Сванидзе: Приступаем к слушаниям. Первый вопрос сторонам: правомочно ли Беловежское соглашение с юридической точки зрения? 1 страница

Quot;Беловежское соглашение": катастрофа или меньшее из зол?

Источник: http://www.kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=add&cat=3&id=104

Часть 1

В роли судьи на телепроекте:

Сванидзе Николай Карлович(далее – Сванидзе).

Обвинитель (на данном процессе):

Кургинян Сергей Ервандович (далее – Кургинян) – политолог, президент международного общественного фонда "Экспериментальный Творческий Центр".

Свидетели стороны обвинения:

Бабурин Сергей Николаевич(далее – Бабурин) – депутат Верховного Совета РСФСР в 1991 г., ректор РГТЭУ, профессор.

Мяло Ксения Григорьевна (далее – Мяло) – кандидат исторических наук, политолог, публицист.

Игрунов Вячеслав Владимирович (далее – Игрунов) – историк, директор Института гуманитарных и политических исследований.

Защитник (на данном процессе):

Млечин Леонид Михайлович(далее – Млечин) – писатель.

Свидетели стороны защиты:

Кравчук Леонид Макарович(далее – Кравчук) – председатель Верховного Совета Украины в 1990-1991 г.г., первый Президент Украины.

Шушкевич Станислав Станиславович(далее – Шушкевич) – Председатель Верховного Совета Белоруссии с 1991 по 1995 г.г., профессор.

Сванидзе: Здравствуйте! У нас в России, как известно, прошлое непредсказуемо. Каждое время воспринимает прошлое по-своему. В эфире "Суд времени". В центре нашего внимания исторические события, персонажи, проблемы, их связь с настоящим. Судить историю вы будете вместе с нами. У вас, нашей телевизионной аудитории, есть возможность голосовать. Такая же возможность будет и у сидящих в зале.

Наша сегодняшняя тема – из тех, что не дает покоя ни политикам, ни обычным гражданам: Беловежское соглашение, зафиксировавшее распад Советского Союза. Распад огромной многонациональной страны, который произошел неожиданно для всех: и внутри страны, и за ее пределами. Страна казалась вечной, а рухнула вдруг, стремительно, на глазах у всех. В случае таких мировых катаклизмов – а распад СССР из этой серии – всегда возникает подозрение в отношении неких особых сил или отдельных злоумышленников.

Главный вопрос нашего процесса: "Беловежское соглашение" – это катастрофа или меньшее из зол?"

Мы запускаем голосование для нашей телеаудитории. Номера телефонов Вы видите на ваших телевизионных экранах.

Обвинитель на нашем процессе – политолог, президент международного общественного фонда "Экспериментальный Творческий Центр" Сергей Кургинян.

Сторону защиты представляет писатель Леонид Млечин.

Прошу вывести на экран материалы по делу.

Материалы по делу. 8 декабря 1991 года в Беловежской пуще был подписан документ, который в одночасье изменил мир. Самый главный пункт этого договора содержался в преамбуле: "Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает свое существование". Чуть позже договор ратифицировали практически все бывшие республики Советского Союза. Рухнул мировой порядок, который долгие годы оставался биполярным: на одном полюсе – страны НАТО во главе с США, на другом – государства Варшавского договора во главе с Советским Союзом. Сегодня бывшие сторонники президента Ельцина и "младореформаторы" говорят о том, что Беловежское соглашение явилось лишь неизбежной формальностью, поскольку сохранить Союз к тому времени возможности не было. Однако оппоненты предлагают взглянуть на цифры и факты. Распад гигантского государства начался с объявления независимости трех прибалтийских государств в 1989 году. Еще через год о суверенитете заявили Грузия и Молдавия. Однако референдум, проведенный в девяти республиках, дал убедительный ответ: больше 76% проголосовавших высказались за сохранение СССР. Почему тогда российское руководство так легко согласилось на раздел огромного государства? Тем не менее, одна за другой бывшие республики объявляют о своем суверенитете. По мнению некоторых историков, распад Союза был выгоден новой российской власти, они утверждают, что Ельцину просто необходимо было укрепиться на новом и для себя, и для страны посту Президента. Что стало истинной причиной договора, который ликвидировал Советский Союз – борьба за власть или новые реалии? Имело ли юридическую силу Беловежское соглашение, если договор противоречил Конституции и результатам референдума? Был ли шанс предотвратить распад огромного государства?

