Обжалование судебных актов в цивилистическом процессе как средство исправления судебных ошибок

Обязанность по правильному (в соответствии с требованиями процессуального и материального права) и своевременному (в установленные законом сроки) рассмотрению и разрешению гражданского дела лежит в первую очередь на суде первой инстанции. На такое развитие процесса ориентирует и нормативная модель рассмотрения и разрешения дела в суде первой инстанции, при таком нормальном с позиции закона варианте при прочих равных условиях, связанных, в частности, с принятием мер по исполнению судебного решения, обеспечивается самая высокая степень эффективности судопроизводства. Применительно к конкретному делу это будет означать, что суд первой инстанции, не допуская необоснованной траты времени, своим решением подтверждает права той стороны в споре, у которой они были нарушены или неправомерно оспорены, чем оперативно вносит правовую определенность в спорные отношения. Ускоряется момент вступления решения в законную силу, после чего оно приобретает свойства обязательности и исполнимости, в связи с чем при необходимости может быть обращено к исполнению. Соответственно такое правильное и своевременное разрешение гражданского дела не только обеспечивает наиболее благоприятные условия для защиты спорного права, но и максимально способствует укреплению законности и правопорядка, предупреждению правонарушений, формированию уважительного отношения к закону и суду.

Обжалование судебных актов внешне выглядит как диссонанс, вносимый в эту идеальную схему, поскольку оно всегда отодвигает защиту права, сохраняя состояние неопределенности в спорных правоотношениях в течение достаточно длительного времени. Причем сам по себе факт обжалования еще не означает наличия в оспоренном судебном акте таких дефектов, которые требуют вмешательства суда вышестоящей инстанции, его ошибочность при возбуждении проверочного производства лишь предполагается. Чаще всего это предположение не соответствует действительности, поскольку правильность большинства обжалованных судебных актов вышестоящим судом подтверждается, но вместе с тем и значительное количество из них признается неправильными. Соответственно институт обжалования судебных актов создает возможность устранения судебных ошибок посредством проверки судом вышестоящей инстанции правильности рассмотрения и разрешения дела и потому является одним из действенных средств обеспечения эффективности судопроизводства. Раскрывая конституционное право на судебную защиту, Конституционный Суд РФ в своих решениях исходит из того, что отсутствие возможности пересмотреть ошибочный судебный акт не согласуется с универсальным в судопроизводстве требованием эффективного восстановления в правах посредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости*(532).

Поскольку полномочия по выявлению и устранению судебных ошибок в Российской Федерации возложены на суды апелляционной, кассационной и надзорной инстанций, соответственно к средствам обеспечения эффективности судопроизводства обычно относят саму деятельность этих проверочных инстанций. К этому есть веские основания, поскольку именно вышестоящий суд становится решающим и контролирующим субъектом процесса на этапе проверки правильности судебного акта, только он уполномочен на принятие обязательного для всех решения о наличии ошибки и способах ее устранения. Вместе с тем следует учитывать вторичность апелляционного, кассационного и надзорного производств по отношению к институту обжалования, без которого в системе действующего правового регулирования в Российской Федерации проверочная деятельность суда вышестоящей инстанции была бы невозможной, поскольку по своей инициативе он не вправе осуществлять проверку правильности судебного акта. Причем после возбуждения соответствующего производства по жалобе заинтересованного лица или представлению прокурора деятельность суда апелляционной, кассационной и надзорной инстанций в условиях состязательного процесса во многом ограничивается параметрами распорядительных действий самого инициатора оспаривания судебного акта.

Кроме того, как указывалось ранее, причины судебных ошибок в отличие от условий, которые им способствуют, кроются исключительно в личности судьи. Сама возможность обжалования судебного акта мобилизует и дисциплинирует судью нижестоящей судебной инстанции, стимулирует его к более внимательному отношению к заявлениям и аргументам лиц, участвующих в деле, к соблюдению требований о правильном применении норм права на основе полного, всестороннего и объективного исследования обстоятельств дела. Он вольно или невольно начинает оценивать свои действия и решения с учетом того, что они могут стать предметом контроля со стороны вышестоящего суда. Соответственно институт обжалования выполняет важную профилактическую роль, способствуя и без реального задействования суда проверочной инстанции правильному и своевременному рассмотрению и разрешению дела. Причем это происходит чаще всего именно в суде первой инстанции, где в первую очередь и должна обеспечиваться эффективность судопроизводства.

