Протоколы сионских мудрецов
ЧЁРНАЯ КНИГА КОММУНИЗМА
На французском языке, первое издание: Париж, 1997.
Издано: Москва: Три века истории, 1999 с пред. А.Я.Яковлева.
предисловие
………………………………………………………………………………………………………………………………………………
ВЕЛИКИЙ ГОЛОД
Среди белых пятен советской истории долгое время фигурировал великий голод 1932-1933 годов, который судя по неоспоримым сегодня источникам унес 6 миллионов жизней1. Эта катастрофа не была обычной даже в ряду прочих затяжных голодных лет или периодов, которые с разными интервалами постигали Россию.
Этот голод был прямым следствием новой системы хозяйствования на селе, "военно-феодального способа правления", как выражался один из большевистских руководителей, выступавший против Сталина, Николай Бухарин; голод возник в период насильственной коллективизации и стал трагической иллюстрацией чудовищного социального регресса, которым сопровождалась форсированная политика советской власти на селе в конце двадцатых годов.
В отличие от голода 1921-1922 годов, признаваемого советской властью, во время которого правительство обращалось за помощью к другим государствам, голод 1932-1933 годов отрицался советским режимом, более того, он с помощью средств пропаганды заставлял умолкнуть те голоса, которые пытались привлечь внимание к этой трагедии. В этом советской власти очень помогли "личные впечатления" французского депутата и лидера радикальной партии Эдуарда Эррио, совершившего летом 1933 года путешествие по Украине и выяснившего, что там теперь есть только "колхозные сады и огороды, прекрасно возделываемые и орошаемые", и Эррио поспешил сделать следующее заявление: "Я проехал через всю Украину. И что же! Я видел большой плодоносящий сад".
Это ослепление было сначала итогом потрясающей инсценировки, организованной ОГПУ для иностранных гостей, маршрут которых пролегал через образцовые колхозы и образцовые детские сады. Это ослепление вероятно еще подкреплялось и политическими соображениями со стороны французских руководителей, стоявших в то время у власти, что не следует прерывать наметившийся процесс сближения с Советским Союзом перед лицом все более ощутимой угрозы со стороны Германии, где недавно к власти пришел Адольф Гитлер.
Однако некоторые высокие политические руководители, особенно немецкие и итальянские, были знакомы с голодом 1932-1933 годов. Донесения итальянских дипломатов из Харькова, Одессы и Новороссийска, недавно открытые и опубликованные итальянским историком Андреа Грациози, показывают, что Муссолини, который эти тексты читал с особой тщательностью и был прекрасно осведомлен о положении дел в России, сам никогда не использовал полученных сведений для антикоммунистической пропаганды.
Наоборот, лето 1933 года было отмечено его подписью под договором об итало-советском сотрудничестве в области торговли, за которым последовал договор о дружественных отношениях и о ненападении. Отрицаемая или принесенная на алтарь государственных интересов правда о большом голоде, известная ранее немногим из публикаций малыми тиражами в издании украинских организаций за границей, начала познаваться только со второй половины 80-х годов после опубликования серии исследовательских работ как западными историками, так и историками бывшего Советского Союза.
Наверное нельзя понять голода 1932-1933 годов вне контекста новых "экономических отношений" между государством и крестьянством, ставших следствием насильственной коллективизации деревни. В деревнях, где состоялось обобществление хозяйств, роль колхозов была стратегической. Целью обобществления было обеспечение фиксированных поставок сельскохозяйственных продуктов, причем львиную долю всех сельскохозяйственных поставок должна была занимать продукция колхозов. Каждой осенью кампания по коллективизации превращалась в настоящее испытание отношений между государством и крестьянством, которое всеми средствами старалось утаить часть своего урожая.
Игра была масштабной: государство думало только об увеличении получаемой от крестьян продукции, в то время как крестьянину важно было выжить. Чем более плодородным был регион, тем большей сдачи сельхозпродукции от него ждали. В 1930 году государство забрало 30% колхозной продукции на Украине, 38% в богатых районах Кубани и Северного Кавказа, 33% в Казахстане. В 1931 году при получении еще более низкого, чем в предыдущем году, урожая эти проценты поднялись соответственно до 41,5%, 47% и 39,5%.
