Милиция готовится применить спецсредства

Тут же состоялся импровизированный митинг, на котором Руцкой призывал всех направляться на штурм Останкино, чтобы получить доступ к эфиру. В здание ВС отвели несколько пленных: милиционеров, военных и пару сотрудников мэрии, не успевших бежать. Тем временем Ельцин ввел в Москве чрезвычайное положение. Сторонники ВС собрали колонну из нескольких военных грузовиков и автомобилей, и добровольцы под руководством генерала Макашова двинулись к Останкино. Туда же начали перебрасывать ВВшников.

До телецентра восставшие добрались без препятствий, но вход оказался закрыт — двери снова пришлось таранить грузовиками. От находившихся внутри журналистов потребовали пустить лидеров парламента в эфир, но пресса объяснила, что не при делах и вообще не может ничего сделать без санкции начальства (а начальство отдало негласный приказ всячески затягивать время). К зданию за это время прибыл отряд спецназа «Витязь» и бойцы дивизии Дзержинского — со снайперскими винтовками и пулемётами. Чуть позже подошёл ОМОН и ВВшники Васильева (того самого, который якобы перешёл на сторону парламента). Васильев проделал тот же самый трюк, что и в прошлый раз: ушёл «за оружием» и не вернулся.

Удивительно, но сторонники ВС ждали три часа, и только потом решили прорываться в одну из аппаратных. Здание обороняли бойцы «Витязя». Макашов требовал от них пустить восставших в эфир, угрожал отобранным у военных гранатомётом, но так и не дождался переговорщиков — вместо этого один из его охранников был выстрелом из здания ранен в ногу, а внутри прогремели два взрыва. Обстоятельства этих взрывов не установлены до сих пор, парламентская комиссия, занимавшаяся позднее расследованием дела, пришла к выводу, что стреляли не из единственного гранатомёта сторонников ВС. Как бы то ни было, в результате взрыва погиб один из «Витязей», и спецназ открыл по толпе огонь на поражение — не разбираясь, где демонстранты, а где журналисты, прохожие или случайные зеваки. Погибло около 50 человек, около 130 были ранены.

В ответ сторонники ВС начали стрелять по телецентру. Взять его штурмом они не могли — комплекс обороняла тысяча с чем-то хорошо вооружённых бойцов. Озверевшие военные палили во всё, что движется — застрелили даже одного из сотрудников Останкино, прямо внутри здания.

Толпа, однако, не испугалась стрельбы и не разбежалась, а начала сливать бензин из машин в окрестностях и закидывать телецентр коктейлями Молотова. К зданию подъехали БТРы, которые задавили как минимум двух человек и тоже начали стрелять.

Сторонники ВС отправили в Белый дом гонцов с просьбой прислать подкрепления. По ТВ в этот момент выступал Гайдар, призвавший сторонников Ельцина собираться возле Моссовета, чтобы отстоять демократию. Шойгу пообещал выделить им из запасов МЧС тысячу автоматов. Самые видные человеколюбы Российский Федерации не остались в стороне. Так, гуманист и правозащитник Сергей Ковалев заявил:

«Я всю жизнь пытался бороться за права человека, защищать достоинство личности от произвола власти. Но столь же твердо я готов защищать эти права от осатанелой толпы, которой ее преступные вожаки вручили оружие, превратив ее в острие фашистского мятежа».

Гуманистка Елена Боннэр высказалась так:

«Эту фашистскую банду надо подавить! Чем скорее, тем лучше. Сегодня к преступникам не должно быть снисхождения, так как их руки уже обагрены кровью».

Гуманистка Лия Ахеджакова выразила коллективное бессознательное советской интеллигенции вечером 3 октября, заявив по ТВ:

«А где наша армия?! Почему она нас не защищает от этой проклятой Конституции?!»

Тогда же с экранов ТВ к зрителям обратился Явлинский:

«Применить все силы правопорядка для подавления фашиствующих, экстремистских, бандитских формирований, собранных под эгидой Белого дома. Если этих сил будет недостаточно, необходимо рассмотреть вопрос об использовании регулярных вооружённых сил».

