Своевременность защиты прав в судопроизводстве по гражданским делам

Вне зависимости от того, считать ли нарушение предусмотренных законом сроков рассмотрения дела судебной ошибкой или иным упущением суда, правосудие по самой своей природе предполагает своевременную защиту прав, свобод и законных интересов лиц, участвующих в деле. Неоправданная задержка в разрешении дела несовместима с доступным и эффективным судопроизводством, она нередко приводит к обесцениванию защищаемого субъективного права, а иногда и к утрате самой возможности его защиты, как это часто случается по делам о защите избирательных прав из-за скоротечности избирательного процесса.

Во всяком случае наличие в течение длительного времени неразрешенного судебного спора консервирует состояние неопределенности в материально-правовых отношениях, приводит к значительным затратам времени и средств субъектов судопроизводства на судебную тяжбу, к отрицательным эмоциональным переживаниям со стороны непосредственных участников разрешаемого в суде правового конфликта, нарушает нормальное течение их жизни. Если же говорить о волоките при разрешении гражданских дел как явлении, то она существенно усложняет и гражданский оборот как таковой, поскольку при возникновении спорных ситуаций препятствует реализации права на судебную защиту и этим способствует произвольному осуществлению гражданских прав и обязанностей, поощряет неправомерное поведение субъектов материальных правоотношений.

Неслучайно, как уже отмечалось, требование своевременности правосудия является одной из общих задач гражданского судопроизводства. Наряду с требованием правильного рассмотрения и разрешения дел своевременность обеспечивает реализацию конечных целей правосудия по гражданским делам, т.е. защиту нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов субъектов процесса, укрепление законности и правопорядка, предупреждение правонарушений, формирование уважительного отношения к закону и суду (ст. 2 ГПК, ст. 2 АПК).

Между тем в процессуальной литературе проблеме обеспечения своевременности гражданского судопроизводства, выработке мер предупреждения волокиты и средств правовой защиты против чрезмерной продолжительности судебного разбирательства внимания уделяется мало. Среди практиков же иногда высказывается мнение, что потребность в оперативности судопроизводства велика по уголовным делам, когда привлекаемые к ответственности лица находятся под стражей. Что касается гражданских дел, то главное правильно разрешить спор сторон, а какое время для этого понадобится - вопрос второстепенный. Подобные суждения вступают в очевидное противоречие с нормами международного и российского права, практикой Европейского суда по правам человека, относящих право на судебное разбирательство дела об определении гражданских прав в разумный срок к основным правам человека.

Не делает различий между уголовными, гражданскими и иными судебными делами и Пленум Верховного Суда РФ. В Постановлении от 27 декабря 2007 г. N 52 "О сроках рассмотрения судами Российской Федерации уголовных, гражданских дел и дел об административных правонарушениях" он обратил внимание судов на необходимость при осуществлении правосудия исходить из того, что несоблюдение сроков рассмотрения уголовных, гражданских дел и дел об административных нарушениях существенно нарушает конституционное право граждан на судебную защиту, а также противоречит общепризнанным принципам и нормам международного права, которые закреплены, в частности, в п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, в подп. "с" п. 3 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах*(507).

Указав в преамбуле названного Постановления и ряде пунктов его констатирующей части на необходимость принятия мер по обеспечению своевременного рассмотрения судебных дел, Пленум соответствующий термин специально не раскрывает, сосредоточив все свое внимание на проблеме соблюдения процессуальных сроков. Такой подход понятен, поскольку своевременность и означает соблюдение установленных в нормах процессуального законодательства сроков при совершении судом и другими субъектами всей совокупности процессуальных действий по делу, с тем чтобы общая продолжительность судопроизводства в конечном счете укладывалась в отведенные законом временные рамки. С учетом этого задача своевременной защиты прав распространяется и на дела, отнесенные к компетенции арбитражных судов, хотя в ст. 2 АПК указания на своевременность рассмотрения и разрешения дела также не содержится, а формулируется требование обеспечить судебное разбирательство в установленный законом срок.

Вместе с тем следует заметить, что закон предусматривает для арбитражного процесса более продолжительные сроки производства по делам. В частности, для первой инстанции предельный срок рассмотрения дела арбитражным судом по общему правилу составляет более трех месяцев (ст. 127, 134, 152 АПК), а для суда общей юрисдикции он не должен превышать двух месяцев (ст. 154 ГПК). Следовательно, понятия своевременности судопроизводства в суде общей юрисдикции и арбитражном суде для однородных дел не совпадают.

