Развитие Общественных отношений производства в эпоху мануфактурного капитализма.
а) Социальные условия возникновения мануфактур.
Отметив основные технические условия совершавшихся в обществе изменений, следует перейти к наиболее существенным экономическим условиям возникновения новых форм производства.
Прежде всего, так как мануфактурное производство организуется в крупные предприятия, то оно предполагает объединение в руках отдельных организаторов значительного количества средств производства (или денег, на которые в меновом обществе всегда могут быть приобретены средства производства). Торговые капиталисты обладали этими средствами. Напомним в общих чертах, тот процесс, путём которого создавались богатства торговых капиталистов – процесс первоначального накопления капиталов.
В эпоху феодализма и крепостного права значительные богатства возникали в руках феодалов из эксплоатации подневольного труда. При захвате и колонизации новых стран во времена торгового капитала европейцы обыкновенно организовали там крепостные и рабовладельческие отношения, которые, путём такой же эксплоатации, вели к накоплению громадных богатств. Войны и грабёж нередко являлись средством дальнейшего объединения создавшихся этими способами состояний.
Ремесленная промышленность городов была организована так, что долгое время не допускала значительного накопления. В общем, при обмене между крестьянско-феодальной деревни и ремесленно-торговым городом различие в степенях культуры, и особенно значительная сплочённость промышленных организаций города – должны были приводить к тому, что город систематически обирал деревню – покупал её продукты ниже их стоимости. Торговый класс, как посредник в обмене, выигрывал при этом больше всех, эксплоатируя в свою пользу и забитость крестьянина, и расточительность феодала. Таким образом, крестьянский труд превращался в городской капитал. Вслед за крестьянством и феодалами торгово-ростовщиеский капитал подчинил себе также ремесленников: домашняя капиталистическая форма производства оставляет всякому мелкому производителю лишь необходимые средства для поддержания предприятия, а прибавочный труд идёт в пользу торгового капитала.
Итак, по различным руслам поток накопления направлялся к одной цели – к возрастанию торгового капитала.
Самую ничтожную роль в процессе образования тех богатств, которые положили начало промышленному капитализму, могло играть прямое сбережение мелких производителей, которому буржуазная политическая экономия приписывала преобладающее значение в деле первоначального накопления капиталов. Она утверждала, что все или, по крайней мере, бо́льшая часть капиталов произошла из личного труда самих капиталистов или их предков; будучи бережливы, они потребляли не всё, что зарабатывали, и то, что накопляли, передали потомкам; те прибавили к этому свои сбережения и т. д. Нелепость такого представления сразу выясняется, если сравнить громадные капиталы промышленных предприятий с грошовыми размерами тех сбережений, какие фактически возможны для мелкого производителя даже при самых благоприятных условиях.
Далее, крупное производство мануфактур нуждалось в опытных организаторах, самой жизнью подготовленных для такой роли. Класс торговых капиталистов удовлетворял этому требованию. Не говоря уже о том, что торговый капитал был организатором собственного товарного хозяйства, которое являлось, в среднем, скорее крупным, чем мелким предприятием, – будущий промышленный капиталист подготовлялся к своей новой деятельности ещё иным путём – он захватил в свои руки значительную долю организаторского дела по ведению мелких промышленных предприятий; как было выяснено, торговому капиталисту фактически принадлежал высший надзор и контроль за производством многих мелких предприятий, объединяемых его капиталом по способу «домашней системы капиталистического производства».
Далее, исполнительный труд в чисто-капиталистических предприятиях выполняется наёмными работниками.Наёмным работникам не могут являться крепостной или раб? Они не имеют права располагать своей рабочей силой, так как она принадлежит не им самим, а их владельцам; только лично свободный работник самостоятельно распоряжается своей рабочей силой и может продавать её.
Но свободный работник не станет продавать своей рабочей силы, если у него есть какие-нибудь иные средства к жизни. Обладая всеми необходимыми средствами производства – орудиями, материалами, мастерской – он не пойдёт наниматься на чужую работу, а будет вести собственное предприятие. Следовательно, для промышленного капитала нужен работник, лишённый собственных средств производства или, как принято говорить, «свободный» от них.
Человек, свободный от личной зависимости и от средств производства, называется пролетарием.
