Проблема перехода договорных обязательств

Дальнейшее развитие доктрина снятия корпоративной вуали

получила в делах Antonio Gramsci v. Stepanovs (2011 г.)<16> и VTB

v. Nutritek (2011-2013 гг.)<17>. По стечению обстоятельств в обоих

делах английским судам фактически пришлось разрешать споры между

резидентами постсоветских государств (Латвии и России

соответственно).

При применении принципа снятия корпоративной вуали речь часто

идет о переходе с компании на контролирующее ее лицо деликтной

ответственности за то или иное правонарушение. В данных же делах

решался вопрос о том, можно ли таким же образом перенести

договорные обязательства. Традиционно английские суды весьма

трепетно относятся к принципу частного характера договора (privity

of contract), согласно которому ни у кого, кроме сторон договора,

не возникает прав или обязанностей по этому договору. Может ли

частный характер договора быть преодолен снятием корпоративной

вуали? Суды в данных двух делах дали противоположные ответы на этот

вопрос, и в конечном счете его пришлось решать в высшей судебной

инстанции Великобритании.

Суть дела Antonio Gramsci v. Stepanovs такова. Латвийский

бизнесмен, являясь одним из руководителей Латвийского морского

пароходства, сдавал в аренду суда, управляемые возглавляемой им

компанией, но не напрямую клиентам, а через контролируемые им и

другими руководителями пароходства офшорные компании, на которых и

аккумулировалась прибыль. Впоследствии Латвийское морское

пароходство инициировало иск о взыскании недополученных доходов.

Договор фрахта между судовладельцами и офшорными компаниями

содержал пророгационную оговорку о рассмотрении споров судами

Англии. Истец обратился в Высокий суд с просьбой применить доктрину

снятия корпоративной вуали и привлечь к ответственности не только

офшорные компании, но и самого предпринимателя на солидарной

основе, т. е. фактически признать его стороной договора фрахта и

содержащейся в нем пророгационной оговорки.

Судья Майкл Бертон определил, что снятие корпоративной вуали

дает возможность признать физическое лицо ответственным по

договорным обязательствам контролируемой им компании. По выражению

судьи, жертва правонарушения может потребовать, чтобы кукловод был

принужден к исполнению договора, заключенного его марионеткой. В

результате судья решил, что латвийский предприниматель является

стороной договора, заключенного контролируемой им офшорной

компанией и содержащего пророгационную оговорку о решении споров в

судах Англии. Соответственно, суд счел возможным рассмотреть иск к

этому предпринимателю, хотя он лично никаких пророгационных

соглашений не заключал.

Однако в деле VTB v. Nutritek, уже ставшем несомненной

классикой английского права, судья Ричард Арнольд пришел к

совершенно иным выводам.

Банк VTB Capital pic, английская дочка российского банка ВТБ,

выдал российскому ООО "Руссагропром" кредит на 225 млн долл. для

покупки российских молочных заводов. При этом сами заводы были

переданы в залог банку. Продавцом заводов была офшорная компания

Nutritek International Corp., контролируемая российским

предпринимателем М. Кредитный договор содержал пророгационную

оговорку, согласно которой все споры по договору передавались на

рассмотрение английских судов. Через год "Руссагропром" прекратил

платежи по кредиту, и банк обратился в Высокий суд. Банк

потребовал, в частности, привлечь в качестве соответчиков

российского предпринимателя и контролируемую им офшорную компанию

(Nutritek).

По утверждению банка, кредит был выдан им в результате обмана:

во-первых, предприниматель скрыл от него тот факт, что на момент

заключения договора он контролировал не только Nutritek, но и тайно

сам "Руссагропром", т. е. и продавца, и покупателя; во-вторых, банк

был введен в заблуждение относительно стоимости приобретаемых

молочных заводов, так как заключение аудиторской фирмы Ernst &

Young, на которое полагался банк, было основано на ложных данных.