Сванидзе: До начала прений у меня вопрос к Кургиняну и Млечину – насколько эта тема актуальна сегодня, спустя 20 лет после события?

Слово предоставляется стороне обвинения.

Кургинян: Я просто хотел бы, чтобы посмотрели на эту картину ну… нашими глазами. Потом мы с удовольствием посмотрим на нее вашими, и вместе решим все-таки, в чем истина. Вы посмотрите нашими глазами: государство-победитель в Великой Отечественной войне, член Совета Безопасности [ООН], государство, чья подпись под "Хельсинкскими соглашениями". Ну с какого, я прошу прощения, ляду оно вдруг должно взять и, так сказать, развалиться, распуститься?

Сванидзе: Сергей Ервандович, об актуализации....

Кургинян: Я говорю, в этом и есть актуальное. Значит, возникает какой-то... не просто недоумение... Вы понимаете, как разваливаются государства? Они разваливаются, когда безоговорочная капитуляция. Даже если эта капитуляция не безоговорочная, то остается право у страны быть субъектом, она перестает быть субъектом, только когда она безоговорочно капитулирует. Мы перед кем-то капитулировали? Какой моральный, идеологический смысл? За это государство умирали миллионы, многие миллионы, для того, чтобы оно... После того, как оно развалилось жертвами, крепостными оказались целые государства, группы государств, люди... Десятки миллионов русских оказались вдруг в неизвестном статусе неизвестно где... Почему? В силу какого закона? Что произошло? Дети в песочнице похулиганили? Что это все такое? Где тут процедурные основания? Где тут исторический смысл? Где тут все основное? А главное, ведь в основе всего этого была эта треклятая "империя зла"! Давайте я завтра назову "империей зла" все, что угодно... Ах, она раз империя, она должна развалиться...

Сванидзе: Ваше время истекло, Сергей Ервандович.

Кургинян: Это не империя. В этом актуальность! Потому что это – в будущем! И пока оно не восстановится, это государство, в той или иной форме, – нету будущего и нет геополитической стабильности!

Сванидзе:Спасибо. Слово стороне защиты. Леонид Михайлович, прошу Вас.

Млечин: Прошло столько лет, а мы продолжаем спорить об этом, значит, это нас волнует, и мы не можем забыть об этом. И действительно, возникает вопрос: как это произошло? И можно ли было этого избежать? Потому что если оставаться на точке зрения, что это была какая-то историческая случайность, то и нечего нам тогда работать над созданием новой России и беспокоиться о ней – надо думать о восстановлении того государства, которое исчезло в 1991 году. А если мы придем к выводу, что такова была печальная, трагическая неизбежность, что сохранить государство это не получалось, тогда мы больше должны думать о том, как создавать новое государство, как строить его. У меня есть личный мотив: на следующий день после того, как формально перестал существовать Советский Союз, я возвращался из заграничной командировки, и иммиграционный инспектор в аэропорту взял мой паспорт, на котором было написано "Советский Союз", посмотрел на меня и сказал: "А ведь такого государства больше нет". И мне на секунду стало страшно – не потому, что паспорта теряли свою ценность (была договоренность о том, что они будут действовать), – но мне стало не по себе: исчезло государство, в котором я рос. У меня за спиной исчезло государство! И я все время думаю, почему это произошло? Мне кажется, это произошло потому, что на протяжении многих десятилетий советские руководители не исполняли тех обещаний, которые они дали народам, населявшим эту страну. И потому национальные республики захотели уйти, и они ушли. И, к сожалению, наше государство, в котором мы родились и выросли, перестало существовать. Это была печальная и трагическая неизбежность. Благодарю Вас, Ваша честь.