Все это дает основания сместить акцент при рассмотрении средств обеспечения эффективности судопроизводства на сам институт обжалования судебных актов, что не умаляет в нем роли суда проверочной инстанции. Соответствующий процессуально-правовой механизм может быть задействован лишь по инициативе заинтересованных ординарных участников судопроизводства, но такая инициатива предполагает наличие суда, без правоприменительной деятельности которого возбуждение проверочного производства невозможно и при наличии жалобы или представления.

Конституция РФ непосредственно право на обжалование судебных актов в суд проверочной инстанции не закрепляет, она лишь в ч. 3 ст. 50 предусматривает, что каждый осужденный за преступление имеет право на пересмотр приговора вышестоящим судом в порядке, установленном федеральным законом, причем названные права не идентичны. Первое предполагает возможность заинтересованного лица посредством подачи жалобы оспорить судебный акт для проверки его правильности судом вышестоящей инстанции в целях устранения возможной судебной ошибки, а второе - саму проверочную деятельность вышестоящего суда. По действующему законодательству право на пересмотр приговора реализуется через право на обжалование, но федеральный законодатель мог избрать и другой порядок реализации данной конституционной нормы. Например, с учетом публичного характера правоотношений в криминальной сфере предусмотреть правило о вступлении всех приговоров в законную силу лишь после обязательной проверки их правильности судом второй инстанции. Разумеется, для сферы частноправовых отношений, предполагающих свободу их субъектов в установлении своих прав и обязанностей, недопустимость произвольного и чрезмерного вмешательства в них государства, такой порядок в соответствии с общепризнанными принципами правосудия был бы неприемлем.

Хотя Основной закон страны право на пересмотр иных судебных актов, кроме приговора, прямо не называет, Конституционный Суд РФ применительно к гражданскому судопроизводству выводит его из гарантированного Конституцией РФ права на судебную защиту (ст. 18, 46), при этом неразрывно связывает право на пересмотр с правом на обжалование. Согласно правовым позициям КС РФ отсутствие возможности пересмотреть ошибочный судебный акт ограничивает право на судебную защиту, в рамках осуществления судебной защиты прав и свобод возможно обжалование в суд решений и действий (бездействия) любых государственных органов, включая судебные (постановления КС РФ от 3 февраля 1998 г. N 5-П, от 28 мая 1999 г. N 9-П *(533) и др.).

Такое толкование права на судебную защиту подвергается в литературе критике как неоправданно широкое. В частности отмечается, что международно-правовые стандарты в сфере правосудия указывают на возможность реализации права на судебную защиту посредством обеспечения права на доступ в суд и права на справедливое судебное разбирательство, а эти права могут быть реализованы судом первой инстанции и при отсутствии права на обжалование судебных актов. Гарантиями же эффективной реализации права на справедливое судебное разбирательство являются требования международно-правовых норм о независимом и беспристрастном суде, созданном на основании закона, о публичном разбирательстве дела, о равенстве средств защиты (состязательность), о юридической помощи и др. Этим требованиям при рассмотрении и разрешении дел обязаны следовать все суды, в том числе и суд первой инстанции. Соответственно право на обжалование (проверку) судебных актов может быть ограничено федеральным законом, поскольку Конституция РФ его непосредственно не закрепляет, а международно-правовые стандарты допускают ограничение данного права*(534).

На первый взгляд критика в адрес Конституционного Суда РФ является обоснованной, поскольку ни Конституция РФ, ни международно-правовые акты действительно не содержат положений о праве на обжалование и праве на пересмотр в суде вышестоящей инстанции судебных актов по спору о гражданских правах и обязанностях. В частности, ст. 2 Протокола N 7 к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод предусматривает такое право только для осужденных за совершение уголовного преступления, да и оно может иметь исключения для незначительных правонарушений или когда лицо было судимо уже в первой инстанции верховным судом. Неслучайно в других европейских странах, где Основной закон прямо не предусматривает право на обжалование судебных актов, его ограничение допускается.

