Глава V. Подведомственность и подсудность гражданских дел
Содержание понятий, характеризующих институты подведомственности и подсудности
Конституционное право на судебную защиту (ст. 46 Конституции РФ) предполагает возможность каждого защищать свои права в государственном суде. Однако различие процессуальных форм осуществления судебной власти, сложный многоуровневый характер судебной системы в Российской Федерации не всегда позволяют заинтересованному лицу без затруднений определить тот суд, в который следует обратиться за защитой прав. Более того, в правилах разграничения полномочий между различными судами при осуществлении ими правосудия по гражданским делам иногда бывает трудно разобраться и профессиональным юристам, в том числе судьям, разрешающим вопрос о возбуждении дела и его рассмотрении в конкретном суде. Между тем неправильное определение судьей компетенции суда при обращении заинтересованного лица за судебной защитой приводит к нарушению права участвующих в деле лиц на законный суд или к необоснованному отказу в осуществлении правосудия. То и другое несовместимо с предназначением органов судебной власти, на которые возложена конституционная обязанность по обеспечению защиты прав и свобод посредством правильного и своевременного рассмотрения и разрешения дел, отнесенных к их компетенции.
Вместе с тем кроме судебной существуют и иные формы защиты прав, прибегнув к которым граждане и организации очень часто могут получить желаемый результат с гораздо меньшими временными, материальными, моральными и иными издержками. Например, значительное число индивидуальных трудовых споров может быть рассмотрено непосредственно на предприятии в комиссии по трудовым спорам (КТС), однако часто работники за разрешением трудового конфликта, относящегося к ведению КТС, обращаются непосредственно в суд, загружая его делами, не требующими по своему характеру судебного вмешательства. Для разрешения некоторых правовых споров предусмотрен обязательный предварительный досудебный порядок их разрешения, что не всегда учитывается заинтересованными лицами при обращении за судебной защитой и судами при возбуждении гражданских дел. Встречается в судебной практике и принятие к рассмотрению бесспорных вопросов, не требующих судебного вмешательства, поскольку в соответствии с законом они разрешаются иными юрисдикционными органами путем удостоверения соответствующих прав.
Институты подведомственности и подсудности в гражданском и арбитражном процессуальном праве как раз и играют роль того правового механизма, который предназначен для распределения юридических дел между различными органами, уполномоченными на их разрешение, включая суды. При этом в науке гражданского процессуального права подведомственность традиционно определяется как относимость нуждающихся в государственно-властном разрешении споров о праве и иных дел к ведению различных государственных, общественных, смешанных (государственно-общественных) органов и третейских судов, а подсудность - как относимость споров о праве и иных дел к ведению определенных государственных судов*(385).
В судебной практике вопросы подведомственности и подсудности гражданских дел вызывали затруднения и в то время, когда единственным судебным органом по защите прав был суд общей юрисдикции. Однако суть этой проблемы тогда имела несколько иной аспект, поскольку значительное количество правовых споров вообще были исключены из судебной подведомственности. Соответственно основная часть ошибок допускалась при разграничении полномочий между судом общей юрисдикции как единственным тогда органом государственной (судебной) власти и другими юрисдикционными органами, уполномоченными на окончательное разрешение соответствующих споров.
Признание на конституционном уровне права каждого на судебную защиту закрепило для заинтересованных лиц правовую гарантию, обеспечивающую недопустимость исключения помимо их воли из механизма государственной защиты суда как органа правосудия. Однако ситуацию это не упростило, а сделало ее в какой-то степени даже более сложной, поскольку в результате последующего реформирования судебной системы были созданы автономные от судов общей юрисдикции новые судебные органы, причем их компетенция нередко стала пересекаться с компетенцией общих судов.
Соответственно проблема подведомственности и подсудности дел о защите прав граждан и организаций сместилась преимущественно в сторону разрешения вопросов определения компетентного суда из числа различных судебных органов. При этом она по-прежнему остается одной из самых актуальных в теории и практике осуществления правосудия по гражданским делам, поскольку при абсолютном приоритете судебной защиты от ее разрешения зависит обеспечение права каждого на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом (ч. 1 ст. 47 Конституции РФ). Но прежде чем обратиться к подробному анализу содержания соответствующих понятий, необходимо остановиться на некоторых других терминах, которые обозначают правовые явления, тесно связанные с подведомственностью и подсудностью.
