Юридические основания и принципы уголовной

Ответственности за нарушения международного

Гуманитарного права

В соответствии с основными принципами международно­го гуманитарного права, применяемого в период вооружен­ных конфликтов, в Женевских конвенциях и Дополнитель­ном протоколе I содержится перечень конкретных действий, определяемых как "серьезные нарушения", которые влекут за собой международную уголовную ответственность в случае не­соблюдения норм и требований международного гуманитар­ного права. К ним относятся: преднамеренное убийство; пытки

Глава XVIII. Права человека и гуманитарное право

и бесчеловечное обращение, включая биологические экспери­менты над людьми; преднамеренное причинение тяжких стра­дании, серьезно угрожающих физическому или психическому состоянию любого лица; нанесение серьезного увечья или ущерба здоровью; незаконное, произвольное и проводимое в большом масштабе разрушение и присвоение имущества, не вызываемые военной необходимостью (ст. 50 Женевской кон­венции об улучшении участи раненых и больных в действу­ющих армиях). Аналогичный перечень "серьезных наруше­ний" содержится и в ст. 130 Женевской конвенции об об­ращении с военнопленными, а также в ст. 147 Женевской конвенции о защите гражданского населения во время вой­ны. В последней этот перечень дополнен такими "серьезны­ми нарушениями", как незаконное депортирование или пе­ремещение; незаконное лишение свободы; взятие заложни­ков; принуждение служить в вооруженных силах неприяте­ля и лишение нрава на беспристрастное и нормальное судо­производство.

Существенно расширен круг "серьезных нарушений" статьями 11 и 85 Дополнительного протокола I. Здесь ква­лифицирующим обстоятельством считается нанесение ущер­ба физическому или психическому состоянию здоровья пу­тем преднамеренного и неоправданного действия или упу­щения. К "серьезным нарушениям" отнесены также действия, совершаемые умышленно и являющиеся причиной смерти пли серьезного телесного повреждения или ущерба здоровью; превращение гражданского населения или отдельных лиц в объект нападения; совершение нападения неизбиратсльиого характера, когда известно, что такое нападение приведет к чрезмерным потерям среди гражданского населения; совер­шение нападения на установки или сооружения, содержащие опасные силы, когда известно, что такое нападение причи­нит чрезмерные потери жизни и ранения среди гражданско­го населения.

"Серьезные нарушения" гуманитарного права определя­ются как военные преступления (п. 5 ст. 85 Дополнительного протокола I). Международное гуманитарное право устанавли­вает за эти преступления индивидуальную ответственность, ко­торая действует в отношении лиц, их совершивших или отдав-

§ 4. Юридические основания и принципы уголовной ответственности 551

ших приказ об их совершении. При этом до последнего време­ни считалось общепризнанным, что нормы о "серьезных нару­шениях" применимы только в отношении международных и не распространяются на внутренние (немсждународные) воору­женные конфликты. Действительно, они не упоминаются в До­полнительном протоколе II, касающемся защиты жертв воору­женных конфликтов немсждународного характера. В тот пе­риод, когда принимался этот документ (1977 г.), все еще преоб­ладало мнение, что применение системы серьезных нарушении к внутренним конфликтам явилось бы недопустимым вмеша­тельством во внутренние дела государства, покушением на его суверенитет.

В настоящее время большинство вооруженных конфлик­тов носит нсмсждународпый характер, и в ходе них совершают­ся многочисленные нарушения международного гуманитарно­го права, которые по жестокости и массовому грубейшему на­рушению прав человека не уступают деяниям, квалифицируе­мым как "серьезные нарушения", считающиеся военными пре­ступлениями. Международное сообщество не может мириться с их безнаказанностью. Поэтому и в международно-правовой доктрине, и в международной юрисдикции формируется при­знание необходимости распространения механизма пресече­ния "серьезных нарушений" па внутренние вооруженные кон­фликты.

Важно отметить, что эта позиция получила правовое зак­репление в принятом 17 июля 1998 г. в Риме Статуте Между­народного уголовного суда. В перечнь военных преступлений, отнесенных к юрисдикции этого Суда, включены, согласно по­ложениям Женевских конвенций 1949 г., "серьезные наруше­ния", совершенные как в ходе международных, так и внутрен­них (иемеждупародных) вооруженных конфликтов (п. 2 "с" т. 8 Статута).