Например, в соответствии с абз. 4 ст. 19 Основного закона ФРГ каждому лицу, права которого нарушены государственной властью, предоставляется возможность обратиться в суд. Однако, как верно отмечает Е.А. Борисова, в немецкой доктрине и юридической практике это не рассматривается как право и на обращение в суд вышестоящей инстанции при несогласии с актом судебной власти. В подтверждение данного тезиса она приводит разделяемое большинством немецких исследований мнение профессора Франкфуртского университета (Франкфурт-на-Майне) П. Гиллеса, согласно которому абз. 4 ст. 19 Основного закона ФРГ "предоставляет государственную защиту с помощью судьи, но не от судьи"*(535). Такова практика и германского законодательного регулирования в сфере гражданского судопроизводства. В частности, по гражданскому процессуальному законодательству ФРГ допускается ограничение апелляционного обжалования по стоимости - апелляция допустима, если цена предмета жалобы превышает 600 евро, при этом обязанность по доказыванию указанной цены возлагается на апеллянта. Впрочем, по решению суда первой инстанции о допуске апелляционной жалобы пересмотр дела в целях устранения судебной ошибки все же возможен и при меньшей цене предмета жалобы, если дело имеет принципиальное значение или решение апелляционного суда необходимо для совершенствования права либо обеспечения единообразия судебной практики (§ 511 ГПК). Соответственно в отношении всех других решений при цене спорного требования в 600 евро и ниже германское законодательство исходит из презумпции их правильности.

Такое законодательное регулирование права на обжалование не лишено оснований, поскольку по малозначительным делам оно ускоряет вступление решений в законную силу, чем способствует большей оперативности при внесении правовой определенности в спорные отношения. Ограничение судебной процедуры лишь рассмотрением дела в суде первой инстанции существенно сокращает также материальные, моральные и иные издержки, неизбежные по любому делу, тем более что они иногда значительно превышают ценность самого предмета спора. Нельзя не учитывать и того, что в странах, где подобного ограничения в праве на обжалование нет, абсолютное большинство решений судов первой инстанции по таким делам признаются вышестоящей инстанцией правильными. Например, в Российской Федерации согласно статистике последних лет 99,6% решений мировых судей от общего числа рассмотренных ими гражданских дел после их обжалования в апелляционном порядке остаются неизменными.

Вместе с тем при ограничении права на обжалование всегда существует опасность, что по некоторым делам цели правосудия не будут достигнуты из-за ошибочности непроверенного вышестоящей инстанцией решения. Поэтому исходный довод, положенный Конституционным Судом РФ в обоснование критикуемой правовой позиции, согласно которому "судебное решение не может быть признано справедливым и правосудным, а судебная защита - полной и эффективной, если допущена судебная ошибка"*(536), полностью соответствует содержанию ст. 18 и 46 Конституции РФ. Если это так, то государство для обеспечения эффективности судопроизводства должно предусмотреть действенные механизмы по предупреждению и устранению судебных ошибок.

Требования процессуальных норм о независимом и беспристрастном суде, созданным на основании закона, о публичном разбирательстве дела, о равенстве средств защиты (состязательность), о юридической помощи и др., которыми, как верно отмечает Е.А. Борисова, обязаны руководствоваться суды первой инстанции, действительно выступают в роли правовых гарантий, направленных на обеспечение правильности судебных актов. Однако было бы наивным полагать, что сами по себе указанные гарантии в состоянии обеспечить безошибочную деятельность суда первой инстанции; чтобы убедиться в обратном, достаточно ознакомиться с судебной практикой в Российской Федерации. Соответствующие требования для российского судопроизводства закреплены в международно-правовых актах и актах внутреннего законодательства, однако это не препятствует появлению судебных ошибок при рассмотрении и разрешении дел. Для их устранения российская правовая система предусматривает институт обжалования судебных актов. Отказ от него по отдельным категориям дел исключить вряд ли возможно, но при условии введения иного механизма, обеспечивающего эффективность судопроизводства.

Формулируя свои правовые позиции о содержании права на судебную защиту, Конституционный Суд РФ исходил из конкретных дел о защите конституционных прав граждан, которые были нарушены законом, препятствующим устранению судебной ошибки. При выявлении конституционного права на судебную защиту он обязан был учитывать всю систему действующего правового регулирования, в котором единственным средством устранения судебной ошибки являются обжалование и пересмотр судебных актов. В этой системе нормы общих и основных положений цивилистических процессуальных кодексов, конкретизирующих конституционные требования о праве на судебную защиту, непосредственно закрепляют право заинтересованных лиц обжаловать судебные акты (ст. 35 ГПК, ст. 41 и 42 АПК). Причем из общего правила о праве на обжалование, в отличие от той же ФРГ, не делается исключений ни по цене иска, ни по другим критериям, позволяющим среди всего массива гражданских дел выделять такие их категории, по которым ограничение соответствующего права было бы компенсировано иными средствами обеспечения эффективности судопроизводства, не приобретая при этом дискриминационного характера.