Такое изъятие сельскохозяйственной продукции у крестьянства могло полностью расстроить производственный цикл; достаточно напомнить, что при НЭПе крестьяне продавали только 15-20% своей продукции, оставляя 12-15% всего собранного зерна на семена, 25-30% на корм скоту, а остальное для собственных нужд. Крестьяне, которые пытались сохранить хотя бы часть своего урожая, и местные власти, обязанные во что бы то ни стало выполнять все более ирреальный план хлебозаготовок (так, план сдачи сельхозпродукции государству в 1932 году превышал на 32% план сдачи 1931 года)4, неизбежно вступали в конфликт.
Кампания по заготовкам 1932 года разворачивалась постепенно. Как только начиналась новая жатва, колхозники стали стараться спрятать, "своровать" ночами хотя бы малую часть своего урожая. Настоящий фронт "пассивного сопротивления" возникал при молчаливом согласии колхозников и бригадира, бригадира и бухгалтера, бухгалтера и председателя колхоза, тоже крестьянина, который только недавно был выдвинут из массы, зачастую к нему примыкал также и секретарь местного партбюро. Чтобы "взять зерно", центральные власти вынуждены были послать в деревню новые "ударные комиссии", состоящие из городских коммунистов и комсомольцев.
В деревне установилась атмосфера войны и противостояния, о чем пишет инструктор Центрального исполнительного комитета, прибывший в командировку в один из зерновых районов на Нижней Волге: "Аресты и обыски учиняют все, кто хочет: члены сельского совета, командировочные всех видов и родов, спецкомиссии, любой комсомолец, которому не лень это делать. В этом году 12% хозяев района были преданы суду, не говоря об уже высланных кулаках, а также о крестьянах, подвергнутых штрафам и т.д. Согласно расчетам бывшего помощника прокурора района, за последний год 15% взрослого населения стало жертвой репрессий в той или иной форме.
Если к этому прибавить, что в течение последнего месяца приблизительно восемьсот земледельцев были исключены из колхозов, вы можете себе вообразить размах репрессий в данном районе. ... Исключая ситуации, в которых репрессии действительно были необходимы, нужно признать, что эффективность репрессивных мер все продолжает падать, а когда эти меры превышают все допустимые нормы, их просто невозможно использовать. ... Тюрьмы переполнены. В тюрьме в Балашово содержится в пять раз больше человек, чем это предусмотрено, в маленькой тюрьме в Елани содержится 610 человек.
В прошлом месяце тюрьма Балашово "возвратила" в Елань 78 заключенных, среди которых было 48 человек моложе десяти лет; 21 человека они немедленно отпустили. ... Для завершения разговора об этом превосходном методе хозяйствования, единственном, который здесь используется, - методе насилия - два слова о крестьянах-единоличниках, в отношении которых делается все, чтобы они прекратили сеять и убирать пшеницу.
Следующий пример может продемонстрировать, в какой степени крестьяне-единоличники находятся во власти террора: в Морци один крестьянин-единоличник, который выполнил свой план на все 100%, пришел на встречу с товарищем Фомичевым, председателем исполнительного комитета данного района и попросил выслать его на Север, так как он не сумеет больше жить в таких условиях.
С подобной петицией, под которой стояло шестнадцать подписей, обратились в Александровский сельсовет крестьяне-единоличники, пожелавшие быть высланными за пределы своего района. ... Единственной формой массовой агитации остается "нажим": "нажимом" берут посевную, кредиты, выращивание скота, на работу идут как на "штурм" и т.д. Ничто не делается без "нажима". ... Заседают ночью с 9-10 вечера до зари. "Нажим" происходит следующим образом: комиссия сидит в избе и вызывает по очереди всех, кто не выполнил такое-то обязательство или план и убеждает различными средствами выполнить эти обязательства. Таким образом работают буквально с каждым человеком из списка каждую ночь".
В арсенал репрессий попал и знаменитый закон от 7 августа 1932 года, изданный в момент наиболее напряженного противостояния власти и крестьянства; он сыграл немалую роль. Закон устанавливал осуждение на 10 лет лагерей или смертную казнь за "кражу и расхищение колхозной собственности". Этот закон народ прозвал законом "колосков", так как согласно этому закону могли быть наказаны и те, кто собирали на колхозных полях оставшиеся после уборки колоски ржи или пшеницы. Закон позволил осудить в период с августа 1932 по декабрь 1933 года более 125.000 человек, из которых 5.400 было приговорено к смертной казни6. Несмотря на принятые драконовские меры, зерно никак не собиралось в нужных количествах.