Действительно, реализовав заложенные по договору молочные заводы,

банк смог выручить менее 40 млн долл. Банк просил суд снять

корпоративную вуаль и привлечь к ответственности по долгам

"Руссагропрома" российского предпринимателя и контролируемые им

офшорные компании.

Судья Ричард Арнольд в ответ жестко высказался в пользу

принципа частного характера договора, который не может быть

поколеблен доктриной снятия корпоративной вуали. В связи с этим

судья отказался признать российского предпринимателя стороной

договора, заключенного компанией, предположительно им

контролируемой, и содержащейся в нем пророгационной оговорки.

Соответственно, суд отказался рассматривать основанный на договоре

иск к этому физическому лицу.

Оставался открытым вопрос о возможной деликтной

ответственности предпринимателя. Судья Ричард Арнольд решил, что,

поскольку основные (хотя и не все) события, связанные с

предполагаемым деликтом, происходили в России, надлежащим местом

рассмотрения деликтного иска является не английский, а российский

суд.

Апелляционный суд Англии и Уэльса утвердил это решение, а

также признал не имеющим прецедентной силы (overruled) более раннее

решение судьи Майкла Бертона в обсуждавшемся выше деле. Затем, в

феврале 2013 г., решение было утверждено и Верховным судом

Соединенного Королевства (этот суд был создан в 2009 г., и ему были

переданы полномочия палаты лордов как высшей судебной инстанции).

Помимо прочего, Верховный суд отверг выдвинутый истцом тезис,

согласно которому достаточным правовым основанием для снятия

корпоративной вуали является злоупотребление корпоративной

структурой со стороны ответчика. Председатель Верховного суда лорд

Дэвид Нойбергер отметил, что, хотя понятие злоупотребления правом

(abuse of rights) и является общепризнанной концепцией во многих

странах романо-германской системы права (civil law systems),

английские суды такое понятие не используют, за исключением разве

что некоторых случаев применения права ЕС, которому концепция

злоупотребления правом тоже известна<18>. Термин "злоупотребление

корпоративной формой" нам еще встретится в последующих разделах; не

исключено, что из зарубежных судебных решений он и был

позаимствован представителями истца.

Верховный суд также затронул, хотя и не разрешил, весьма

интересный вопрос международного частного права, а именно о выборе

права, применимого при снятии корпоративной вуали. В данном деле

английскому суду предлагалось снять корпоративную вуаль с

российского юридического лица. Следовало ли суду при этом применять

английское право (lex fori) или российское (lex incorporationis)? В

последнем случае английскому суду пришлось бы прежде всего

выяснять, допускает ли российское право снятие корпоративной вуали

или нет. Увы, для целей рассматриваемого дела суд не счел

необходимым решать этот вопрос. Интересующихся этой животрепещущей

проблемой международного частного права лорд Нойбергер отослал<19>

к статье сингапурского правоведа Чи Хо Тама<20>.

В ходе рассмотрения дела в Верховном суде представитель

ответчика Майкл Лазарус выдвинул в качестве одного из

альтернативных вариантов аргументации несколько неожиданный тезис.

По его мнению, доктрине снятия корпоративной вуали вообще нет места

в английском праве. Нет ни одного прецедента на уровне палаты

лордов или Верховного суда, в котором основанием принятого решения

была бы эта доктрина; те же решения нижестоящих судов, где эта

доктрина когда-либо использовались, Верховному суду следует, по

мнению представителя ответчика, признать ошибочными.

Верховный суд отказался последовать этому радикальному

предложению. Впрочем, что весьма характерно, он также воздержался и

от провозглашения ошибочности данного мнения. "Поскольку наш суд

приветствует творческий подход к делу (blue sky thinking), я не

критикую г-на Лазаруса за его всеохватную попытку убедить суд, что

английское право вообще не признает принципиальной возможности

снятия корпоративной вуали"<21>, - благодушно заметил в ответ на

этот "весьма амбициозный довод"<22> ответчика один из судей лорд

Николас Уилсон. Верховный суд счел вполне достаточным установить,

что если доктрина снятия корпоративной вуали в английском праве

действует, то она не распространяется на договорные обязательства.