Так, подведомственность и подсудность в процессуальной теории и судебной практике нередко отождествляют с компетенцией судов. Это находит отражение и в законодательстве: гл. 4 в АПК, устанавливающая правила подведомственности и подсудности дел, относящихся к арбитражной юрисдикции, так и называется - "Компетенция арбитражных судов". При оценке такого подхода следует учитывать, что термином "компетенция" обозначается круг установленных законом властных полномочий органов государства, должностных лиц и иных организаций, которые в то же время являются и их обязанностями*(386). Соответственно компетенция более широкое понятие уже потому, что в качестве обязательного элемента включает не только собственно подведомственность (т.е. определение предметов ведения), но и сами властные полномочия*(387). Кроме того, в системе разделения властей суд исполняет роль органа по осуществлению правосудия, вместе с тем полномочия различных звеньев судебной власти не ограничиваются только рассмотрением и разрешением дел. Соответственно под компетенцией суда, если строго следовать указанным в приведенном определении признакам, следует понимать весь круг установленных для него законом властных полномочий, акт реализации которых имеет обязательную силу для субъектов, подпадающих под его действие.
Например, согласно ст. 127 Конституции РФ в компетенцию Высшего Арбитражного Суда РФ как высшего судебного органа страны по разрешению экономических споров и иных дел, отнесенных к юрисдикции арбитражных судов, входит не только рассмотрение и разрешение подсудных ему дел, но и дача разъяснений по вопросам судебной практики. Эти разъяснения даются в постановлениях Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ и в информационных письмах Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ, они являются обязательными для арбитражных судов, осуществляющих правоприменительную деятельность при рассмотрении и разрешении дел. Становятся они таковыми и для всех иных лиц, участвующих в судопроизводстве, поскольку арбитражный суд руководствуется этими разъяснениями при определении прав и обязанностей субъектов процесса и условий их реализации в той или иной конкретной ситуации. Соответствующие акты имеют непосредственное отношение к судопроизводству, поскольку устанавливают нормы (правила общеобязательного поведения), определяющие во взаимосвязи с нормами законодательных актов порядок его осуществления и правила разрешения материально-правовых споров. Они исходят от одного из высших органов судебной власти в стране, являясь одной из форм реализации его властных полномочий, однако по отношению к правосудию, осуществление которого есть главное (профильное) полномочие всех государственных судов, включая Высший Арбитражный Суд РФ, эта форма носит вспомогательный характер. Соответственно процедура принятия правовых актов, содержащих такие разъяснения, арбитражное процессуальное законодательство не регламентирует, этого и не требуется; будучи взаимосвязанной с правосудием, осуществляемым с соблюдением соответствующей процессуальной формы, она таковым не является и по отношению к нему носит подчиненный характер.
В литературе отмечается, что "столкновение компетенций государственных судов имеет место только в отношении главных (профильных) полномочий; полномочия, носящие подчиненный характер, не пересекаются и не требуют разграничения". В обоснование данного тезиса утверждается, что "...вряд ли Верховный Суд РФ будет предпринимать попытки решения вопросов кадрового, организационного или иного обеспечения арбитражных судов либо Высший Арбитражный Суд РФ будет предпринимать попытки вмешиваться в организацию по ведению статистики в судах общей юрисдикции"*(388). Со сказанным в подтверждение заявленного тезиса трудно не согласиться, но сам по себе тезис по крайней мере нуждается в уточнении.
Прежде всего, как уже отмечалось, понятием "компетенция" охватывается лишь круг властных полномочий того или иного органа, на что справедливо указывает и автор приведенного суждения*(389). Являются ли таковыми перечисленные полномочия - вопрос, который еще требовал бы особого обсуждения, но оставим его без ответа, поскольку в данном случае это не главное. Во всяком случае конституционное полномочие Высшего Арбитражного Суда РФ по даче разъяснений по вопросам судебной практики является властным полномочием, но при всей его важности по отношению к полномочиям по осуществлению правосудия оно носит, как указывалось, все же подчиненный характер. Точно таким же подчиненным по отношению к правосудию полномочием Конституция РФ (ст. 126) наделяет Верховный Суд РФ, и в этой сфере вполне возможно столкновение компетенции двух высших судов страны, как это происходит иногда и при формировании самой судебной практики, требующей соответствующих разъяснений.
