Проблемы Информационной социализации.
процесс социализации как таковой происходит не только в первые 10–15 лет жизни, но на протяжении всего жизненного пути. Поэтому в настоящее время говорится о принципиальной непрерывности процесса социализации.
В контексте идеи о непрерывности процесса социализации появляется и термин «ресоциализация». Первоначально этот термин использовался только для обозначения процесса «вторичного» вхождения индивида в социальную среду в результате каких-либо «дефектов» социализации (ресоциализация освобожденных из мест лишения свободы) или в результате смены социокультурного окружения (ресоциализация мигрантов). В настоящее время понятие «ресоциализация» понимается как осознанное изменение поведения человека в ситуации очевидного социального неуспеха, а ее основной характеристикой является умение ориентироваться в непредвиденных социальных ситуациях.
Еще одной важной характеристикой современной социализации является тот факт, что она проходит в условиях «текучей современности» (З.Бауман) [Бауман, 2008]. При «жесткой культуре» возможны определенные, жесткие нормы, правила и институты социализации, четко определяющие технологии и результаты воздействия взрослых на подростков. Современная многомерная культура предполагает «жидкую» социализацию, в которой возможно многоаспектное и ненаправленное воздействие, а результат может быть отсроченным, латентным.
Важным моментом является и вопрос о способе трансляции норм и ценностей и о ведущих направлениях этой трансляции. С этой точки зрения одним из важнейших аспектов социализации является информационная социализация.
Информационная социализация и информационная культура
В современных работах для характеристики современного общества используются частично совпадающие понятия – информационное общество, информационная культура и постиндустриальная культура. При этом информационная культура рассматривается и как особый вариант культуры, детерминируемый, прежде всего, воздействием массовых СМИ. Отсюда возникает и понятие массовой культуры, которая, безусловно, является не результатом самостоятельного развития искусства и науки, но следствием прямой интервенции СМИ в процесс популяризации определенных видов художественного продукта в массовое сознание. Не вдаваясь в анализ и, тем более, в оценку данного явления, отметим только, что популяризация культуры, приобщение к ней большого числа не очень подготовленных к ее восприятию людей с очевидностью привело к тому, что «не Гоголя и Пушкина» понес «мужик с базара», но в лучшем случае Дали и Уорхола. Отметим здесь еще одну важную деталь, связанную с тем, что доминировавший в 19-м веке вербальный тип европейской культуры (Гоголь и Пушкин) повсеместно трансформировался в визуальный, а в последние годы – и в аудиовизуальный [Марцинковская, 2007].
Если же говорить вслед за Д.Беллом [Белл, 1999] о постиндустриальном обществе и, как следствие, о постиндустриальной культуре, необходимо подчеркнуть справедливость его положения о все возрастающем значении компьютеров, электронных СМИ, сотовых сетей и т.д. не только в развитии социума, но и современного человека. И тут возникает проблема, связанная с тем, что при достаточно большом числе философских, социологических и культурологических исследований, посвященных роли информации в социальной эволюции, собственно психологических работ, анализирующих мотивационные, когнитивные, личностные изменения, происходящие с субъектами информационного общества, крайне мало.
Говоря о важности изучения собственно психологических аспектов информационной социализации, отметим также значение идей Э.Тоффлера, который выделил несколько этапов в процессе информационной эволюции общества. Он писал о «первой волне» (аграрная цивилизация), «второй волне» (индустриальная цивилизация) и «третьей волне» информационного развития социума [Тоффлер, 1999].
Особенно важным с точки зрения психологических исследований информационной социализации является предложенное Тоффлером понятие клип-культуры, то есть культуры основанной на «клипах» информации. Клип-культура порождает клиповое сознание, в котором, по мнению Тоффлера, нет места рефлексии и воображению. Как пишет М.С.Гусельцева, Тоффлер под клипами информации понимал вспыхивающие в сознании фрагменты, которые невозможно уложить в старые категориальные рамки не только потому, что они обрывочны, бессвязны и текучи, но и потому, что готовой картины реальности в «текучей современности» в принципе нет и потребители информации должны сами ее сконструировать [Гусельцева, 2010].
В то же время, если говорить о молодежной аудитории, в первую очередь надо иметь в виду то, что и ведущая для них музыкальная информация подается сознательно в виде отрывочных сюжетов, перемежающихся картинок, которые в музыкальных клипах и не рассчитаны на то, чтобы их встраивали в категориальные рамки. Зрители-слушатели должны не сконструировать информацию, но пережить ее, что, с одной стороны, проще, так как не требует высокого уровня рефлексии, но, с другой стороны, сложнее, так как должно непосредственно войти в сознание и самосознание подростков, апперцептируясь с тем интенциональным знанием, которое уже мотивирует многие их поступки, в том числе и информационные выборы [Категория переживания в психологии и философии, 2004;Марцинковская, 2009]. Необходимо подчеркнуть, что клиповый способ подачи информации давно перешел из музыкальных сюжетов в другие программы, в том числе и в рекламные, художественные и даже информационные ролики. Однако и в этом случае основной акцент делается не на осознании, но на переживании, что усложняет исследование информационной социализации в когнитивистской и конструкционистской парадигмах [Андреева, 2000; Социальная психология в современном мире, 2002].