Изменения в социально-экономической структуре традиционной деревенской общины

Традиционная деревенская община в своей идеально-типичес­кой форме, однако, все больше исчезает в анализируемый пери­од. В Англии, в результате долговременного процесса «огоражи­вания общинных земель», имевшего место начиная с пятнадца­того и до начала девятнадцатого века, был положен конец кол-

лективной системе землепользования в сельском хозяйстве. В Нидерландах, прежде всего, на западе и севере, исчезли те не­многие черты деревенской общины, что существовало раньше. На востоке Германии крестьяне фактически снова становятся пожизненными крепостными. Они должны были все большую часть времени работать на барщине, что сказывалось на качестве обработки их собственной земли. Во Франции, на западе Герма­нии, на востоке и юге Нидерландов традиционная деревенская община еще сохранила свои лучшие черты. Однако и здесь про­изошли изменения. Как мы можем объяснить это исчезновение деревенских общин и почему аграрное развитие в различных ре­гионах так сильно отличалось? (см. рис. 3.2)

3.4.1. «Второе издание крепостничества» в Европе к востоку от Эльбы

В начале пятнадцатого века крестьяне во всех анализируемых здесь регионах были «свободными» людьми, по крайней мере, они не были крепостными и не выплачивали оброк. В Западной Европе такое положение сохранялось, более того, формальная, юриди­ческая свобода крестьянина даже возросла. Однако, к востоку от Эльбы, с начала пятнадцатого века развитие протекало в проти-

В традиционных деревенских общинах пахотные земли делились на малень­кие наделы, находящиеся в пользовании крестьян. Каждый крестьянин вспа­хивал свой участок земли с помощью собственного, а иногда нанимаемого тяглового скота.

воположном направлении. Здесь крестьяне все больше оказыва­лись в положении крепостных. Барщинные повинности увеличи­вались. Крестьяне должны были работать все больше дней в не­делю. В различных областях существовали установления, соглас­но которым крестьянин и один или несколько его детей должны были принадлежать своему хозяину земли как неоплачиваемая рабочая сила, по крайней мере, один год, — т.н. «необходимая батрацкая служба». В Бранденбурге все дети крепостных были вынуждены в течение четырех лет работать в качестве прислуги у своего хозяина. Для того чтобы воспрепятствовать миграции ра­бочей силы и «прикрепить» крестьян к земле был установлен порядок, согласно которому крестьяне не могли менять место жительства и обязаны были продолжать работать на своего гос­подина. Фактически крестьяне потеряли право уходить от своего хозяина и оставаться там, где они хотели. В первой половине сем­надцатого века судебные палаты усилили такого рода зависи­мость в Пруссии, Мекленбурге, Поммерании и Бранденбурге. Учитывая также рост различных кратковременных обязательств, мы можем с полным основанием говорить о «втором издании крепостничества».

До начала пятнадцатого века юридический статус крестьяни­на был таким же, как и в Западной Европе, а часто даже еще лучше. Во время колонизации области Восточного моря (Балтий­ского моря — прим. переводчика) для того чтобы начать освое­ние новых земель феодалы старались привлечь колонистов более благоприятными условиями. Колонисты представляли для них зна­чительный источник доходов, поскольку должны были выпла­чивать арендную плату за землю. Когда в позднее средневековье приток колонистов иссяк, а численность населения в этой обла­сти резко сократилось в результате Черной Смерти, других эпи­демий и войн, перед землевладельцами встал вопрос о том, ка­ким образом удержать на постоянном уровне свои доходы.

Теперь за себя отомстил тот факт, что деревни колонистов по большей части не являлись настоящими, «традиционными» де­ревенскими общинами, и в силу этого были не способны инсти­туционно и фактически защитить крестьян. Численность кресть­ян была невелика и их позиция по отношению к феодалам была уязвимой. Примечательно, что в этом регионе даже во время Крестьянской войны 1525 года почти не происходило восста­ний, тогда как на юго-западе Германии, где издавна существо­вали деревенские общины, постоянно возникали восстания. Фе­одалы располагали большой барщинной запашкой, а следова­тельно и большой экономической мощью. В результате этого они могли оказывать давление на крестьян и налагать на них все но­вые повинности.