Освобождение крестьян от земли и от крепостных отношений, происходившее в больших размерах в конце средних веков и в начале нового времени (в позднейшую эпоху торгового капитализма), было основным источником пролетариата.
Ещё раньше, чем такое освобождение совершилось формально, законодательным путём, жизнь в значительной мере осуществляла его фактически, в форме массовых побегов от земли. Энергичная эксплоатация крепостных феодалами, как было указано, приводила очень нередко к полному разорению крестьянских хозяйств и повсюду сделала положение прикреплённых к земле крестьян невыносимым. В деревне тогда остаются лишь более пассивные натуры, которые способны мириться с возрастающим гнётом извне и не уменьшающимися давлением традиций внутри семьи. Личности же активные, энергичного типа – таких, конечно, меньшинство – покидают деревню. Значительная часть их обращается в бездомных бродяг, а другие, которые хотят жить честным заработком, устремляются в города.
Формальное освобождение крестьян лишь облегчало и ускоряло процесс образования пролетариата. В Англии, где даже не было общегосударственного акта освобождения, крепостное право исчезало само собой очень рано, отчасти, вследствие энергичного сопротивления крестьян, отчасти, вследствие большой выгодности наёмного труда сравнительно с крепостным. Там зависимого крестьянина сменил частью арендатор земли – фермер, частью бесхозяйный батрак или полубатрак. Если фермер платил плохо, то земледелец (лэндлорд) сгонял его и передавал аренду другому. Таким образом, аренда переходила в руки более состоятельных фермеров, которые платили больше и исправнее. Множество крестьян при этом при этом отрывалось от земли.
Большое значение в деле обезземеливания крестьян имело «огораживание» общинных земель – явление, происходившее одинаково и в Англии, и на континенте. Стремясь к увеличению своих доходов и опираясь на формальные права, а в сущности – на грубую силу, землевладельцы отнимали у крестьянских общин те земли, которые издавна находились в общинном пользовании. Не трудно представить себе, в какой мере такая экспроприация подрывала крестьянское хозяйство и содействовала обращению крестьян в пролетариев.
Если землевладельцу было выгодно заменить крестьянское земледелие скотоводством, то он прямо сгонял со своей земли всех крестьян и поселял вместо них скот, при котором требовалось ничтожное количество наёмных рабочих. Так было особенно в Англии XVI – XVII века, когда, благодаря сильному спросу со стороны голландской, а затем развивающейся английской шерстяной промышленности, цена шерсти значительно поднялась. Разведение овец стало очень выгодным делом, и дворянство энергично принялось обращать крестьянские пашни в пастбища – на место сотен тысяч крестьян были поселены миллионы овец.
Именно в Англии – стране с самым сильным и быстрым развитием промышленного капитализма – совершилось наиболее полное обезземеливание крестьян. Там этот процесс продолжался более 300 лет (главным образом XVI – XVII века), и дело дошло до того, что крестьяне — собственники почти совершенно исчезли–вся земля находится в руках лэндлордов.
Далее, источником пролетариата явилась, как было выяснено, конфискация королями и князьями имуществ духовенства и ремесленных корпораций, оставившая без призрения массы бедных, которые прежде кормились на счёт этих учреждений. Далее, подобное же значение имело распущение феодалами их многочисленной дворни. Оно было неизбежным результатом тех изменений в психологии феодалов, которое повлекло за собой развитие денежного хозяйства вообще, и, особенно, развитие торгового капитала. Прежде главной силой феодала была многочисленность подвластных ему людей, и для него было как нельзя более естественно стремление окружать себя громадною свитою, тем более что при натуральном хозяйстве куда было и девать излишки продуктов феодального хозяйства, как не скормить дворне и другим паразитам (напр, граф Варвик, «делатель королей», живший в Англии конца XV века, ежедневно кормил на свой счёт 30.000 человек). Когда же главной силой феодала стали деньги, он распустил «людей».