Вместе с тем следует отметить, что в теории гражданского и арбитражного процессуального права, как и в гл. 4 АПК, понятие "компетенция" применительно к суду действительно употребляется в узком смысле - в значении только круга основных полномочий суда по рассмотрению и разрешению дел с соблюдением соответствующей процессуальной формы. Иначе говоря, под полномочиями суда в данном случае понимается лишь круг вопросов, находящихся в его ведении, посредством которых (полномочий) выполняются обязанности суда как органа правосудия*(390). В связи с этим в теории процессуального права в рамках компетенции суда выделяют предметную компетенцию, которая определяется как совокупность полномочий суда на рассмотрение споров о праве и иных дел, затрагивающих права граждан и организаций*(391).
Понятие предметная компетенция соотносимо с понятием юрисдикция, которое в справочной литературе обычно определяется как установленная законом совокупность (круг) правомочий (полномочий) соответствующих государственных органов разрешать правовые споры и решать дела о правонарушениях*(392). Разумеется, к таким государственным органам относятся и суды, осуществляющие судебную юрисдикцию (судебную власть) посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства. Поскольку общие и арбитражные суды при рассмотрении и разрешении гражданских дел осуществляют гражданское судопроизводство, они выступают в роли органов гражданской юрисдикции.
Юрисдикцию нередко отождествляют с собственно деятельностью, но не только судов, а вообще всех органов по разрешению юридических дел*(393). Соответственно при таком подходе понятие "юрисдикция" (но с добавлением к нему прилагательного "судебная") будет соответствовать понятию "судопроизводство". Вместе с тем в теории гражданского процессуального права отнесение понятия "юрисдикция" не к деятельности как таковой, а именно к правомочию разрешать определенные дела имеет давнюю традицию*(394). Соответственно в литературе предлагается различать юрисдикцию как круг установленных для соответствующего органа полномочий (статика) и юрисдикционную деятельность, т.е. реализацию этих полномочий в действительности (динамика)*(395). Что касается соотношения всех рассматриваемых понятий, то заслуживает внимания мнение о том, что юрисдикция содержит признаки подведомственности юридических дел (в смысле подлежать юрисдикции) и компетенции органа по разрешению юридических дел (в смысле обладания юрисдикцией)*(396).
Приведенное ранее из справочной литературы определение юрисдикции не учитывает, что защита прав в некриминальной сфере посредством правоприменительной деятельности не сводится только к разрешению правовых споров, она может быть осуществлена и в ином порядке, а те же правовые споры разрешают уполномоченные на то органы, которые не являются государственными. Соответственно в теории гражданского и арбитражного процессуального права к числу юрисдикционных относят и такие государственные органы, которые разрешают бесспорные правовые вопросы, обеспечивая защиту бесспорных прав посредством их удостоверения, фиксации (органы государственной регистрации, нотариат и др.), а также негосударственные органы, уполномоченные на разрешение правовых споров (третейские суды, комиссии по трудовым спорам). Все они также относятся к органам гражданской юрисдикции, которые традиционно подразделяются на органы спорной и бесспорной юрисдикции*(397).
В литературе юрисдикция в некриминальной сфере подразделяется также на: общую гражданскую судебную юрисдикцию, осуществляемую судами общей юрисдикции по разрешению гражданско-правовых и иных вопросов, за исключением отнесенных законом к ведению арбитражных судов; административную юрисдикцию, осуществляемую органами, уполномоченными законом рассматривать административно-правовые вопросы; арбитражную или хозяйственную юрисдикцию, осуществляемую арбитражными судами по разрешению вопросов, отнесенных законом к их ведению; юрисдикцию третейских судов, осуществляемую при наличии соглашения сторон на третейское разбирательство как разовыми, так и постоянно действующими третейскими судами посредством разрешения гражданско-правовых споров*(398).
Такой подход к классификации юрисдикций в сфере защиты прав в некриминальной сфере заслуживает внимания, поскольку позволяет более четко разграничивать их отдельные виды, а значит, более успешно разрешать вопросы распределения дел между различными юрисдикционными органами. В частности, общий и арбитражный суд оба являются органами гражданской юрисдикции, но при этом они уполномочены на разрешение разных гражданских дел, отличающихся по общему правилу по субъектному составу и характеру спорных материальных правоотношений. Кроме того, общий суд помимо гражданских дел уполномочен еще на рассмотрение уголовных дел и дел об административных правонарушениях. Соответственно один суд в законе назван судом общей юрисдикции, а другой правомерно называть судом арбитражной юрисдикции.
