К чему привело многолетнее дармовое снабжение палестинцев? 3 страница

Особый вопрос – профессионализм миротворческих контингентов ООН - “голубых касок”, в свете инициатив по введению их в Газу. Речь не только о последних скандалах вокруг миротворцев ООН, уличенных в Африке в насильственных действиях по отношении к мирному населению, продаже оружия боевикам, против которых они были призваны действовать, контрабанде наркотиков, золота и слоновой кости. Ни в одном случае из истории ООН, когда боевые действия или геноцид мирного населения оказывались реальностью, миротворцы этой организации никого не разоружили, не остановили и не спасли. В лучшем случае они фиксировали происходящее. В обычной же ситуации – стремились уйти с линии огня до того, как между противоборствующими сторонами начнутся бои, ссылаясь на «ограниченный мандат», как это было в ходе геноцида тутси в 90-х гг., когда соответствующими операциями ООН командовал ее будущий генеральный секретарь, К.Аннан. Это же относится к роли ООН в регионах, являющихся центрами производства наркотиков. Именно так действовали и действуют миротворцы на Балканах, в Африке и на Ближнем Востоке. Исключением являлись ситуации, когда конфликт носил изначально ограниченный характер, его участниками являлись регулярные армейские подразделения, а задача ставилась им в условиях жесткой воинской дисциплины и эффективности вертикали власти. Такой характер носили действия турецкой армии на Кипре, израильтян и сирийцев в Ливане и на Голанских высотах и там – только там - “успешно” действовали миротворцы ООН. Когда в Ливане им пришлось иметь дело не с сирийской армией, а с партизанами «Хизбаллы», их эффективность стала равна нулю. ХАМАС, с которым миротворцам придется столкнуться в Газе, организация не менее самодостаточная, чем «Хизбалла» и изначально настроенная на сопротивление любым силам извне, которые попытаются взять ее под контроль. Миротворцы смогут прикрыть ее позиции собой от израильских контратак, проводимых в ответ на ракетные обстрелы, но, судя по ливанскому опыту, не разоружат ХАМАС и не остановят его атаки против Израиля, если руководство этой организации или его «патроны» примут соответствующее решение. Они не смогут и остановить атаки против Израиля террористических и криминальных группировок Газы, не входящих в ХАМАС и не подчиняющихся ему. Демонстрируемая в отдельные периоды внутриполитического кризиса готовность израильского руководства обсуждать планы по введению миротворческого контингента в Газу говорит не о целесообразности и эффективности такого шага, а о накале борьбы в израильском истеблишменте, заставляющем политиков из правительственной группировки прилагать усилия на внешнеполитической арене для того, чтобы ослабить соперников внутри страны.

Оценивая внешнюю политику США, касающуюся палестино-израильского конфликта, приходится учитывать большое число институтов и лоббистских групп, которые эту политику формируют. Нет ничего более далекого от истины, чем расхожее утверждение о том, что политика эта является произраильской, формируется еврейским лобби и служит щитом, ограждающим Израиль от внешних угроз. Эта точка зрения, популярная в советской пропагандистской литературе времен холодной войны и антисионистского комитета советской общественности (АКСО), до настоящего момента распространена в руководстве отечественных компартии и в среде радикальных националистов. Присущий этим группам антиамериканизм и антисемитизм является основой их веры в “сионистский”, “жидо-масонский” и “англо-американский” заговоры, направленные против России. Реальная ситуация не похожа на предлагаемые вниманию невзыскательной публики штампы. Политика США учитывает интересы только одной страны: Соединенных Штатов Америки. Она постоянна в своих основах, хотя подвержена изменениям в соответствии с флуктуациями внутриполитического баланса сил и происходящим в окружающем мире. Помимо личных симпатий и антипатий того или иного президента, вице-президента или государственного секретаря на эту политику влияет позиция Конгресса и Сената США, а также ведомств: Госдепартамента, Пентагона, ЦРУ, Министерства обороны и ряда других, менее известных в России. Схемы взаимодействия, каналы связи и традиционные партнеры в Израиле у демократов и республиканцев отличаются, но разница эта не принципиальна. В прошлом американская политика в отношении Израиля зависела от противостояния с СССР. В настоящий момент этот фактор потерял значение, оставшись действенным только в экономической и военно-политической сфере в отношении России: администрация США, вне зависимости от партийной принадлежности, пресекает попытки реализации российско-израильских проектов в энергетике и ВТС.