Разорившиеся мелкие ремесленники составляли один из источников пролетариата, важный не столько с количественной, стороны, сколько с качественной: в лице бывших ремесленников промышленный капитал имел перед собой обученную, с самого начала пригодную к систематическому труду рабочую силу, которая легко приспособлялась к целям капитала, тогда как пролетариев-беглецов из деревни, пролетариев-бродяг, пролетариев-нищих, пролетариев, вышедших из паразитического класса дворовых, надо было ещё приучать, приспособлять с большими усилиями. Количество разоряющихся мелких ремесленников, вначале сравнительно небольшое, чрезвычайно возрастает впоследствии, когда ремеслу приходится конкурировать с развивающимся крупно-капиталистическим производством.
Аналогичное значение имели, как один из источников рабочего пролетариата мануфактур, ремесленные подмастерья и ученики, наёмные работники мелких ремесленных предприятий.
Так совершалось различными путями необходимое для возникновения и развития промышленного капитализма «первоначальное накопление наёмной рабочей силы».
Стихийный характер общественного развития при меновых отношениях сказался, между прочим, в том факте, что «первоначальное накопление наёмной рабочей силы» совершалось в количестве не соответствовавшем потребностям промышленного капитала, обыкновенно далеко их превосходившем. Так, в Англии XVI – XVII веков оказались целые сотни тысяч людей, которых не могла поглотить промышленность. Принуждённые вести бродяжескую, паразитарную жизнь, они представляли серьёзную угрозу для общественного спокойствия. Против них принимались самые энергичные меры: их клеймили, били кнутом, отрезали уши, наконец, за особенное упорство их вешали, но все это недостаточно помогало. По существу, меры эти имели то значение, что дисциплинировали бездомный пролетариат для потребностей развивающегося капитала, воспитывали бесхозяйственные элементы общества в том направлении, какое соответствовало стремлениям новых организационных классов. Прочем, дело не всегда сводилось к подобным приёмам воздействия. В конце XVI века английское правительство установило налог на высшие классы в пользу бедных; и это сделано было для того, чтобы посредством законного паразитизма сколько-нибудь обеспечить для землевладения и капитала безопасность от паразитизма незаконного в его грубых формах в форме грабежа, воровства и т. под., – также для того, чтобы предупредить вымирание работников, которые всегда могут понадобиться капиталу.
В тех немногих странах, где крепостное право удерживалось очень долгое время, промышленный капитал при своём возникновении испытывал наоборот, недостаток в свободной рабочей силе. Приспособляясь к условиям, промышленный капитал организовал там мануфактуры с крепостным трудом; но недостатки крепостного труда в этом случае оказалось так значительны, его производительность – так слаба, что сами капиталисты бывали принуждены обращаться к государству с петициями об освобождении их крестьян.
Наличность подготовленных организаторов, первоначальное накопление капиталов и наёмной рабочей силы – вот совокупность условий, при которых возможен промышленный капитализм.
б) Происхождение промышленно-капиталистических предприятий и их внутренние отношения.
Домашнее капиталистическое производство представляло из себя естественный переход от самостоятельного мелкого производства к промышленному капитализму. Ремесленник или крестьянин, уже утративший значительную долю своей самостоятельности, уже фактически подчинённый организаторскому контролю торгового капитала, уже эксплоатируемый этим последним, тем легче утрачивает остатки своей самостоятельности и превращается в простого рабочего-исполнителя в промышленно-капиталистическом предприятии.
Торговый капитал держит в своих руках судьбу многих мелких хозяйств, которым он доставляет сырые материалы (иногда даже орудия) и продукты которые он скупает. От него зависит окончательно уничтожить внешнюю самостоятельность этих хозяйств, когда того потребуют его выгоды. Когда спрос на продукты расширяется, торговый капиталист желал бы соответственно расширить производство, но этого не допускает мелкий характер подчинённых ему предприятий и особенно их внешняя независимость, благодаря которой капиталист влияет а ход их производства, главным образом, косвенно, путём изменения цен на материалы и продукты. Тогда капиталист перестаёт удовлетворяться прежней системой.