Вряд ли такое положение оправданно, даже если исходить из того, что дела о защите гражданских прав, отнесенные к компетенции арбитражных судов, в основной своей массе являются более сложными. Граница между двумя судебными компетенциями часто условна, поскольку при участии гражданина, не имеющего статуса предпринимателя, те же дела становятся подведомственными судам общей юрисдикции. Столь существенное различие в процессуальных сроках приводит к разному уровню гарантий обеспечения оперативности судопроизводства лишь в зависимости от суда, которому конкретное гражданское дело подведомственно.

В отличие от отечественного законодательства в нормах международного права не указываются конкретные сроки рассмотрения и разрешения судебных дел. В частности, п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод закрепляет право каждого при определении его гражданских прав на справедливое и публичное разбирательство дела судом в разумный срок. При этом очевидно, что сам по себе термин "разумный срок" носит неопределенный и оценочный характер, в связи с чем мера разумной продолжительности судебного разбирательства не может быть одинаковой для всех гражданских дел. Следовательно, при отнесении срока разбирательства конкретного дела к разумному или неразумному необходимо учитывать дополнительные критерии, которые бы исключали возможность произвольной оценки.

Прежде чем говорить о таких критериях, необходимо определиться с соотношением понятий своевременного рассмотрения и разрешения гражданских дел и разумного срока судебного разбирательства. При этом следует учитывать, что российский законодатель в силу приоритета международных норм при установлении процессуальных сроков, соблюдение которых дает основания для отнесения судопроизводства к своевременному, обязан действовать в соответствии с их требованием о разумном сроке судебного разбирательства. Анализ действующего процессуального законодательства, несмотря на разную продолжительность сроков производства по гражданским делам для судов общей юрисдикции и арбитражных судов, не дает оснований для вывода о несоблюдении законодателем названного требования.

Во всяком случае, в практике Конституционного Суда РФ нет решения о признании неконституционной какой-либо процессуальной нормы как не обеспечивающей реализацию права на судебную защиту из-за чрезмерной продолжительности установленных ею сроков судопроизводства. Не имеется также решения Европейского суда по правам человека против России, которым была бы признана продолжительность судебного разбирательства по конкретному делу, проведенного в установленные национальным законодательством сроки, неразумной по смыслу п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Следовательно, своевременное рассмотрение дела в соответствии с требованиями российского законодательства будет соответствовать разумному сроку судопроизводства. Необходимость же учета дополнительных критериев разумности срока судебного разбирательства возникает лишь при нарушении судом предусмотренных законом процессуальных сроков. Эти критерии выработаны практикой Европейского суда по правам человека и с учетом ее сформулированы для российского гражданского судопроизводства в п. 12 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации"*(508).

Прежде всего практика Европейского суда по правам человека позволила Пленуму Верховного Суда РФ определить, когда начинается и когда заканчивается срок судебного разбирательства, т.е. какие временные периоды следует учитывать при определении разумной продолжительности судопроизводства. При этом некоторые положения российского законодательства Пленум интерпретировал в соответствии с международными нормами и практикой Европейского суда по правам человека.

Так, согласно законодательству об исполнительном производстве и гражданскому процессуальному законодательству принудительное исполнение судебных постановлений хотя и находится под контролем суда, однако осуществляется самостоятельной службой судебных приставов, состоящей при Министерстве юстиции РФ, и собственно к рассмотрению и разрешению гражданских дел не относится. Вместе с тем исполнение судебных актов непосредственно связано с правосудием, и цель судопроизводства не может считаться реализованной, если решение суда осталось неисполненным. Из этого и исходит Европейский суд по правам человека в своих решениях*(509).

Соответственно Пленум Верховного Суда РФ в п. 12 названного Постановления разъяснил, что сроки судебного разбирательства по гражданским делам в смысле п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод исчисляются со времени поступления искового заявления, а заканчиваются в момент исполнения судебного акта. Отсюда следует, что разумность срока судопроизводства по конкретному делу должна определяться с учетом общей продолжительности производства по нему в суде первой инстанции, производств по пересмотру судебного постановления и исполнительного производства.

Относительно разумности или неразумности срока судопроизводства по конкретному делу Пленум Верховного Суда РФ с учетом практики Европейского суда по правам человека разъяснил, что при определении того, насколько срок судебного разбирательства являлся разумным, во внимание принимаются сложность дела, поведение сторон, поведение государства в лице соответствующих органов. Следует заметить, что наряду с названными факторами Европейский суд по правам человека учитывает еще и последствия несоблюдения разумного срока для заявителя*(510).