В реальности кроме израильского еврейского лобби - “старого истеблишмента”, в Америке есть антиизраильское еврейское лобби, от таких ультраортодоксов, как сатмарские хасиды, до левых и ультралевых – троцкистов, анархистов, социалистов, etc. Выходцы из бывшего СССР традиционно настроены более произраильски, чем американские евреи и иммигранты из Израиля, многие из которых не только не поддерживают эту страну, но выступают ее главными оппонентами. Значительно более влиятельным и активным чем еврейское, является в США произраильское евангелическое - консервативное протестантское лобби: баптисты, представители пресвитерианской, англиканской и ряда других церквей. Полагая, что Бог в Библии дал верующим христианам прямые указания о поддержке Народа Израиля и что грядущему Второму пришествию мессии, а также Страшному Суду, с которым каждая такая группа связывает собственные чаяния, непременно должно предшествовать собирание евреев на Святой Земле и возрождение Государства Израиль, они занимают жесткие антиарабские и антипалестинские позиции. Существует в Америке и антиизраильское протестантское лобби из представителей консервативной элиты, включая чиновников из высших эшелонов политического и силового истеблишмента, антисемитизм которых с наступлением эпохи политкорректности практикуется в скрытых формах. Среди американских католиков можно выделить и сторонников Израиля (часть латиноамериканцев и большинство итальянцев), и его противников (немало которых среди ирландцев и поляков), хотя этнические границы здесь могут быть существенно размыты. Такое же разделение существует и в афроамериканской общине США. Ее самоотождествление с Народом Израиля, восходя к эпохе М.Л.Кинга, породило феномен “негров из Димоны” - афроамериканцев, живущих в Израиле, полагая, что именно они и есть истинные евреи. Распространение же в 70-80-х гг. в этой среде радикальных исламских идей легло в основу антисемитизма “черных пантер”, Л.Фаррахана и сенатора Д.Джексона. Необходимо отметить, что антиизраильская деятельность всех перечисленных лоббистских групп, кроме черных мусульман США, не означает поддержку ими палестинцев. Ксенофобия и расизм населения, которое унаследовало народный или элитарный антисемитизм, массово и открыто распространенный в Америке до реформ Дж.Кеннеди 60-х гг. ХХ в., действуют в отношении “инородцев” и “иноверцев”, включая мусульман, арабов и палестинцев, не меньше, чем в отношении евреев и Израиля.

Политику в интересах палестинцев ведет большинство объединений и фондов американских мусульман, нефтяное и университетское лобби, заинтересованные в контактах с монархиями Персидского залива. Особенно усилились антиизраильские настроения в американских университетах в 90-е гг. с ростом в их стенах влияния “новых левых” и антиглобалистов. В этот период объединения мусульман, мечети, студенческие клубы, исследовательские центры и кафедры ближневосточных исследований вузов США попали под контроль саудовских фондов, инвестировавших в их инфраструктуру достаточно средств для того, чтобы превратить эти организации в эффективный инструмент собственного влияния. Исполнительный аппарат перечисленных структур, в первую очередь религиозных, пополнили приверженцы радикальных исламистских течений, большей частью палестинцы и выходцы из пакистанских деобандских медресе.

Помимо упомянутых групп, палестинцы в американской элите опираются на Государственный департамент и аппарат государственного секретаря: чиновники внешнеполитических ведомств исходят из профессиональных соображений, учитывая, что в мире есть несколько десятков исламских государств и только одно еврейское. Американские военные и представители разведывательного сообщества имеют многолетние связи с соответствующими израильскими структурами и с начала века активно противостоят исламистам, среди которых немало палестинцев. В то же время представители высшего командования США, действующие на Ближнем Востоке, видят в Израиле не столько союзника и тыловую базу, сколько препятствие в заключении военно-политических союзов со странами исламского мира. Именно это определило отношение к Израилю экс-госсекретаря генерала К.Пауэлла, в период операции “Буря в пустыне” превратившегося в лоббиста арабских интересов в США. На современном этапе подъем исламистского терроризма и активизация Ирана, беспокоящая его арабских соседей, позволили США выстроить неформальный механизм координации армейских и разведывательных структур Израиля и стран арабского мира – за исключением Сирии, Ливии, Алжира и Йемена. Роль, которую играет в американо-израильских отношениях ВПК двойственная: кооперация с Израилем в производстве и сбыте вооружений приводит к подчинению израильского ВПК американскому, включая ликвидацию конкурентных проектов, а поставки американских вооружений ведутся и в Израиль, и в страны арабского мира.