Сванидзе:Спасибо.

Сейчас Леонид Млечин сказал, что у него есть личный мотив в том, что касается данной темы. Я думаю, что личный мотив есть у каждого из нас. Я сейчас объявляю короткий перерыв, и потом мы приступим к слушаниям.

Сванидзе:В эфире "Суд времени". В центре нашего процесса "Беловежское соглашение".

Первый вопрос обеим сторонам: исчерпала ли себя естественным путем внутренняя и внешняя политика Советского Союза?

Слово предоставляется стороне защиты. Прошу Вас, Леонид Михайлович. Ваш тезис, представление свидетеля, вопросы свидетелю.

Млечин: Да, если позволите, Ваша честь, я хотел бы допросить свидетеля Леонида Макаровича Кравчука, который в ту пору возглавлял Верховный Совет Украины.

Сванидзе:Прошу Вас.

Млечин: Леонид Макарович, скажите, 1 декабря украинцы голосовали на референдуме о независимости. Каков был результат?

Кравчук: 91% за независимость.

Млечин: А ведь перед этим весной, когда был референдум о сохранении Советского Союза, на Украине как голосовали – за сохранение или против?

Кравчук: За сохранение обновленной федерации. Я прошу прощения, нельзя просто говорить, надо фактом говорить.

Млечин: Да, поясните, пожалуйста, как произошло...

Кравчук: Вот как сформулировал эту тему Михаил Сергеевич Горбачев. "Хотите ли вы сохранить обновленную федерацию, в которой будут свободно и независимо жить люди?" Примерно такая формулировка.

Материалы по делу. Бюллетень референдума с формулировкой вопроса: "Считаете ли Вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических республик как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?"

Кравчук: Ну скажите, кто не хочет жить свободно и независимо? Но от референдума Советского Союза до 1 декабря 1991 года произошли такие события, которые совсем разрушили вот эту идеологию свободной независимой государственной жизни в Советском Союзе. А ГКЧП поставило точку над всем, потому что все поняли: хотят возвратиться не к обновленной федерации, не к новой жизни, а к старому советскому режиму. И поэтому люди не захотели служить этому режиму.

Млечин: Скажите, Леонид Макарович, а насколько убедительны были эти результаты? Почему 91% людей, живущих на Украине, захотели уйти из Советского Союза, из нашей общей страны?

Кравчук: Знаете, я в 1989 году, будучи заведующим идеологическим отделом ЦК Компартии Украины, получил очень интересное задание – посмотреть в архивах процесс "голодомора" и репрессий политических. Я лично посмотрел 11 тысяч документов. Вы знаете, я до сих пор вздрагиваю, когда я смотрю эти документы. Людоедство, гибель детей, гибель стариков, женщин – это страшные картины нашего… нашей советской жизни. Репрессии церкви автокефальной, репрессии церкви греко-католической. Не просто репрессии словесные, а в тюрьмах... и убиенные невинно люди. Скажите, пожалуйста, сколько еще негативов нужно сегодня назвать, чтобы понять, в какое время мы жили? Я готов рассматривать любую терминологию, но ни в коем случае не "восстановление".

Сванидзе:Спасибо. Я напоминаю, Леонид Макарович, я прошу прощения, время.

Млечин: Благодарю вас. Благодарю вас, да.

Сванидзе:Сторона обвинения может задать вопрос свидетелю стороны защиты.

Кургинян: Скажите, пожалуйста, "голодомор" произошел когда?

Кравчук: В 33 году.

Кургинян: Скажите, пожалуйста, когда по референдуму голосовала Украина?

Кравчук: В 91-м.

Кургинян: Нет, а перед этим?

Кравчук: В 90 году.

Кургинян: Значит, в 90 году она проголосовала одним способом, в 1991-м – другим...