То есть, формально говоря, окончательное решение вопроса о том,

допустимо ли снятие корпоративной вуали в принципе, Верховный суд

оставил до будущих времен.

Отметим, что в Верховном суде предметом серьезных дебатов стал

вопрос о надлежащем месте рассмотрения деликтного иска английского

банка к российскому предпринимателю. Каждый из пяти судей

представил свое мнение по этому вопросу, причем голоса разделились

в соотношении три к двум (двое из судей считали, что английский суд

должен был рассмотреть деликтный иск по существу). Вместе с тем

вопрос о снятии корпоративной вуали для целей иска из договора был

единодушно решен отрицательно. В результате правило о том, что

снятие корпоративной вуали не может служить основанием для перехода

договорных обязательств, можно считать твердо установленной нормой

прецедентного права Англии.

Уголовно-правовой контекст

Выше мы обсуждали снятие корпоративной вуали лишь в контексте

гражданского судопроизводства. Уголовные дела имеют свою специфику.

В деле R v. Seager<23> (2009 г.), где спор шел о том, следует ли

причислять весь доход компании к незаконному и подлежащему

конфискации доходу ее директора, если последний управлял компанией

вопреки судебному запрету, судья Апелляционного суда Ричард Эйкенс

сформулировал эту специфику следующим образом:

"В контексте уголовных дел суды определили по меньшей мере три

ситуации, когда корпоративная вуаль может быть снята. Во-первых,

если правонарушитель пытается скрыться за корпоративным фасадом,

или вуалью, чтобы скрыть свое преступление и свои выгоды от него.

Во-вторых, если правонарушитель совершает действия от имени

компании, которые (при обязательном наличии вины) составляют

уголовное правонарушение, ведущее к его осуждению; в этом случае

корпоративная вуаль даже не снимается, а скорее бесцеремонно

срывается. В-третьих, если сделка или коммерческие структуры

представляют собой схему, прикрытие или притворство (device, cloak

or sham), то есть попытку замаскировать истинную природу сделки или

структуры с целью обмана третьих лиц или судов"<24>.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что в Великобритании

снятие корпоративной вуали в гражданско-правовых спорах основано на

критериях владения и контроля, а также недобросовестности. На

практике снятие корпоративной вуали - редкое исключение из правил,

и некоторые практикующие юристы даже высказывали мнение о

необходимости полного упразднения рассматриваемой доктрины. Так или

иначе почти во всех упомянутых выше ключевых прецедентах дело

кончилось тем, что в применении этой доктрины было отказано.

США

В США снятие корпоративной вуали является одним из тех

вопросов корпоративного права, которые наиболее часто становятся

предметом рассмотрения судов, а по некоторым оценкам - даже

абсолютным лидером в этом смысле<25>.

Необходимо иметь в виду, что в США и корпоративное, и

договорное, и деликтное, и уголовное право относятся в основном к

ведению отдельных штатов (лишь некоторые вопросы этих разделов

права регулируются федеральным законодательством). Соответственно,

если говорить о доктрине снятия корпоративной вуали в США, следует

уточнять, о каком именно штате идет речь. В идентичных ситуациях

суды одного штата могут снять корпоративную вуаль, а другого - нет.

Вместе с тем варианты права различных штатов существенно влияют

друг на друга, так что часто можно говорить об общих для всех

штатов положениях. Следует также учитывать существование

относительно независимой практики федеральных судов (так называемое

федеральное общее право)<26>. Обобщенные положения норм

прецедентного права различных штатов и федеральных судов можно

найти, в частности, в юридических энциклопедиях, например в

энциклопедии "Американская юриспруденция"<27>.

Как и британская компания с ограниченной ответственностью

(limited company), американская корпорация является отдельным

юридическим лицом, и ее участники в обычных ситуациях не отвечают

по обязательствам корпорации. Однако, как и в Англии, в США суды

могут при определенных обстоятельствах снимать корпоративную вуаль.