Кроме того, в этом регионе не было никого, кто мог бы за­щитить крестьян от притеснений феодалов. Центральная власть

не была достаточно сильной, чтобы противостоять крупным зем­левладельцам. Она была настолько беспомощной, и настолько зависела от феодалов, что зачастую объявляла лигитимными их действия. Аппеляция к центральной власти не имела для кресть­ян никакого смысла. В Польше, например, в 1518 году государь не оказал никакого влияния на конфликты между землевладель­цами и крестьянами. В итоге крестьяне оказались не только эко­номически, но также юридически, фискально и в военном от­ношении подчинены своему господину. В таком случае мы гово­рим о «Gutsherrschaft» (крепостничестве). Действия центральная власти более не распространялись на крепостных. Тот, кто жил на землях феодалов, был во всех отношениях от него зависим.

В раннее средневековье города часто размещались там, где¹ зависимые крестьяне и крестьяне, выплачивающие оброк, мог-

Сверху вниз: 1 — система аллодов: крестьяне не находятся в личной зависимости от феодалов, права феодалов ограничены юрисдикцией; 2 — система доменов: земли обложены феодальными повинностями; 3 — феодальная Европа: крупные землевла­дельцы и крепостные.

Рис. 3.2. «Три Европы»

Источник: П.Леон (ред.), Всемирная экономическая и социальная исто­рия, том 1 (Париж 1977) 438. P.Leon ed., Histoire economique et sociale du monde 1 (Paris 1977).

ли получить свободу, однако позднее они больше не стали пре­доставлять им этой возможности. На востоке тогдашней Герма­нии лежала область, где находилось не так уж много городов, и с ослаблением Ганзы, их самостоятельность еще больше ограни­чивалась феодалами. Крепостной оставался крепостным, как долго бы он ни находился в городе, впрочем, городские власти были вынуждены послать его обратно к хозяину. Развитие торговли и промышленности в городе также было затруднено. Феодалы уви­дели свой шанс в том, чтобы расширять рабочие места по своей собственной потребности, причем они сами обеспечивали сбыт продуктов. В шестнадцатом веке, когда «рефеодализация» уже началась, и область Восточного (Балтийского) моря стала жит­ницей Европы, крупные землевладельцы взяли на себя ответ­ственность за транспортировку зерна в портовые города, а также за его сбыт.

Область Восточного (Балтийского) моря превратилась в зер­но-производящий регион, где крепостные производили зерно на экспорт в Западную Европу. В результате этого в шестнадца­том веке в Республике в первую очередь и в меньшей степени в Англии возникло более специализированное аграрное производ­ство: крепостные крестьяне в Восточной Европе в значительной мере обеспечивали производство зерна, тогда как указанные стра­ны стали специализироваться на более прибыльных рыночных культурах, а также интенсифицировать торговлю и промышлен­ность. Однако, не следует делать столь далеко идущих выводов о прямой причинной связи между «рефеодализацией» и торговлей зерном с западом. «Рефеодализация» началась прежде, чем мас­штабы зерновой торговли стали значительными. Монополизация торговли зерном крупными землевладельцами вместе с крупны­ми торговцами, прежде всего из Голландии, укрепила их поло­жение.

Крестьяне ни в коей мере не выиграли от того, что рабочей силы было недостаточно, а спрос на зерно большим. Напротив, их положение даже ухудшилось. Крупные землевладельцы рас­ширяли барщинную запашку за счет земельных наделов много­численных крестьян, которые больше не могли удовлетворительно обрабатывать свою землю и попадали в долговую кабалу. В конце концов это ослабляло и положение феодала. Тот, кто не имел в пользовании господской земли, не должен был, по сути дела, выполнять также никаких феодальных повинностей. Гнет на ос­тальных крестьян таким образом возрастал. Многие дворяне стол­кнулись с финансовыми проблемами, прежде всего во второй половине семнадцатого века, когда спрос на зерно упал, и вся область была изнурена войнами. Землевладельцы полностью за­висели от рабочей силы крестьян. Крупных инвестиций в сельс­кое хозяйство не было, также как технических усовершенствова-

ний и рационализации производства. Производительность труда была очень низкой и снизилась еще больше. В Польше, где разви­тие шло по той же схеме, что и на востоке Германии, в период между 1560 и 1570 годами, несмотря на очень низкий уровень жиз­ни населения, лишь 12 процентов общего производства ржи, — экспортного продукта no-преимуществу, — пошло на экспорт!

