мать:

«Нет, не умеет сынок мой летать!»

Маленький мальчик пошел в туалет.

Доски прогнили за несколько лет.

Треснуло что-то, и мальчик упал.

«Вкусно тебе?» - ему папа сказал.

Черствые родители не только не способны к сопереживанию, но и откровенно радуются детскому несчастью:

Маленький мальчик побриться хотел,

Бритвой опасной он горло задел.

Горькую весть сообщили отцу.

Папа сказал: «Поделом сорванцу!»

Как видим, именно родители оказываются как косвенными, так и непосредственными виновниками мучений, увечий и гибели своих непослушных чад, причем наказание совершенно не соразмерно поступку явно гиперболизировано.

Мне мама в детстве выколола глазки,

Чтоб я в шкафу варенье не нашел.

Теперь я не смотрю мультфильмы, не читаю сказки,

Зато я нюхаю и слышу хорошо».

Девочка дома в мячик играла.

Девочка в папу случайно попала.

Папа сказал ей: «Ах ты, егоза!»

Долго на пальцах блестели глаза.

Трогательную «нежность» проявляют к малым детям не только родители, но и дедушки-бабушки, не оставляя надежду на помощь и сочувствие.

Бабушка внучку из школы ждала,

Цианистый калий в ступке толкла.

Дедушка бабушку опередил,

Внучку гвоздями к забору прибил.

Не менее горячи и братские чувства.

Маленький мальчик нашел автомат.

Долго у стенки корчился брат.

Детские повествовательные «страшилки» («Черная рука», «Желтый автобус»), более популярные среди детей 6 - 8 лет, в качестве главных действующих лиц также рисуют родителей и непослушных детей, которые попадают то в темную комнату, то на кладбище, где их ожидают встречи с таинственными и опас­ными незнакомцами, колдунами, вампирами, мертвецами.

Интересно, что в «страшилках» дети вред родственникам наносят чаще по незнанию - случайно что-то запрещенное берут, покупают, забывают, выбрасывают. В черном же юморе они, как правило, никакого запрета не нарушают. Более того, они тщательно выполняют «полезные советы» родных и близких. А вот родители - герои черного юмора только и делают, что дают крайне вредные, пагубные советы, приводящие к увечьям или гибели наивных, доверчивых детей

Девочка в поле гранату нашла.

«Что это, мама?» - спросила она.

«Дерни колечко» - ей мама сказала.

Долго над полем косичка летала.

Бабушка в роще поганку нашла.

«Съешь ее, внучка», - сказала она.

Быстро Танюшка схрумкала гриб.

Живой не увидит внучку старик.

Вторую группу произведений, где героями являются родствен­ники, составляют стихи, в которых детям отводится противополож­ная роль. Дети отвечают родным и близким не меньшей заботой.

Девочка Света нашла пистолет.

Больше у Светы родителей нет.

Мальчик в конверт запечатал тротил,

Папе на письменный стол положил.

Сын на граните решил написать:

«Нечего было за двойку ругать!»

Не остаются без внимания и представители более старшего поколения.

Мальчик бутылку с чем-то нашел,

С этой бутылкой к деду пришел.

Долго смеялись над шуткою гости,

От деда остались одни только кости.

Дедушка внучку очень любил.

Дедушка внучке нож подарил.

Молча теперь деда в кресле сидит,

А меж лопаток ножик торчит.

Третья группа стихов черного юмора (в имеющемся массиве, правда, весьма немногочисленная рассказывает о том, что дети солидаризируются с кем-то из роди­телей, осуществляя совместное действие.

Маленький мальчик на яблоню влез.

Сторож: Пахом достает свой обрез.

Выстрел раздался, и сторож упал

Мальчика сзади отец прикрывал.

Немногим больше существует стихов и их вариантов, где дети солидаризируются с одним родителем против другого.

Маленький мальчик нашел пистолет,

Долго он целился папе в хребет.

Грянул тут выстрел - папа упал.

Мама спросила: «Неужто попал ?»

Уже из этих примеров видно, что семья - настоящее поле боя, на котором равнодушные, циничные, безрассудно и бессмысленно жестокие родственники постоянно друг друга увечат и умерщвляют. Кстати, подобное явление существует не только в отечественной и подростковой субкультуре: черным юмором полна английская народная поэзия для детей, есть похожие произведения и в США, Франции, Германии, Италии...

Обрисовав вкратце типы отношений детей и родителей в черном юморе, попробуем приблизиться к ответам на вопросы, сформулированные ранее.

Подобное отношение подростков к семье имеет целый ряд психофизиологических причин. Подростки ощущают нестабильность и зыбкость устоявшихся в семье отношений, когда выходят за пределы традиционного семейного круга в широкий мир. Это чувство возникает на фоне осознания всеоб­щей относительности, характерного для подростков вообще и особенно усиливающегося у них (и не только у них) сегодня.

Именно родные, как самые значимые для ребенка люди, оказывают на него наиболее длительное и сильное влияние. В большинстве случаев они авторитетны и дороги ребенку. Вот против такого авторитета и выступает массовое подростковое сознание, оформившееся в черный юмор, показывая пагубные последствия излишней родительской опеки и «полезных советов», выдаваемых детям. Ведь, в конечном счете, бездумное следование этим советам и приводит к плачевным для детей последствиям.

