Фресс П; Пиаже Ж. Экспериментальная психология. €

С. 79. «В воображении внутренние и внешние барьеры становятся менее ригидными, то есть более преодолимы­ми для испытуемого. На рис. 5 и 6 представлены топогра­фические схемы Левина. Над планом реального, где ис­пытуемый оказывается внутри некоторого поля действия и отделенным от объекта-цели (крест) сплошной чертой, постепенно надстраивается план ирреального, в котором барьеры являются менее плотными (точечные линии). Испытуемый может фактически остаться внутри поля, но представлять себе путь к цели как менее сложный (см. план ирреального на рис. 5 с испытуемым внутри эллипса); слу­чается также — и это другой очень важный процесс, — что испытуемый «выходит из поля» (см. план ирреального на рис. 6, где испытуемый находится за пределами поля). Но, даже выйдя из поля, испытуемый тем не менее еще не полностью овладел собой, освободился от задачи. В его поведении проявляется определенная связь с полем: он чувствует себя свободным и ждет новых инструкций.

Еще одним важным процессом, описанным Дембо, яв­ляется разрушение поля. Структуры внутри поля и структу­ры личности деформируются, причем не только препятст­вия или барьеры приобретают отрицательную валентность, но и все поле, включая экспериментатора, становится враж­дебным миром; с другой стороны, случается так, что ис­пытуемый становится более откровенным (интеграция пси­хических структур)».

Данные экспериментальной и теоретической психоло­гии позволяют говорить о том, что карта психической ре­альности не только метафора или способ описания дан­ных изучения качеств человека, но и вполне осязаемое образование, которое к тому же может включаться в раз­ные проявления жизни; как говорил Курт Левин, в раз­ные планы.

Это не только план реальный и воображаемый (ирре­альный). Думаю, что в воображаемом плане можно выде­лить два относительно самостоятельных фантомный и творчески продуктивный.

Фантомный план основан на воображении, не порож­дающем новых качеств активности человека, тогда как продуктивный осуществляет именно порождение этих новых качеств. Карта психической реальности может быть расположена как в одном из планов, так и в нескольких (или всех сразу). Основанием для такого утверждения являются как факты психиатрии, так и патопсихологии, описывающие различные варианты психических наруше­ний по принципу диссоциации какого-то единого процес­са (например, процесса восприятия при лобном синдро­ме) или по принципу агглютинации, склеивания разных качеств психического в образах воображения человека, переживающего состояния маниакальности, навязчиво­сти и т. п.

Для дальнейшего анализа важно, что в разных прояв­лениях жизни человека меняется не только место психи­ческого в каждом из них, но возможно и деформирова­ние самого психического, как говорил Л. С. Выготский, появление не только развивающихся, но и омертвелых форм психического.

ЗАДАНИЯ ДЛЯ САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ РАБОТЫ

Задание № 1. Анализ строения психической реальности

Стимульный материал :уис. 7—9.

Инструкция: «Посмотрите, пожалуйста, внимательно на каждый рисунок. Определите, какие модальности пси­хической реальности в большей степени влияют на пове­дение персонажей на каждом рисунке. Объясните свой ответ, используя для него карту психической реальности».

При анализе результатов используется общепсихоло­гическое знание о строении психических функций и по­нятие «психические функции».

Задание № 2. Освоение словаря описания психической реальности

Стимульный материал: рис. 10—11.

Инструкция: «Посмотрите на рисунки, на них изобра­жена одна и та же женщина в разные моменты своей жиз­ни. Пользуясь картой психической реальности — схемы I—Ill, опишите содержание переживаний на каждом ри­сунке. Покажите, какие модальности психической реаль­ности изменились больше; а какие — незначительно. За-

Рис. 7 Рис.8

Рис.9

Рис 10, 11

пишите свои описания, выделите в них слова, характери­зующие различные модальности психической реальности

При анализе результатов используйте понятие об от­носительно устойчивых и относительно изменчивых свой­ствах психической реальности»

ОСНОВНЫЕ МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ В ВОЗРАСТНОЙ ПСИХОЛОГИИ

МЕТОД АНКЕТЫ*

Применение метода анкеты к изучению душевной жиз­ни можно проследить с первой половины XIX века. Еще Кетле в своей «социальной физике» поставил себе задачу применить методы, основанные на наблюдении и вычис­лениях, к исследованию не только физической, но и ду­шевной жизни человека. В половине XIX века встречаются уже попытки применить этот метод не только к «морали» вообще, но и к педагогике в частности. Таким образом, раннее детство анкетных исследований педагогических проблем можно отнести ко второй половине XIX века. Именно английский ученый Эдуин Чадуик сообщает в 1864 г. о сделанных им попытках в этом направлении.