3.4.2. Судьба «свободного» крестьянина на западе

Мы склонны считать крестьян, которые не являлись крепостны­ми, собственниками или арендаторами. В рамках анализируемого здесь периода эти термины выглядят несколько анахроничными. Современные арендные, владельческие и собственнические от­ношения, как мы знаем, развивались очень медленно. Зависи­мость крестьян от землевладельцев сохранялась долгое время, во Франции, например, до 1789 года, а в Пруссии до 1807 года, когда во время т.н. «аграрной реформы», крепостная зависимость была формально отменена, при этом личная зависимость посте­пенно заменялась всевозможными господскими повинностями и поборами. Мы можем проиллюстрировать это на примере ситуа­ции во Франции.

Во Франции в семнадцатом веке лишь 10 процентов земли было реальной собственностью тех, кто имел эту землю в пользо­вании, в том смыслу, какую мы теперь придаем этому термину; 40 процентов крестьян было арендаторами, а остальные, как они утверждали, были собственниками (владельцами), но тем не менее должны были выплачивать феодальные повинности за пользование землей. Крестьяне этой последней категории в пер­вую очередь облагались всевозможными обязательствами и по­борами, которых истинный собственник не знал. Мы обрисуем ситуацию во Франции, имея в виду, что аналогичная ситуация возникла также на западе Германии и на юге и востоке Респуб­лики. В Англии и в остальных регионах Республики такие поня­тия, как аренда, владение и собственность гораздо быстрее по­лучили современную интерпретацию.

Французский крестьянин-«собственник» должен был каждый год выплачивать феодалу определенную сумму или поставлять определенное количество продуктов, т.н. «ценз», как признание тог факта, что последний был реальным собственником земли. Когда крестьянин продавал землю, хозяин имел право на «до­ход сеньора с наследства», сбор, который мог составлять от 10 до 25 процентов продажной цены. Часто, когда крестьянин пред­лагал землю к продаже, землевладелец имел первое право при­обретения. Затем существовали т.н. сборы «шампар», которые хозяин мог затребовать с валового объема собранного урожая. Эти сборы существовали не во всех регионах Франции и не везде

были тяжелыми. В таких областях, как Бургундия, Анжу и Шам­пань они могли, однако, составлять 15 процентов урожая.

При женитьбе, наследовании, а также при вступлении в пра­ва нового господина крестьянин также должен был выплачивать денежные повинности. Если хозяин имел мельницу, то он мог обязать крестьянина, помимо выплаты денежных сборов, молоть там свою муку. Также обстояло дело с использованием печей для выпечки хлеба и прессов для отжима винограда. Существовали также всевозможные господские повинности. Хотя крестьяне по большей части откупились от многих повинностей, тем не менее они оставались для них тяжелым бременем. Больше всего страда­ли крестьяне от десятины. Все эти формы повинностей, не счи­тая «ценза», «дохода сеньора с наследства» и «шампаров», рас­пространялись также на арендаторов, которые, по сути дела, должны были кроме того выплачивать еще и арендную плату.

Демаркационная линия между различными типами владель­ческих и арендных отношений проходила по Эльбе. Однако это не означало, что в Западной Европе не существовало никаких важных региональных отличий. Мы можем в первом приближе­нии выделить три различных варианта социально-экономичес­кого развития, а именно:

1. вариант социально-экономического развития, имевший место на большей части Франции, на западе Германии и на юге и востоке Республики;

2. английский вариант;

3. вариант социально-экономического развития, имевший место на западе и севере Республики.

Сначала мы охарактеризуем ситуацию во Франции, посколь­ку она представляет собой наиболее яркий пример вышеупомя­нутых социально-экономических процессов.

3.4.2.1. Общество мелких крестьян: французский пример

Во Франции на протяжении всего анализируемого периода чаще всего встречались мелкие и очень мелкие хозяйства. В семнадца­том веке приблизительно половина земли была во «владении» мелких крестьян; арендованная земля, не считая нескольких об­ластей на Севере и Северо-Западе Франции, сдавалась в аренду, как правило, в виде мелких участков. Дворянство, буржуазия и зажиточные крестьяне сумели гораздо в меньше мере, чем в Англии, вытеснить со своей земли мелкого крестьянина. Бар­щинная запашка феодалов была большей частью не велика, по­скольку большая часть ее в позднее средневековье была передана в пользование крестьянам в виде мелких наделов. Деревенские общины были хорошо организованы; однако их положение ос­лаблялось, если в одной и той же деревне земля принадлежала

нескольким землевладельцам. Владения крестьян были хорошо укреплены, фанатично защищались и, что очень важно, всегда охранялись королем от нападений дворянства и прочих лиц. В Западной Германии мы видим сходную ситуацию. Также и здесь монархи проводили политику «защиты крестьян». Приблизительно 90 процентов земли на западе и юге находилось во «владении» крестьян.