Это относится не только к традиционным корпорациям (corporation),

но и к появившимся гораздо позднее компаниям с ограниченной

ответственностью (limited liability company, LLC)<28>.

Первые варианты корпоративных законов штаты стали принимать

еще в начале XIX в. (Нью-Йорк - 1811 г.)<29>. Однако близкие к

современным законы, максимально облегчающие создание корпораций,

появились лишь к концу XIX в. (Нью-Джерси - 1896 г.)<30>.

Содержание и происхождение доктрины

По-видимому, первым американским судебным актом, в котором

были более или менее отчетливо сформулированы основания снятия

корпоративной вуали (хотя этот термин тогда еще широко не

употреблялся), стало принятое в 1905 г. решение федерального

окружного суда штата Висконсин в деле US v. Milwaukee Refrigerator

Transit Co.<31> По словам окружного судьи Сэнборна, "корпорацию по

общему правилу, и пока нет достаточных причин для обратного,

следует рассматривать как [отдельное] юридическое лицо, но когда

понятие юридического лица используется для нарушения публичных

интересов, оправдания правонарушения, сокрытия обмана, оправдания

преступления, то право должно расценивать корпорацию как ассоциацию

лиц"<32>. Иначе говоря, в перечисленных случаях корпорация лишается

статуса отдельного субъекта права для целей рассматриваемого спора.

Сам термин "снятие корпоративной вуали" получил широкое

распространение после публикации в журнале Columbia Law Review в

1912 г. статьи Мориса Уормсера под таким названием<33>. Автор

статьи - практикующий юрист и правовед, впоследствии ставший

знаменитым профессором права, - выступал за снятие корпоративной

вуали в тех случаях, когда корпорация является лишь альтер эго

своих акционеров. "Это была та же самая стая вороватых волков, будь

то в "корпоративном" платье бабушки Красной Шапочки или в своей

собственной мохнатой шкуре"<34>, - поясняет автор свою мысль

применительно к одному судебному делу. Речь в том деле шла о

банкротстве товарищества, и суд счел возможным удовлетворить

требования пострадавших кредиторов товарищества за счет имущества

корпорации, контролируемой участниками товарищества ("вороватыми

волками", по выражению американского правоведа). Впоследствии проф.

Уормсер развил свои взгляды на эту тему в книге с характерным

названием "Франкенштейн, инкорпорейтед"<35>.

Современное состояние вопроса

Мы не будем обсуждать положений писаных законов о лишении

участников юридических лиц их привилегии ограниченной

ответственности (отметим лишь, что возможность снятия корпоративной

вуали явно упоминается в законах некоторых штатов о компаниях с

ограниченной ответственностью - LLC<36>), а сосредоточимся лишь на

положениях прецедентного права.

Терминология и фразеология в разных судебных решениях может

довольно существенно различаться. В одном из судебных актов

Апелляционного суда США по пятому округу от 2006 г. судья Риза

Барксдейл предлагает следующий мини-обзор судебных подходов к

проблеме. "Различные теории для снятия корпоративной вуали были

созданы для отказа в признании существования отдельного

юридического лица в ситуациях, когда этого требует справедливость:

если владельцы злоупотребляют (misuse) корпоративной формой либо

создали [корпорацию] для целей обмана или для совершения

противозаконного деяния. Еще одно исключение [из принципа отдельной

правосубъектности корпорации] возникает, если материнская компания

полностью доминирует и контролирует дочернюю компанию, управляя ею

как своим инструментом (conduit) или агентом. Доктрина альтер эго и

снятие корпоративной вуали являются действительно исключительными

доктринами, применяемыми лишь в тех случаях, когда должностные

лица, директора или акционеры используют юридическое лицо как

прикрытие для совершения обмана, ухода от личной ответственности

либо в других действительно уникальных ситуациях"<37>.

Уже в этой цитате можно заметить некоторые различия между

английской и американской судебной практикой. Как видим, по крайней

мере некоторые американские суды не имеют ничего против выражения

"злоупотребление корпоративной формой". Кроме того, не все

американские суды четко разграничивают снятие корпоративной вуали и

переход ответственности в силу отношения "агент - принципал".