В связи с попыткой Сигизмунда (Бертольд Сигизмунд — немецкий исследователь. — А. Г.) стоит далее и опыт психологической статистики, произведенный по ини­циативе «Педагогического общества в Берлине» в 1870 г.

Но решающее влияние на развитие и широкое приме­нение метода анкеты к исследованию педагогических про­блем оказали работы американского психолога Стенли Холла.

Холлу мы обязаны разработкой специальных опросни-ков для исследования детей. Он первый применил в ши­рокой практике статистический метод в форме анкеты к исследованию душевной жизни детей.

Метод анкеты нашел широкое применение в исследо­вании педологических и педагогических проблем. Но эти­ми областями научного исследования не ограничивается поле его применения. Он играет значительную роль в «диф­ференциальной», или «специальной», психологии.

Колыбелью анкетных исследований чисто психологиче­ских проблем, как и педагогических, была Англия Первы­ми исследователями — однако скорее в области антропо­логии, чем психологии, — можно считать Чарлза Дарвина, который в 1867 г. составил опросный лист относительно выражения душевных движений у диких народов, он ра­зослал его в значительном количестве экземпляров путе­шественникам — исследователям и миссионерам

• См Болтунов А П Методы анкеты — М , 1923 (текст параграфа представляет собой краткий конспект этой книги)

Особенно следует отметить затем исследование Фрэнсиса Гальтона, который в 1871 г. обратился к членам «Ко­ролевского общества» с психологической анкетой и в 1880 г. опубликовал полученные им результаты относительно индивидуальных особенностей представления. Всю жизнь Гальтон неустанно трудился над разрешением задачи — получить посредством анкетных исследований данные от­носительно влияния наследственности и среды на душев­ные задатки, ясное представление о причинах человечес­ких свойств и таким образом установить правила для усо­вершенствования человеческой расы.

Результаты, полученные Дарвиным и в особенности Гальтоном, были настолько значительны, что привлекли внимание к анкетным исследованиям многих антрополо­гов и психологов.

Во Франции анкетные исследования, производимые Рибо, значительно способствовали выяснению условий, при которых метод анкеты может приводить к более или менее ценным в научном отношении результатам.

В Германии для психологического исследования первы­ми применил метод анкеты основатель эксперименталь­ной психологии Г. Т. Фехнер. Именно посредством опрос -ников он пытался установить индивидуальные различия представлений, воспоминания и воображения. Однако Фех­нер не нашел подражателей. Американские же анкетные исследования встретили в Германии суровый прием. Для такого отрицательного отношения к ним у германских пси­хологов, культивировавших преимущественно лаборатор­ные методы, были вполне достаточные основания.

В Японии мнимая простота приемов исследования (ан­кеты. — А. Г.) соблазнила заняться ими широкие круги совсем неподготовленной категории лиц.

Для анкетных исследований это была пора юности со свойственными ей бурными увлечениями и грубыми ошиб­ками. Много сил было потрачено напрасно, много было сделано промахов, едва не испортивших окончательно научной репутации анкет. Даже предмет исследования выбирался иногда настолько неудачно, что вызывал пол­ное недоумение. Главные недостатки большинства амери­канских анкетных исследований были, однако, методо­логического характера. Против них и направили свою кри­тику в Германии В. Штерн, а во Франции Т. Рибо.

Штерн в своей «Психологии индивидуальных различий» (1900) ошибочно рассматривал анкету как чисто статис­тический метод, приводящий лишь к числовым отноше-

ниям, и поэтому совершенно отказал ей в научном зна­чении, считая, что гораздо уместнее для научных целей соединенное наблюдение нескольких психологов. Психо­логическое содержание Штерн считал недоступным для анкетного исследования.

Рибо констатирует прежде всего, что анкетные иссле­дования не оправдали возлагавшиеся на них надежды, и ищет причины этого печального факта. Причины, по его мнению, заключаются не только в неудачном примене­нии метода, но и в недостатках, присущих методу как таковому. Если взять какой-нибудь значительный, т. е. в то же время и сложный вопрос, то он, по мнению Рибо, не поддается строгой формулировке; он слишком сложен или деликатен для того, чтобы его можно было расчленить на элементы и изложить в ясных, простых терминах. Но если это невозможно, то нельзя, конечно, ожидать и точных ответов.

