Лексическая характеристика политического дискурса

Политическая лексика и фразеология.

Основой политической коммуникации, по признанию ряда ученых, является политическая лексика, которая в наибольшей степени подвержена семантическим модификациям и восприимчива к политическим и социальным изменениям. Этим, очевидно, объясняется неугасающий исследовательский интерес к данному лингвистическому аспекту (см.: Алтунян 2006; Бушев 2004; Воробьева 2000; Григорьева 2004; Желтухина 2002; Крючкова 1989; Купина 2003; Павлова 2003 и др.). Как отмечает О.И. Воробьева, с одной стороны, слова этой микросистемы являются терминами, отличающимися особой сферой употребления, точностью наименования и отсутствием коннотативных элементов. С другой стороны, данный пласт лексики вызывает неоднозначное эмоционально-оценочное отношение к себе носителей языка. Так, Т.Б. Крючкова вводит понятие общественно-политической терминологии, определяя ее как «часть терминологии общественных наук, обладающей свойством идеологизированности» (Крючкова 1989: 15). Исследовательница поясняет, что не все рассматриваемые лексемы отражают идеологические взгляды, но в них часто репрезентируются особенности социального устройства государства, следовательно, они являются идеологически значимыми и могут оцениваться членами одного лингвокультурного сообщества по-разному.

Изучение идеологического аспекта проблемы невозможно без рассмотрения еще одного термина – идеологемы. Н.А. Купина определяет идеологему как вербальную единицу, непосредственно связанную с политическим денотатом и получившую устойчивое идеологическое приращение, фиксируемое нормативными толковыми словарями (Купина 2003: 90).

Следует различать два основных вида идеологем. В первом случае имеется в виду слово, смысловое содержание которого неодинаково понимается сторонниками различных политических взглядов. Особенно часто эти различия связаны с эмоциональной окраской слова, на которое переносится оценка соответствующего явления. Например, в отечественной политической речи на протяжении всего прошлого века были активны идеологемы буржуазия, демократия, капитализм, коммунизм, народ, пролетариат, свобода, социализм. При этом для сторонников марксизма безусловно положительную оценку несли идеологемы социализм, коммунизм и пролетариат; соответственно отрицательно оценивались капитализм и буржуазия. У их политических оппонентов оценки социализма, коммунизма и капитализма были прямо противоположными, а слова пролетариат и буржуазия в речи антикоммунистов использовались без оценочных наслоений. Средствами акцентирования оценочных смыслов нередко была трансформация слов (коммуняки, дерьмократы, демокрады), снабжение слова «проясняющим» эпитетом (так называемые демократы, буржуазная демократия), употребление слов с обобщающим негативным значением (тоталитаризм, объединяющий социализм и фашизм). Этой же цели служит использование антитезы: например, вместо традиционного для советской эпохи противопоставления коммунизма и капитализма можно дифференцировать рыночную и нерыночную экономику либо свободную и тоталитарную экономику. Понимание одного и того же слова нередко зависит от политических убеждений говорящего. Непримиримые оппоненты согласны только в том, что высшая ценность – это свобода, но каждый по-своему понимает, что такое свобода и как ею пользоваться.

Второй тип идеологем – это наименования, которые используются только сторонниками определенных политических взглядов, соответствующие наименования передают специфический взгляд на соответствующую реалию. В тоталитарных государствах нередко предпринимаются попытки прямо или косвенно регламентировать использование тех или иных слов и выражений. Например, в русско-советском языке государства, которые были идеологическими союзниками СССР, назывались странами народной демократии, государствами мировой социалистической системы или социалистическим содружеством (между этими обозначениями существовали некоторые смысловые различия), а диссиденты называли эти страны советскими сателлитами. Крестьян, ведущих индивидуальное хозяйство, одни называют единоличниками, а другие – фермерами.

Филологи и политологи нередко называют идеологемы «орудием лжи и обмана», но следует помнить, что в действительности лгут и обманывают не слова, а авторы политических текстов. Один из способов регламентации использования идеологем – это их толкование в словаре исключительно с позиций правящей партии.

Итак, политическая лексика – это один из наиболее подвижных пла- стов языковой системы: одни слова и фразеологизмы уходят из активно- го употребления, на их место приходят другие единицы, в том числе такие, которые ранее активно использовались в общенародном языке. Эти изменения нередко обусловлено стремлением тех или иных политических сил подчеркнуть принципиальную новизну политической системы.

