Глава 2. Восстания северных и южных декабристов. Общее и особенное

2.1 Разработка планов восстания на севере и юге: реальность и иллюзии

Конкретный план восстания в Петербурге разрабатывался в то время, когда стало известно о «переприсяге» войск, назначенной на 14 декабря 1825 года. На квартире К.Ф. Рылеева, был разработан следующий план действий. 14 декабря на площадь должны были выйти революционные войска под командованием членов тайного общества. Диктатором восстания был выбран гвардии полковник князь С.П. Трубецкой. Войска, отказывающиеся присягать, должны выйти на Сенатскую площадь. Силой оружия необходимо было не допустить сенаторов до присяги, заставить их объявить правительство низложенным и издать революционный «Манифест к русскому народу».

В революционном «Манифесте» объявлялось уничтожение прежнего правления и учреждение Временного революционного правительства, о ликвидации крепостного права и об уравнении всех граждан перед законом; объявлялись свобода печати, вероисповедания, занятий, введение гласного суда присяжных, всеобщей воинской повинности, уничтожение рекрутчины, образование «народной стражи», сложение подушных податей. Все правительственные чиновники должны были уступить место выборным лицам.

Затем созывался «Великий Собор» – Учредительное собрание, в обязанности которого входило окончательное решение вопросов о формах ликвидации крепостного права, форме государственного устройства России, о земле. Декабристы намерены были предложить свой переработанный проект «Великому Собору», но именно как проект – Собор мог принять его или отвергнуть. В том случае, если «Великий Собор» решит большинством голосов, что Россия будет республикой, одновременно принималось бы решение и о судьбе царской судьбы.

Командование войсками при захвате Зимнего дворца было поручено А.И. Якубовичу. Планировалось также захватить Петропавловскую крепость. Кроме того, К.Ф. Рылеев просил декабриста П.Г. Каховского рано утром 14 декабря, переодевшись в лейб-гренадерский мундир, проникнуть в Зимний дворец и убить Николая. Это было облегчило бы действия восставших.

Однако с самого утра планы декабристов стали рушиться: рано утром П.Г. Каховский отказался от поручения К.Ф. Рылеева. Через час после его отказа к А.А. Бестужеву приехал А.И. Якубович и отказался вести матросов и измайловцев на Зимний дворец. Он боялся, что в схватке матросы убьют Николая и его родственников и вместо ареста царской семьи получится цареубийство. Тем самым резко нарушался принятый план действий, и положение осложнялось.

Важно отметить, что на совещании у К.Ф. Рылеева 11 декабря 1825 года была предусмотрен и план мирного переворота на случай отречения Константина Павловича [38, с. 63-64]: в случае отречения цесаревича не присягать Николаю Павловичу; поднять гвардейские полки и привести их на Сенатскую площадь; подготовить манифест для обнародования Сенатом о созыве Земской думы; на время до созыва Земской думы назначить временных правителей.

Восстание Черниговского полка – одна из самых трагических страниц движения декабристов. Вспыхнувшее 28 декабря 1825 года и заранее обреченное на неудачу, оно было подавлено властями 3 января 1826 года. Восстание в полку началось тогда, когда мятеж на Сенатской площади был давно ликвидирован, армия (в том числе и сам Черниговский полк) присягнули императору Николаю I, а по всей России начались массовые аресты заговорщиков. Ни одна воинская часть не поддержала мятежников.

Черниговский пехотный полк был одним из старейших в русской истории: он был сформирован еще Петром I в 1700 году. И. Руликовский вспоминал, что «считая себе первой после старой царской гвардии воинской частью в государстве, объединенные одной общей мыслью. Офицеры воспитывали и развивали и самих себя, и простых рядовых солдат в началах хорошего обращения и воинской чести» [11, с. 272]. Однако к 1825 году славные военные дела черниговцев уже стали историей. Как пишет О.И. Киянская, «большинство офицеров в военных действия участия не принимали, поступив на службу уже в послевоенные годы. Черниговский полк по духу своему мало отличался от десятков других полков, расквартированных по всей России. Большинство офицеров-черниговцев были бедными, малообразованными, жесткими людьми» [28, с. 108]. Моральный климат не улучшался и от присутствия в полку особой группы солдат – бывших офицеров, разжалованных за различные дисциплинарные поступки в солдаты с лишением или без лишения дворянства.

Свидетель и участник событий М.И. Муравьев-Апостол на следствии указывал, что восстание вспыхнуло стихийно. От этой точки зрения он не отказался и позднее, написав в воспоминаниях: «Неожиданные события, столь быстро последовавшие одно за другим: арест и затем немедленное освобождение вследствие возмущения офицеров, – поставили брата в безвыходное положение» [8, с. 193]. Отчасти мемуарист прав: восстание было спровоцировано неумелыми действиями полкового командира, попытавшегося (с помощью всего одного жандарма) – арестовать батальонного командира С.И. Муравьева-Апостола на глазах у преданных ему солдат и офицеров. Последние вступились за батальонного командира, избили командира полка, после чего пути назад уже не было. В то же время ряд историков крайне скептически относятся к утверждениям о незапланированности восстания.

Известно, что планы восстания разрабатывались С.И. Муравьевым-Апостолом с 1823 года, в 1825 они обсуждались и дорабатывались совместно с С.П. Трубецким. Исследователи отмечают, что попытка организовать восстание появилась уже в августе 1825 года во время сбора войск 3-го пехотного корпуса под местечком Лещин. С.И. Муравьев-Апостол заявил о необходимости немедленно начинать восстание. На следствии он показал: «В 1825 году при сборе корпуса в Лещине, когда был отнят полк у Швейковского, решились опять действовать… Мы предложили Швейковскому начать действие, овладев корпусным командиром и начальником штаба, что было всеми принято» [16].

Революционный порыв и нетерпение проявляли и другие офицеры-черниговцы: многие из них (например, Вениамин Соловьев, Иван Сухинов) вступили в тайное общество, в заговор были приняты и некоторые разжалованные в солдаты бывшие офицеры. Однако вступлением в общество дело не ограничилось: черниговцы оказались едва ли не самыми активными из присутствовавших в лагере заговорщиков. По воспоминаниям декабриста И.И. Горбачевского, поручик Анастасий Кузьмин обвинял руководителей заговора в медлительности: «Он взбесился и сказал: «черт вас знает, о чем вы там толкуете понапрасну! Все толкуете: конституция, «Русская Правда» и прочие глупости, а ничего не делаете. Скорее дело начать бы, это лучше бы было всех ваших конституций». Муравьев-Апостол ему тоже выговаривал за такую поспешность, а тот ему отвечал: «Если вы нас будете долее удерживать, то мы и без вас найдем дорогу и в Киев, и в Москву» [1, с. 175].

Очевидно, что такая решимость подчиненных испугала даже С.И. Муравьева-Апостола, который не решился начать выступление против власти. Однако, известно, что, когда он получил от П.И. Пестеля через Николая Крюкова информацию о возможном раскрытии заговора, то был готов действовать незамедлительно. Об этом, в частности, сообщал в своих воспоминаниях Н.И. Лорер, который сообщил о содержании записки, направленной П.И. Пестелю руководителем Васильковской управы: «Общество открыто. Если будет арестован хоть один член, я начинаю дело» [5, с. 77].

Таким образом, несмотря на то, что М.И. Муравьев-Апостол представлял восстание Черниговского полка как внезапно вспыхнувшее, его планы разрабатывались, начиная с 1823 года. Особая решимость выступить против самодержавия проявилась у С.И. Муравьева-Апостола после получения известия об аресте П.И. Пестеля.