Очевидно, что это - отражение малоосознанного, но ощути­мого факта, связанного с тем, что в быстро меняющемся мире опыт, полезные для родителей знания далеко не всегда оказыва­ются полезными и пригодными для следующего поколения. Это драма модернизации общества, по-своему преломленная в подростковой субкультуре, носители которой как раз и сталкива­ются с дилеммой: воспользоваться предлагаемым опытом или пойти по собственному пути?

Имеются для такого образа семьи и другие основания. Привязанность к родителям и зависимость от них тяготят подростка. И мальчики, и девочки 11 - 12 лет в большинстве своем очень озабочены борьбой за независимость в семье, о чем свидетельствует, в частности, учет звонков в службу «Телефон доверия для подростков».

С помощью черного юмора и прочего происходит своеобраз­ная подготовка к грядущему и ожидаемому, одновременно с надеждами и опасениями за ослабление семейных связей, уходу от родительской опеки. Иллюзорное освобождение от нее рису­ется в фольклоре с помощью известного в социальной психоло­гии приема — унижения другого (родителей, вообще родных и близких, взрослых в целом), показа их в гиперболизировано неприглядном свете. А уж реальная жизнь дает немало возможно­стей для того, чтобы конкретизировать негативные человеческие качества, недостатки близких, ибо реальные отношения членов семьи обременены конфликтами на почве невнимания друг к другу, показухи, меркантильности и т. п.

Вовочка в кухню к маме пришел,

Но он на кухне еды не нашел.

Мама сыночка в плиту положила:

Вкусная будет гостям буженина!

Для подростка оказывается одинаково страшно и сохранить свою независимость от родителей, и избавиться от нее. Его (ее) страхи, тревоги обостряются тогда, когда он (она) выходят из относительно замкнутого мира семьи и погружаются в общество столь же компетентных в жизненных трудностях сверстников и незнакомых людей, общество одновременно берет на себя полную ответственность за себя, свое здоровье, свою свободу, свою жизнь. Самостоятельно он вынужден решать и вопросы своей безопасности, поэтому столь сомнительны «полезные советы» других. «Страшилки» - предупреждения, своеобразная «техника безопасности», заключенная в присущую фольклору незамысло­ватую, вполне доходчивую и запоминающуюся форму.

Как известно, страх - эмоция, рождающаяся в ситуации угрозы биологическому или социальному существованию инди­вид, направленная на источник действительной или вообража­емой опасности. Она возникает в предвосхищении страдания и варьирует в широком диапазоне (опасения, боязнь, испуг, ужас). Когда источник опасности не определен или не осознан, такое состояние называется тревогой. Повышенная тревожность подростков общеизвестна, и она выражается, в частности, в потребности пугать других и самому пугаться. Если бы стремле­ние напугать и испугаться не встречало понимания в среде самих подростков, то эти произведения, естественно, не были бы столь популярны. Страх перед возникающими с повзрослением труд­ностями и конфликтами во многом определяет сам факт суще­ствования богатейшего разнообразия подобных стихов.

Но зачем стремиться к переживанию страха? К еще одному переживанию? Разве мало нам их дает реальность? Потребность пугать и пугаться не исчезает с развитием цивилизации, она глубоко сидит в современном человеке. И неудивительно, что в сегодняшней массовой культуре колоссальным успехом пользу­ются фильмы ужасов.

Однако напомним, что обсуждаемые произведения одновре­менно и юмористичны, хотя такой юмор по вкусу не каждому Чувство юмора предполагает наличие у человека положительного идеала, без которого оно превращается в негативное явление - пошлость, цинизм. Недостаточная выраженность чувства юмора свидетельствует о сниженном эмоциональном уровне развития, равно как и о недостаточном интеллектуальном развитии лично­сти. Следовательно, любые формы юмора не просто имеют право на существование, но и оказываются свидетельством здорового душевного состояния человека. А предмет, над которым иронизи­руют, - показателем особого отношения к обсуждаемой ценности.

Некоторые исследователи в таком отношении к семье усма­тривают крушение связей, являющееся неизбежным и, воз­можно, отрицательным последствием развития цивилизации - от племени и родовых отношений к индивидуализму и эгоцен­тризму. Отметим, не вдаваясь в подробное обсуждение этого тезиса, что он представляется слишком прямой, непосредствен­ной трактовкой неприглядной роли семьи в подростковом фоль­клоре. Между тем черный юмор как явление народной смеховой культуры требует иного к себе отношения.

Высмеивая ситуации, пугающие его, человек как бы отстра­няется, видит себя со стороны более сильным, неуязвимым и сильным. Такой «карнавальный», очищающий смех, коему особое внимание уделял М.М. Бахтин (1983), - победа над стра­хом, его преодоление. Рисуя с нарочитым спокойствием глобаль­ное разрушение родственных связей на бытовом уровне, черный юмор подростков на самом деле выполняет в определенном смысле функцию защиты их тонкой чувствительной психики, предохраняя от многочисленных и небеспочвенных страхов, идущих частично от современных условий жизни, а частично коренящихся в глубокой древности.

Понимание перевернутой сущности фольклора, постоянного переиначивания всех ценностей заставляет сделать вывод о непра­вомерности буквального толкования образа семьи в черном юморе. Не обесценивание семейных связей и привязанностей, не горькое разочарование в родственных чувствах, не извращение семейных отношений и не деградацию института семьи демон­стрирует он нам, а напротив, глубокую драму личности, вынуж­денно покидающую семью, остро переживающую предстоящее ослабление родственных связей. И потому, безусловно, пафос разрушения привычных связей и человеческих отношений в черном юморе, в страшилках, других жанрах детского и, особенно, подросткового фольклора - одновременно и пафос созидания.