Особенности социально-экономического и внутриполитического развития Испании в 30-х гг. XX в.
В начале двадцатого столетья Испания неоднократно балансировала на грани гражданской войны. Многострадальная испанская монархия, прошедшая множество низложений и реставраций, в очередной раз исчерпала свои ресурсы. Пытаясь спасти престол, король Альфонсо XIII в 1923 году лично санкционировал установление диктатуры Мигеля Примо де Риверы и специальным манифестом доверил ему полномочия «железного хирурга» общества. Экономический курс Риверы проходил под лозунгом «возрождения страны» и первое время выглядел достаточно радужно: возникли большие промышленные компании, был дан толчок туристической «разработке» страны, началось серьезное государственное строительство. Однако общемировой финансовый кризис 1929 года, явный и с каждым днем все более глубокий раскол между республиканцами и монархистами свели усилия на нет.
Разочаровавшись в возможности национального примирения, в январе 1930 года Примо де Ривера подает в отставку. Роялистов это деморализует, и королю просто физически не удается собрать полноценный кабинет министров. Происходит неизбежное: антимонархические силы, напротив, консолидируются. И 28 января 1931 года подводит черту под застарелым конфликтом: на вполне легитимных муниципальных выборах левые побеждают с подавляющим «счетом».
Убедившись, что в стране нет реальных сил, готовых выступить на его защиту, Альфонс XIII четырнадцатого апреля покинул Испанию на борту военного корабля. От короля даже не потребовали формального отречения. Альфонс XIII оставил отвергшим его подданным несколько прочувствованных строк: «Выборы, состоявшиеся в воскресенье, с ясностью показали мне, что сегодня любовь моего народа решительно не со мной. Я предпочитаю удалиться, чтобы не толкать соотечественников на братоубийственную гражданскую войну, по требованию народа я сознательно прекращаю отправление королевской власти и удаляюсь из Испании, признавая ее единственной властительницей своих судеб». В тот же день народ, не дожидаясь решения сверху, провозгласил Испанию республикой.
Первая статья новой республиканской конституции принятой в декабре 1931 г. провозглашала Испанию в духе времени «Демократической Республикой всех трудящихся» (идеологическое влияние СССР в Западной Европе набирало силу).
Таким образом, республика победила без насилия и кровопролития. Однако недолгий период ее существования сопровождался усугублением политического и социального конфликта. Государственная власть перешла в руки объединившихся (правда, как вскоре оказалось, ненадолго) представителей левых сил. Впрочем, характерной чертой политики как левой, так и правой ориентации являлась невозможность образования коалиции с целью создания крепкого правительства из-за соперничества партий, добившихся победы в результате предвыборного соглашения. До конца 1933 года республикой управляла коалиция левых и умеренных республиканцев, возглавляемых Мануэлем Асаньей.
Экономический подъем и начало индустриализации страны, последовавшие за диктатурой Примо де Риверы, подготовили почву для мощного профсоюзного движения, подтолкнувшего Министерство труда во главе с Франсиско Ларго Кабальеро (позже его прозвали «испанским Лениным») к решительным реформам: было установлено право на отпуск, определены минимальная зарплата и продолжительность рабочего дня, появилось медицинское страхование, смешанные комиссии по урегулированию конфликтов.
Однако радикалам этого уже казалось мало: влиятельные анархисты повели атаку на правительство, требуя полной эмансипации трудящихся. Зазвучали и «роковые слова»: ликвидация всей частной собственности.
Антиклерикальные законы, принятые правительством, относящимся к церкви как к оплоту реакции, стали причиной серьезного недовольства, заставившего его умеренных сторонников из числа католиков перейти в ряды умеренной оппозиции. Почему это произошло?
Испания страна с очень давней католической традицией. Церковь и по сей день, имеет громадный неформальный вес в обществе (особенно в сфере образования!), что говорить о тридцатых годах? Принимая антиклерикальные законы, правительство собиралось «всего лишь» вырвать из рук «папских ставленников» влияние и фактическую власть. Конечно, нападки на косных клерикалов, «исконных противников всякой интеллектуальной свободы», со стороны республиканцев, были небезосновательными, но, действуя напролом, правительство лишь вызвало общенациональный ужас. Спустя месяц после эйфории, 14 апреля, Мадрид проснулся в дыму: горело сразу несколько монастырей. Государственные деятели нового режима отозвались запальчивыми заявлениями: «Все монастыри Мадрида не стоят жизни одного республиканца!», «Испания перестала быть христианской страной!»
При всей радикальной репутации левых социалистов официальная антицерковная кампания явилась неожиданностью для общества - прямо на глазах изумленного народа, «на законных основаниях» рушился повседневный уклад жизни: согласно статистике тех лет, более двух третей населения страны регулярно ходили к мессе. А тут - декреты о разводах и гражданских браках, роспуск ордена иезуитов и конфискация его имущества, секуляризация кладбищ, запрет священникам преподавать.
Еще одну смертельную опасность для республики таил в себе вопрос об автономии. Еще со второй половины XIX века самыми преуспевающими областями Испании стали Каталония и Страна Басков (к слову сказать, лидерство они удерживают до сих пор), а революционная гласность расчистила путь националистическим настроениям. В тот самый апрельский день, когда родился новый строй, влиятельный политик Франсиско Масиа провозгласил «Каталанское государство» в составе будущей «Конфедерации иберийских народов». Позже, в самый разгар Гражданской войны (октябрь 1936-го), будет принят Баскский статут, от которого, в свою очередь, «отколется» Наварра и едва не «отколется» совсем уж крошечная провинция Алава, населенная преимущественно теми же басками. Другим регионам Валенсии, Арагону - тоже захотелось автономии, и правительство оказалось вынуждено согласиться на рассмотрение их статутов, только времени уже не хватило.
В противоположность большинству соседних стран Европы Испания 1930-х оставалась весьма патриархальной сельскохозяйственной страной. Аграрная реформа уже около столетия стояла на повестке дня, но все еще оставалась недостижимой мечтой для государственной элиты всего политического спектра.
Антимонархический переворот подарил, наконец, крестьянам надежду, ведь значительная часть их действительно жила тяжело, особенно в Андалусии, земле латифундий. Увы, меры правительства быстро рассеяли «оптимизм 14 апреля». На бумаге Аграрный закон 1932 года провозглашал своей целью создание «крепкого крестьянского класса» и повышение уровня его жизни, а на деле оказался бомбой замедленного действия. Он внес дополнительный раскол в общество: землевладельцы испугались и преисполнились глухого недовольства. Селяне, ожидавшие более решительных перемен, остались разочарованы.
Единство нации (вернее, его отсутствие) постепенно стало наваждением и камнем преткновения для политиков, но особенно беспокоил этот вопрос военных, которые всегда видели себя гарантами территориальной целостности весьма пестрой в этническом отношении Испании. Да и вообще, армия, сила традиционно консервативная, все более отчетливо противилась реформам. Власти ответили «Законом Асаньи», «республиканизировавшим» командование так: все офицеры, которые проявляли колебания с присягой на верность новому режиму, увольнялись из вооруженных сил, правда, с сохранением довольствия. В 1932 году самый авторитетный из испанских генералов, Хосе Санхурхо, вывел солдат из казарм в Севилье. Восстание быстро задавили, но настроения людей в погонах он отразил четко.
Таковы основные причины, приведшие Испанию в 1936 году на грань национальной катастрофы.
ПРИЛОЖЕНИЕ 2