Описание современного состояния рассматриваемого вопроса можно

найти в упоминавшейся выше энциклопедии "Американская

юриспруденция", материалы которой используются в дальнейшем

обсуждении<38>.

Следует отметить, что доктрина снятия корпоративной вуали не

является особым основанием иска. Скорее это процессуальная мера,

позволяющая привлечь нового ответчика в иске, имеющем свои

собственные правовые основания (взыскание долга, возмещение вреда и

т. д.).

Доктрина снятия корпоративной вуали принадлежит к так

называемому праву справедливости (equity). И английское, и

американское право разграничивают прецедентные принципы

справедливости, с одной стороны, и прецедентные положения общего

права в узком смысле слова, с другой стороны. Хотя англосаксонскому

праву и неизвестен термин "злоупотребление правом" (см. раздел о

Великобритании), в некотором смысле все право справедливости

является чрезвычайно разросшимся аналогом нормы континентальных

кодексов, запрещающей злоупотребление правом (например, ст. 10 ГК

РФ)<39>. Ведь исторически право справедливости развивалось начиная

с XV в. именно как средство преодоления несправедливости, к которой

может привести буквальное применение положений общего права<40>.

Как и большинство принципов права справедливости, основания

снятия корпоративной вуали имеют во многом оценочный характер. В

конечном счете суд (при необходимости с участием присяжных) по

своему усмотрению определяет, выступала ли компания в качестве

альтер эго (фасада, инструмента) своего владельца или не выступала.

Универсального правила здесь не существует, каждый случай

разрешается в индивидуальном порядке исходя из соображений

справедливости.

Тем не менее судам необходимо понимание того, что именно

подлежит доказыванию в подобных делах. Суды могут группировать

подлежащие доказыванию обстоятельства в списки элементов (этот

термин означает, что подлежит доказыванию каждый элемент) или в

списки факторов (не обязательно доказывать все факторы, но следует

учитывать их все в совокупности).

Так, в одном из судебных актов 1997 г.<41> Апелляционный суд

США по второму округу приводит следующий список из двух элементов,

подлежащих доказыванию для снятия корпоративной вуали по праву

штата Нью-Йорк<42>.

1. Владелец полностью доминировал (exercised complete

domination) над корпорацией в отношении рассматриваемой сделки.

2. Это доминирование использовалось для обмана или

правонарушения (fraud or wrong), которое причинило ущерб стороне,

требующей снятия вуали.

Эта формулировка известна как "двухкомпонентный тест"

(two-prong test). Стоит подчеркнуть, что, как и в Англии, самого по

себе доминирования еще недостаточно для снятия корпоративной вуали.

Подлежит доказыванию также факт неправомерного поведения,

причинившего истцу вред.

В том же деле перечисляются факторы, совокупность которых

может использоваться судами для установления факта доминирования

(в свете права того же штата)<43>.

1. Соблюдаются ли корпоративные формальности.

2. Располагает ли корпорация достаточным капиталом.

3. Используются ли средства корпорации для личных, а не

корпоративных целей.

4. В случае существования двух организаций имеются ли

пересечения в части владельцев, директоров, работников.

5. Используют ли две организации одно офисное пространство,

адрес, номера телефонов.

6. Степень собственного коммерческого усмотрения,

демонстрируемого подконтрольной корпорацией.

7. Совершаются ли сделки с подконтрольной корпорацией по

принципу "вытянутой руки" (т. е. на тех же условиях, что и с

независимыми контрагентами).

8. Является ли данная корпорация независимым центром прибыли.

9. Оплачивают ли другие лица долги подконтрольной корпорации.

10. Есть ли у корпорации имущество, которое используется

контролирующим лицом, как если бы оно было его собственным.

Суды других штатов, а также федеральные суды используют

подобные, хотя и не обязательно тождественные, списки элементов и

факторов<44>.