Если же подвергнуть исследованию элементарные про­блемы, то тогда ценность результатов будет для психолога не выше той, которую представляют опросы относитель­но цвета глаз или волос или относительно других физи­ческих признаков.

Нужно отметить, что Рибо в конце концов все-таки не отказывает совершенно методу анкеты в пригодности для психологических исследований. Так, он признает ценны­ми результаты, полученные Гальтоном относительно ин­дивидуальных особенностей воображения и некоторые другие.

В России психологи и педагоги разделились на два ла­геря: одни широко применяли метод анкеты к изучению по преимуществу педагогических проблем; другие же пред­почли более легкую роль — кабинетных критиков.

В голосе американского психолога (Смит, работавший вместе со Стенли Холлом. — А. Г.), несмотря на откровен­ное признание крупных промахов со стороны неподготов­ленных исследователей, слышны и бодрые ноты: винова­ты только лица, неудачно пользовавшиеся методом анке­ты, самый же метод по своей природе может привести и действительно приводит к весьма ценным прямым и кос­венным результатам.

Сравнительно высокая оценка научного значения ме­тода анкеты, данная Штерном, вызвана успехами, кото­рых достигли анкетные исследователи. Среди них видное место занимают работы известного голландского психо­лога Геймана из области специальной психологии.

Отзывами Штерна и Геймана мы закончим краткую историю взглядов на научную и практическую ценность метода анкеты. В конечном итоге мы констатируем, таким образом, признание за интересующим нас методом со стороны весьма авторитетных и лично применявших ме­тод ученых — права на самобытное и почетное существо­вание.

Что такое анкета?

Итак, проводится ли чисто психологическая или же педагогическая анкета, — в том и другом случае прежде всего и главным образом должны быть установлены фак­ты, а не мнения о них.

Для анкеты, поскольку она имеет своей задачей иссле­дование массовых явлений или индивидуальных различий, правда, необходимо обращаться к содействию многочис­ленных сотрудников. Однако исследователь может при этом просить своих сотрудников не о сообщении уже готовых, сложившихся мнений, а о тщательном наблюдении или самонаблюдении за известной группой явлений, он мо­жет просить даже произвести специальные опыты, в ре­зультате которых получатся фактически обоснованные ответы на вопросы анкеты.

Готовое знание будет иметь первостепенное значение только в том случае, если самый предмет опроса, само интересующее исследователя явление относится к про­шлому. Но и в этом случае можно просить также о сооб­щении условий, при которых данное явление имело место, о сообщении критериев, которыми руководство­вались респонденты в своем описании или оценке пре­жнего опыта.

Ввиду того, что респонденты в громадном большин­стве случаев, по крайней мере при современной органи­зации научного исследования, должны ограничиваться наблюдением, и так как в то же время коллективный ха­рактер устных или письменных опросов приводит к суще­ственно иным результатам, чем индивидуальное наблю­дение, приближает это последнее в известном смысле к эксперименту, — можно согласиться с определением Рибо, который отводит методу анкеты именно промежуточное положение между наблюдением и экспериментом.

Частичное сходство метода анкеты с экспериментом определяется отмеченным уже экстенсивным характером анкетных исследований. Как при эксперименте одним из существенных моментов является возможность повторять

исследуемое явление до тех пор, пока не будет установле­на с достаточной достоверностью и полной отчетливос­тью свойственная этому явлению закономерность, так при анкетном исследовании распространение письменных или устных опросов на значительное число лиц служит той же самой цели — взаимной компенсации случайных влияний разнообразных, не поддающихся точному контролю фак­торов. Правда, как в эксперименте исследователь заботится о том, чтобы по возможности сохранить неизменными условия, при которых имеет место интересующее его явле­ние, так и при анкетном исследовании он должен старать­ся обеспечить себе по возможности одинаковую термино­логию в ответах и т. п. Однако и там и здесь достаточная уверенность во взаимной компенсации побочных влия­ний получается только благодаря объединению значи­тельного числа отдельных самовосприятий человека или наблюдений.