Исходя из соотношения сил во внутренней политике, США выдерживают баланс интересов в арабо-израильском и палестино-израильском противостоянии, который позволяет им сохранять роль верховного арбитра для всех заинтересованных сторон. Хотя Конгресс США много лет назад проголосовал за перевод посольства США в Иерусалим, на практике это решение блокируется и демократическими, и республиканскими администрациями. Статус привилегированного союзника, который имеет Израиль, означает не только выделение ему масштабной экономической и военной помощи, но и подчинения израильской политики, в том числе в вопросах безопасности, американским интересам. Именно поэтому, чтобы не создавать напряженности в отношениях президента Дж.Буша-старшего и К.Пауэлла с арабскими союзниками, Израиль в ходе первой Войны в Заливе воздержался от ответа на обстрелы своей территории иракскими ракетами. Передача Израилю – союзнику США – закрытой информации, касающейся Ирана – противника США – привела к длительному тюремному заключению по обвинению в шпионаже Дж.Полларда и санкциям в отношении лоббистской организации АИПАК, напоминающим времена борьбы с “советской угрозой”. Поселенческая политика Израиля, аннексия Иерусалима и Голанских высот, копирующие политику, проведенную США в отношении соседей в сходных исторических условиях, демонстративно осуждаются официальным Вашингтоном. Подписанный в середине 90-х гг. российско-израильский газовый контракт не был реализован вследствие давления экс-госсекретаря США М.Олбрайт. Для авиационной промышленности Израиля американское давление, начавшись с ликвидации программы “Лави”, окончилось многомиллиардными потерями и охлаждением отношений с ВПК России, Китая и Турции после вынужденного отказа Израиля от поставок в КНР беспилотных летательных аппаратов, участия в производстве самолетов для китайских ВВС и срыва тендера на поставку в Турцию вертолетов “Эрдоган”.

История отношений США и Израиля заставляет экспертов предполагать, что в определенных ситуациях именно интересы Израиля окажутся той разменной монетой, которую США заплатят исламскому миру за ошибки в своей региональной политике, во имя интересов, национальных или личных - того или иного американского лидера. Примером является политика Г.Киссинджера, которая привела к миру с Египтом в Кемп-Дэвиде, заложив формат уступок, загнавших Израиль в ловушку в отношениях с Сирией и палестинцами. Двойные стандарты в отношении США к Израилю имеют долгую историю. Ф.Д.Рузвельт, поддерживая “баланс дружбы” и с еврейским окружением, и с откровенными антисемитами из своей администрации, закрыл “двери Америки” перед европейскими евреями, пытавшимися спастись на ее территории в годы Холокоста. Г.Трумэн, несмотря на его отношения с создателем ВЕК и ВСО Н.Голдманом, колебался, под давлением Госдепартамента, принимая решение о признании США Государства Израиль. Экс-президент Дж.Картер и экс-госсекретарь З.Бжезинский на протяжении многих лет ведут активную антиизраильскую политику. Тесные связи Израиля с президентом Р.Рейганом контрастировали с позицией, которую в американо-израильских отношениях занял его преемник, президент Буш–старший и госсекретарь его администрации, Дж.Бейкер. Миротворчество президента Б.Клинтона обошлось Израилю так дорого, как не обходилась ни одна война, и это, скорее всего, повторится, если Америку возглавит Х.Клинтон. В действующей администрации президент Дж.Буш-младший и вице-президент Д.Чейни имеют репутацию идейных союзников Израиля, а госсекретарь К.Райс – прагматика, учитывающего только собственные интересы.