Подчинённые капиталисту производители объединяются в одной принадлежавшей ему мастерской; там они работают над средствами производства, составляющими его собственность, работают в качестве простых исполнителей, всецело подчиняясь его организаторской власти. Таковы основные черты промышленно-капиталистических предприятий, явившихся прежде всего в форме мануфактур. Приглядываясь к этим чертам, не трудно заметить, что они намечались ещё в хозяйстве цехового ремесленника средних веков, где подмастерья и ученики находились в таком же отношении к мастеру, как позднейшие наёмные рабочие к капиталисту; главная разница – в размерах предприятия и в том, что ремесленный мастер, не ограничиваясь организаторской работой, принужден заниматься также работой исполнительской, тогда как капиталист всегда исключительно организатор.
Переход к новой системе выгоден для капиталиста не только в том смысле, что делает его полновластным, непосредственным организатором производства, – он выгоден ещё в том смысле, что значительно уменьшает затраты производства – расходы на мастерскую, её освещение, отопление, расходы на орудия. Одна большая мастерская на 20 работников стоит гораздо меньше, чем 20 маленьких мастерских, каждая на одного работника; и даже если в ней не организованно ещё техническое разделение труда, всё-таки не требуется полного комплекта орудий на каждого, как при работе в отдельных мастерских, – время работы легко распределяется таким образом, что когда один работает одним инструментом, то другой – другим, а потом наоборот, и орудия не лежат без дела. Есть выигрыш и на материалах: меньше стоимость их массовой доставки в мастерскую, легче употребить с пользой накопляющиеся в большом количестве остатки и отбросы и т. д.
Важным препятствие к возникновению мануфактур являлись привилегии ремесленных цехов. Как было указано, цехам принадлежала в городах монополия производства, а цеховые уставы обыкновенно строго ограничивали число наёмных рабочих – подмастерьев и учеников – в отдельном предприятии, и крайним пределом устанавливали очень небольшое их количество. Но промышленный капитал сумел частью справиться с этим препятствием, частью обойти его.
Во-первых, мануфактуры устраивались чаще всего в местностях, где привелегии цехов не существовали, именно в сёлах, а также в незадолго основавшихся городах, в которых не было введено цеховое устройство, и в предместьях старых городов, на которые обыкновенно не распространялось действие цеховых статутов.
Далее, привилегии цехов понемногу приходили в упадок и в цеховых городах. Вражда к цехам со стороны торгового и промышленного капитала отразилась на политике государства. Короли покровительствовали мануфактурам, видя в них богатый источник государственных доходов. Поэтому они нередко разрешали устраивать мануфактуры и в цеховых городах, отнимая, таким образом, у цехов их монополию производства.
Наконец, с развитием мануфактур, среди самих цеховых мастеров замечается стремление преобразовать ремесленную мастерскую в мануфактуру. В тяжёлой конкуренции с промышленным капиталом цеховые мастера были в наибольшей степени скованы теми статьями своих уставов, которые ограничивали число подмастерьев и учеников. Более зажиточные ремесленники прилагали, чем дальше, тем больше усилий, чтобы обойти или даже отменить эти установления. Когда усилия увенчались успехом, и число наёмных рабочих в отдельных мастерских сильно возрастало, то переход ремесла в мануфактуру оказывался как нельзя более лёгким и естественным.
По существу такое же, как в обрабатывающей промышленности, преобразование формы производства происходит в сельском хозяйстве, когда капиталист вместо того, чтобы эксплоатировать крестьянство в качестве скупщика или ростовщика, начинает сам вести крупное земледельческое предприятие при помощи наёмных работников на своей или арендованной земле. Только преобразование это в земледелии происходит, обыкновенно, в силу особых причин, позже и медленнее, а характерная для мануфактур форма разделения труда развивается лишь в очень слабой степени; поэтому о капиталистическом земледелии придётся говорить особо.
На первой ступени мануфактуры все работники капиталиста являются по-прежнему настоящими ремесленниками: каждый выполняет целиком ту же работу, какую раньше выполнял самостоятельный мелкий производитель. Но в своём дальнейшем развитии мануфактура приводит к иной, высшей и наиболее совершенной форме техники ручного труда – к мануфактурному разделению труда. В различных случаях,оно складывалось двумя различными способами.