В середине октября 1932 года общий план главных зерновых районов страны был выполнен только на 15-20%. 22 октября 1932 года Политбюро решило послать на Украину и на Северный Кавказ две чрезвычайные комиссии, одну под руководством Вячеслава Молотова, другую под руководством Лазаря Кагановича с целью "ускорения хлебозаготовок".
2 ноября комиссия Лазаря Кагановича, участником которой был и Генрих Ягода, прибыла в Ростов-на-Дону. Тотчас было созвано совещание всех секретарей парторганизаций Северокавказского региона, по окончании которого была принята следующая резолюция: "В связи с постыдным провалом плана заготовки зерновых, заставить местные парторганизации сломить саботаж, организованный кулацкими контрреволюционными элементами, подавить сопротивление сельских коммунистов и председателей колхозов, возглавляющих этот саботаж".
Для некоторого числа округов, внесенных в черный список (согласно официальной терминологии) были приняты следующие меры: возврат всей продукции из магазинов, полная остановка торговли, немедленное закрытие всех текущих кредитов, обложение высокими налогами, арест всех саботажников, всех "социально чуждых и контрреволюционных элементов" и суд над ними по ускоренной процедуре, которую должно обеспечить ОГПУ. В случае, если саботаж будет продолжаться, население подвергнуть массовой депортации.
В течение только одного месяца "борьбы против саботажа" - ноября 1932 года - 5.000 сельских коммунистов, обвиненных в "преступном сочувствии" "подрыву" кампании хлебозаготовок были арестованы, а вместе с ними были арестованы еще 15.000 колхозников важного сельскохозяйственного района, каким является Северный Кавказ. В декабре началась массовая депортация не только отдельных кулаков, но и целых деревень, в частности, казацких станиц, уже подвергавшихся в 1920 году подобным карательным мерам8. Число спецпоселений, таким образом, стало быстро расти. Если в 1932 году по данным администрации ГУЛАГа прибыло 71236 поселенцев, то в 1933 году был зарегистрирован приток в 261.091 спецпоселенцев.
На Украине комиссия Молотова приняла аналогичные меры: началась регистрация округов, где план заготовок не выполнен, в "черном списке" оказывались многие из них со всеми выше отмеченными последствиями: чисткой местных партячеек, арестами не только колхозников, утаивших часть своего урожая, но также и колхозных руководителей, занижающих доходы коллективного хозяйства. Вскоре эти меры распространились и на другие зернопроизводящие регионы страны.
Могли ли эти репрессивные меры помочь государству в войне против крестьянства? "Нет, никак", - отмечал в своем донесении весьма проницательный итальянский консул из Новороссийска.
"Советский государственный аппарат, предельно вооруженный и мощный, находится перед фактом невозможности победы в одном или нескольких сражениях; враг в данном случае не сконцентрирован, он разбросан, и аппарат изматывает силы, осуществляя много мелких операций: здесь, например, не прополото поле, там укрыли несколько центнеров пшеницы; тут не работает один трактор, другой трактор сломан, третий вместо того, чтобы работать, куда-то уехал.
Далее следует отметить, что амбары, где хранят зерно, разграблены, бухгалтерский учет в большом и малом плохо ведется или фальсифицируется, а председатели колхозов из страха или по небрежности не говорят правды в своих отчетах. И так далее и до бесконечности на этой огромной территории! ... Враг, его ведь надо искать, переходя из дома в дом, из деревни в деревню. А это все равно, что носить воду дырявым черпаком!"Таким образом, чтобы победить врага, остается лишь одно решение: оставить его голодным.
Первые сообщения о возможной критической ситуации в снабжении продуктами зимой 1932-1933 годов пришли в Москву летом 1932 года. В августе 1932 года Молотов рапортовал в Политбюро, что "существует реальная угроза голода в районах, где всегда снимали превосходный урожай". Тем не менее он же предложил выполнить во что бы то ни стало план хлебозаготовок. В том же августе председатель Совнаркома Казахстана Исаев информировал Сталина о том, до какой степени голодно в республике, где коллективизация сочеталась с попыткой сделать оседлым традиционно кочевое население, в результате чего традиционное хозяйство было дезорганизовано.