При определении сложности того или иного дела как критерия для определения разумности или неразумности срока судебного разбирательства Европейский суд по правам человека исходит из фактических обстоятельств дела и их правовой оценки. Учитываются серьезность и неоднозначность поставленных перед судом вопросов, их многочисленность в рамках одного дела, необходимость исследования значительного процессуального материала, удаленность во времени и пространстве между исследуемыми судом фактами и судебным процессом, трудности в юридической квалификации спорных отношений. Эти и другие сходные проблемы, возникающие перед судом, могут служить основанием для опровержения обвинений в его адрес о чрезмерной продолжительности рассмотрения и разрешения конкретного дела с точки зрения разумности срока судопроизводства. Однако задержка в судопроизводстве для оправдания ее значительной продолжительности должна быть связана именно со сложностью дела, а не с бездеятельностью или с другими фактами ненадлежащего исполнения обязанностей со стороны суда и других органов государства*(511).

Гражданское судопроизводство осуществляется на основе принципов состязательности и диспозитивности, в связи с чем от поведения сторон также зависит оперативность рассмотрения и разрешения конкретного дела. Возможная задержка судопроизводства по вине сторон может быть связана с неправильным оформлением процессуальных документов, заявлением необоснованных ходатайств, неявкой в судебное заседание, уклонением от участия в экспертизе и иных действиях по исследованию обстоятельств дела, необоснованным оспариванием судебных актов, включая промежуточные постановления, и т.п. В исполнительном производстве задержка в исполнении судебных актов может быть обусловлена отказом взыскателя от получения конкретного имущества, укрывательством имущества должником, отказом должника совершить определенные действия по исполнению, если исполнение не связано с передачей имущества, и т.п.

За неблагоприятные последствия ненадлежащего поведения сторон должны отвечать они сами, включая поведение их адвокатов и иных представителей. Например, если ответчик ссылается на нарушение своих прав длительным судебным разбирательством, время задержки по его вине не должно учитываться как основание для признания срока судопроизводства неразумным.

Вместе с тем процессуальное поведение сторон контролируется судом, рассматривающим конкретное дело, или судебным приставом-исполнителем, осуществляющим исполнение судебного акта. В их распоряжении достаточно средств, чтобы неблагоприятные последствия неправомерного поведения стороны или ее представителя не были возложены на другую сторону. Например, если ответчик в целях затягивания процесса не является в судебное заседание, суд вправе рассмотреть дело в его отсутствие в обычном или заочном производстве (ст. 167, 233 ГПК).

Во всяком случае на суде вне зависимости от поведения сторон и других субъектов судопроизводства лежит обязанность по выполнению предусмотренных ст. 2 ГПК и ст. 2 АПК задач по правильному и своевременному рассмотрению и разрешению дела. Для их выполнения суд обязан принимать все предусмотренные законом меры по приведению поведения всех других субъектов судопроизводства в соответствие с их процессуальными правами и обязанностями, не допуская необоснованной задержки в судебном разбирательстве. В исполнительном производстве согласно Федеральному закону от 21 июля 1997 г. N 118-ФЗ (с послед. изм.) "О судебных приставах" (ст. 12) и Федеральному закону N 229-ФЗ от 2 октября 2007 г. "Об исполнительном производстве" (ст. 2, 4, 5 и др.) обязанность принятия мер по своевременному, полному и правильному исполнению судебных актов лежит на судебном приставе-исполнителе.

Европейский суд по правам человека применительно к соотношению диспозитивности, быстроты судебного разбирательства, обязанностей сторон выработал ряд прецедентов. Согласно им "поведение заявителей составляет объективное обстоятельство, которое не вменяется государству-ответчику и которое учитывается, чтобы определить, имеется или нет превышение разумного срока", "заинтересованное лицо обязано только надлежаще выполнить действия, касающиеся его, не предпринимать маневры, чтобы выиграть время и использовать возможности, предложенные внутренним правом, чтобы сократить судебное разбирательство; ничто не обязывает его предпринимать шаги, не соответствующие этой цели", "принцип диспозитивности не освобождает суды от обязанности рассмотреть дело в разумный срок"*(512).