У одного из работников капиталиста, выполняющих одинаковую работу, удаётся всего лучше одна её часть, у другого – другая и т. д. Рано или поздно предприниматель приходит к мысли, что выгоднее поручать каждому из работников ту часть работы, в которой он особенно искусен. Сначала отдельный работник выполняет всё-таки довольно сложный ряд трудовых операций, но потом, с увеличением числа работников, является возможность отводить на долю каждого всё более и более простую, мелкую работу. Так, разделение труда доходит до той степени, какую можно было наблюдать, напр., на иголочной мануфактуре, где каждая иголка проходила через руки 72 рабочих.
Здесь мануфактурное разделение труда выступает как продолжение общественного разделения труда, как дальнейшее раздробление тех работ, которые раньше были разделены в обществе между отдельными ремесленниками.
В других случаях мануфактурное разделение труда шло иным путём. Есть производства, которые с самого начала требуют участия нескольких различных ремесленников. Таково, например, экипажное дело. В постройке одной и той же кареты принимают участие: плотник, столяр, кузнец, слесарь, шорник, обойщик, стекольщик и т. д. Экипажному мастеру приходилось заказывать этим ремесленникам различные части работы, а самому заниматься взаимным прилаживанием частей и окончательной отделкой целого. Для ведения такого дела требовались сравнительно большие средства. Не удивительно поэтому, что подобные мастера-скупщики с течением времени подчиняют себе остальных мастеров, выступая в роли торговых капиталистов; а затем, превращаясь уже в промышленных капиталистов, собирают их в своей мануфактуре в качестве наёмных рабочих.
Здесь, следовательно, капиталист переносит в свою мануфактуру готовое общественное разделение труда, объединяя в одной мастерской его разрозненные элементы; при этому сфера деятельности каждого работника суживается: слесарь, кузнец, столяр – принуждены ограничиваться теми операциями своего ремесла, которые имеют отношение к каретному делу, и отказаться от других ремесленных работ, какими занимались прежде.
Так создаётся разделение труда исполнительского. Что же касается до того разделения труда, которое существует между организатором и исполнителями – до разделения труда «умственного» и труда «физического» – то оно в мануфактуре также представляет свои особенности и имеет свою историю развития.
Предприниматель нанимает рабочих, т. е. на определённое время и на определённых условиях покупает их рабочую силу. Он даёт им средства производства, и они работают, подчиняясь его распоряжениям и указаниям. Таким образом, подчинение работников-исполнителей ограничено здесь пределами того договора, контракта, который был заключен при найме.
Предприниматель организует разделение труда и сотрудничество в таком виде и в таких размерах, как это ему представляется наиболее выгодным. При этом он вполне ограничивается ролью организатора, не работая в мастерской, как ремесленник. Мало того, с дальнейшим развитием капиталистических предприятий и организаторская деятельность переносится мал-по-малу на особых наёмных работников. Вначале к этому принуждает капиталиста сам рост его предприятия, которое достигает таких размеров, что для одного лица становится слишком трудно, а потом даже невозможно, выполнить все обязанности организатора. Капиталист нанимает, по мере надобности, надирателей за работами, конторщиков, бухгалтеров, директоров и т. д. С течением времени у капиталиста остаётся только высший контроль за деятельностью наёмных организаторов; и даже на этом, как будет показано дальше, дело не останавливается.
Итак, организаторский труд подобно исполнительскому, оказывается, чем дальше, тем в большей степени, технически разделённым в мануфактуре.
Техническое разделение труда, в связи с простым сотрудничеством между работниками, отливается в развитой мануфактуре в особую форму, которую можно назвать «мануфактурной группой».
В мануфактурном производстве ножей принимают участие разнородные работники: литейщики, кузнецы, шлифовальщики, точильщики и проч. Для капиталиста, очевидно, далеко не безразлично, сколько нанять тех, других, третьих. Если он наймёт слишком много рабочих одного рода, то они принуждены будут значительную часть времени оставаться без дела, иначе другие не успеют обработать доставленный им материал.
Путём опыта капиталист доходит до определённого нормального соотношения между числом рабочих различного рода. Оказывается, напр., что на 2 литейщиков надо иметь 1 кузнеца, 3-х шлифовальщиков, 1 точильщика, далее, может быть, 1 надсмотрщика, и т. под. Если предприниматель намерен несколько расширить своё предприятие, то ему нет смысла нанимать 2-3 отдельных рабочих – их было бы некуда приставить. Он должен нанять сразу целую группу, т. е. в нашем примере 2 литейщиков, 1 кузнеца, 3-х шлифовальщиков и т. д.
