Глава 5. Семейное право России до Петра I 49

Поводами к разводу считались также неспособность к брачному сожитию, бесплодие жены, безвестное отсутствие одного из супругов, неизлечимая болезнь, например проказа. Наиболее часто встречался развод в связи с принятием одним из супругов монашества. Хотя цер­ковные правила запрещали насильственное пострижение, мужья часто пользовались этим, чтобы прекратить брак. Например, Петр I уже в гораздо более позднюю эпоху отправил в монастырь свою жену Евдо­кию, несмотря на ее сопротивление и отказ духовенства совершать этот богопротивный акт¹.

В рассматриваемый период еще возможен был развод по обоюдно­му согласию супругов. <Мы договорились полюбовно, чтобы нам раз­вестись и мужу на другой жене жениться», «Как мы по своей воле сошлись, так по доброй воле разошлись^ — гласят разводные грамоты того времени². Это прежде всего свидетельствует о том, что каноничес­кое представление о природе брака как о таинстве еще недостаточно укрепилось в правосознании населения. В браке и разводе по взаимно­му согласию еще усматривается частно-правовой договорный элемент.

Похожий путь развития проходят представления о браке и в Запад­ной Европе. В Римском праве классического периода брак и развод признавались неформальными частными соглашениями, и только с возникновением христианства и ростом его влияния взгляды на брак меняются. Причем если в Византийской Империи обязательность вен­чания вводится законом императора Льва в 893 г., то в Западной Евро­пе браки, заключенные по обычному праву, считаются законными вплоть до Тридентского собора 1563 г.

Личные отношения между супругами с принятием христианства также меняются. Замужняя женщина рассматривается уже не как иму­щество мужа, а как относительно самостоятельное лицо. Сам же цер­ковный брак официально признается таинством, совершаемым на не­бесах, направленным на .наиболее полное физическое и духовное об­щение супругов. В этом понятии подчеркивается связь духовных и физических элементов брака.

Однако духовная сторона христианского брака не получает суще­ственного развития в России того периода. Она рассматривается до­статочно примитивно и формально — только как общность религиоз­ной жизни. С этим связан и запрет на вступление в брак с нехристиа­нами.

^f См.: Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Кн 3.6. М., 1992. С. 561.

² Загоравский И-А. Курс семейного права. С. 138.

4-1148

50 Раздел II. История семейного права

До московского периода замужние женщины пользовались отно­сительной свободой, затем наступила так называемая эпоха терема, когда женщины из верхних слоев общества не общались практически ни с кем, кроме ближайших родственников.

К. Неволин считал, что в России муж никогда не имел формального права убить жену, насильно постричь в монахини или продать в холоп­ство, а многочисленные случаи, описанные в летописях, он относил к злоупотреблению правом*. Тем не менее все эти явления имели место. За убийство жены муж подвергался легкому наказанию, а жена, убив­шая мужа, живой закапывалась в землю. Муж мог заложить жену, предоставив залогодержателю право пользоваться предметом залога. Основой отношений между мужем, женой и детьми является власть мужа и отца.

Семья в тот период напоминает маленькое государство со своим главой и собственной публичной властью. Она является социальной организацией, «внутри которой действуют... начала социально органи­зованного строя, как и в государстве»². Права власти, принадлежащие главе семьи, осуществлялись с помощью непосредственного принуж­дения без помощи иска или обращения к публичным властям. Домо­строй подробно наставляет мужа, как можно и как нельзя бить жену.

Частное право в России в этот ранний период еще не выделилось как таковое, и говорить об отнесении семейного права, основанного на таких началах, к частному или публичному невозможно- Однако се­мейное право и семейный уклад России той эпохи отличались от се­мейного права и семейного уклада Западной Европы и особенно Древ­него Рима, И в России, и в Западной Европе семья функционировала как публичная организация, а власть домовладыки практически ничем не ограничивалась римским законам она была даже строже, чем в России: в Риме домовладыка имел над женой и детьми право жизни и смерти. Но весь строй общественной жизни в Риме и в Западной Европе, а также господствующее правосознание приводили к Тому, что эти законы почти не применялись.

Уже в классический римский период, несмотря на формальное существование архаичных норм, по словам К. Савиньи, женщина поль­зуется уважением как нигде, а унизительное обращение с сыновьями, как с рабами, было немыслимо при существовании такого публичного права, по которому этим сыновьям было предоставлено право пользо­ваться всеми политическими правами и возможность достигать выс-

' См.: Невплин К. История российских гражданских законов. С. 82—85. ² Петражицкий Л.И. Теория нрава и государства в связи с теорией нравственности. Т. 2. СПб., 1910. С. 713.

Глава 5. Семейное право России до Петра I 51

ших государственных должностей, оставаясь в подчинении отеческой власти.