В последнее время для разрешения гражданско-правовых споров все активнее используется деятельность третейских судов, растет интерес к ней и в процессуальной науке. Исследуя вопросы подведомственности дел третейским судам, некоторые авторы стали употреблять термин арбитрабельность, обозначающий относимость дел к ведению этих судов. Соответственно арбитрабельность является более узким понятием по сравнению с подведомственностью и соотносится с ним как частное с общим*(399).
Понятия предметной компетенции суда, судебной юрисдикции, судебной подведомственности и подсудности тесно связаны с процессуальной правоспособностью суда. Наличие соответствующей компетенции, юрисдикции является лишь условием наделения соответствующего суда гражданской процессуальной или арбитражной процессуальной правоспособностью, т.е. способностью иметь процессуальные права и нести процессуальные обязанности при осуществлении им судопроизводства по гражданским делам. При этом установленная для суда совокупность полномочий (прав и обязанностей) определяет место суда среди иных юрисдикционных органов, не обладающих в отличие от него компетенцией по осуществлению правосудия. Соответственно по отношению к судебному процессу компетенция и юрисдикция носят прежде всего внешний характер, внутри же судебного процесса объем полномочий суда определяется процессуальной правоспособностью. Что касается судебной подведомственности и подсудности, то по существу она корреспондирует правоспособности суда на рассмотрение и разрешение определенных гражданских дел*(400).
Включение в число взаимосвязанных с понятиями "подведомственность" и "подсудность" понятия "процессуальная правоспособность суда" вызывает в процессуальной литературе критику, однако никаких убедительных аргументов против приведенной точки зрения высказано не было. Например, К.А. Чудиновских в своей весьма интересной и полезной для познания сущности института подведомственности в гражданском и арбитражном процессе монографии со ссылкой на одного из авторитетных процессуалистов повторяет известные доводы, что правоспособностью обладают лица, участвующие в деле, а не суд, правоспособность - это лишь абстрактная возможность иметь права и обязанности, тогда как компетенция включает в себя права и обязанности, существующие на основании закона до возникновения правоотношения*(401).
Между тем мнение о том, что все участники рассмотрения и разрешения гражданского дела, включая суд, обладают процессуальной правоспособностью, разделяется многими учеными, в связи с чем этот вопрос при наличии у ряда авторов противоположной точки зрения по меньшей мере следует относить к числу дискуссионных. Участие же в дискуссии требует приведения более конкретных аргументов, обосновывающих отсутствие у суда, уполномоченного на рассмотрение гражданского дела, гражданской или арбитражной процессуальной правоспособности. Непонятен и второй аргумент, поскольку компетенция и правоспособность суда в равной степени предшествуют конкретному процессуальному правоотношению как установленная законом возможность осуществлять полномочия по осуществлению правосудия. Наличие соответствующей компетенции придает процессуальной правоспособности суда, выступающего в конкретном процессе в роли органа правосудия, специфический характер, однако и это, вопреки мнению К.А. Чудиновских, не является основанием для отрицания ее наличия у суда*(402). Тот же автор признает наличие правоспособности у лиц, участвующих в деле, однако их состав неоднороден и, например, процессуальная правоспособность прокурора также отличается существенной спецификой по сравнению с правоспособностью других лиц, участвующих в деле.
В предварительном порядке, подробнее об этом будет сказано при последующем анализе соответствующих понятий, следует остановиться в самой общей форме и на соотношении терминов подведомственность и подсудность, различие между которыми количественное, а не качественное. Подсудность производна от подведомственности и является ее разновидностью применительно к полномочиям судебных органов, соответственно она охватывает меньший круг явлений. Оба этих понятия определяют круг объектов, на которые направлены властные полномочия соответствующих юрисдикционных органов, в то время как все другие анализируемые понятия (предметная компетенция, юрисдикция, процессуальная правоспособность) определяют совокупность полномочий определенного юрисдикционного органа, направленных на эти объекты*(403).
Ранее были приведены определения подведомственности и подсудности, традиционно используемые в науке гражданского процессуального права, однако содержание этих понятий в настоящее время не так однозначно. Включение в судебную систему Российской Федерации наряду с судом общей юрисдикции других судов (конституционного и арбитражного) внесло коррективы в понимание устоявшихся правил о подведомственности и подсудности. Определяя, как и прежде, относимость юридических дел к ведению различных юрисдикционных органов, правила о подведомственности вместе с тем стали применяться и для разграничения компетенции между отдельными звеньями системы органов судебной власти, т.е. конституционным, общим и арбитражным судами. Что касается правил о подсудности, то они стали применяться не только для распределения дел между судами общей юрисдикции, но и для разграничения компетенции между различными арбитражными судами внутри этой подсистемы судов.
