Derevenskie истории. Утро

Лосесвиноконь Сивка вел спокойную, достойную, обеспеченную жизнь. У негобыло все, о чем только может мечтать нормальная лошадь с пятаком и рогами
на башке: крыша над головой, соседнее поле, на котором часто паслись очень
привлекательные гибриды легкого поведения, относительная свобода,
неограниченный запас сена и тупой хозяин, употреблявший каждый вечер
самогон, пары которого очень полезны для пищеварения лосесвиноконей. К тому
же в его распоряжении была почти вся конюшня. Так как остальные
лосесвинокони чаще проводили время за ее пределами, а некоторые три месяца
назад под чутким надзором , не вылезающего из запоя, вообще разбежались. Но
все-таки местность не покидали и жили неподалеку, искусно прикидываясь, что
являются собственностью председателя образцового фермерского объединения «
Генетическое братство». Так что в конюшне Сивка жил один. Вместе с тем
самым председателем, носящим точную кличку Боров. И давно стал любимцем
всего мужского населения деревни.
Почему- никто не знал.

И это была большая тайна.
Был только один незначительный проблемс.
Но Сивка точно не помнил, какой именно.
Просто в последнее время ему все больше и больше хотелось устроить
самовозгорание. Он знал, что это тупое желание, ничем не обоснованное. Но
как и перелетные птицы точно знают, куда им лететь, зачем и почему, так и
Сивка в последнее время точно знал, что так НАДО. Видимо сочетание генов
свиньи, лошади-тяжеловоза и сохатого привело к некоей драконистости.
Конюшню застилал плотный туман ядовитых испарений. В темных углах ютились
мутировавшие пауки с 13-ю лапками и устало плели паутины в форме товарного
знака ОАО ”Новолипецкого вино-коньячнаго завода”. В углу темнел
благородным титаном и углепластиком самогонный аппарат, в девичестве бывший
гидропневматической воротилкой, на аллюзии с товарными знаками глубоко
плевавший, ибо знал себе настоящую цену.
Бывшая воротилка была личностью весьма неординарной, и в деревенскую прозу
вписывалась со скрипом. Порою в теплые летние лунные ночи аппарат тихонечко
журчал системой охлаждения мотивчик «Ах мой милый Августин»,и громко
вздыхал, заставляя деревенских баб задумываться о своей горькой доле и о
суженом-ряженом, которого еще надо было разыскать и доволочь до хаты.
Самосознание самогонного аппарата и его сегодняшнее настроение были
извечной темой посталкогольных дискуссий всех окрестных мужиков, на себе
испытавших качество и чудотворное воздействие воротилкиного напитка. Дело
в том, что личностью своей он был обязан симбиозу колонии грибов
-псилоцибов и нехилого куста пещерной чернобыльской конопли. Симбионт
угнездился аккурат в раскуроченном блоке нечеткой логики производства
почившей в бозе фирмы «Сименс» и гармонично дополняя, таким образом,
сумрачный тевтонский гений рождал мысли и образы достойные как минимум Шри
Ауробиндо. Воплощением этих душевных идей и являлся напиток, прозванный в
народе «Коловрат».
Прохор, заслуженный осеменитель на пенсии, отличался трезвостью мышления,
острым умом, холодным сердцем, железной логикой, жесткостью характера и
крепостью нервов. Таким минимальным набором качеств должен обладать каждый
уважающий себя осеменитель, который хоть в перспективе надеется дожить до
пенсии. А так же он обладал великолепной стойкостью, прекрасным, здоровым
организмом и заслуживающим уважения безразличием к всякого рода спиртным
напиткам.
В данный момент он валялся на крыльце правления, вдребодан пьяный и мучимый
жестоким сушняком.
Он был на пенсии и мог позволить себе немного расслабиться.
Однако, несмотря ни на что, Прохор всегда оставался спокоен и уравновешен.
И это было его коньком.
“Так. Ну и на…ра я это вчера сделал?,- Прохор дал своим мыслям размеренный
ход. Ему казалось, что никакой катаклизм не может вывести его из себя или
заставить его быть испуганным/ озадаченным/ рассерженным/озабоченным.
Дело в том, что прямо над навесом конюшни, прямо напротив того места где
сейчас отдыхал Прохор был развернут транспарант из кумача три на десять,с
ярко-синей надписью – « Сегодня состоится Рагнарёк».
И подписью –«Ваш Проша»
“Наверное было мне видение ”,-удовлетворенно подумал осеменитель .
А, осеменители , кстати, как и доблестные сотрудники одного ведомства,
бывшими не бывают.
Откуда-то сверху послышался чей-то наглый крик, а за нижнюю губу что-то
больно клюнуло и прокукарекало ему прямо в ухо.
Нирвану смыло с рассолом вместе.
-%#^%#^&$,-разнесся испуганно-озадаченно-рассерженно-озабоченно-гневный
голос осеменителя по полям.
Резко отпихнув родную землю, Прохор со скрипом поднялся и, отплевываясь,
покостылял к конюшне в надежде зарезать первого встречного.
Первым встречным оказался лосесвиноконь.
В апреле Прохору всегда не везло.
Сивка все утро находился в прострации. Была ли тому причиной мигрень,
линька или пришельцы из космоса, он не знал. Но, став свидетелем
развернувшихся событий у конюшни, Сивка понял, что начинает злиться. И он
вышел из тени.
Еще с их ставшей легендой местного населения поездки в город на битву с
местными байкерами, Прохор усвоил для себя, что никогда не стоит
поворачиваться в ту сторону, где что-то подозрительно шумит, трещит или
гремит. Особенно, если не нашли виноватого. Тогда виноватым точно станешь
ты. По крайней мере в том, что не умотался оттуда, пока было время.
Поэтому Прохор не стал оборачиваться на этот самый треск. Ему хватило и
природного опыта осеменителя, явно шептавшего ему прямо в отбитые байкерами
уши, что туда глядеть не стоит.
Теперь Сивка знал.
Да теперь он знал точно и совершенно определенно.
Вот и хорошо, вот и ладушки.
Теперь он всем покажет.
Пришло время перемен.
Его лосесвиноконьская душа жаждала изменений.
Не будь он Сивкой.
Он вышел из тени.
Его силуэт как-то поднялся над миром, хотя лосесвиноконь твердо стоял на
уновоженных досках. Из его ноздрей, как из закипевшего чайника, ударили
струи раскаленного пара, постепенно перерастая в яркое пламя.
Миролюбивый Сивка нехорошо воззрился на непрошеного гостя.
Его зрачки, по всем законам жанра, сузились и превратились в две крошечные
красные точки.
…Пора, подумал Сивка и загорелся.
Прохор отстранено решил, что больше никогда не выпьет ничего, крепче
кефира.
Горел он быстро, переливчато.
Это даже на огонь-то было непохоже. Так, подобие одно. Но это не помешало
Прохору начать бешено искать глазами огнетушитель.
Никаких жутких сцен, типа сползания обгоревшей кожи и оголившихся костей,
рек запекшейся крови и остальной атрибутики голливудских фильмов ужасов не
последовало.
Просто через несколько секунд что то вспыхнуло и пламя погасло. На месте,
где недавно стоял лосесвиноконь, образовалась скучная кучка пепла.
Только тут Прохор повернулся и, с интересом посмотрев на серую массу,
изрек: -Однако Рагнарёк…
-Йа, дас ис фантастиш !- тихонько подтвердил голос воротилки.
Д.Никулин 2010