Прогнозы о том, кто из претендентов на пост президента Соединенных Штатов на выборах 2008 г. “лучше для Израиля”, в настоящее время представляются неубедительными. Основываясь на публичных заявлениях претендентов аналитики, как правило, считают в этом вопросе израильским фаворитом Дж.Маккейна, аутсайдером Б.Обама, а Х.Клинтон занимает промежуточное положение. Не следует забывать, однако, что в команде республиканского претендента Ближним Востоком занимаются представители антиизраильского “старого истеблишмента”. В то же время приверженность “миротворчеству” ее мужа у Х.Клинтон отнюдь не гарантирована, в т.ч. исходя из их реальных отношений. Наконец, либерал Б.Обама уже в предвыборный период вынужден опровергать обвинения в симпатиях к исламскому миру. Не исключено, что если он станет президентом США, то последует примеру другого известного либерала и “миротворца”, Ш.Переса. Последний, заняв после гибели И.Рабина пост премьер-министра Израиля, пытался демонстрировать «твердость в защите оборонных интересов страны», санкционировав в 1996 г. неоправданный с военной точки зрения массированный артиллерийский обстрел Ливана в ходе операции “Гроздья гнева”.

Разумеется, в Аннаполисе руководство США доказало, что несмотря на все провалы своей ближневосточной политике эта страна является мировым лидером и способна усадить за стол переговоров не только Израиль и палестинцев, но и таких оппонентов Израиля, как Сирия. Но поговорка “не бывает бесплатных завтраков” возникла именно в США, как следствие прагматизма американской политики. Следует отметить, что именно Израиль, в конечном счете, вынужден платить за американские интересы, не столько из-за особого отношения к нему администрации и Белого Дома, но лишь постольку, поскольку он “кредитоспособен”. Последнее отличает Израиль от палестинцев и Сирии, лидеры которых не могут позволить себе даже минимальных уступок. Пока дискуссии о том, что американская поддержка обходится Израилю чрезмерно дорого и цена этой поддержки может стать неприемлемой, носят теоретический характер. Не исключено, однако, что в близком будущем они могут перейти в область практической политики.

Отношения США с палестинцами прошли период жесткого неприятия в годы, когда ООП опиралась на СССР, но демарш Р.Джулиани, который в бытность мэром Нью-Йорка отказался принять Я.Арафата, был исключением. Отношения с ООП, а затем ПНА переживали взлеты и падения. Действующий президент Палестины, Абу-Мазен, являлся и является в Америке “персоной-грата” так же, как “персонами нон-грата” являются пока что лидеры ХАМАС, хотя вспоминая метаморфозу американского истеблишмента в отношении к Арафату, можно полагать ее не исключенной и в отношении лидеров палестинских исламистов. В отличие от американской элиты, которая поддерживает “мирное урегулирование” не только из практических соображений, но следуя догмам политкорректности, среди американского населения доминируют произраильские и антипалестинские настроения, легко объяснимые, если вспомнить демонстративное празднование “палестинской улицей” результатов терактов 11 сентября.

Европейская политика, касающаяся палестино-израильских отношений, значительно отличается от американской. Европа в этом, как и в прочих внешнеполитических вопросах, не является единой: общие закономерности существуют, но курс Брюсселя может значительно отличаться от политики, проводимой той или иной европейской страной. Левые - социалистические и лейбористские партии, доминирующие в политическом истеблишменте Европы, поддерживают палестинцев и их израильских партнеров из левого лагеря. Это же касается антиглобалистов, “новых европейцев” из стран исламского мира, а также неонацистов и ультраправых, антисемитизм которых в Европе может пока проявиться легально только в виде антисионизма. Пересмотр истории Европы, Холокоста и итогов Второй мировой войны могут дать новому поколению европейской политической элиты возможность забыть не только о том, как 6 миллионов евреев и европейские цыгане были уничтожены в “колыбели современной цивилизации”, но и ту роль, которую сыграли в геноциде местные коллаборационисты.