В Федеральном конституционном законе "О судебной системе Российской Федерации" (ст. 3) указывается на единство судебной системы страны, однако в этой единой системе созданы и действуют организационно самостоятельные и процессуально независимые друг от друга Конституционный Суд РФ и конституционные (уставные) суды субъектов Российской Федерации, а также подсистемы судов общей юрисдикции и арбитражных судов. Тем не менее если следовать за логикой названного Закона и рассматривать суд в системе разделения государственных властей обобщенно как единый орган судебной власти, то для разграничения компетенции между различными судами российской судебной системы более применимо было бы понятие подсудности.
Именно в таком контексте используется это понятие в ст. 126 Конституции РФ и в ст. 19 Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации" при определении компетенции Верховного Суда РФ как высшего судебного органа по делам, подсудным судам общей юрисдикции, и соответственно неподсудным судам конституционной и арбитражной юрисдикции. Соответствующим образом следует понимать и ч. 1 ст. 47 Конституции РФ, согласно которой никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом. Очевидно, что данная конституционная норма имеет в виду и судебную подведомственность в том значении, которое придают соответствующему понятию процессуальная теория и отраслевое процессуальное законодательство. Неслучайно в литературе последнего времени появились предложения применять для разграничения предметов ведения между различными звеньями судебной системы именно институт подсудности, а не подведомственности*(404). Признавая логическую состоятельность этих предложений, основанных в том числе и на положениях Конституции РФ, следует все же возразить против ее реализации по соображениям теоретического и практического характера.
Прежде всего необходимо учитывать, что развитие в процессуальной теории учения о подведомственности происходило на фоне учреждения новых органов судебной власти с передачей на их разрешение юридических дел, которые и ранее не относились к подведомственности суда общей юрисдикции. Так, к ведению Конституционного Суда РФ переданы дела, результатом разрешения которых может быть утрата нормативным актом юридической силы, что ранее входило в компетенцию самих органов законодательной или исполнительной власти. Арбитражный суд был создан на базе прежнего государственного и ведомственного арбитража с передачей на его разрешение тех же споров между хозяйствующими субъектами.
После создания новых судов понятие судебной подведомственности стало более широким, но суть правил осталась прежней. Судебная подведомственность стала подразделяться на подведомственность дел Конституционному Суду, суду общей юрисдикции и арбитражному суду. По справедливому замечанию В.В. Яркова, иной подход потребовал бы создания новых правовых конструкций общего характера, охватывающих правила разграничения предметов ведения между различными юрисдикционными органами*(405).
Прежние подходы к определению правил о подведомственности и подсудности сохраняются также в судебной практике и в большинстве норм отраслевого законодательства. Например, Конституционный Суд РФ в случае поступления обращения, разрешение которого относится к ведению других судов, отказывает в его принятии не в связи с неподсудностью, а в связи с неподведомственностью (п. 1 ч. 1 ст. 43 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации"). Применение института подсудности для разграничения полномочий не только внутри подсистем судов общей юрисдикции и арбитражных судов, но и между различными судами, входящими в судебную систему Российской Федерации в качестве самостоятельных звеньев судебной власти, потребует существенного изменения отраслевого законодательства, может привести к трудностям в судебной практике.
Завершая общую характеристику соответствующих терминов, следует признать, что определение понятий "подведомственность" и "подсудность" через относимость дел к ведению соответствующего органа хотя и не противоречит содержанию данных институтов в гражданском и арбитражном процессе, однако оно не в полной мере раскрывает юридическую природу обозначаемых ими явлений. Неслучайно В.В. Ярков дополняет сформулированное в свое время Ю.К. Осиповым традиционное определение подведомственности указанием на то, что "это свойство юридических дел, в силу которого они подлежат разрешению определенными юрисдикционными органами"*(406). Понятно, что при таком подходе и подсудность как частный случай подведомственности также свойство дел, в силу которого они в рамках соответствующей судебной подсистемы подлежат разрешению определенными судами.