Обязанность осуществлять уголовное преследование лиц, виновных в "серьезных нарушениях", согласно предписани­ям международного гуманитарного права возлагается на го­сударства. С этой целью они обязаны привести свое нацио­нальное законодательство (уголовное, административное, дис­циплинарное, военное) в соответствие с нормами гуманитар­ного права. В настоящее время уголовное законодательство

Глава XVIII. Ирана чслонсчса и гуманитарное нрамо |

многих цивилизованных стран соответствует этон юрндпчес- >| кой обязанности, вытекающей из обязательств стран — участ­ниц договоров по международному гуманитарному праву со­блюдать и требовать соблюдения этих договоров. Во всех че­тырех Женевских конвенциях имеются соответствующие ста­тьи с идентичным содержанием, согласно которому "Высокие Договаривающиеся Стороны берут на себя обязательство вве­сти в действие законодательство, необходимое для обеспече­ния эффективных уголовных наказании для лиц, совершив­ших или приказавших совершить те или иные серьезные на­рушения..." Это — принципиально важное требование, по­скольку эффективность международного гуманитарного пра­ва в решающей степени зависит от реального функциониро­вания механизмов его нмплсментации на национальном уров­не. В этом отношении особый интерес представляет бельгий­ский закон от 16 июня 1993 г. о пресечении "серьезных на­рушений" согласно Женевским конвенциям и Дополнитель­ным протоколам к ним. Его часто оценивают как своеобраз­ную законодательную "премьеру", поскольку Бельгия стала одним из первых государств, прямо распространившим неко­торые "серьезные нарушения" международного гуманитарно­го права, квалифицируемые в качестве военных преступле­нии, на немеждународные вооруженные конфликты. Указан­ные в ст. 1 (пп. 1 — 20) Закона действия или факты бездей­ствия в отношении лиц, находящихся под покровительством Женевских конвенций или Дополнительных протоколов к ним (включая Протокол II), считаются "серьезными нарушения­ми". В плане обеспечения неотвратимости наказания за эти преступления в ст. 7 Закона закрепляется принцип универ­сальной юрисдикции, согласно которому бельгийские суды не ограничены территориально и никак не связаны с националь­ной принадлежностью виновных лиц. Это означает, что бель­гийские суды наделены юрисдикцией преследовать иностран­цев, совершивших серьезные нарушения в ситуации внутрен­него вооруженного конфликта любой страны. Так, рассмат­ривая дело по обвинению руандийца в совершении на терри­тории Руанды преступлений, квалифицируемых в соответствии с бельгийским законом от 16 июня 1993 г. в качестве серьез­ных нарушений международного гуманитарного права, апел-

§ 4. Юридические основания и принципы уголовной ответственности 553

ляционный суд Брюсселя в приговоре от 17 мая 1995 г. под­твердил юрисдикцию судов Бельгии в отношении таких пре­ступлений, даже если они совершены во время внутреннего конфликта за пределами территории Бельгии и не затрагива­ют интересов ее граждан. Укажем и еще на одну важную особенность бельгийского закона, которая существенно уси­ливает его потенциал в пресечении "серьезных нарушений" в соответствии с нормами международного гуманитарного пра­ва. Она состоит в том, что жертву военного преступления за­кон наделяет правом подачи жалобы в следственные органы с требованием о возбуждении уголовного дела, если сама про­куратура бездействует. Тем самым жертва становится граж­данским истцом в уголовном процессе.

В уголовные кодексы Испании (1995 г.), Швеции (1986 г.) также включены специальные разделы о серьезных нарушени­ях во время вооруженных конфликтов двух типов и такие деяния отнесены к юрисдикции национальных судов, то есть в отношении инкриминируемых деяний признается универсаль­ная юрисдикция. Военный уголовный кодекс Швейцарии на­деляет военные суды юрисдикцией по рассмотрению наруше­ний гуманитарного права, применимого к немеждународным вооруженным конфликтам. Их юрисдикция распространяется и на нарушения, которые имели место за границей и непосред­ственно не затрагивают интересов Швейцарии (ст. 108 и 109). Уголовное преследование за "серьезные нарушения", совер­шенные в ходе как международных, так и внутренних конф­ликтов, предусматривается также в уголовном законодатель­стве Дании, Нидерландов, Финляндии, Норвегии, Канады и не­которых других стран. Так, внесенные в 1987 г. поправки к Уголовному кодексу Канады наделяют национальные суды юрисдикцией рассматривать дела по обвинению в военных пре­ступлениях или преступлениях против человечности лиц, со­вершивших их за пределами Канады, если такие деяния, буду­чи совершены в Канаде, являлись бы правонарушениями по канадским законам. Важно отметить, что эти государства в своем законодательстве признают принцип универсальной юрис­дикции национальных судов в отношении "серьезных нару­шений", совершенных во время внутреннего вооруженного кон­фликта.