Поздним вечером 3 октября в город вошла Таманская дивизия. Около полуночи Ельцин принимает решение зачистить Белый дом. Танки должны были занять позицию напротив здания и для деморализации стрелять по верхним этажам. Зачистку парламента предполагалось возложить на «Альфу» и «Вымпел». Некоторые альфовцы заявили, что не хотят участвовать в этом без гарантий — Ельцин на встрече с командованием предоставил все нужные гарантии, заверив, что никакой ответственности бойцы не понесут.

Утром БТРы начали сметать баррикады. Защитники в ответ кидали в них бутылки с бензином. Штурм был подготовлен плохо, штурмующие стреляли без разбора и часто друг по другу.

Танки стреляют по зданию

Обстрел длился все утро. Финальную зачистку должны были провести альфовцы и вымпеловцы, но «Вымпел» отказался выполнять приказ. Альфовцы же попытались убедить оставшихся защитников ВС сдаться под гарантии безопасности. На деле получилось, что они солгали — сдавшихся арестовывали, а не вывозили до метро, как было обещано. Многих избили.

Значительная часть погибших — жертвы неизвестных снайперов, стрелявших как в силовиков, так и в гражданских. Кто они и откуда, не удалось выяснить даже комиссии по расследованию — она пришла к выводу, что это, вероятно, были штатные снайперы неких подразделений МВД и Минобороны.

Ельцин выиграл. Первым делом он снял со своих постов всех не поддержавших его чиновников, включая генпрокурора и главу Конституционного суда, которого почти насильно вынудили уйти в отставку.

5 октября в «Известиях» было опубликовано знаменитое письмо 42-х, звездный час советской интеллигенции. Оно было написано в лучших сталинских традициях:

«Нет ни желания, ни необходимости подробно комментировать то, что случилось в Москве 3 октября. Произошло то, что не могло не произойти из-за наших с вами беспечности и глупости, — фашисты взялись за оружие, пытаясь захватить власть. Слава Богу, армия и правоохранительные органы оказались с народом, не раскололись, не позволили перерасти кровавой авантюре в гибельную гражданскую войну, ну а если бы вдруг?.. Нам некого было бы винить, кроме самих себя. Мы „жалостливо“ умоляли после августовского путча не „мстить“, не „наказывать“, не „запрещать“, не „закрывать“, не „заниматься поисками ведьм“. Нам очень хотелось быть добрыми, великодушными, терпимыми. Добрыми… К кому? К убийцам? Терпимыми… К чему? К фашизму?

И „ведьмы“, а вернее — красно-коричневые оборотни, наглея от безнаказанности, оклеивали на глазах милиции стены своими ядовитыми листками, грязно оскорбляя народ, государство, его законных руководителей, сладострастно объясняя, как именно они будут всех нас вешать… Что тут говорить? Хватит говорить… Пора научиться действовать. Эти тупые негодяи уважают только силу. Так не пора ли ее продемонстрировать нашей юной, но уже, как мы вновь с радостным удивлением убедились, достаточно окрепшей демократии?»

Под этим подписался почти весь цвет советской интеллигенции.

Жертвами противостояния ВС и президента стали 158 человек, из них 26 силовиков. Большая часть военных и милиционеров погибла 4 октября — перестреляв друг друга во время отвратительно организованного штурма, в котором с разных сторон принимали участие милиционеры, армейские и «афганцы». Со стороны гражданских гибли в основном не защитники ВС, а зеваки, пришедшие посмотреть на зрелище. 423 человека получили ранения или были избиты. Защитники парламента позднее заявляли, что на самом деле погибших значительно больше — по Москве ходили слухи о секретных моргах, куда якобы свозили трупы.

Ельцин после своей победы установил вполне авторитарный режим. Парламента не было, Конституционный суд был распущен. Победители легко продавили принятие суперпрезидентской конституции, по которой парламент становился жалким и ни на что не способным придатком исполнительной власти.

Лидеры ВС были арестованы, но в феврале следующего года их амнистировали. Ельцин хотел избежать расследования, которое могло выявить весьма неблагоприятные факты — выгоднее было замять дело, а не разбираться, кто здесь на самом деле мятежник и организатор государственного переворота.