Такое понимание подведомственности вызывает критику в процессуальной литературе, которая основывается на противопоставлении подведомственности дела и свойства дела как различных явлений. В частности, Г.Л. Осокина отмечает, что подведомственность может изменяться, а свойство - величина постоянная, определяемая характером спорного материального правоотношения. Приводится также аргумент, что определение подведомственности как свойства дела предполагает установление жесткой зависимости между свойством дела и органом, его разрешающим, а это делает невозможным объяснить наличие исключений из общих правил подведомственности. Соответственно предлагается рассматривать свойство дел как объективный критерий определения подведомственности, но при наличии и субъективных критериев (особенности правовой политики государства на том или ином этапе, потребности судебной практики и др.) все же определять подведомственность через компетенцию (полномочия) того или иного органа по разрешению юридических дел*(407).
Между тем если свойство дел есть критерий определения подведомственности, то правомерно определять со ссылкой на него и данное понятие. Обращение к нормам гражданского и арбитражного процессуального права, устанавливающим правила подведомственности, показывает, что законодатель действительно в качестве критерия распределения гражданских дел между различными юрисдикционными органами использует свойство дел, определяемое прежде всего правовой природой спора или вопроса, требующего разрешения. Однако при этом к признакам его он относит не только характер материальных правоотношений, но и, например, их субъектный состав, наличие различных соглашений между сторонами (о разрешении спора в третейском суде и др.). Соответственно одинаковый по своей правовой природе спор может быть отнесен к ведению разных юрисдикционных органов, свойство дела, выступающее в качестве критерия подведомственности, определяется самим законодателем с учетом различных факторов, в том числе и субъективных, что характерно и для установления исключений из общих правил подведомственности.
Например, по общему правилу ст. 29 АПК к подведомственности арбитражных судов относится рассмотрение возникающих из административных и иных публичных правоотношений экономических споров и иных дел, связанных с осуществлением организациями и гражданами предпринимательской и иной экономической деятельности. Однако при этом дела, возникающие из административных и иных публичных правоотношений, если они касаются оспаривания нормативных правовых актов, затрагивающих права и законные интересы заявителя в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, рассматриваются арбитражными судами только в случаях, если они отнесены к их компетенции федеральным законом. Как отмечает судья Верховного Суда РФ В.Ю. Зайцев, законодатель выбрал для подведомственности арбитражных судов дела об оспаривании организациями и индивидуальными предпринимателями нормативных актов налоговых органов; дела об оспаривании нормативных актов, связанных с государственным регулированием тарифов на электрическую и тепловую энергию; дела об оспаривании нормативных актов федерального органа исполнительной власти в области таможенного дела, затрагивающие права и законные интересы лиц в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности; дела об оспаривании нормативных актов по вопросам введения и применения специальных защитных, антидемпинговых и компенсационных мер при импорте товаров*(408). Соответственно другие дела об оспаривании нормативных актов, затрагивающих права и законные интересы заявителя в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, вне зависимости от субъектного состава судебного спора рассматриваются судами общей юрисдикции в соответствии с правилами подведомственности, установленными п. 3 ч. 1 ст. 22, ст. 245, ч. 1 ст. 251 ГПК.
Таким образом, определение подведомственности и подсудности как свойства дела возможно, но с уточнением, что такое свойство определяется самим законодателем с учетом различных факторов, в том числе и субъективных. Отражая реально существующие явления объективного мира и будучи закрепленными в нормах права, критерии подведомственности имеют объективный характер, однако это не значит, что законодатель не вправе изменять состав признаков для их определения, которые он относит к свойствам дела. Другой вопрос, что для полного выявления сущности подведомственности и подсудности как распределительного механизма юридических дел между различными юрисдикционными органами недостаточно исходить лишь из круга объектов, на которые направлены их властные полномочия, необходимо включать в их содержание и правовую связь между юридическим делом и юрисдикционным органом, наделенным соответствующими полномочиями*(409).
Иначе говоря, для более полного проникновения в сущность институтов подведомственности и подсудности в гражданском и арбитражном процессе необходимо принимать во внимание не только свойство дел, но и свойство юрисдикционных органов, уполномоченных на их разрешение. Это дает возможность раскрыть компетенцию соответствующих органов, включая суды, их структуру и функции*(410), в том числе на различных этапах процессуальной деятельности, характеризующейся строгой последовательностью. Такой подход позволяет и более четко дифференцировать подведомственность и подсудность по видовым признакам.