Глава XVIII. Права человека и гуманитарное право

США приняли в ноябре 1997 г. поправку к Закону о военных преступлениях (\Уаг Сптез Ас<: — 1996), которая рас­пространяет юрисдикцию национальных судов па нарушения, инкриминируемые по ст. 3, общей для всех Женевских кон­венций, и квалифицирует эти преступления как военные. Принятая поправка к тому же снимает ограничения юрис­дикции американских судов требованием, чтобы жертва или виновный были гражданами США либо входили в состав их вооруженных сил, то есть распространяет собственную юрисдикцию на иностранцев, виновных в нарушениях Женев­ских конвенций. Однако указанная поправка не вводит в судебную практику принцип универсальной юрисдикции в пол­ном объеме.

Что касается российского уголовного законодательства, то его отличает иная технология решения вопроса о включении норм международного гуманитарного права в число уголовно наказуемых деяний. В Уголовном кодексе РФ положения, свя­занные с ответственностью за нарушение норм международно­го гуманитарного права, в сущности сведены к ст. 356 после­днего XII раздела УК "Преступления против мира и безопас­ности человечества". Эта статья предусматривает уголовную ответственность за применение запрещенных средств и мето­дов ведения войны. В ней воспроизводятся в самых общих формулировках лишь некоторые составы из числа "серьезных нарушений" по Женевским конвенциям и Дополнительному протоколу I: жестокое обращение с военнопленными или граж­данским населением, депортация гражданского населения, раз­грабление национального имущества на оккупированной тер­ритории, применение в вооруженном конфликте средств и ме­тодов, запрещенных международным договором Российской Федерации (п. 1 ст. 356). По сравнению с Женевскими кон­венциями и Дополнительными протоколами к ним содержа­щийся в ст. 356 УК РФ перечень уголовно-иравовых составов является слишком узким и в силу этого не обеспечивает точ­ного понимания "запрещенных методов и средств ведения вой­ны". Соответственно ограничиваются и возможности их при­менения в целях пресечения уголовио наказуемых деяний в полном объеме. Более того, многочисленные "серьезные нару­шения", которые предусмотрены в Женевских конвенциях и

§ \ Юридические основания и принципы уголовной ответственности 555

Дополнительном протоколе I п квалифицируются ими как во­енные преступления, специально в этом качестве не предус­мотрены в УК РФ Но и включенные в ст. 356 УК РФ от­дельные "серьезные нарушения", предусмотренные Женевски­ми конвенциями, не обозначены в нем в качестве военных пре­ступлений. В силу этого они не подпадают иод действие спе­циальных правил преследования и пресечения, применяемых к военным преступлениям. Принцип неприменимости к ним сро­ков давности, который гарантирует неотвратимость наказания виновных лиц, получил закрепление в п. 5 ст. 78 Общей час­ти УК РФ. Он гласит: "К лицам, совершившим преступления против мира п безопасности человечества, предусмотренным статьями 353, 356, 357 и 358 настоящего Кодекса, сроки давнос­ти не применяются".

Между тем составы, которые формально но направленно­сти деяния совпадают с "серьезными нарушениями" (убийство, грабеж, изнасилование, причинение тяжкого вреда здоровью, имуществу и некоторые другие), по своим квалификацион­ным признакам также не соответствуют международно-право­вой специфике статуса военных преступлений, признакам во­енной необходимости и т. п. К тому же в УК РФ вообще отсутствуют такие уголовно наказуемые деяния, характерные для вооруженных конфликтов, как пытки и бесчеловечное об­ращение, применение оружия, средств и методов ведения вой­ны, наносящих чрезмерные повреждения или имеющих неиз-биратслыюс действие; превращение гражданского населения или отдельных гражданских лиц в объект нападения; умыш­ленное причинение обширного, долговременного и серьезного ущерба окружающей среде; приказ не оставлять никого в жи­вых и т. д.