Примеры применения доктрины. Проблема перехода договорных

обязательств

В качестве примеров применения доктрины снятия корпоративной

вуали рассмотрим два любопытных дела, связанных с компаниями из

постсоветских стран (в данном случае это Туркмения и Россия).

На основании доктрины снятия корпоративной вуали привлекались

к ответственности не только физические и юридические лица, но и

целые государства. В деле Bridas v. Government of Turkmenistan<45>

суд снял корпоративную вуаль и возложил ответственность по долгам

компании на контролировавшее ее правительство Туркменистана.

Дело заключалось в следующем. Аргентинская компания

намеревалась осваивать нефтегазовые месторождения в Туркменистане и

для этой цели заключила соглашение о сотрудничестве с туркменской

компанией, созданной и контролируемой государством. Соглашение

содержало арбитражную оговорку и было подчинено праву Англии. Само

правительство Туркменистана это соглашение не подписывало.

Сотрудничество аргентинской и туркменской компаний оказалось

недолгим: спустя два года после заключения соглашения туркменское

правительство запретило аргентинской компании экспортировать сырье

из Туркменистана, тем самым лишив смысла ее присутствие в стране.

Аргентинская компания подала иск в международный коммерческий

арбитраж против госкомпании и туркменского правительства. Арбитраж

в Хьюстоне определил, что он компетентен рассмотреть этот иск,

после чего удовлетворил иск, присудив истцу 495 млн долл. Затем

споры переместились в федеральные суды США: истец требовал

признания арбитражного решения, а ответчик - его аннулирования.

Аргентинская компания добивалась признания своего права

судиться с правительством Туркменистана на основании договора,

заключенного туркменской компанией, в силу доктрины снятия

корпоративной вуали. Признание правительства Туркменистана стороной

арбитражного соглашения снимало также и вопрос о суверенном

иммунитете Туркменистана.

Для решения вопроса о снятии корпоративной вуали Апелляционный

суд по пятому округу применил упомянутый выше двухкомпонентный

тест, но для установления наличия доминирования использовал свой

собственный список из 21 фактора (включая несколько факторов,

специфичных именно для государственных организаций).

Что касается первого элемента теста, суд признал наличие

правонарушения, но указал, что, вопреки мнению нижестоящего суда,

таким правонарушением следует считать не само введение запрета на

экспорт сырья (на что правительство Туркменистана имело несомненное

право), а последующие манипуляции с государственной компанией,

направленные на избежание возмещения ею убытков аргентинскому

партнеру. Действительно, к моменту арбитражного разбирательства

заключавшая договор госкомпания была ликвидирована, а вместо нее в

соглашение была введена другая, не имевшая существенных активов.

Что касается второго элемента, то суд признал, что, вопреки

мнению нижестоящего суда, если исходить из реальных фактов, а не

формальностей, то совокупность факторов доказывает доминирование

правительства над госкомпанией. Одним из важнейших факторов стала

недостаточная капитализация вновь созданной госкомпании, капитал

которой составил всего около 17 тыс. долл.

Отметим, что в данном деле речь шла о переходе договорных

обязательств в результате снятия корпоративной вуали. В отличие от

английских судов американский суд не увидел в этом ничего

невозможного. Правда, председатель суда Эдит Джонс указала, что в

подобных случаях стандарт для снятия корпоративной вуали должен

быть более жестким (more stringent), ведь истец добровольно

заключал договор именно с госкомпанией, не потребовав при этом

гарантий правительства. Однако насколько стандарт должен быть более

жестким - осталось неясным. Во всяком случае, суд отверг

предложение ответчика считать обязательным доказывание именно

обмана, признав, что достаточно доказать наличие обмана или

несправедливости (fraud or injustice) по отношению к истцу.

В результате вуаль была снята. Суд признал стороной по

соглашению туркменское правительство, которое соответственно должно

было выплатить аргентинской компании почти 1,5 млрд долл.

В другом деле, рассмотренным одним из федеральных окружных

судов Нью-Йорка, спор шел о снятии корпоративной вуали с

американской корпорации по требованию ее российского

контрагента<46>.