Кравчук: Извините, в 1991-м 30 марта – один, а в…

Кургинян: Согласен, спасибо.

Кравчук: …в 1991-м…

Кургинян: Да, спасибо. Значит и тогда, в одном и том же 1991 году – дважды – Украина проголосовала по-разному, правильно, да? И что же, она один раз проголосовала так, потому что "голодомор" был один, а потом – потому что был другой?

Кравчук: Я не говорил, акцент не делал только на "голодоморе". Я назвал целый период фактов, негатива, которые накопились в недрах бывшего Советского Союза.

Кургинян: Но этот негатив накопился, да? – давно. Он накапливался, накапливался, и этот накопившийся негатив никак не мог повлиять на то, что в 1991 году дважды проголосовали диаметрально противоположным образом. Правильно? Да или нет? Правильно!

Шушкевич: Это категорически не так.

Кургинян: Простите, а ваша....

Шушкевич: Потому что это была подмена одного вопроса другим...

Сванидзе:Если я правильно услышал Леонида Макаровича, было еще упоминание ГКЧП, которое тоже произошло...

Кургинян: А, ну вот это другой разговор....

Сванидзе: … которое тоже произошло в августе 1991 года…

Кургинян: Да…

Кравчук: Еще есть один вопрос...

Сванидзе:... между двумя референдумами...

Кургинян: Но вы заметили, что был аргумент о том, что накопился негатив. Я только сказал, что если он накопился…

Сванидзе:...поэтому…

Кургинян: и два раза… в 1991 году...
Сванидзе:...поэтому я вспомнил ГКЧП, о чем сказал свидетель...

Кургинян:... да? – то это никак не работает.

Сванидзе:Хорошо.

Кравчук: Хотите, я задам Вам вопрос теперь? Если бы первый референдум назывался, как и второй, "Хотите ли вы жить в независимом Советском Союзе?" Второй назывался "Хотите ли вы жить в независимой Украине?", а первый назывался "Хотите ли вы сохранить обновленную федерацию, где люди будут жить свободно?". Это разные темы, разные формулировки, и нельзя сравнивать, поэтому люди захотели жить в независимом государстве.

Кургинян: Вы сейчас сказали очень интересную вещь – что люди захотели жить в независимой Украине, входящей в состав обновленной федерации.

Кравчук: Они не так...

Кургинян: Леонид Макарович, я хочу спросить...

Кравчук: Второй вопрос не так...

Кургинян: … я хочу спросить 2 вопроса...

Сванидзе:Если можно, кратко.

Кургинян: Да. Первый, первый, совсем краткий: понимаете ли Вы, что с помощью таких вот голосований можно менять свою историческую судьбу раз в три года?

Кравчук: Вы знаете, если мы будем собираться каждые пять лет, вы будете говорить по-разному. Если стать на вашу точку зрения, то вообще не надо проводить референдумов.

Кургинян: Я 25 лет говорю одно и то же, и это документально подтверждено...

Сванидзе:Спасибо, спасибо. Сергей Ервандович, теперь у Вас есть возможность представить своих свидетелей.

Кургинян: Я представляю, прежде всего, Сергея Бабурина – человека, который одним из первых начал говорить о том, что "дело пахнет керосином", прошу прощения, что дело скверно. Сергей, я хочу Вас спросить: скажите, как Вы считаете, произошедшее является катастрофой или, так сказать, здоровым освобождением стран от ига "империи зла"?