Какие интересы преследовал этом французский король, за­щищая крестьян? Ответ на этот вопрос в большей мере связан с фискальными соображениями, нежели с соображениями соци­альной политики. Дворянство, церковь, города и бюрократия почти во всех случаях были освобождены от налогов и хотели сохранить такое положение. Попытки в 1695 и 1710 годах обло­жить налогами также лиц благородных сословий не имели успеха. В этой ситуации крестьянин был наиболее важным источником доходов королевской власти. Когда крестьянин терял свою зем­лю в пользу социальных групп, которые были освобождены от налогов, тогда доходам монарха грозила опасность. Приведем один пример: дворянин, получая в руки землю, больше не платил никакого налога за урожаи, собранные с этой земли. (Только на юге Франции дворяне платили налог за землю, если они не ос­вобождались от налогов как «дворянские земли». Не лица осво­бождалось от налогов на основе своего социального статуса; дан­ная привилегия распространялась лишь на земельные участки). Новый землевладелец мог сам эксплуатировать землю или сда­вать ее в аренду за высокую арендную плату мелким крестьянам. В последнем случае монарх не получил бы с этих участков зе-

Габл. 3.3. Налоговое бремя во Франции, 1515-1683 гг.

год	в целом на налоги '	валовая с/х продукция	налоги на с/х продукцию (%) 6,5	налоги на хоз-во2	налоги в раб. дн.'
	3,5	53,7	0,8	6,4
	7,4		4,2	1,4	7,0
					10,0
			8,0	4,8	13,6
			14,6		34,4
			10,6	18,1	20,8
			19,0	25,2	34,0
			15,4	23,6	31,2

' — в миллионах доорникских фунтов;

• — в доорникских фунтах, в расчете на семью из четырех человек;

' — основано на заработной плате парижского специализированного строительного

рабочего (Дворник, иначе Турне, фр., — город в Бельгии — прим, переводчика).

Источник: П.Кридте, Поздний феодализм и торговый капитал (Геттин-

ген, 1980) 118. P.Kriedte, Spatfeudalismus und Handelkapital (Gottin-

gen 1980).

мельной ренты. До тех пор, пока король был не в состоянии или не был готов обложить налогами привелигированные социальные группы, в первую очередь, дворянство, защита крестьянской собственности была для него наилучшей стратегией. Он поддер­живал деревенские общины, приказывал письменно фиксиро­вать уцелевшие права крестьянства и тем самым закреплял их до налоговой квоты. Налоги спускались в расчете на деревню в це­лом; обитатели деревенской общины были ответственны за рас­кладку налогов на всех ее членов и за уплату ими требуемой суммы. Государство, дворянство и буржуазия боролись за право грабить крестьянина.

Однако не столь очевидно, что французский крестьянин ока­зался в благоприятной ситуации. Он владел землей и это владе­ние защищалось центральной властью. В действительности же ситуация была совсем иной. Внутри деревенских общин возмож­ности использовать различные нововведения были крайне огра­ничены, по крайней мере до тех пор, пока большинство кресть­ян уклонялось от сотрудничества в этой области. К тому же боль­шинство крестьян, а также и те, которые называли себя соб­ственниками, располагали слишком небольшим капиталом. Раз­меры налогового бремени, которое приходилось на одно хозяй­ство, были настолько значительными, что на инвестиции ниче­го не оставалось. Государство, землевладелец и церковь забирали значительную долю небольшой по объему аграрной продукции.