Между отдельными мануфактурными группами одного предприятия существет только простое сотрудничество.
Сущность капиталистического предприятия
(рабочая сила как товар).
Основная особенность капиталистического хозяйства заключается в том, что оно ведётся наёмным трудом, что работник продаёт свою рабочую силу, что рабочая сила является товаром.
Происходит это, как было указано, в силу двух условий: первое заключается в том, что рабочий свободен – он не раб, не крепостной, и может продать свою рабочую силу, кому угодно и за сколько угодно; второе – в том, что он «свободен» и от средств производства, а потому не имеет средств к жизни, и принужден продавать свою рабочую силу.
Покупателем рабочей силы является капиталист, т. е. лицо, обладающее капиталом. Капиталом же называется всякое имущество, посредством которого извлекают прибыль из чужого труда: орудия, материалы производства, деньги. (Это определение одинаково относится и к торговому, и к ростовщическому, и к промышленному капиталу; разница только в форме предприятий; – и торговец является капиталистом лишь постольку, поскольку его имущество становится средством эксплоатации труда мелких производителей, как это наблюдается особенно в домашней системе капиталистического производства).
Превратившаяся в товар рабочая сила продаётся по определённой цене; цена же товара определяется его стоимостью. Следовательно, капиталист должен, вообще, покупать рабочую силу по её стоимости. Что же такое эта стоимость? Согласно общему определению, которое было дано раньше, она есть то количество общественно-трудовой энергии, которое необходимо для производства рабочей силы. Какое же количество общественно-трудовой энергии затрачивается для «производства рабочей силы»?
Рабочая сила есть возможность труда, способность человека трудиться. А человек бывает способен к труду лишь в том случае, если удовлетворяются его насущные потребности. Если человек не имеет возможности пить, есть, одеваться и т. под., то он и не может трудиться, т. е. не имеет рабочей силы. Если потребности удовлетворяются не вполне, рабочая сила уменьшается.
Следовательно, рабочая сила создаётся, производится при удовлетворении насущных, необходимых потребностей работника. Её стоимость есть стоимость удовлетворения этих потребностей, т. е., очевидно, стоимость тех необходимых жизненных средств, которыми они удовлетворяются.
Рабочий ест в день столько-то хлеба, столько-то мяса, изнашивает столько-то одежды и т. д. То количество трудовой энергии, которое общество затрачивает, чтобы дать ему всё это, и есть общественная стоимость его рабочей силы. Единицей трудовой энергии принимается, как было указано, часть «простого» труда средней интенсивности. Если стоимость необходимых для работника на сутки жизненных средств равна 5 таким «часам», то стоимость рабочей силы есть 5 «часов». Этой стоимости должна, в общем и среднем, соответствовать цена рабочей силы, т. е. работник должен получать в виде заработной платы такую сумму денег, производство которой стоит также 5 часов простого труда средней интенсивности. Пусть эта сумма равняется 50 копейкам; тогда цена рабочей силы в своих изменениях должна колебаться около этой нормы – полтинника.
Под «насущными потребностями», которыми определяется стоимость рабочей силы, следует подразумевать не только естественные, основные потребности, но и такие искусственные потребности, которые стали для рабочего привычными, без удовлетворения которых он обойтись не может. Если рабочие привыкли курить, читать газеты, ходить в театр, то стоимость табака, стоимость пользования газетами и театром входят в общую стоимость рабочей силы, – ибо если не удовлетворяются эти потребности, рабочая сила не достигает своих нормальных размеров.
Потребность в продолжении своего рода принадлежит к числу основных, насущных потребностей рабочего. Поэтому, в стоимость рабочей силы входит стоимость содержания семьи работника.