Сергей Бабурин, депутат Верховного Совета РСФСР в 1991 г., ректор РГТЭУ, профессор: Мы ничего не поймем в сегодняшнем и завтрашнем дне, если будем называть гибель Советского Союза распадом. Там сложилось три компонента. Это был успешный заговор спецслужб со стороны Запада, но это можно было бы вылечить, и он не был страшен сам по себе. Это был кризис экономики, социально-политической сферы Советского Союза, но он мог быть излечим в рамках единого государства, если бы не третья причина. Разрушение Советского Союза – это преступление. Другой вопрос – кто его совершил. Я, например, считаю, что главные преступники сидели не в Минске и в Киеве, они находились в Москве. И... старая поговорка: "рыба гниет с головы, а чистят ее с хвоста". Так вот, руководство страны сгнило, и именно от этой гнили, от разрушения, от апатии, от никчемности горбачевского режима разбегались все. А потом именно ельцинский режим отпугнул Украину и толкнул ее на референдум, навел ужас на Белоруссию и на среднеазиатские республики. Я это говорю как депутат Верховного Совета того времени, как человек, который, – да, к сожалению, – единственный выступил против Беловежских соглашений при их ратификации, и только 5 человек меня поддержало в момент голосования, но я и тогда говорил, и сейчас: Борису Николаевичу и Михаилу Сергеевичу – гореть в геенне огненной! Вот кто два главных виновника гибели Советского Союза!

Сванидзе:У Вас еще есть вопрос к свидетелям?

Кургинян: У меня есть еще некоторый документ, с которым я хотел бы ознакомить...

Сванидзе:Да, у Вас есть для этого 30 секунд.

Кургинян: Я хотел бы представить высказывание Валентина Распутина.

Материалы по делу.Из выступления Валентина Распутина на первом съезде депутатов СССР 6 июня 1989 года: "...а может быть, России выйти из состава Союза, если во всех своих бедах вы обвиняете ее, и если ее слаборазвитость и неуклюжесть отягощают ваши прогрессивные устремления?.. Без боязни оказаться в националистах мы могли бы тогда произносить слово "русский", говорить о национальном самосознании. Отменилось бы, глядишь, массовое растление душ молодежи. Создали бы, наконец, свою Академию наук, которая радела бы российским интересам, занялись нравственностью. Помогли народу собраться в единое духовное тело".

Сванидзе:Прошу Вас. Сторона защиты имеет вопросы к свидетелям обвинения.

Млечин: Сергей Николаевич, вас было 6 человек, которые тогда, да, проголосовали против ратификации …

Бабурин: Да.

Млечин: … Беловежских соглашений, да? Вы выполняли волю избирателей, как вы полагаете? Или это было ваше личное мнение?

Бабурин: Это была воля избирателей, потому что мои избиратели референдум единодушно поддержали. И в чем великий Распутин неправ: Россия – не РСФСР, Россия – это вся наша страна. И я выступал и выступаю за собирание всей нашей страны, чтобы великороссы, белорусы и украинцы были в едином организме. Я надеюсь, это будет.

Млечин: Сергей Николаевич, спасибо большое. Да, я понял, вы, 6 депутатов, выражали интересы своих избирателей. А скажите, остальные депутаты, которые проголосовали за ратификацию Беловежских соглашений, – все остальные – они не выражали интересы своих избирателей?

Бабурин: Я подошел к одному из представителей левой оппозиции, выдающемуся человеку, ему сказал, говорю: "Вот Вы, дважды Герой Советского Союза, как Вы можете от имени коммунистов голосовать и призывать голосовать за Беловежские соглашения?" И он сказал: "Сергей Николаевич, главное – избавиться от Горбачева, а потом мы опять соберемся". Я с ужасом смотрел на него – он был много старше – я говорю: "Вы понимаете, если в доме заводятся тараканы, борются с тараканами, дом-то не сжигают!"

Млечин: Сергей Николаевич, но что ж получается – все остальные депутаты не исполнили свой долг? А может быть, они выражали интересы своих избирателей, и их избиратели хотели, чтобы Беловежское соглашение было ратифицировано, а вы, к сожалению, остались в меньшинстве? Может быть, мы так можем это трактовать обстоятельство?

Бабурин: Трактовать можно по-разному, но воля избирателя выражается в том, что сегодня избиратель перестал верить политикам вообще.

Млечин: Мы не сегодня,мы говорим о 1991 году.

Бабурин: А это результат того, что политики тогда не выполнили своего долга.