Специфика системы правового регулирования в Российской Федерации учитывалась Конституционным Судом РФ и при выявлении содержания права на судебную защиту по делам административного судопроизводства, рассматриваемых по правилам Кодекса об административных правонарушениях*(537). Анализируя ситуацию, при которой действующее в то время законодательство признавало окончательным решение районного суда общей юрисдикции по делу об административном правонарушении, Конституционный Суд дал оценку положениям Арбитражного процессуального кодекса, по правилам которого арбитражными судами рассматривались дела о некоторых административных правонарушениях в отношении граждан-предпринимателей с предоставлением им права обжалования судебных актов в апелляционном и кассационном порядке. Такое различие в законодательном регулировании однородных общественных отношений, поставленное в зависимость от рода занятий гражданина, как указал КС РФ в постановлении, является дискриминационным, не соответствующим ст. 19 Конституции РФ. Эти выводы Конституционного Суда РФ имеют универсальное значение для сферы правосудия, в том числе распространяются они и на цивилистический судебный процесс.

Приведенная практика Конституционного Суда РФ согласуется с прецедентной практикой Европейского суда по правам человека. Согласно этой практике ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (право на справедливое судебное разбирательство) не принуждает государства создать суд второй инстанции; если такое все же происходит, то оно выходит за рамки своих обязательств. Тем не менее государство нарушило бы ст. 6, а вместе с ней и ст. 14 Конвенции (о запрете дискриминации), если бы отказало без законного основания в этом пути обжалования одним лицам, тогда как по той же категории дел для других лиц он был открыт*(538).

Требование эффективности распространяется на все судопроизводство по гражданским делам, начиная от возбуждения дела и заканчивая участием суда в разрешении вопросов исполнительного производства. Практика показывает, что принятию итоговых неправосудных решений чаще всего способствует нарушение требований закона именно на предшествующих этапах процессуальной деятельности, особенно в стадии подготовки дела к разбирательству в суде первой инстанции, где закладывается основа для правильного и своевременного разрешения возникшего правового конфликта. Это обусловлено самой сущностью судебного процесса, предполагающего последовательную реализацию судом задач и целей правосудия, закрепленных в нормах процессуального права. Упущения суда при разрешении процессуальных вопросов, возникающих по ходу движения дела, приводят к нарушению прав участвующих в деле лиц, создают препятствия для всестороннего и полного исследования доказательств, установления фактических обстоятельств и правильного применения законодательства.

Правоприменительная деятельность суда на отдельных этапах рассмотрения дела оформляется принятием промежуточных судебных актов - определений, правильность которых также может быть проверена судом вышестоящей инстанции по инициативе участвующих в деле лиц. Однако при этом определения могут быть самостоятельно обжалованы в суд последующей инстанции лишь в случаях, прямо предусмотренных ГПК или АПК, а также если они препятствует дальнейшему движению дела. В отношении всех других определений, а они преобладают по любому гражданскому делу, могут быть заявлены лишь возражения при обжаловании итогового судебного акта.

Такая отсрочка в проверке правильности большинства промежуточных судебных актов при всех издержках от возможной их ошибочности полностью соответствуют требованиям эффективного судопроизводства, которое предполагает не только правильность рассмотрения и разрешения дела, но и своевременность защиты прав. Предоставление права на обжалование всех определений отдельно от итогового судебного акта не только создавало бы реальную угрозу своевременности рассмотрения дела, но и при использовании его недобросовестной стороной могло бы привести к возможности задержать завершение любого судебного процесса на неопределенное время. Следует также учитывать, что к неэффективному судопроизводству приводят не любые отступления от требований законодательства на промежуточных этапах процессуальной деятельности, поскольку несущественные нарушения могут не сказаться на итоговом результате рассмотрения и разрешения дела. Тем более что до принятия решения по существу спора суд соответствующей инстанции сам имеет возможность исправить многие нарушения.

Например, в стадии подготовки дела к судебному разбирательству судья в соответствии со ст. 148 и п. 4 ч. 1 ст. 150 ГПК обязан определить состав всех лиц, участвующих в деле, и привлечь их в процесс. Однако нарушение указанных требований необязательно приведет к принятию судом незаконного и необоснованного решения, если это упущение в последующем будет своевременно устранено.