Фактическая рыночная цена рабочей силы обыкновенно не вполне соответствует её стоимости, бывает то выше, то ниже её. Но и здесь, как для всякого другого товара, конкуренция постоянно стремится привести цену в соответствие с общественной стоимостью. Если цена опускается ниже нормы, работники, потребности которых не вполне удовлетворяются, работают хуже и меньше нормального, иногда совсем отказываются работать, так что по той или другой причине предложение рабочей силы понижается по сравнению со спросом, и цена её повышается. Вообще для капиталиста при обычных условиях прямо выгоднее, ради хорошей работы и спокойного хода дел, платить за рабочую силу не ниже её стоимости. Платить больше этого ему невыгодно, но, обыкновенно, он и имеет полную возможность не платить больше, так как на рынке он находится, вообще, в более благоприятных условиях, чем продавец рабочей силы. Этот последний идёт продавать свою рабочую силу тогда, когда ему нечем жить; предпринимателю же нет, по большей части, никакой крайности нанять данное лицо – вместо одного работника легко находится другой, а при сколько-нибудь развитом капиталистическом строе – рабочие силы на рынке почти всегда больше, чем непосредственно требуется для предпринимателей. (Забегая вперед, здесь приходится заметить, что силою самих капиталистических отношений создаётся постоянный избыток наёмной рабочей силы, так называемая «резервная армия промышленности». Впрочем, уже первоначальное накопление наёмной рабочей силы успело в Европе создать значительный её избыток к самому началу мануфактурного периода).
Если заработная плата и даёт работнику средства к жизни, то капиталист заботится особенно не об этом, а том, чтобы получать прибыль от труда нанятого работника. Чтобы понять происхождение этой прибыли, необходимо выяснить: как велика ценность произведённого рабочим товара, из каких частей она слагается; а так как ценность товара определяется его трудовой стоимостью, то начать надо, именно, со стоимости.
Общественная стоимость продукта есть вся та сумма общественно-трудовой энергии, которая затрачивается на его производство. Очевидно, в стоимости законченного продукта заключается целый ряд затрат трудовой энергии, начиная с добывания непосредственно из внешней природы самых первоначальных сырых материалов и кончая перемещением готового продукта с места производства в место потребления. Всего удобнее это рассмотреть на конкретном случае, причём единицу трудовой энергии для краткости будем обозначать словом «час», подразумевая час простого труда средней интенсивности.
Работник делает ружьё. Очевидно, в стоимости ружья заключается прежде всего стоимость тех материалов, которые на него пошли: железа, меди, дерева, лака и пр., пусть это составляет в общей сложности 100 часов. Далее, ружьё делается с помощью орудий – станка с разными приспособлениями, молотков, пил, подпилков и пр. Но их стоимость не целиком входит в стоимость ружья: каждого орудия хватает обыкновенно, не на одно ружьё, а на несколько, и следовательно, в стоимость каждого ружья входит только известная часть стоимости орудия; если орудия хватает на 100 ружей, то 1/100, если на 10, то 1/10, – вообще часть, соответствующая величине изнашивания орудия при выделке каждого ружья. Если станок стоит 50.000 часов, а хватает его на 5.000 ружей, то из его стоимости выходит в стоимость ружья 10 часов; если мастерская стоит 1.000.000 часов, а хватает её на 200.000 ружей, то из её стоимости на одно ружьё приходится 5 часов, и т. д. Пусть вся стоимость изношенной части орудий – 400 часов. С предыдущим это составляет 500 часов.
Далее, сам мастер трудится над ружьём, и этот «живой» труд (называемый так в отличие от «мёртвого», уже раньше воплощённого в орудиях и материалах), разумеется, входит в общественную стоимость продукта. Как известно, производство ружья выполняется не одним мастером, а множеством работников при разделении труда между ними; это не меняет дела: требуется только подсчитать всю сумму живого труда. Пусть эта сумма – 250 единиц трудовой энергии, 250 «часов».
Обычная цена такого ружья соответствует, согласно закону обмена, такому количеству денег, которое само «стоит» 750 часов, положим – 75 рублей. В частых случаях капиталист продаёт его дороже или дешевле, но рыночная цена всё же стремится к уровню стоимости, и в среднем оказывается блика к нему. Вообще для упрощения расчётов, в дальнейшем будет приниматься всюду, что труд работников просто, средней интенсивности и что час этого труда соответствует 10 копейкам – цифра произвольная.
Капиталист покупает рабочую силу за 50 копеек в день, соответственно её стоимость, которая равна 5 «часам». Если бы ежедневная затрата трудовой энергии работника составляла тоже всего 5 часов, какие получились бы результаты для капиталиста?