Млечин: Понятно.

Бабурин: Они к 1993-му немножко пришли в себя, но им и тогда помешали.

Млечин: Сергей Николаевич, можно задам вопрос? Вы сказали, что Советский Союз распался из-за Ельцина и Горбачева...

Бабурин: Слово "распался" никогда не произношу.

Млечин:... исчез, погиб, погиб.

Бабурин: Был убит.

Млечин:Был убит – из-за двух человек?! Не кажется ли вам, что государство слишком слабовато, если два человека 250-милионное государство могут разрушить? Не кажется вам – слабовато тогда государство? Не переоцениваете ли роль этих людей?

Бабурин: Мне никогда не кажется. Когда кажется – надо креститься, и все пройдет. Поэтому когда "кажется" – я это не воспринимаю. Я абсолютно убежден, что преступников больше, но...

Млечин: Вы сказали про двух человек, я просто повторяю Ваши показания.

Бабурин: ...я сказал, что эти два – главные. Потому что, ну вот сегодня Вы можете быть отнесены к одному из соучастников, потому что Вы пытаетесь …

Сванидзе: Все, время истекло, время истекло, прошу прощения.

Бабурин: ... гибель страны свести к антикоммунизму.

Млечин:Я пытаюсь у Вас получить показания, а Вы их не даете.

Сванидзе:Мы объявляем небольшой перерыв, потом мы продолжим слушания.

Сванидзе:В эфире "Суд времени". Идет первый день слушаний по теме "Беловежское соглашение". Вопрос обеим сторонам: исчерпала ли себя советская экономическая модель?

Пожалуйста, сторона защиты.

Млечин: Благодарю Вас, Ваша честь. Могу ли я допросить свидетеля Шушкевича… который в то время возглавлял Верховный Совет Белоруссии?

Сванидзе:Да, пожалуйста.

Млечин: … который в то время возглавлял Верховный Совет Белоруссии?

Скажите, пожалуйста, ну Белоруссия – уж ближе к России нет. И вы тоже захотели отделиться? Почему?

Станислав Шушкевич, Председатель Верховного Совета Белоруссии с 1991 по 1995 г., профессор: Вы знаете, вот все, о чем здесь мы говорим – ну это возведение старого имперского лицемерия в ранг, в общем-то, действительности. Очень хорошие говорились слова, очень хорошо хвалилась экономика, прочее, но ведь все врали, врали и врали, и продолжают сегодня врать здесь, защищая эту позицию. Понимаете, когда я мог как физик оценить, я знаю законы сохранения... когда, понимаете, процветающая страна, имеющая столько минеральных ресурсов, столько грамотных, образованных людей, и, в общем-то, влачится где-то в хвосте по обеспечению граждан своих – нельзя этого терпеть. А коммунисты – ведь они обеспечивали себя, и вот... не та верхушка гнила, не только... – везде были гниющие верхушки. Такая система была построена. И сохранять эту, простите, лицемерную, подлую, лживую систему, которая всех называла своими врагами, кто им не нравился, сажала в тюрьму, и расстреливала, и убивала... – разве можно сохранять такую систему? Надо, в общем-то, очиститься и подумать, как жить иначе. И мне кажется, что одна ошибка, которая здесь сказана, – распался Союз значительно раньше. Распался, и надо было иметь мужество констатировать это документально, потому что возможен был и иной вариант – вспомните, что было в Югославии.

Млечин: А скажите, когда с Вашей точки зрения он распался?

Шушкевич: Он распался после августовского путча – однозначно! И вот этот референдум возводить в ранг... "о сохранении"... совершенно другой. Вам же когда референдум … "хотите ли Вы жить в обновленном государстве, в котором все будут в благополучии и счастье?" – ну только идиоты могут не хотеть! Значит, вот такими идиотами сделало советское государство большинство народа, они сделали его толпой, а сознательные граждане проголосовали против, их было меньше в то время.

