Старые дома на улице Горняков

Тем временем шло строительство других объектов. Комсомольцы соорудили котельную, электростанцию, а затем, когда воду, наконец, удалось задержать, снова приступили к проходке шахтного ствола. К концу 1930 г. глубина его составляла 14 метров, в феврале 1931 г. — уже 35, а летом 1932 г. на глубине 68,7 метра удалось достигнуть пласта сланца мощностью в 1,3 метра. Промышленная эксплуатация шахты стала эконо­мически целесообразной.

К июлю 1932 г. были закончены бетонирование и армировка шахтного ствола. В самой шахте установили два центробежных насоса, ввели в действие вру­бовую машину, смонтировали и пустили подъемную ма­шину, установили два копра. Затем на руднике обору­довали парогенератор, — правда, его мощность достигала всего 10 лошадиных сил, но работал он исправно. Зна­чительно облегчился труд строителей, когда в строй вступила техническая мастерская. Параллельно росли и надшахтные сооружения.

И вот первый сланец пошел на-гора. В июле же 1932 г. началась подготовка к строитель­ству второго рудника. Тут положение несколько упро­щалось тем, что у коллектива строителей и шахтеров имелись уже некоторые навыки, накопленные за время работы на опытной шахте, стало больше техники.

Одновременно с ростом производственных объектов в Сланцах разворачивалось строительство жилищ и бы­товых учреждений для шахтеров: появилось общежитие на 120 рабочих, двухэтажный дом для инженерно-тех­нических работников, медицинский пункт, красный уго­лок, спортивная площадка. Прошло еще немного вре­мени — и в эксплуатацию одно за другим вступили несколько новых бытовых зданий: четыре рубленых жи­лых дома, еще одно общежитие для рабочих, баня, сто­ловая. Жизнь понемногу начинала налаживаться.

* * *

Решающим в истории развития Сланцев стал 1934 г., когда на строительство шахт государство отпустило большую сумму — 16,5 млн. рублей. Сразу же расширился фронт работ, ускорились темпы. Потребовались дополнительные материалы, машины, а глав­ное — люди.

Ленинградская комсомольская организация, взяв­шая шефство над новостройкой, мобилизовала в городе 1200 лучших своих представителей и направила на строительство шахт.

— Наш поезд, — вспоминает Николай Симченков, нынешний старожил нового города, а тогда — один из молодых активистов-ленинградцев, — отходил от Варшавского вокзала. Эшелону предстоял недолгий путь — Ленинград-Луга-Псков-Гдов; ехать мы должны были без малого сутки. Провожали нас тепло, сердечно. На перроне играл духовой оркестр, представители ком­сомольских организаций города и области выступали с напутственными речами. Мы обещали не посрамить славного имени ленинградцев... Настроение у всех было приподнятое, даже торжественное, и только родители отъезжающих сокрушались: шутка ли, молодые ребята и девушки отправляются в необжитые, почти незасе­ленные места, как-то они устроятся?

Но сами уезжающие не собирались унывать: в ваго­нах звенели боевые комсомольские песни времен грджданской войны, звучали тут же сочиненные задорные частушки, раздавались добродушные шутки. Многие комсомольские активисты давно знали друг друга — только 140 человек прислал комсомол Нарвской за­ставы, с предприятий Васильевского острова в Сланцы ехало 80 человек. Ребята с «Красного путиловца», с Северной верфи, с заводов имени Ленина, «Боль­шевик», с фабрики имени Володарского узнавали друг друга и радостно окликали; остальные быстро знако­мились — в молодые годы люди сходятся быстро.

— Все мы тогда были очень молоды, — продолжает свой рассказ Симченков. — Мне, например, было девятнадцать лет, другим столько же или на год-два побольше. Но все мы чувствовали себя взрослыми, самостоятельными людьми, которым по плечу любое дело, все гордились доверием, которое нам оказала партия, и горели желанием это доверие оправдать.

Шахтерскими специальностями никто из направляв­шихся в Сланцы не владел: Николай Симченков был рабочим с писчебумажной фабрики имени Горького, Анна Шарандо — операционисткой в коммунальном банке, Семен Овчинников работал грузчиком в морском порту, Василий Сорокин — поваром в столовой Госнардома...

— Ничего, научимся, — говорили ребята. — Шахте­ром никто не родится, шахтерами становятся.

И они становились шахтерами.

Выйдя из вагонов на том же девятом разъезде, где четыре года назад ступили на сланцевскую землю первые посланцы страны, молодые ленинградцы прямо по то­пям и болотам, по грязи и лужам направились к дере­вянному дому барачного типа, где размещалось рудо управление. Там они получали направление в общежи­тие, назначение на работу.

Разумеется, все стремились попасть на строитель­ство новой шахты, все хотели стать шахтерами. Но при­ходилось идти туда, куда направляли: надо было осу­шать новые участки болота, валить лес, прокладывать дороги, возводить жилые здания. Только наиболее здо­ровых, крепких, выносливых ставили на подземные работы.