Даже ярые сталинисты, такие как Косиор, первый секретарь Компартии Украины или Михаил Хатаевич, первый секретарь Днепропетровского обкома, попросили Сталина и Молотова урезать план хлебосдачи. "Для того, чтобы в будущем сельскохозяйственная продукция могла бы действительно соответствовать нуждам пролетарского государства, - писал Хатаевич в Москву в ноябре 1932 года, - мы должны принять во внимание хотя бы минимальные нужды колхозников, а то вообще будет некому сеять и убирать урожай".
"Ваша позиция, - отвечал Молотов, - глубоко неправильная, небольшевистская. Мы большевики, и мы не можем отодвигать нужды государства ни на десятое, ни даже на второе место, это определено нашими партийными постановлениями".
Несколько дней спустя Политбюро направило местным властям циркуляр, предписывающий немедленное лишение колхозов, не выполняющих свой план заготовок, "всего зерна, включая семенные запасы!".
Вынужденные под угрозой пыток сдавать все свои скудные запасы, не имея ни средств, ни возможностей покупать что бы то ни было, миллионы крестьян из самых богатых в Советском Союзе сельскохозяйственных регионов остались голодными, не имея при этом никакой возможности выехать куда-нибудь в город. 27 декабря 1932 года правительство ввело общегражданский паспорт и объявило об обязательной прописке городских жителей в целях ограничения исхода крестьянства из деревень, "ликвидации социального паразитизма" и остановки "проникновения кулаков в города".
Столкнувшись с бегством крестьян в города с целью "выживания", правительство отправило 22 января 1933 года циркуляр, в котором фактически приговаривались к смерти миллионы голодных. Подписанный Сталиным и Молотовым, этот циркуляр предписывал местным властям и, в частности, ОГПУ запретить "всеми возможными средствами массовое отправление крестьянства Украины и Северного Кавказа в города". После ареста "контрреволюционных элементов" другие беглецы вернутся к местам прежнего жительства.
Циркуляр объяснял ситуацию следующим образом: "Центральный комитет и правительство имеют доказательства, что массовый исход крестьян организован врагами советской власти, контрреволюционерами и польскими агентами с целью антиколхозной пропаганды, в частности, и против советской власти вообще".
Во всех областях, которые поразил голод, продажа железнодорожных билетов была немедленно прекращена; были поставлены специальные кордоны ОГПУ, чтобы помешать крестьянам покинуть свои места. В начале марта 1933 года в донесении ОГПУ уточнялось, что только за один месяц 219.416 человек были задержаны при попытке уехать в ходе операций, призванных ограничить массовое бегство крестьян в города. 186.588 человек были возвращены на места проживания, многие арестованы и осуждены. Но в докладе замалчивалось то состояние, в котором находились вынужденно покидавшие свои места крестьяне.
Как продолжение этой темы, интересно свидетельство итальянского консула из Харькова, города, находившегося в самом центре охваченных голодом районов. "За неделю была создана служба по поимке брошенных детей. По мере того, как крестьяне прибывали в город, не имея возможности выжить в деревне, здесь собирались дети, которых приводили сюда и оставляли родители, сами вынужденные возвратиться умирать у себя дома. Родители надеялись, что в городе кто-то займется их отпрысками. ... Городские власти мобилизовали дворников в белых фартуках, которые патрулировали город и приводили в милицейские участки брошенных детей. ... В полночь их увозили на грузовиках к товарному вокзалу на Северском Донце.
Там собрали также и других детей, найденных на вокзалах, в поездах, в кочующих крестьянских семьях, сюда же привозили и пожилых крестьян, блуждающих днем по городу. Здесь находился медицинский персонал, который проводил "сортировку". Те, кто еще не опух от голода и кто мог еще выжить, отправлялись в бараки на Голодной Горе или в амбары, где на соломе умирали еще 8000 душ, в основном детей. Слабых отправляли в товарных поездах за город и оставляли в пятидесяти-шестидесяти километрах от города, чтобы они умирали вдали от людей. ... По прибытии в эти места из вагонов выгружали всех покойников в заранее выкопанные большие рвы".