Тот же самый монарх, который защищал крестьянина, обла­гал его налогами, которые все возрастали. Затраты двора и бю­рократии, прежде всего на армию и флот особенно возросли в семнадцатом веке. Ришелье и Людовик XIV постоянно нужда­лись в дополнительных деньгах, чтобы оплачивать амбициозную политику. Крестьянину практически в одиночки пришлось опла­чивать эти затраты. Историк Пьер Губер (Pierre Goubert) подсчи­тал, что в конце семнадцатого века от 12 до 15 процентов от доходов среднего крестьянина шли на уплату налогов, включая «пошлину на соль», ненавистный налог, которым облагалась соль; этот налог в семнадцатом веке распространился на все больше областей, которые ранее были от него освобождены. В результате этого налоговое бремя со стороны государства становилось более тяжелым, чем феодальные повинности. При низком уровне бла­госостояния среднего крестьянина 12-15 процентов от его вало­вых доходов составляли значительную часть. Кроме того, все пла­тежи должны были выплачиваться властям золотом. Это побуж­дало крестьянина доставать деньги другим способом.

Кроме налогов, выплачиваемых государству (здесь мы для про­стоты не вдаемся в более подробный анализ также значительных и ненавистных для крестьян косвенных налогов, таких как налог на соль и вино) существовали еще т.н. десятины. Десятины долж-

Сборщик налогов, судья и хозяин земельной ренты требуют от крестьян только золота и всегда указывают при этом на всевозможные документы, которые для крестьян совершенно непонятны, но которые они по этой причине ненавидят не меньше.

ны были выплачиваться католической церкви, но часто десяти­на взималась и в областях, которые попадали в руки протестан­тов. В таком случае они зачастую взимались лицами не-дворянс-кого происхождения. В зависимости от региона и местных тради­ций десятины распространялись на определенные продукты, а на другие нет. Реальный объем их мог меняться сверху или снизу. Зачастую лица «третьего сословия» (недворяне) или дворяне присваивали себе право взыскивать этот налог. Обычай был та­ков, что представители групп, которые были освобождены от уплаты налогов, получали право на сбор всевозможных налогов. Учитывая тот факт, что десятины традиционно взимались с оп-_ ределенных сельскохозяйственных продуктов, лицо получавшее этот право на сбор этого налога часто сопротивлялся, когда кре­стьянин хотел возделывать другие культуры. В результате этого тормозилось более рациональное ведение хозяйств.

Даже крестьяне, которые имели во владении землю, как мы видели, должны были выплачивать всевозможные сборы и ис­полнять различные повинности. Какой-либо господин — а им мог быть купец, бюргер, дворянин или целый институт, напри­мер, монастырь, — тот, у кого крестьянин не мог отнять свою землю, мог попытаться взвинтить уже существующие сборы и

повинности или ввести новые. С помощью юристов он часто мог добиться желаемого результата. И в этом случае крестьяне, та­ким образом, сталкивались с растущим налоговым бременем. Стремление феодалов повысить свои доходы, чтобы поддерживать на высоком уровне свои жизненные стандарты и статус, принима­ло такие формы, что некоторые историки по отношению к восем­надцатому веку даже говорят о «феодальной реакции».

В то время как общее бремя налогов, которое приходилось на крестьянское хозяйство, увеличивалось, — или в любом случае было очень большим, — средний размер хозяйства уменьшался в результате роста населения. Многие крестьяне попадали в долги, не могли больше их выплатить и должны были продавать свою землю. Таким образом, также и во Франции происходила отчет­ливая поляризация сельского населения. Каждый кризис в сель­ском хозяйстве создавал большое число проигравших и лишь горстку победителей. Земля, которую первые теряли, могла вы­купаться последними за небольшие суммы. Дворянство и лица «третьего сословия» получали во владение большие наделы зем­ли, в то время как в деревнях лишь немногие зажиточные крес­тьяне могли укрепить свои позиции, когда они даже при плохом урожае, — а следовательно, при высоких ценах — могли постав­лять зерно на рынок. Так возникла все более возраставшая груп­па мелких и очень мелких крестьян, которые не могли прожить только за счет сельского хозяйства, однако для которых извне не открывалось никакой реальной альтернативы. Они не хотели по­кидать свои крошечные хозяйства, поскольку тогда они должны были бы жить по законам рынка. В этом случае они предпочитали работать в своем собственном хозяйстве и пытались всеми сила­ми удержаться наплаву за счет работы в домашней промышлен­ности, работы по найму у богатых крестьян и им подобных. На другой стороне социальной лестницы мы находим группу круп­ных землевладельцев, которые получали в владение все больше земли и сдавали ее в аренду мелкими участками.