Отсутствие в РФ специального уголовного законодатель­ства, регулирующего конкретные составы "серьезных нару­шений", установленных женевским правом, и связанные с этим существенные пробелы Уголовного кодекса РФ по за­мыслу законодателя должны компенсироваться включением в ст. 355 н 356 УК ссылки весьма общего характера на дея­ния, запрещенные международным договором, участником которого является Российская Федерация. При этом, одна­ко, из поля зрения выпадают нормы обычного права, играю-

Глава XVIII Права человека и гуманитарное право

щие особо важную роль в международном гуманитарном праве. Такая "глухая" позиция едва ли может способство­вать активной нмплементации норм международного гума­нитарного права со стороны судебных органов РФ. До на­стоящего времени правопрпмснительная практика такого рода в РФ отсутствует.

Отметим также, что признанный в законодательстве мно­гих стран и применяемый национальными судами па практике принцип универсальной юрисдикции, наделе обеспечивающий неотвратимость наказания, получил лишь частичное воплоще­ние в УК РФ. Согласно ст. 12 У К экстерриториальная юрис­дикция российских судебных органов в отношении лиц (граж­дан РФ, лиц без гражданства, иностранцев), совершивших пре­ступления вне пределов РФ, допускается лишь в тех случаях, когда наносится ущерб интересам Российской Федерации пли когда такое распространение предусмотрено международным договором РФ (пп. 1 и 3).

Между тем предусмотренная в отношении "серьезных нарушений" во всех четырех Женевских конвенциях (ст. 49, 50, 120, 146, соответственно, и и. 1. ст. 85 Дополнительного протокола I) универсальная юрисдикция национальных су­дов имеет первостепенное значение в пресечении таких пре­ступлений. В основу универсальной юрисдикции нацио­нальных судов положен известный в международном уго­ловном правосудии принцип "аи! с!ес!еге аи!; )исНсаге" ("либо выдай, либо суди"). В соответствии с этим принципом госу­дарства должны разыскивать и подвергать уголовному пре­следованию всех лиц, подозреваемых в совершении или при­казавших совершить те или иные "серьезные нарушения", передавать их в руки собственного правосудия, независимо от их гражданской принадлежности и места совершения пре­ступления. Вместе с тем государства могут выдать их для суда другому государству при условии, что эта страна имеет достаточно доказательств для обвинения этих лиц в уголов­ном порядке.

Следует уточнить, что в отношении "серьезных наруше­ний", совершенных во время внутренних вооруженных конф­ликтов, международное гуманитарное право не предусматрива-

I

§ 4 Юридические основания п принципы уголовной ответственности 557

ет универсальную юрисдикцию национальных судов. Однако в последние годы в связи с ростом внутренних вооруженных конфликтов, сопровождающихся массовыми военными преступ­лениями, многие государства не только приняли законы об уни­версальной юрисдикции безотносительно к типу конфликта, но и начали применять их на практике. Судебные процессы в от­ношении лиц, совершивших преступления против международ­ного гуманитарного права в ходе вооруженных конфликтов в Югославии, Руанде, Сомали состоялись в Бельгии, Нидерлан­дах, Франции, Швейцарии, США.

В контексте реализации требования универсальной юрис­дикции общий принцип правосудия — поп Ыз т 1с1ет (никто не может быть осужден дважды за одно и то же преступле­ние) — имеет важное значение в разграничении компетенции (конкурирующей компетенции) между национальными и меж­дународными судами. Речь идет о том, к юрисдикции какого судебного органа — национального или международного — относится осуждение лиц, совершивших преступления против международного гуманитарного права. Считается, что учреж­дение международных уголовных трибуналов (например, по бывшей Югославии или по Руанде) не упраздняет компетен­цию национальных судов. Согласно п. 1 ст. 9 Устава Между­народного уголовного трибунала по бывшей Югославии¹ Меж­дународный трибунал и национальные суды имеют параллель­ную юрисдикцию в отношении судебного преследования лиц за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии с 1 января 1991 г. В п. 2 этой же статьи Устава уточняется, что юрисдик­ция Международного трибунала имеет приоритет перед юрис­дикцией национальных судов, в силу чего Трибунал на любой стадии судебного разбирательства может официально просить национальные суды передать ему производство по делу. В то же время принятый 17 июля 1998 г. Статут Международного

' Полное название документа: Устав Международного трибунала для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии Принят Советом Безопасности ООН 22 февраля 1993 г

Глава XVIII Права человека и гуманитарное право

уголовного суда определил юрисдикцию Суда как дополни­тельную (сотр1степ!агу) к уголовной юрисдикции нацио­нальных судов (п. 10 Преамбулы и ст. 1 Статута). Военные преступления, к которым Статут прямо причисляет и "серьез­ные нарушения" согласно Женевским конвенциям от 12 авгус­та 1949 г. (п. 2 "а" ст. 8 Статута), относятся к юрисдикции как Международного уголовного суда, так и "других судов". При этом в п. 3 ст. 20 Статута (принцип поп Ыз т к1ст) опре­деляются условия приоритета национальной уголовной юрис­дикции в случае возникновения ситуации конкурирующей ком­петенции.