Дела отдельных категорий в силу специфики и особой значимости защищаемого права требуют особой оперативности разрешения спора, что находит отражение в процессуальном законодательстве. Так, если общий срок рассмотрения и разрешения гражданского дела составляет до двух месяцев, то дела о восстановлении на работе и о взыскании алиментов должны быть рассмотрены до истечения одного месяца (ст. 154 ГПК). Еще более краткие сроки разбирательства предусмотрены для некоторых других категорий дел, например по заявлениям о защите избирательных прав (ст. 260 ГПК). В подобных случаях законодатель заранее устанавливает сокращенные процессуальные сроки для всех дел определенной категории вне зависимости от их конкретных обстоятельств, исходя из большой вероятности наступления по ним неблагоприятных последствий для заявителя вследствие задержки судебного разбирательства.

Европейский суд по правам человека при учете последствий несоблюдения разумного срока судопроизводства для заявителя при определении гражданских прав также в первую очередь исходит из характера защищаемого права. В частности, по смыслу решений Суда на более краткие сроки судопроизводства вправе рассчитывать заявители по делам о трудовых спорах и о защите пенсионных прав, о компенсации лицам, ставшими носителями ВИЧ-инфекции в результате переливания не прошедшей проверку крови*(513).

Однако и внутри отдельных категорий гражданских дел степень вредности последствий задержки в судопроизводстве может иметь разное значение, в связи с чем конкретные обстоятельства того или иного дела также должны приниматься во внимание при определении разумности срока судопроизводства. Например, при разрешении правомерного иска о возмещении ущерба имуществу последствия нарушения процессуальных сроков будут различаться в зависимости от имущественного положения истцов, от назначения поврежденного или уничтоженного имущества и других конкретных обстоятельств.

Основные причины нарушения судами общей юрисдикции сроков рассмотрения гражданских дел названы в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2007 г. N 52. Это: ненадлежащая подготовка дел к судебному разбирательству, ненадлежащее извещение участников процесса о времени и месте судебного заседания, необоснованное отложение и приостановление дел, несвоевременное изготовление решений и протоколов. Такие же недостатки встречаются в работе арбитражных судов.

Из 10 млн. 721 тыс. гражданских дел, рассмотренных судами общей юрисдикции в 2008 г., с нарушением процессуальных сроков рассмотрено 379 тыс. дел, или 3,5% от общего числа гражданских дел, оконченных производством; в 2007 г. этот показатель равнялся 5%*(514). В том же году арбитражными судами рассмотрено в первой инстанции более 970 тыс. дел, при этом по 7,4% из них были нарушены сроки рассмотрения; в 2007 г. доля таких дел составляла 5,9%*(515).

Следует заметить, что статистика очень часто не отражает подлинного состояния с соблюдением требований закона, возлагающих на суд обязанность по своевременному рассмотрению и разрешению дел, даже если не подвергать сомнению официальные данные. Так происходит хотя бы потому, что она фиксирует лишь продолжительность рассмотрения дела в отдельных производствах, но не дает сведений о совокупном времени его нахождения в суде с момента поступления заявления и до выдачи исполнительного листа по вступившему в законную силу решению, а затем и до момента исполнения судебного постановления.

Например, в статистических данных не учитывается время нахождения дела в суде с момента объявления резолютивной части решения и до его изготовления в окончательной форме, с момента истечения срока на обжалование и до направления дела в суд второй инстанции, с момента объявления результата апелляционного или кассационного пересмотра и до возвращения дела в суд первой инстанции. Все, кто знаком с практикой работы судов, знают, что эти периоды весьма продолжительны, иногда они исчисляются месяцами. Не отражают статистические отчеты судов и общие сроки нахождения дела в суде с момента поступления искового заявления и до выдачи исполнительного листа, а содержащиеся в них сведения о сроках судопроизводства не сопоставляются со сроками в исполнительном производстве по данному делу. В результате за общими благополучными статистическими данными могут скрываться грубейшие нарушения разумных сроков судопроизводства.

Между тем Европейский суд по правам человека в своих решениях исходит из того, что п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод требует, чтобы все стадии судебного разбирательства заканчивались в разумный срок, так чтобы нельзя было исключить стадии, следующие за вынесением решения по существу*(516). Он всегда имеет дело с конкретным делом, в материалах которого запечатлены все временные прегрешения при производстве по нему. Для Европейского суда несущественно, кто конкретно из соответствующих должностных лиц виновен в этих прегрешениях, поскольку ответчиком перед ним всегда выступает государство, не обеспечившее соблюдение разумных сроков судопроизводства по делу заявителя.