Вместе с тем каждая норма права самоценна в том смысле, что содержит правило о должном или возможном поведении субъекта судопроизводства в конкретной ситуации, определяя оптимальное содержание процессуальной деятельности, направленной в конечном счете на достижение общих задач и целей правосудия. Промежуточный судебный акт также должен отвечать требованиям законности и обоснованности, при наличии нарушений степень эффективности судопроизводства всегда будет ниже, даже если они не повлияли на правильность разрешения дела по существу. Особенно негативно они влияют на достижение факультативных целей правосудия, поскольку нарушение закона несовместимо с укреплением законности и правопорядка, предупреждением правонарушений, формированием уважительного отношения к закону и суду. Вводя ограничения в праве на самостоятельное обжалование промежуточных определений, законодатель не преуменьшает значение их законности, а лишь устанавливает разумный баланс между возможными издержками и приобретениями от переноса их проверки на более поздний этап.

Конституционный Суд РФ в своей практике исходит из того, что отсрочка в рассмотрении жалоб на промежуточные судебные акты допустима, если только в результате этого не ставится под угрозу сама возможность защиты нарушенного права*(539). Тех же критериев в целом придерживаются и цивилистические процессуальные кодексы, которые непосредственно закрепляют право на самостоятельное обжалование таких промежуточных судебных актов, как определения о замене или об отказе в замене правопреемника, об отказе в обеспечении доказательств, об отказе сложить или уменьшить наложенный судом штраф, по вопросам обеспечения иска, о приостановлении производства по делу и др. При этом реализация указанного права не порождает особых вопросов, когда речь идет о соответствующих определениях суда первой инстанции, но они могут приниматься также апелляционными и кассационными судами, которые сами выступают в роли проверочных инстанций. Соответственно возникает вопрос: распространяется ли закрепленное в законе право на обжалование в обычном порядке промежуточных судебных актов, если они были приняты апелляционным или кассационным судом?

Арбитражное процессуальное законодательство дает прямой ответ на этот вопрос, предусматривая возможность обжалования определений названных проверочных инстанций в суд кассационной инстанции. При этом на определения арбитражного суда кассационной инстанции, обжалование которых предусмотрено Арбитражным процессуальным кодексом, рассматриваются тем же арбитражным судом кассационной инстанции в ином судебном составе (ч. 2 ст. 291 АПК). В гражданском процессуальном законодательстве, по правилам которого рассматриваются однородные гражданские дела, но отнесенные к ведению судов общей юрисдикции, подобного правила не содержится. Судебная же практика исходит из того, что определения судов апелляционной и кассационной инстанций во всех случаях не подлежат обжалованию в обычном порядке, на них может быть подана только надзорная жалоба*(540). Между тем надзорное производство в российском судопроизводстве является исключительным способом исправления существенных судебных ошибок, когда исчерпаны все обычные (ординарные) средства защиты. Отмена или изменение судебного постановления в порядке надзора допустимы лишь в случае если в результате судебной ошибки, имевшей место в ходе предшествующего разбирательства и повлиявшей на исход дела, существенно нарушены права и свободы человека и гражданина, права и законные интересы неограниченного числа лиц, иные защищаемые законом публичные интересы*(541). Эти критерии не всегда могут быть применены к промежуточным определениям суда, хотя обычно они и затрагивают непосредственно основные права субъектов гражданского и арбитражного процесса. Задержка в их обжаловании может привести к утрате самой возможности защиты нарушенных прав, в связи с чем закон и предусматривает их самостоятельное обжалование в обычном порядке, что предполагает обязательное рассмотрение жалобы по существу соответствующей судебной инстанцией. Иной порядок предусмотрен в надзорном производстве, где на этапе предварительного рассмотрения жалобы еще должен быть решен вопрос о наличии оснований для передачи дела в суд надзорной инстанции для его рассмотрения по существу.

Более высокий уровень гарантий судебной защиты прав в случае нарушения их неправосудным промежуточным актом является одним из аргументов, указывающих на более рациональное построение системы арбитражных судов по сравнению с системой судов общей юрисдикции, о чем подробнее будет сказано далее. В данной ситуации она, как и в других случаях, позволяет обеспечить эффективную защиту прав субъектов судопроизводства в обычном порядке, без использования исключительного способа пересмотра судебных актов, каковым является надзорное производство.