В системе ответственности по международному гуманитар­ному праву особое значение приобретают положения об уго­ловной или дисциплинарной ответственности "начальников" (военных командиров) за действия своих подчиненных, если ис были предприняты все практически возможные меры для предотвращения или пресечения правонарушений (п. 2 ст. 86 Дополнительного протокола I). К таким мерам относится воз­буждение дисциплинарного или уголовного преследования про­тив тех, кто допускает подобные нарушения (п. 3 ст. 87 Прс токола I). Речь идет об уголовной ответственности лиц, отдав-) ших приказ о совершении действий, приведших к "серьезны? нарушениям", считающимся военными преступлениями. Эти! лица должны быть найдены и преданы суду (ст. 49 Женевской! конвенции об улучшении участи раненых и больных в действу-| ющих армиях).

Следует отметить, что юридически более четкое и развер­нутое положение об уголовной ответственности физических лиц — начальника и подчиненного — содержит ст. 7 Устава Международного трибунала по Югославии. В ней предусмот­рена ответственность за все возможные формы совершения преступления: планирование, подстрекательство, отдача при­каза, совершение, содействие и соучастие в подготовке совер­шения преступлений, подробный перечень которых содержит­ся в ст. 2 — 5 Устава. В п. 2 ст. 7 четко сформулирован прин­цип, согласно которому должностное положение обвиняемого в качестве главы государства или правительства или ответ­ственного чиновника не освобождает от уголовной ответственно-

§ 4. Юридические основания и принципы уголовной ответственности 559

ста и не является основанием для смягчения наказания. В п. 3 этой же статьи устанавливается, что факт совершения подчиненным любого из деяний, в том числе и "серьезных нарушений" гуманитарного права, не освобождает его началь­ника от уголовной ответственности, если он знал или должен был знать, что подчиненный собирается совершить или совер­шил такое деяние, и если начальник не принял необходимых и разумных мер но предотвращению таких деяний или нака­занию совершивших их лиц. А тот факт, что обвиняемый дей­ствовал по приказу правительства или начальника, не осво­бождает его от уголовной ответственности и может рассматри­ваться лишь как основание для смягчения наказания, если Международный трибунал признает, что этого требуют инте­ресы правосудия. Аналогичные этим формулировки и прин­ципы получили закрепление в Статуте Международного уго­ловного суда (ст. 27, 28, 32, 33).

При всех обстоятельствах обвиняемые лица пользуются гарантиями надлежащей судебной процедуры и правом на за­щиту. Содержащиеся в ст. 49 первой Женевской конвенции и соответствующих статьях трех других Женевских конвенций положения предусматривают наряду с правом на защиту право на обжалование, обязательность уведомления о вынесенном приговоре и порядок исполнения наказаний. Во всех четырех Конвенциях устанавливаются процедуры расследования фак­тов нарушения Конвенций. В ст. 75 Протокола I содержится подробный перечень общепризнанных принципов судопроиз­водства: право обвиняемого па беспристрастный и независи­мый суд; личная уголовная ответственность; нет преступления без указания на то в национальном законе или норме междуна­родного права; не может налагаться более суровое наказание, чем предусмотренное законом на момент совершения уголовно наказуемого действия или упущения; презумпция невиновнос­ти; непосредственное судебное разбирательство; право не быть принужденным давать показания против самого себя или при­знавать себя виновным; не быть дважды преследуемым и нака­зуемым за одно и то же деяние и некоторые другие. Эти мини­мальные судебные гарантии должны применяться в отношении всех лиц, обвиняемых в нарушениях международного гумани-

Глава XVIII. Права человека и гуманитарное право

тарного права, независимо от степени тяжести совершенных деянии.

При соблюдении устанавливаемых женевским правом ма­териальных и процессуальных норм и гарантий взаимодей­ствие международной и национальных систем правосудия дол­жно обеспечить осуществление уголовной ответственности и неотвратимость наказания лиц, совершивших или отдавших приказ совершить преступления против гуманитарного права, наиболее серьезные из которых определяются как военные преступления. Такое объединение усилий двух систем уголов­ного правосудия должно создать надежную основу защиты жертв вооруженных конфликтов и прав человека в современ­ном мире.