Анализ практики Европейского суда по правам человека позволяет сделать вывод, что не всякое нарушение сроков судопроизводства, установленных национальным законодательствам, по смыслу п. 1 ст. 6 Конвенции одновременно является нарушением разумного срока разбирательства дела судом. Скорее несоблюдение требований о разумном сроке судопроизводства сопоставимо с таким явлением, как судебная волокита. Она определяется в русском языке как недобросовестное затягивание судебного дела*(517).

Поскольку право на разбирательство дела об определении гражданских прав в разумный срок относится к числу основных прав, защищаемых Конвенцией о защите прав человека и основных свобод, каждое присоединившееся к ней государство обязано выработать и принимать эффективные средства правовой защиты против нарушения данного права (ст. 13 Конвенции).

Меры, направленные на предупреждение нарушения сроков судопроизводства, в том числе и волокиты, названы в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2007 г. N 52. Они предусматривают повышение личной ответственности каждого судьи за соблюдение процессуальных сроков, усиление контроля со стороны председателей судов за прохождением судебных дел и устранением организационных недостатков в деятельности судов. Однако следует признать, что эти меры далеко не всегда приводят к должному результату. Наглядным примером этому служит Постановление Европейского суда по правам человека от 29 января 2004 г. по делу "Кормачева против России" (жалоба N 53084/99).

Трудовой спор Кормачевой Т.А. находился в производстве судебных инстанций Чукотского автономного округа с 31 октября 1996 г., и в 1997-1999 гг. она многократно обращалась с жалобами в областной суд, а также в областную и высшую квалификационные коллегии судей на нежелание районного суда рассмотреть дело по ее иску. Поскольку обращения руководителей областного суда и председателей квалификационных коллегий судей к председателю районного суда с требованием принять меры к рассмотрению дела результата не дали, областная квалификационная коллегия судей 3 апреля 2000 г. предупредила судью районного суда, в производстве которой находилось дело, что она может быть лишена полномочий, если задержка в рассмотрении дела будет продолжаться. Тем не менее окончательно дело было разрешено лишь 15 мая 2003 г. и общий срок разбирательства по нему составил шесть лет и шесть месяцев.

Дав оценку сложности дела, поведению заявителю и государства и тому, какой интерес представляли для заявителя результаты спора, Европейский суд по правам человека сделал вывод, что дело Кормачевой Т.А. не было рассмотрено в пределах разумного срока, чем государство нарушило требования п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Суд также признал нарушение ст. 13 Конвенции, поскольку "заявитель не имел никакого внутреннего средства правовой защиты, использование которого могло привести к реализации права на разбирательство дела в разумный срок"*(518).

Таким образом, недостатки в выработке и применении на практике действенных средств по предупреждению судебной волокиты уже приводят к значительным затратам государства в связи с взысканием Европейским судом по правам человека компенсации в пользу лиц, пострадавших от нарушения разумных сроков судопроизводства. Причем сумма таких ежегодных расходов может многократно увеличиться, если будет реализована идея о создании внутригосударственного механизма по выплате денежной компенсации гражданам и организациям, пострадавшим от несвоевременного рассмотрения дел и исполнения судебных актов*(519). Однако материальные расходы здесь не главное, важнее обеспечить действенную защиту прав лиц, нарушенных из-за неэффективного судопроизводства, а также умело использовать практику Европейского суда по правам человека и соответствующего национального органа по защите прав для исправления сложившейся ситуации с соблюдением сроков судопроизводства.

До настоящего времени значительная часть случаев несвоевременного рассмотрения дел и исполнения судебных актов из-за несовершенства и ограниченных возможностей статистического учета остается без надлежащего реагирования со стороны руководителей судов и службы судебных приставов, а также органов судейского сообщества. Есть надежда, что большая доступность национального органа по защите прав лиц, пострадавших от волокиты (по сравнению с Европейским судом по правам человека), позволит вывести из тени многочисленные случаи грубого нарушения сроков при осуществлении судопроизводства. Соответственно наличие такого органа и его практики по рассмотрению заявлений о компенсации за судебную волокиту будет не только способствовать выработке надлежащих мер по устранению имеющихся в этой сфере недостатков; оно позволит также существенно повысить ответственность тех лиц в судах и службах судебных приставов, на которых лежит непосредственная обязанность по обеспечению своевременного прохождения гражданских дел по всей цепочке, начиная от поступления искового заявления в суд и до исполнения судебного решения.