Млечин: Скажите, ну хорошо, а может быть, мы избавились бы от коммунистического режима, что и произошло, а по-другому вместе зажили бы, нет?

Шушкевич: Вы знаете, я не был врагом коммунистического режима. Мне казалось, что этот режим реализуем, понимаете, реализуем. Я думал, что это у нас в Белоруссии такое лицемерие повсеместное... вот, там наших местных лицемеров я знал, но, слава богу, они мне не мешали заниматься физикой. Но когда я на Съезде народных депутатов увидел, в общем-то, полный зал, в котором 70% таких лицемеров, я понял, что это беда союзная, и хорошо бы с этим покончить.

Млечин: А может быть... а может быть – сейчас можно об этом сказать – какие-то чуждые силы толкнули вас, руководство Белоруссии к выходу из Советского Союза? Навязали, купили, провоцировали, компрометировали?

Шушкевич: Вы знаете, в чем дело? Этот вопрос – не ко мне. Я никаким подлым силам не подчинялся раньше, не подчиняюсь сегодня. Я сегодня из-за того, что у нас продолжается политика бывшего Советского Союза в государстве, сейчас получаю пенсию размером один доллар. Это решение тех наследников... вот, Горбачевых, Брежневых, Черненко, которые были перед этим, которые проводили политику, угодную им, и они хотели, чтобы к ним приползли на коленях и, так сказать, просили о помиловании. А сегодня я могу поехать за рубеж и прочитать лекцию, которая будет эквивалентна …

Сванидзе:Спасибо, спасибо, время исчерпано.

Шушкевич: … моим десяти месячным настоящим пенсиям.

Млечин: Благодарю Вас.

Сванидзе:Сторона обвинения имеет возможность задать вопрос свидетелям защиты.

Кургинян: Если большинство населения было сделано идиотами, то какое значение имеет референдум?

Шушкевич: Во-первых, те, кто ставили вопрос, они ставили людей в идиотское положение. И поэтому ответ на этот вопрос, честно говоря, не играл никакой роли, он мог меняться через два месяца даже, а не через год.

Сванидзе:Прошу прощения, обе стороны, я напоминаю, что речь у нас идет о том, исчерпала ли себя советская экономическая модель?

Шушкевич: Значит, экономическая модель... я тогда это не понимал на 100%... я абсолютно убежден, что она себя исчерпала. Я к тому времени, к счастью, смог побывать в нескольких зарубежных странах, и, вы знаете, я понял, что нужна иная модель. Не надо мне притворяться, работая, допустим, физиком, исследователем, создавая приборы, не надо мне крутить, искать спирт, чтобы рассчитываться с работягами, потому что не работает модель, не работают деньги. Когда извратили вот такую финансово-денежную систему до неузнаваемости, когда были фонды и работали деньги... – разве может такая ущербная модель работать дальше?

Кургинян: Скажите, пожалуйста, эту экономику нельзя было исправить? Вот Китайская Народная Республика исправила свою экономику, при этом государство не распалось. Почему для исправления экономики надо расчленять государство? И на сколько частей его надо расчленять? Может быть, для исправления экономики Украины – она сейчас тоже находится в не очень хорошем состоянии, как мы знаем, – надо еще раз расчленить?

Шушкевич: Ответ на Ваш вопрос предельно прост. Не под силу тогдашнему руководству было руководить таким гигантским государством, потому что оно было малообразованным и политически малограмотным. Оно было коммунистически закаленным – и ничего иного! Поэтому надо было бы взять и исправить эту систему по частям – если хотите, сделать нормальную экономику. И пример показывает, если сегодня экономика Литвы (в пересчете на душу населения), Латвии, Эстонии выше... и ваша украинская экономика, – выше нашей белорусской, а пропаганда твердит, что лучшей экономики в свете нет, чем наша белорусская, это не значит, что наша экономика хорошо работает.

Сванидзе:Спасибо, спасибо, время исчерпано.

Сергей Ервандович, Вы можете представить своих свидетелей и задать им вопросы.