Крупные арендаторы встречались во Франции относительно редко. Разумеется, на севере и северо-западе, а также в Бордо были крупные крестьянские хозяйства с батраками, арендовав­шие землю. Этот вариант развития сильно напоминает социаль­но-экономические процессы, имевшие место в Англии. Мелкие крестьяне вынуждены были с течением времени уступать свою землю крупным землевладельцам, которые затем сдавали ее в аренду крестьянам крупными участками. Земельный голод мел­ких крестьян и тот факт, что к крупным арендным хозяйствам существовал лишь незначительный интерес, послужили причи­ной того, что зачастую земля сдавалась в аренду мелкими наде­лами. Богатые часто отдавали предпочтение менее рискованной форме зарабатывания денег на государственной службе, в армии

или торговле. Сдача в аренду мелких земельных наделов и взима­ние налогов были достаточно соблазнительными и менее риско­ванными, чем ведение крупного хозяйства..

3.4.2.2. «Крестьянская модель»

Ситуация во Франции может служить в качестве примера «крес­тьянской модели». Ситуация на юге и западе Германии, а также на юге и востоке Республики была с ней сходной. Термином «кре­стьянская модель» описывается ситуация, при которой много­численные группы крестьян работают в мелких (слишком) и не специализированных хозяйствах. Излишняя рабочая сила пере­мещается за пределы сельского хозяйства, но при дефиците аль­тернатив этот процесс происходит медленно. Для специализации па рыночных культурах или скотоводстве нехватает капитала или возможностей сбыта. Крестьянская семья в подобной ситуации стремится к тому, чтобы стать как можно более само-достаточ­ной. Пауперизация в сельском хозяйстве резко усиливается вслед­ствие роста населения и давления со стороны феодалов. Всевоз­можные группы, которые не задействованы непосредственно в аграрном производстве, укрепляют свои связи с сельским хо-(яйством. Если на полпути к семнадцатому веку крестьяне еще иладели приблизительно половиной земельного фонда, то нака­нуне Французской Революции их владения составляют пример­но одну треть. Крупные предприниматели во Франции покупали землю мелких крестьян или приобретали ее в результате «огора­живаний общинных земель».

Каким образом монарх и крупные землевладельцы во Фран­ции вымогали деньги у крестьян, мы уже видели. Тот факт, что тго была общая тенденция в данных областях, можно, по всей нероятности, проиллюстрировать примером из истории Герма­нии. В Нижней Саксонии в начале семнадцатого века сборы и налоги составляли от 20 до 30 процентов общего сбора урожая крестьянина. В пауперизированной деревне дворяне и лица «тре­тьего сословия» (буржуа, зажиточные горожане) легко могли скупить землю у крестьян. Невостребованная в сельском хозяй­стве рабочая сила крестьян-бедняков и безземельных в конце концов пришлась исключительно по вкусу крупным торговцам в их стремлении снизить производственные затраты в промыш­ленности. В пауперизированных сельскохозяйственных областях, таких как Фелюве, Твенте и Брабант в Республике, крайний се­веро-запад, долина Сены, Шампань и Лангедок во Франции, Швабия, Вестфалия и район Рейна в Германии была широко развита сельская промышленность.

Имелись районы, где уже зарождалась специализация произ­водства. Впрочем, это ни в коем случае означало, что благосос-

тояние населения гарантировано. Флюктуация цен на рынке были огромной, крупные инвесторы выплачивали низкую заработную плату, и в случае плохого урожая у сельского населения не было никакой работы. Во Франции, например, виноделие резко рас­ширилось в бассейне Луары, вдоль Атлантического побережья и в Лангедоке. На севере Германии хозяйство многих зажиточных крестьян стало ориентироваться на разведение скота. В области Рейн-Мозель возросли насаждения виноградной лозы. В Нидер­ландах на востоке Утрехта и в Фелюве зародилось табаководство.

Предпринимались также попытки улучшить ситуацию в сель­ском хозяйстве. Во Франции, прежде всего в восемнадцатом веке, мы видим, что численность аграрных предпринимателей резко возросла. В первую очередь т.н. физиократы пытались создать бо­лее крупные производственные мощности и посредством все­возможных усовершенствований повысить производительность. Крестьяне вынуждены были производить для рынка. Подобные идеи, а также политика, на них основывалась, вызывали, одна­ко, большое сопротивление.