Рассмотрим основные группы лексики, определяющие специфику современного политического языка.

1. Просторечная лексика.Заметный лексико-стилистический признак современной отечественной политической речи – это активное использование просторечной (в том числе грубо-просторечной) лексики. Специалисты отмечают, что в постсоветской России значительно понизился порог приемлемости в использовании нелитературной лексики, в том числе вульгарных и бранных слов. Некоторые участники политического процесса, бравируя своей «близостью к народу», позволяют себе выражения, за которые обычных граждан по меньшей мере штрафуют.

2. Жаргонная лексика.В современной российской политической коммуникации чрезвычайно активно используется жаргонная лексика, особенно восходящая к речевой практике преступников и наркоманов. В последние годы политики и журналисты охотно используют такие жаргонизмы из криминальной сферы, как крутой, тусовка, кинуть, обуть, замочить, наехать, разборки, крышевать. Из жаргона наркоманов в политическую речь проникли такие слова, как ловить кайф, сидеть на игле, ломка, отходняк, оттягиваться. Подобное словоупотребление – это своеобразный способ сблизить мир политики и мир криминала. Жаргонная лексика пронизана концептуальными векторами тревожности, опасности, агрессивности, противоестественности существующего положения дел, резкого противопоставления «своих» и «чужих».

3. Иноязычная лексика.В отечественном политическом дискурсе доля заимствованных слов издавна была выше, чем во многих других социальных сферах. Традиционно в русском политическом языке было особенно много интернационализмов – слов, имеющих древнегреческие и латинские корни и имеющих аналоги во многих языках (революция, демократия, олигархия, социализм и др.). В современной политической речи продолжается процесс заимствования иноязычных слов, что диктуется как потребностями общества, так и политической ситуацией. Современная Россия все больше ориентируется на мировые политические стандарты и общечеловеческие ценности. Для обозначения многих подобных явлений в русском языке не существовало исконных слов, а поэтому вполне закономерным становится использование интернациональных обозначений. Значительная часть заимствованных слов уже давно воспринимается как вполне привычные и не вызывающие раздражения. Некоторым исключением являются только новейшие заимствования из английского языка (секьюрити, рэкет, лоббизм, мессеж, триллер, блок-бастер, киллер, пиар и др.). Специалисты отмечают, что в последние годы происходит неконтролируемый и необоснованный процесс насыщения русского языка английскими заимствованиями. Чрезмерное использование варваризмов способно привести к определенной трансформации языковой картины мира. Новые слова нередко преобразуют эмоциональную оценку тех или иных реалий, что приводит к изменению представления носителей языка об окружающей действительности. Такое положение начинает все больше тревожить общество, все чаще предлагается остановить «американоманию» и вернуться к традиционным российским ценностям. Своего рода знаком национального возрождения нередко представляется и стилистически уместное использование преимущественно русских по происхождению слов.

4. Сложносокращенные слова. Специалисты еще в начале прошлого века отмечали активное использование сложносокращенных слов как яркую черту политического языка послереволюционной эпохи: эта часть лексики стала яркой приметой «советского» языка, хотя истоки данного явления возникли значительно раньше октябрьской революции. Специальные подсчеты показывают, что в современных текстах используется не больше аббревиатур, чем в текстах советской эпохи. Отличительной чертой постсоветского периода стало не количественное, а качественное изменение состава сложносокращенных слов. Новая реальность потребовала обновления наименований политических реалий, и важным источником обогащения лексикона вновь стала аббревиация. Наши современники познакомились с такими обозначениями, как РФ, ГКЧП, ЛДПР, УрФО, ГОУ ВПО, ООО, СПИД, РАО ЕЭС, МЧС и множеством подобных. Мы уже начали привыкать даже к английской аббревиатуре PR и ее производным в русском языке (пиариться, пиарщик и др.).