В Западной Европе эволюция правосознания высших слоев обще­ства была связана и с таким явлением, как культ прекрасной дамы, основанный на почитании Мадонны. Связанные с ним представления делали применение насилия к женщине несовместимым с рыцарской честью. В России же правосознание стояло на еще более низкой ступе­ни развития, чем законодательство. Поэтому формально запрещенные убийство жены или лишение ее свободы довольно часто встречались в реальной жизни, не вызывая морального осуждения.

Имущественные отношения супругов в России, напротив, отлича­ются от имущественных отношений супругов Западной Европы в сто­рону признания за замужней женщиной большей самостоятельности. Еще в дохристианский период жены имели свое имущество. Так, кня­гине Ольге принадлежал собственный город, свои места птичьей и звериной ловли*.

При обручении в сговорной записи могли устанавливаться усло­вия, определяющие права и обязанности супругов по поводу имущест­ва в браке и после его прекращения. К. Неволин справедливо видит в них прообразы современных брачных договоров. Приданое давалось невесте ее родителями или родственниками. В допетровские времена дочь не наследовала после своих родителей, но они должны были дать ей приданое. В случае смерти родителей эта обязанность переходила на их наследников. При отсутствии наследников имение переходили к казне, но из него выделялось дочерям приданое.

Относительно того, было ли в то время приданое общесемейным имуществом или раздельной собственностью жены, существуют раз­ные точки зрения. А.И. Загоровский считает его общим, а К. Нево­лин — раздельным. В условиях неразвитого гражданского общества, а также из-за скудности источников действительно очень трудно сде­лать однозначный вывод. Ясно только, что во время брака муж владел и пользовался имуществом жены, но не мог им распоряжаться без ее согласия.

Еще в древнем памятнике «Вопрошение Кириково» растрата иму­щества жены считалась тяжким проступком и поводом к разводу. В случае смерти жены ее движимое имущество переходило к ее детям, а при отсутствии детей — к лицам, давшим приданое. Содержание жены в то время обеспечивалось дарением ей мужем или свекром имущества и земель для обеспечения ее на случай вдовства.

' См.: Неволин К. История российских гражданских законов. С. 94.

4»

52 Раздел II. История семейного права

Отношения между родителями и детьми в Древней Руси, как и всюду в этот период, строились на отцовской власти. Законность про­исхождения в рассматриваемое время еще не имела решающего значе­ния. При наличии у некоторых славянских племен многоженства и повсеместном распространении наложничества главным было призна­ние ребенка своим отцом. Так, князь Владимир был рожден Святопол-ком от Ольгиной ключницы Малуши, но наследовал отцу и стал кня­зем¹. С другой стороны, Святополк, рожденный другим князем Влади­миром от жены его брата Ярополка, называется Нестором «сыном прелюбодеяния» и незаконнорожденным.

Однако такое различие основано, по нашему мнению, на понима­нии прелюбодеяния как вины только перед другим мужчиной, сущест­вовавшем в то время. Рождение Святополком сына от незамужней женщины, низшей по положению, не противоречило представлениям той эпохи. Связь же с замужней женщиной, равной, а кроме того, женой собственного брата, считалась не только аморальной, но и приравни­валась к кровосмешению.

С принятием христианства постепенно начинает придаваться зна­чение только законному родству. В Уложении 1648 г. запрещалось узаконение внебрачных детей даже в случае брака родителей. Дети не состояли в правовой связи с отцом и признавались только родственни­ками своей матери.

Родительская власть на Руси была весьма сильна, хотя права жизни и смерти над детьми родители, по-видимому, формально никог­да не имели, однако убийство детей не рассматривалось 9 качестве серьезного преступления. По Уложению 1648 г. за убийство ребенка отец приговаривался к году тюремного заключения и церковному по­каянию. Дети же, убившие своих родителей, подвергались смертной казни.

Принуждение детей к повиновению осуществлялось самим отцом с помощью домашних наказаний. Домострой рекомендует в этом слу­чае «биение жезлом и сокрушение ребер». Государство принципиаль­но в эти отношения не вмешивалось. Жаловаться на родителей дети не могли. За одну только попытку подать жалобу Уложение 1648 г. пред­писывало «бить их кнутом нещадно».

Родители могли обратиться для наказания детей и к публичным властям. Дело при этом по существу не рассматривалось, и в суть обвинений никто не вникал. Достаточно было одной только жалобы родителей, чтобы приговорить детей к порке кнутом.

¹ См.: Неволин К. История российских гражданских законов. С. 312.

Г лава 6. Семейное право России периода империи 53

Родители имели право отдавать детей в холопство. Несмотря на осуждение церкви, практиковалось насильственное пострижение детей в монахи.