Французская Революция должна была упразднить «феодализм» в сельской местности и дать крестьянину полную собственность на землю, однако она ни в коем случае не означала революцион­ное изменение экономической структуры в сельской местности. Мелкий крестьянин, который после Революции был освобож­ден от всевозможных феодальных повинностей и платежей, еще в меньшей степени был готов отказаться от своего, пусть даже маленького, хозяйства. В девятнадцатом веке численность мелких крестьянских хозяйств еще возросла. Во французской деревне «крестьянин» оставался решающим фактором. Хотя доля кресть­янских владений в общей земельной площади уменьшалась, чис­ленность «крестьян», тем не менее, оставалась весьма значитель­ной.

3.4.3. Проникновение капиталистических

производственных отношений в сельское хозяйство: «модель специализации»

Во многих районах Англии, Республики и Северной Франции развитие происходило в другом направлении. Ситуация, имев­шая место в этих регионах, часто обозначается термином «мо­дель производственной специализации»; причем в данном слу­чае мы также должны иметь в виду, что между социально-эконо­мическим развитием Англии и Франции, с одной стороны, и Республики, с другой, существовали весьма значительные раз­личия. Во всех этих областях крестьяне жили довольно хорошо; производя продукты на рынок и учитывая движение цен, они

сознательно специализировались определенных областях сельс­кого хозяйства. Профессиональная структура была дифференци­рована. Более высокая производительность в сельском хозяйстве привела к увеличению покупательной способности сельского населения, в результате чего оно могло покупать больше про­мышленных товаров. Поэтому излишки рабочей силы из аграр­ного сектора легко находили работу в промышленности. Разде­лов крестьянских хозяйств удавалось избежать, поскольку рост населения в сельском хозяйстве регулировался за счет миграции населения из сельской местности в города. Соотношение город-сельская местность стало приобретать комплементарный харак­тер. Город покупал продукты сельского хозяйства и вкладывал в пего капитал, тогда как деревня служила областью сбыта для продуктов городской промышленности.

Если «крестьянин» стремится вести само-достаточное хозяй­ства и избежать специализации на определенных культурах, — чего зачастую ему не позволяет добиться дефицит капитала или знаний, — то подобию, который часто обозначается термином «фермер», это удается. «Крестьяне» пытаются, по мере возмож­ностей, остаться за пределами действия законов рыночной конъ­юнктуры и выходят на рынок лишь из-за нужды в наличных день­гах. «Фермер» же ориентируется прежде всего на те культуры, которые обещают максимальную прибыль на рынке, и отвергает все прочие. Чтобы иметь возможность сконцентрироваться на этих продуктах, он стремиться избежать любой побочной деятельно­сти. Фермер ведет себя как предприниматель, который постоян­но рассчитывает и рационализирует ведение своего хозяйства. Если «крестьянин» позволяет работать в своем хозяйстве различным людям, прежде всего, членам семьи, труд которых фактически является излишним, то «фермер» старается воспрепятствовать скрытой безработице. Там, где это возможно, он использует про­фессиональных наемных рабочих, которых можно нанимать и рассчитывать в соответствии с необходимостью - потребностями ведения хозяйства.

«Фермер» рассматривает свое хозяйство как предприятие, и крестьянство в его глазах является профессией, также как и дру­гие профессии. Для «крестьянина» его хозяйство представляет ценность прежде всего как собственность, унаследованная от предков и основанная на семейной традиции. Крестьянство для него — это в первую очередь образ жизни. Если «фермеры» до­вольно легко могут купить или продать землю и свою «ферму», то крестьянин часто устанавливают иррациональную связь меж­ду своей землей и своим образом жизни, по крайне мере, в гла-jax трезво калькулирующего предпринимателя. Страх перед поте­рей собственного клочка земли — каким бы скудным ни было его существование на ней, — а также постоянная мечта большо-

го числа безземельных иметь хоть когда-нибудь свой маленький надел, — каким бы небольшим он ни был — являются тому хорошим примером. Понятно, что как «крестьянин», так и «фер­мер», какими они обрисованы здесь, являются идеальными ти­пами. Однако эти идеальные типы дают возможность охаракте­ризовать аграрный сектор в Западной Европе данного периода. Мы хотим также подчеркнуть, что при анализе «крестьянской модели» и «крестьянина» мы рассматривает прежде всего поло­жении и поведении мелких крестьян. У крупных землевладельцев дворянского происхождения мы, однако, также часто обнару­живаем в поведении и менталитете, черты сходные с отмечен­ными чертами крестьянской психологии.