Вызывает интерес то, что практически все исследователи отмечают наличие в политической лексике смысловой неопределенности (Шейгал 2000; Крючкова 1989; Дикман 1981). Данная черта политической лексики идет вразрез с представлениями о ней как о некой терминосистеме, так как отличительной особенностью термина является точное понятийное обозначение (см.: Ахманова2005). Смысловая неопределенность, представляя собой комплексное понятие, обладает рядом характерных особенностей, наиболее полно представленных в работе В. Дикмана (Dieckmann 1981: 50-54). Представляется, что стремление не к снятию, а к сохранению неопределенности является зачастую намеренным. Относительно данной проблемы Е.И. Шейгал отмечает, что «неопределенность выступает как важнейший инструмент манипулирования в политическом дискурсе». Причем неопределенность реализуется в ряде стратегий: стратегия вуалирования, затушевывания нежелательной информации, стратегия мистификации (сокрытие истины, сознательное введение в заблуждение), стратегия анонимности (деперсонализация) как прием снятия ответственности (Шейгал 2000-б: 114).

При рассмотрении других средств воздействия на рецептора заслуживает внимания следующее высказывание У. Гэвина, одного из спичрайтеров Белого дома в США: «Разум требует высшей степени дисциплины, концентрации внимания. Много легче обычное впечатление. Разум отталкивает зрителя, логика досаждает ему. Эмоции возбуждают, они ближе к поверхности, легче куются» (цит. по: Иссерс 2006: 38). Этим, очевидно, и объясняется использование в ПД СМИ различных средств имплицитной и эксплицитной оценки: наречий, выражающих отношение говорящего к предмету речи и фактически заменяющих комментарий (obviously, really, surely), коннотативных синонимов (для нивелирования позитивной оценки: так называемый, пресловутый), торжественной и пафосной лексики, омонимии, сравнений, антитез, клише, противопоставлений (on the one hand…, on the other hand…) (Желтухина 2003: 104; Борисова 1998: 18). Постоянное обновление и замена эмоционально-оценочной политической лексики является ее неотъемлемым свойством, вызванным интралингвистическими факторами изменения эффекта эмоционального воздействия (Павлова 2003: 61). Некоторые исследователи также отмечают особый потенциал техники «навешивания ярлыков» (Мурашов 2005: 164).

Анализ лингвистических особенностей ПД в СМИ не будет полным без рассмотрения еще некоторых значимых явлений. Существенное влияние на язык политики конца XX века оказали идеи так называемой политкорректности. Ярко выраженная прагматичность политической коммуникации заставила ее участников более осторожно подходить к употреблению как пейоративной, так и мелиоративной лексики. Номинативное варьирование в таком случае связано с изменением прагматического фокуса и реализуется через родственные, но диаметрально противоположные явления эвфемизации и дисфемизации. О.С. Ахманова определяет эвфемизм как «троп, состоящий в непрямом, прикрытом… обозначении какого-либо предмета или явления», а дисфемизм как «троп, состоящий в замене естественного в данном контексте обозначения какого-либо предмета более вульгарным, фамильярным или грубым» (Ахманова 2005: 137, 521).

Как отмечает М.Ю. Палажченко, изначально политическая корректность была призвана научить людей проявлять корректность по отношению к социально ущербным людям, однако налицо тенденция причислять к политкорректным чуть ли не все эвфемизмы, которые уместнее было бы называть «псевдополиткорректными лексемами» (Палажченко 2004: 81-82). Е.К. Павлова утверждает, что подобные лексемы являются словесным выражением двойных стандартов в политике и постоянно встречаются в публицистике в форме эвфемизмов или пейоративной лексики (Павлова 2003: 61). Выявленная широкая номенклатура типов политических эвфемизмов (военные, дипломатические, пенитенциарные, политкорректные) также свидетельствует о распространенности этого явления (Москвин 2007: 129 – 145). Примерами рассматриваемых номинаций могут служить следующие выражения: air support (поддержка с воздуха) вместо bombing (бомбардировка), accidental delivery of ordnance (случайное попадание снаряда в жилые дома, больницы), good-neighbor policy (политика добрососедства, представляющая на самом деле практику захвата чужих территорий) и многие другие. Анализ фактического материала позволяет утверждать, что основное влияние на политическую номинацию оказывают экстралингвистические факторы, в особенности изменение мировой политической системы (Павлова 2003: 67).

Контрольные вопросы и задания

1. Как соотносятся понятия политическая лексика и политологиче- ская терминология?

2. Какие специфические значения имеют прилагательные красный, белый, коричневый, розовый и зеленый в политической коммуникации?