В какой мере приближается в указанном отношении анкетное исследование к экспериментальному — это за­висит отчасти от индивидуальных особенностей предмета и условий исследования. Приходится признать, что при анкетном исследовании достигнуть достаточной однород­ности условий гораздо сложнее, чем при эксперименталь­ном. Причиной этого является прежде всего сравнительно большая сложность душевных явлений, которые обыкно­венно бывают предметом анкетных исследований: различ­ное понимание вопросов, преимущественное внимание к какой-нибудь одной стороне изучаемого процесса, неточ­ная формулировка ответов — все здесь скорей может иметь место, чем при исследованиях простых душевных явле­ний, которые используются в эксперименте. Сколь бы точ­ной поэтому ни была инструкция, данная исследовате­лем, уверенности в ее безукоризненном выполнении в большинстве случаев быть не может. А между тем для анкетных исследований в меньшей мере, чем для экспе­риментальных задач, доступен точный контроль над вы­полнением этой инструкции. Поэтому при их проведе­нии устранение побочных влияний требует гораздо более многочисленных данных, что и может быть достигнуто лишь благодаря широкой экстенсивности устных или письменных опросов.

Таким образом, благодаря экстенсивности анкетные исследования имеют, в известной степени, некоторые преимущества эксперимента. Но благодаря этой же экстен­сивности они имеют и некоторые такие преимущества,

каких не имеет никакое индивидуальное исследование, в частности эксперимент.

Прежде всего благодаря тому, что анкета доставляет обилие фактов, ограничивается число возможных теорий и гипотез.

Именно многочисленные и многообразные наблюдения, зарегистрированные при помощи анкеты, всесторонне ос­вещают не только индивидуальные различия, но даже и такие явления, которые, хотя и общи всем, однако часто ускользали от самонаблюдения. Такое улучшение собствен­ной интроспекции посредством всеобщей следует признать полезным для исследователя даже в том случае, если он не стал дальше обрабатывать анкетный материал.

Но особенно важное значение имеет это усовершенство­вание собственной интроспекции именно для правильной оценки ответов, полученных на вопросы анкеты. Как мы увидим впоследствии, субъективный момент — личное впечатление — играет очень большую роль при оценке до­стоверности результатов. Поэтому крайне необходимо пред­варительно пробудить в душе исследователя возможно бо­лее многочисленные и разнообразные воспоминания о своих прежних, иногда давно забытых переживаниях, — тогда по степени соответствия им он будет более правильно оце­нивать и ответы респондентов. Такого стимула к пробужде­нию прежнего душевного опыта не содержат обыкновенно в нужной степени данные психологических эксперимен­тальных исследований. Таким образом, данные психологи­ческой анкеты расширяют кругозор исследователя, устра­няют односторонность и узость его в большей мере, чем эксперимент, что благоприятно отражается и на обработке самих анкет. Сверх того, только при наличии богатого и разнообразного материала, который доставляют анкеты, удается установить индивидуальные различия, благодаря чему устраняются ложные обобщения чисто индивидуаль­ных закономерностей душевной жизни.

Далее нужно принять во внимание и то, что анкетный материал предоставляет, в известном смысле, даже боль­шую возможность для контроля собственной достоверно­сти, чем данные эксперимента. Анкету не только могут повторить другие люди, как это допускает и эксперимент, но и среди данных одного и того же исследователя — бла­годаря наличию обширного материала — ответы одних респондентов в большей мере, чем при эксперименте, контролируют ответы других и таким образом приводят к более достоверным выводам. Степень достоверности по-

казаний повышается вместе с увеличением числа соглас­ных показаний.

...Благодаря тому, что анкетное исследование опира­ется на наблюдение, оно имеет и свои преимущества: для него легче доступны естественные формы душевной жиз­ни, не ограниченные в своем течении и не схематизиро­ванные искусственными условиями лабораторного экспе­римента.

...Естественный эксперимент есть один из видов инди­видуального исследования, следовательно, он не имеет тех преимуществ, которые мы отметили у анкеты.

...Мы находим достаточные основания для утвержде­ния Рибо, что анкета, в известном смысле, занимает про­межуточное положение между наблюдением и экспери­ментом. Именно благодаря этому промежуточному поло­жению она своеобразно модифицирует как недостатки, так и достоинства того и другого метода.

Одна группа опросов может требовать от респондентов интроспекции в форме самонаблюдения... Другую группу составляют экстроспективные анкеты, которые требуют от сотрудников наблюдений над другими людьми и ис­толкования результатов этих наблюдений... Нередко экст­роспективные и интроспективные методы сливаются в один смешанный метод, который требует отчасти само­наблюдения, отчасти же наблюдения над другими.