В 1991-1992 гг. некая малоизвестная нью-йоркская корпорация

(IDTS) заключила ряд крупных договоров с российским государственным

предприятием "Техностройэкспорт", через который в то время

осуществлялись все экспортные операции концерна "Норильский

никель", тоже тогда принадлежавшего государству<47>. Согласно этим

договорам американская корпорация покупала у предприятия

"Техностройэкспорт" цветные металлы, причем со значительной

отсрочкой платежа, затем продавала металл через своего торгового

агента - швейцарское акционерное общество. В течение

1991-1993 гг. американская корпорация получила таким образом около

300 млн долл. Однако с российским контрагентом она полностью не

рассчиталась, оставшись должна ему около 200 млн долл.

Задолженность была подтверждена решением Международного

коммерческого арбитражного суда в Москве в 1995 г., а это решение в

свою очередь признал (confirmed) федеральный суд США в 1997 г.

Однако, как нетрудно догадаться, платить американской корпорации

оказалось нечем, да и вообще в том же 1997 г. она была исключена из

реестра за неуплату ежегодных сборов.

Тогда "Техностройэкспорт" потребовал снятия корпоративной

вуали и привлечения к ответственности двух контролировавших

корпорацию физических лиц.

Суд, решая это дело, использовал два элемента и десять

факторов (по праву штата Нью-Йорк), приводившихся выше. При этом

суд явно сослался на коллизионную норму штата Нью-Йорк, согласно

которой снятие корпоративной вуали регулируется правом штата или

страны (state), где организация инкорпорирована<48>. Заметим, что

если бы подобное правило было применено в предыдущем рассмотренном

нами деле, американскому суду, очевидно, пришлось бы решать вопрос,

допустимо ли снятие корпоративной вуали по праву Туркменистана.

Что касается доминирования, единственным акционером и

директором корпорации была г-жа Дж., а президентом и единственным

должностным лицом - г-жа Р. Свою деятельность корпорация вела из

квартиры в Нью-Йорке, где жила президент Р. При этом корпорация не

соблюдала предусмотренных законами Нью-Йорка корпоративных

формальностей: не вела протоколов собраний, не подавала

корпоративной отчетности, не вела полного бухгалтерского учета.

Даже поступление на счет корпорации 300 млн долл. не было отражено

в ее бухучете. Начальный капитал компании составил лишь 10 тыс.

долл. и впоследствии существенно не увеличивался. Наконец, лица,

стоявшие за компанией, не стеснялись тратить корпоративные средства

на личные нужды. Суд заключил, что владельцы компании пренебрегли

корпоративной правовой самостоятельностью, используя корпорацию как

альтер эго. Элемент доминирования был доказан.

Суд далее признал, что ответчицы использовали свое

доминирование над корпорацией для совершения правонарушения (wrong)

против истца. Таким правонарушением стал вывод активов из

корпорации с целью избежания исполнения договорных обязательств и

арбитражных решений. Суд отказался от предложения ответчиц признать

обязательным доказывание совершения ими именно обмана (fraud). По

словам судьи Джона Коэлтла, "по праву штата Нью-Йорк вывод фондов с

целью защиты корпорации от судебных решений составляет

правонарушение для целей определения того, должна ли корпоративная

вуаль быть снята"<49>. Второй элемент тоже был доказан.

Сами ответчицы отказались давать показания насчет того, куда

делись миллионы долларов, сославшись на конституционное право не

свидетельствовать против себя. Судья согласился, но подчеркнул, что

в гражданско-правовом споре ничто не мешает ему сделать

неблагоприятные для ответчиц выводы из этого отказа.