В Англии, в Северной Франции, также как и на западе и севе­ре Республики «крестьянин» становился все большим исключе­нием. Развитие в обоих регионах все же сильно различалось в других аспектах. Поэтому мы должны специально проанализиро­вать ситуацию, сложившуюся в Англии, а также в Республике.

3.4.3.1. Англия: господа, арендаторы и батраки

Англия является примером региона, в котором капиталистичес­кие производственные отношения рано проникли в сельское хозяйство. В восемнадцатом веке здесь уже практически не суще­ствовало крестьянство, которое находились под защитой цент­ральной власти, отбирающей у него в виде налогов большую часть его доходов. После длительного процесса дифференциации внутри деревенского общества Англия превратилась в регион, где относительно небольшое количество крупных землевладель­цев владело большим количеством земли, причем эта земля сда­валась в аренду крупными участками арендаторам с капиталом. Эти арендаторы обрабатывали свои арендные участки с помо­щью батраков. Естественно, после Гражданской Войны в середи­не семнадцатого века власти едва ли были заинтересованы в за-

Табл. 3.4. Распределение земельных владений в Англии и Уэльсе, 1436-1873

	1436	ок. 1690	ок. 1790	1873
лэндлорды	15-20	15-20	20-25
дворянство		45-50
фригольдуры-йомены (свободные крестьяне)		25-33
церковь и корона	25-33	5-10

Источник: П.Кридте, Поздний феодализм и торговый капитал (Гет-тинген, 1980) 118. P.Kriedte, Spatfeudalismus und Handelkapital (Gottin-gen 1980).

щите крестьян. Власть оказалась тогда в руках групп, которые были заинтересованны в том, чтобы вытеснить традиционные производственные отношения.

В связи с вытеснением т.н. крестьянина- собственника в лите­ратуре встречаются ссылки на такой феномен, как «огоражива­ние общинных земель». Этот термин имеет различные значения. Мы можем говорить об огораживании общинных земель, если общинные пашни или пустоши продаются и становятся частной собственностью; если идет репарцилляция частных земельных угодий, и если в таком случае вновь образованные земельные участки огораживаются. Этот сложный комплекс явлений, кото­рый обозначается термином «огораживание общинных земель», шчастую служит поводом для недоразумений. Часто неверно счи­талось, что огораживания достигли своего апогея приблизитель­но в 1800 году. Из таблицы 3.7 следует, что этого не было. Столь же маловероятно, что огораживание общинных земель происхо­дило для создания крупных пастбищ для разведения овец. В пят­надцатом и начале шестнадцатого века это, разумеется, было наиболее важной причиной огораживания. Однако впоследствии главной побудительным мотивом огораживания стало стремле­ние сделать более эффективным и более крупномасштабным зем­леделие. Естественно, в этом случае сомнительно, что из сельс­кого хозяйства «вымывались» люди, потерявшие свои земли в результате «огораживания», что часто отмечается в публикациях прошлых лет.

Табл. 3.5. Доля «огороженных» земель в Англии

период^

^ _ огорожено в 1550 45,0

огорожено 1550-1599 2,0

огорожено 1600-1699 24,0

огорожено 1700-1799 13,0

огорожено 1800-1914 11,4

остающаяся общинная земля 4,6

_ 100,0

Источник: Дж.Р.Уорди, «Хронология огораживания общинных земель в Англии, 1500-1914 гг.», в: Журнал экономической истории, 2-я серия, 36 (1983), 502. J.R.Wordie, «The chronology of English enclosure, 1500-1914», in: The econiomic history review, 2nd series, 36 (1983).

Также неверно и то, что вся деревенская община, за исклю­чением самых богатых крестьян, всегда выступала против любой формы огораживания общинных земель. Лишь первая форма «ого­раживания общинных земель», при которой преимущества тра­диционного ведения хозяйства исчезли, наталкивалась в боль-

шинстве случаев на сопротивление крестьян. Мелкие крестьяне и безземельные стали выступать за свое право пользоваться об­щинн