Симпатии, которые проявляли к фашизму многие лидеры довоенной Европы, легли в основу курса, которого придерживаются в палестино-израильском противостоянии их наследники, возлагающие всю ответственность за ближневосточные проблемы на Израиль, не вспоминая о роли собственных стран в арабо-израильском конфликте. Это в первую очередь касается Великобритании, политика которой легла в основу противостояния на ранних этапах. Распад британской колониальной империи в Азии, частью которой была Палестина, везде сопровождался одними и теми же событиями. Раскол британских доминионов и подмандатных территорий на исламскую и неисламскую часть, обмен населением, территориальные претензии и войны между соседями - такая же часть истории арабо-израильских отношений, как отношений между Индией и Пакистаном. И в том и в другом случае проблема не была разрешена на протяжении десятилетий, с той разницей, что в индо-пакистанском конфликте число погибших исчислялось более 1 млн. человек, а количество беженцев и перемещенных лиц на порядок превышало эту цифру. Бросающееся в глаза сходство в развитии отношений между бывшими британскими колониями западной и восточной окраин Британской Азии европейские исследователи игнорируют. Случайность или закономерность то, что войны между Израилем и его арабскими соседями были в 1948-49, 1967 и 1973 гг., а между Индией и Пакистаном в 1947-48, 1965 и 1971 гг.? Параллель эта говорит не об уникальности арабо-израильского конфликта, но о том, насколько близкие исторические процессы развиваются в схожих условиях.

Правоцентристские партии Европы и часть правых сил, для которых нелюбимые, но привычные евреи представляются меньшим злом, чем агрессивные “новые мусульмане”, а Израиль выступает в роли союзника в противостоянии радикальному исламизму с его “новым джихадом”, являются союзниками Израиля. Одновременно политики, представляющие правоцентристский лагерь в европейских правительствах, вынуждены считаться с исламским электоратом, интересами европейских компаний в исламском мире и зависимостью от арабской и иранской нефти и газа. Арабское, иранское и в целом исламское лобби в Европе сильнее, чем в США, а еврейские общины и организации слабее, малочисленнее и менее влиятельны. Сказывается и то, что исламистские радикальные структуры, используя европейское законодательство и социальные гарантии, “освоили” европейское пространство, пополняя свои ряды иммигрантами из Африки, с Ближнего Востока, из Южной и Юго-Восточной Азии.

Сложная система национальных приоритетов в отношении к Израилю европейских держав зависит, помимо прочего, от того, насколько велики их еврейские общины, самые крупные из которых живут во Франции, Великобритании, Германии, Бельгии, Швейцарии. На них влияет история преследований евреев в той или иной стране: уровень отношений с Израилем обратно пропорционален чувству исторической вины перед евреями - они прочнее всего с Германией, Италией, Испанией и Португалией. Отношение к Израилю зависит от того, насколько сильны в том или ином европейском государстве исторические фобии, как в Австрии и Франции и насколько влиятелен арабский бизнес, как в Греции, где расположены штаб-квартиры крупнейших международных палестинских корпораций. На этих отношениях сказывается, насколько левые настроения царят в местном интеллектуальном истеблишменте, как в Великобритании, где родилась идея бойкота израильских университетов. Важно и то, насколько велика и влиятельна местная мусульманская община, крупнейшие из которых - общины Франции, Германии, Бельгии, Великобритании, Испании, Италии. Анализируя эти отношения, следует учитывать, составляют ли ядро местных мусульман турки, пакистанцы, арабы или представители других этнических групп. Наконец, они зависят от уровня нелегальной иммиграции из исламского мира в той или иной стране и от того, насколько она повышает там криминогенную обстановку, как в Италии, Испании, Великобритании и Франции. От уровня антиамериканизма, прямо связанного с антиизраильскими настроениями, и уровня террористической опасности, создающей настроения произраильские. От наличия или отсутствия проблем, связанных с еврейским имуществом и банковскими вкладами времен Холокоста – как в Швейцарии, Бельгии и Нидерландах. От изначальной вовлеченности в “миротворческий процесс” на стороне палестинцев и израильских левых, как в Швеции и Норвегии. От уровня экономических связей с Израилем, главным торговым партнером которого являются страны Европы, и от того, зависит или нет та или иная страна от него в военно-технической сфере, как зависят государства Восточной Европы. Влияет на отношение европейцев к ближневосточному мирному процессу и то, что процесс этот – следствие тех же, доведенных до логического результата, теорий о самоопределении, которые привели к распаду Югославии и питают сепаратизм в Бельгии, Северной Ирландии, Италии и Испании. Свое место занимают и военно-политические амбиции того или иного государства в рамках НАТО и миротворческих миссий ООН, а также наличие протестантского населения со свойственными ему религиозными догмами и эсхатологическими настроениями, аналогичными американским, как в Финляндии.