Его издержки на ружьё: за материалы и орудия 50 рублей (соответственно 500 часам), за рабочую силу, которую ему приходится покупать на 50 дней (считая 250 часов живого труда, по 5 часов на день) – 25 рублей. Итого 75 рублей. Но и ружьё продаётся за 75 рублей, потому что его стоимость – 750 часов: для капиталиста ни прибыли, ни убытка; предприятие вести так невозможно.
Причина заключается в том, что работник тратит в день как раз столько же трудовой энергии, во сколько обходится производство рабочей силы – 5 часов; таким образом, он получает от капиталиста 50 копеек и вносит в ценность продукта 50 копеек. Живой труд работника при таких условиях не даёт прибыли, а от мёртвого труда и ожидать этого не приходится: те 500 часов, которые затрачены на орудия и материалы, так и остаются 500 часами; прежняя трудовая энергия их производства только входит в стоимость продукта, но сама остаётся неизменной, и в ценность продукта вносит те же 50 рублей, которые капиталист затратил на покупку средств производства.
Но капиталист купил рабочую силу, и имеет право распоряжаться ею. Ему надо извлечь из неё всю возможную сумму выгоды. Рабочей силы хватает в день не только на 5, но и на 10 и на 12, иногда на 15 часов. И капиталист заставляет работника затратить в день не 5, а, положим, 10 часов труда. Работник подчиняется, потому что продал свою рабочую силу и законно распоряжается ею тот, кто её купил. Тогда на выделку ружья требуется уже не 50, а 25 рабочих дней (250 : 10).
Издержки капиталиста: 50 рублей – средства производства, 50 коп. × 25, т. е. 12½ рублей – рабочая сила: итого 62½ рубля. Стоимость ружья = 750 часов, ценность = 75 рублей; в результате 12½ рублей прибыли.
Источник прибыли такой: производство рабочей силы на день стоит 5 часов, её стоимость 5 часов, а дневная работа наёмного работника – 10 часов; получает он в день 50 копеек, а ценность продукта вносит целый рубль. Те 12½ рублей, которые капиталист употребил на покупку рабочей силы, представляют 125 часов, а сумма живого труда, затраченная за 25 дней – 250 часов. Работник не только отработал всё, во что обходится его содержание, но и создал новой стоимости на 125 часов, по 5 часов на день. Эта новая стоимость называется «прибавочной стоимостью»; она-то и составляет причину прибыли капиталиста.
Первые 5 часов ежедневных затрат энергии работника представляют из себя так называемое необходимое рабочее время – время, когда работник отрабатывает стоимость соей рабочей силы. Остальные часы представляют прибавочное рабочее время – время прибавочного труда.
Итак, хотя рабочая сила есть товар, но совсем особенного свойства: её потребление создаёт более значительную стоимость, чем её собственная. Вся цель и весь смысл производства для капиталиста заключается в том, чтобы, прилагая затраты рабочей силы нанятых работников к данной, принадлежащей ему в свою пользу прибавочную стоимость, которая при продаже продуктов принимает денежную форму прибыли. Для капиталиста его капитал – «самовозрастающая ценность».
В приведенном примере капитал, вложенный капиталистом в его предприятие – выделку ружья – составляет в денежной форме 62½ рубля, соответствующих 625 часам «мёртвого труда». Из них те 500 часов, которые воплощены в материалах и орудиях производства, только вошли без изменения в общую стоимость продукта, только «сохранилось» в процессе производства, а в создании прибавочной стоимости не принимают никакого участия. Это так называемая «постоянная часть капитала», или, короче, постоянный капитал. Остальные 125 часов, представляющие из себя стоимость приобретённой капиталистом рабочей силы, обладают иными свойствами: они не только «сохраняются» в процессе труда, в процессе потребления рабочей силы, он в общей стоимости продукта замещаются целыми 250 часами «живого» труда, следовательно, испытывают количественное изменение, увеличиваясь на 125 часов прибавочной стоимости. Это – «переменная часть капитала» или переменный капитал.
Итак, только переменный капитал, на который приобретается рабочая сила, создаёт в действительности прибавочную стоимость; капитал постоянный –