3. Как вы понимаете следующие выражения: революция роз, революция тюльпанов, цветные революции?

4. Что такое идеологема? Объясните различия между различными типами идеологем.

5. К какому типу идеологем относятся слова капиталист, бизнесмен, империалисты, патриот?

6. Как повлияли социальные изменения в России конца прошлого века на состав политической лексики? Почему некоторые слова превратились в архаизмы (историзмы), тогда как некоторые архаизмы вновь вошли в состав общеупотребительной лексики?

7. Выделите политическую лексику в составе одного из газетных текстов. Проанализируйте эту лексику с точки зрения соотношения между архаизмами (историзмами), неологизмами и общеупотребительными словами.

8. Одних и тех же людей одни называют экономической элитой страны, а другие – олигархами. Чем это можно объяснить? Какие политические коннотации связаны с этими обозначениями? Относятся ли указанные наименования к числу идеологем?

9. Выявите различия в толковании идеологемы социализм в словарях советского и постсоветского периода. 1) Социализм – это «1. Первая фаза коммунизма, общественный строй, основой производственных отношений которого является общественная собственность на средства производства в условиях диктатуры пролетариата и уничтожения эксплуататорских классов и при котором осуществляется распределение по труду. 2. Учение о построении такого общественного строя, идущего на смену капиталистическому. 3. Название различных буржуазных и мелкобуржуазных учений о реформе капиталистического общественного строя (Толковый словарь русского языка под ред. Д.Н. Ушакова. Т. IV. М., 1940). 2) Социализм – это «1. Первая или низшая фаза коммунизма – общественный строй, который приходит на смену капитализму и характеризуется общественной собственностью на средства производства, отсутствием эксплуатации человека человеком, планируемым в масштабах всего общества товарным производством и при котором осуществляется принцип: «от каждого по его способностям, каждому по его труду». 2. Учение о построении социалистического общества. 3. С определением. Название различных мелкобуржуазных и буржуазных учений о реформе капиталистического общества на основе уравнительности или сглаживания антагонистических противоречий» (Словарь русского язы- ка под ред. А.П. Евгеньевой. Изд. 2-е, испр. и доп. Т. 3, М., 1984). 3) Социализм – это «1. В марксизме-ленинизме первая или низшая фаза коммунизма – общественный строй, который приходит на смену капитализму и характеризуется общественной собственностью на средства производства, отсутствием эксплуатации человека человеком, планируемым в масштабе всего общества товарным производством и распределительным принципом «От каждого по его способностям, каждому по его труду». 2. Общественный строй, характеризующийся отсутствием частной собственности на средства производства, всеобщей плановостью хозяйства, неэффективной экономикой, однопартийной системой политической власти, отсутствием демократических прав и свобод» (Толковый словарь современного русского языка под ред. Г.Н. Скляревской. М., 2001). 4) Социализм –это «социальный строй, в котором основой производственных отношений является общественная собственность на средства производства и провозглашаются принципы социальной справедливости, свободы и равенства» (Толковый словарь русского языка С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой, изд. 4-е, доп, М., 2001).

10. Какими причинами можно объяснить активное использование просторечной лексики в современной политической коммуникации?

11. Почему в постсоветский период усилилось воздействие жаргонной лексики и фразеологии на политический язык? Какие именно жаргоны активно воздействуют на современный политический язык?

12. При каких условиях использование просторечной и жаргонной лексики в политическом тексте может считаться уместным?

13. Чем можно объяснить тот факт, что после революции 1917 года в политической коммуникации появилось много диалектизмов, тогда как в настоящее время подобные процессы не наблюдаются?

14. Почему политические экстремисты охотно используют грубо- просторечную лексику, тогда как для депутатов центристских партий это характерно в меньшей степени?

15. Чем можно объяснить все более широкое использование заимствованных слов в российском политическом дискурсе?

16. Лексика и фразеология, заимствованная из каких языков, наиболее представлена в отечественных политических текстах?

17. Приведите примеры аббревиатур, которые за последние годы стали общеизвестными. Какие советские аббревиатуры уже превратились в историзмы?

18. Почему языковеды рекомендуют проявлять сдержанность при использовании аббревиатур в политической коммуникации? Насколько целесообразно вообще отказаться от использования сложносокращенных слов?