Радикальные исламисты в мечетях Европы поддерживают ХАМАС и призывают к уничтожению Израиля. “Евробюрократы”, организующие распределение финансовых потоков вокруг “ближневосточного мирного процесса”, выступают за традиционного партнера – ООП-ФАТХ и готовы поддержать любую идею левого лагеря Израиля, даже если она выдвигается внесистемной оппозицией, как “женевская инициатива”. Следствием двойных стандартов в отношении к исламистскому экстремизму и типичной для Европы политики компромиссов и капитуляций стал “карикатурный процесс”: провокация европейских исламистов, организованная в стиле “столкновения цивилизаций”, по Хантингтону. Используя Израиль как символ и тактическую цель, исламистская элита сочетает лоббирование “мирного процесса” и терроризм как политические инструменты, применение которых дозирует по своему усмотрению. С их помощью радикальная часть среднего класса и элиты исламского мира добивается перераспределения в свою пользу сфер влияния и финансовых ресурсов. В Европе радикальный исламизм добился большего успеха, чем в других частях неисламского мира, и роль ее в разрешении противоречий между Израилем и палестинцами скорее отрицательная. Давление на Израиль, вне зависимости от уровня сделанных им уступок и поощрение руководства ПНА, вне зависимости от его достижений - два столпа европейской политики, равно деструктивны в отношении израильтян и палестинцев.

Участие или неучастие в Аннаполисе ближневосточных государств стало лакмусовой бумажкой состояния их отношений с США, Израилем и палестинцами, а также между ними самими. В конечном итоге во многом это напоминало систему, сложившуюся в том же самом регионе две тысячи лет назад в отношениях между Римом и ближневосточными странами. Система эта была построена и на патронате, иногда подкрепленном военной силой, и на конкуренции клиентов-правителей - факторах, равно значимых как для «Первого Рима» – Римской империи Цезаря, Августа и Адриана, так и для «Четвертого Рима» - Соединенных Штатов президентов Б.Клинтона и Дж.Буша-младшего. Не случайно исторические “центры силы” Ближнего Востока совпадают с современными... Смысл отношений между США, их ближневосточными сателлитами и оппонентами яснее, если опираться на исторические параллели. В отношении же палестинцев каждый местный режим имеет собственные интересы.

Для сегодняшнего Египта главные проблемы: противостояние набирающим силу исламистам, легитимная передача верховной власти и безопасность. Палестинцы для Х.Мубарака – такая же проблема, как для Г.Насера и А.Садата, с той разницей, что использование федаинов против Израиля осталось в прошлом, а сегодняшние хозяева Газы, лидеры ХАМАС, более опасны для Каира, чем для Иерусалима. “Свободная исламская Газа” с точки зрения популярного в Египте оппозиционного правительству президента Мубарака движения “Братьев-мусульман” - пример того, каким должен быть Египет завтрашнего дня. Египетские пограничники не контролируют в достаточной мере ни границу с Газой - “Филадельфийский коридор”, ни синайскую границу с Израилем. Через первую идет поток наркотиков, боеприпасов и вооружения, через вторую – те же наркотики и нелегальные эмигранты из Африки. Египетская активность направлена в первую очередь на пресечение проникновения исламистов из Газы в Египет. Именно этим занимаются египетские пограничники, раз за разом останавливая “прорывы” палестинцев Газы на Синай и минимизируя пропускной поток через контролируемые ими пограничные посты. Насколько эта деятельность препятствует успеху исламистов в самой Газе сказать трудно, особенно в свете событий начала 2008 г., когда через египетские КПП в Газу беспрепятственно проследовали после хаджа палестинские паломники, среди которых было немало террористов. Израиль скептически оценивает итоги ревизии Кемп-Дэвидских соглашений, в результате которой на Синайском полуострове появились подразделения египетской армии, на которых правительство Шарона возлагало надежды, уходя из Газы. Пока же бедуины Синая, где помимо местных исламистов действует Аль-Каида, вовлекаются в ряды террористов, атакуя туристические объекты - наиболее уязвимое место правительства Х.Мубарака.