В отчаянной попытке спасти проигранное дело ответчицы сделали

неожиданный ход. Они сообщили суду, что российская компания-истец

принимала взятки (accepted bribes) от американской корпорации. По

словам ответчиц, крупные суммы выплачивались ими в пользу В.,

одного из руководителей предприятия "Техностройэкспорт", и Б.,

одного из руководителей концерна "Норильский никель". Одна из

ответчиц даже жаловалась, что В. "стал богачом за ее счет, а сам

теперь не выполняет своих обещаний"<50>. По мнению ответчиц, факт

получения взяток лишает истца права требовать снятия корпоративной

вуали в силу принципа права справедливости, известного под

названием "доктрина нечистых рук" (unclean hands doctrine).

Согласно этой доктрине сторона, проявившая недобросовестность, не

может требовать судебной защиты по праву справедливости. Суд,

однако, указал, что доктрина нечистых рук не применяется в делах о

взыскании убытков, да и вообще вопрос о взятках, якобы полученных

истцом, не имеет отношения к вопросу о том, является ли

американская корпорация альтер эго ответчиц, используемым ими в

противоправных целях.

В результате вуаль была снята. Заметим, что и в этом деле

результатом ее снятия стал переход договорных обязательств

корпорации на контролирующих ее лиц.

Стоит отметить одно весьма важное обстоятельство. Несмотря на

то, что все американские источники подчеркивают редкий и

исключительный характер снятия корпоративной вуали, в целом

американские суды гораздо более склонны применять эту

экстраординарную меру, чем суды Англии, отличающиеся большей

степенью формализма<51>. В том числе американские суды применяют

эту доктрину и в отношении договорных обязательств, чего избегают

суды Англии.

Тем не менее можно сделать вывод о том, что в целом суды и

Англии, и США применяют снятие корпоративной вуали по аналогичным

основаниям. Как следует из вышеизложенного, этими основаниями

являются доминирование в совокупности с обманом или правонарушением

либо, если говорить на британском юридическом жаргоне, владение и

контроль в совокупности с недобросовестностью.

Германия

Роль судов в странах романо-германской системы права

радикально отличается от роли судов в странах англосаксонской

системы. Основная функция судов континентально-европейских стран

состоит в применении, но не в создании норм права. Законотворческая

роль в этих странах принадлежит их парламентам (представительным

органам).

Конечно, не следует недооценивать значения судебной практики,

которая способна вдохнуть жизнь в норму закона. Нередко эта

практика восполняет пробелы в законодательстве или разрешает

неопределенности в формулировках закона. В этом смысле можно

сказать, что суды в странах континентальной Европы все же играют

ограниченную правотворческую роль. Эта роль различается от страны к

стране. Так, по словам Председателя ВАС РФ А.А.Иванова, "Верховный

суд Австрии решает дела, а Верховный суд Финляндии сосредоточился

на формировании прецедентов"<52>. Так или иначе, обычно в странах

континентальной Европы суды не склонны провозглашать абстрактные

правовые доктрины, явным образом предназначенные для последующего

использования, как это делают англосаксонские суды.

В том числе это относится и к снятию корпоративной вуали. В

странах романо-германской системы права переход ответственности по

обязательствам с организации на контролирующих ее лиц в тех или

иных случаях может быть предусмотрен непосредственно нормами

закона. В определенных ситуациях суды могут осуществлять такой

перенос ответственности в порядке восполнения пробела в законе или

пресечения злоупотребления правом. При рассмотрении уголовного или

деликтного правонарушения ничто не мешает судам возложить

ответственность на непосредственного виновника, даже если он

действовал от имени юридического лица. Вместе с тем говорить о

существовании в основных странах континентальной Европы

самостоятельной судебной доктрины снятия корпоративной вуали в том

же понимании, что существует в Англии или США, было бы

преувеличением.

Рассмотрим пример Германии. Там существуют определенные

правовые возможности переноса ответственности по обязательствам

юридического лица на его участников (Durchgriffshaftung). Такой

перенос ответственности можно уподобить англосаксонскому снятию

корпоративной вуали. Однако, как мы увидим далее, в последние годы

практика по этому вопросу развивалась в направлении отказа от

некодифицированных правил в пользу применения непосредственно норм

закона, пусть даже не в самой очевидной интерпретации.

Как и в других континентально-европейских странах,