Частью местного политического фона является неснижающийся уровень противостояния христиан и мусульман Египта – правительство не в состоянии пресечь террористические атаки на христианские церкви, деревни и городские кварталы – пугающая перспектива для страны с христианским меньшинством, составляющим не менее 10% населения. Стремясь быть большими патриотами Египта, чем радикальные исламисты, руководство коптской общины заняло крайнюю антиизраильскую позицию, демонстративно оппонируя власти в этом вопросе. Такую же позицию занял египетский интеллектуальный истеблишмент и исламские духовные лидеры, формируя атмосферу “холодного мира” с Израилем. Навязанная Госдепартаментом США демократизация выборов в парламент Египта расширила представительство там исламистов, усилив поддержку движения ХАМАС. Официальный Каир Газа беспокоит и как иранский плацдарм на границе Египта. Следствием этого стала координация египетских и израильских спецслужб и пограничников в борьбе с террористами на высшем уровне. Египет, как и ряд других арабских государств, заинтересован в том, чтобы Израиль успешно боролся с ливанскими и палестинскими террористическими группировками, в первую очередь “агентами шиитов”, которые выступают в качестве “пятой колонны” Ирана и радикальных исламистов - “заблудшей секты”, как их называют в Саудовской Аравии. Избавляясь руками израильтян от своих противников, правящие режимы арабского мира – Каир не исключение - не несут за это ответственности. Формально осуждая точечные ликвидации и антитеррористические операции в Газе, на Западном берегу и в Южном Ливане, для того, чтобы продемонстрировать единство “дворцов” и “улицы”, они дают Израилю зеленый свет на их проведение. В случае Египта поддержанию баланса отношений с Израилем способствует и помощь США – экономическая и военная, которая на протяжении трех десятилетий позволяет уменьшать последствия экологического и демографического кризисов, разрушающих экономику и социальную инфраструктуру страны. Не следует забывать, что проблема беженцев для Египта несущественна, общее число их - палестинских и иракских - невелико, а официальный статус имеет незначительное число беженцев. Не случайно египетское правительство не предоставило никакого официального статуса палестинцам Газы в насчитывающий почти два десятилетия период, когда сектор находился под контролем Каира, а А.Садат в ходе переговоров о мире с М.Бегином, категорически отказался от возвращения Газы под египетский контроль.

Известно, что правительство Х.Мубарака оказывало постоянное давление на Я.Арафата и его преемников, пытаясь добиться создания палестинского государства в условиях, когда израильтяне готовы были ради заключения окончательного соглашения с ПНА пойти на беспрецедентные уступки в Иерусалиме. В настоящее время эта перспектива в прошлом: участие Египта и других арабских государств в Аннаполисе и новые инициативы Каира лишь призваны помочь американской администрации “сохранить лицо” в условиях, когда “Дорожная карта” провалилась, как и все предыдущие миротворческие инициативы. Не менее умозрительными представляются инициативы Израиля, рассчитанные на поддержку Египта: план Э.Эйтана, касающийся “палестинизации Северного Синая” и более тщательно разработанная версия той же идеи, подготовленная в окружении премьер-министра Израиля Э.Ольмерта. Сама по себе идея о создании на севере Синая палестинского анклава для беженцев – в первую очередь жителей лагерей, с обменом его территории на соответствующие площади, переданные Израилем Египту, не так уж плоха. Будучи подкреплена соответствующими финансовыми вливаниями, она теоретически может решить минимум одну тупиковую проблему – проблему беженцев. Другая проблема, более важная для арабских стран, особенно Египта - проблема территориальной непрерывности арабского мира – также решается в рамках этого плана. Экстерриториальные коридоры, которые включат автомобильные и железнодорожные трассы, линии оптоволоконной связи и электропередач, нефте-, газо- и водопроводы могут быть проложены по территории Израиля от Газы на Западный берег и от Египта к Саудовской Аравии. Современные технические средства позволяют реализовать проект такого рода в короткие сроки, как и решить проблему безопасности этих коридоров и окружающих их израильских территорий. Если бы президент Мубарак имел в запасе 10-15 лет гарантированного правления, а исламисты и Иран не заняли в Газе тех позиций, которые они имеют, положительный ответ Египта на израильское предложение мог стать реальностью. Сегодня, однако, для завершающего свое правление египетского лидера риск от реализации глобальных экспериментов такого рода несопоставим с их возможными результатами, тем более, что он явно не сможет удерживать ситуацию под собственным контролем достаточно долго, чтобы снизить этот риск до приемлемого уровня.