В деревнях смертность достигла предельной точки весной 1933 года. К голоду добавился еще тиф; в селах с населением в несколько тысяч человек насчитывалось не более нескольких десятков выживших. Случаи каннибализма отмечены как в докладах ОГПУ, так и в донесениях итальянских дипломатов из Харькова. "Каждую ночь в Харькове собирают 250 трупов умерших от голода или тифа. Стало замечено, что большое число из них не имеет печени, и эти деяния приняли солидный размах. Полиции удалось схватить охотников за печенью, которые признались, что готовят из этого "мяса" пирожки и торгуют ими на рынке".
В апреле 1933 года писатель Михаил Шолохов, проехав по многим станицам Кубани, написал два письма Сталину, в которых подробно рассказал о том, как местные власти изымают под пытками все колхозные запасы, оставляя крестьян голодными. Он просил первого секретаря послать на Кубань продовольственную помощь. В своем ответе писателю Сталин изложил свою позицию: крестьяне справедливо наказаны за то, что бастуют и саботируют, они, оказывается, "ведут тихую тайную войну против советской власти не на жизнь, а на смерть"15. Только в 1933 году миллионы крестьян умерли от голода, а советское правительство продолжало поставлять зерно за границу; восемнадцать миллионов центнеров пшеницы были вывезены ради "нужд индустриализации".
Отрывки из письма И.Сталину, посланного автором "Тихого Дона" Михаилом Шолоховым 4 апреля 1933 г.
т. Сталин!..
Вешенский район не выполнил плана хлебозаготовок и не засыпал семян не потому, что одолел кулацкий саботаж и парторганизация не сумела с ним справиться, а потому, что плохо руководит краевое руководство...
В последнем декабре районный комитет партии для ускорения кампании хлебозаготовок присылает уполномоченного тов. Овчинникова...
Он провел следующие мероприятия, о разумности и законности которых судите сами; 1) приказал изъять весь хлеб по всем хозяйствам района, в том числе и выданный в счет аванса по трудодням; 2) задолженность каждого колхоза по хлебозаготовкам приказал разверстать по бригадам с тем, чтобы те разверстали по дворам.
Какие же результаты дали эти мероприятия? Когда начались изъятия, крестьяне начали прятать хлеб и зарывать его... Найдено зерновых 5930 центнеров... ...И вот теперь о методах, которые использовали, чтобы получить эти 593 тонны, часть которых была зарыта еще в 1918 г. Сажание в "холодную". "Есть яма?" - "Нет". - "Ступай, садись в амбар!" Колхозника раздевают до белья и босого сажают в амбар или сарай. Время действия - январь, февраль. Часто в амбары сажали целыми бригадами. В Ващаевском колхозе колхозницам обливали ноги и подолы юбок керосином, зажигали, а потом тушили. "Скажешь, где яма?" "Нет". "Опять подожгу".
В Наполовском колхозе уполномоченный РК, кандидат в члены бюро РК Плоткин при допросе заставлял садиться на раскаленную лежанку, потом "прохладиться" выводили на мороз и запирали в амбар...
В Лебяженском колхозе ставили к стенке и стреляли мимо головы из дробовиков. Примеры эти бесконечно можно умножать. Это - не отдельные случаи загибов, это - узаконенный в районном масштабе "метод" проведения хлебозаготовок...
Если все описанное мною заслуживает внимания ЦК, пошлите в Вешенский район доподлинных коммунистов, у которых хватило бы смелости, невзирая на лица, разоблачить всех, по чьей вине смертельно подорвано колхозное хозяйство района... Только на вас надежда.
Ваш Михаил Шолохов
(Архив Президента Российской Федерации (в дальнейшем - АПРФ), 45/1/827/7/22)
И.В. Сталин - М.А. Шолохову
6 мая 1933 г.
Дорогой тов. Шолохов!
Оба ваших письма получены, как вам известно. Помощь, какую требовали, оказана уже.
Для разбора дела прибудет к вам в Вешенский район т. Шкирятов, которому очень прошу Вас оказать помощь.
Это так. Но это не все, т. Шолохов. Дело в том, что Ваши письма производят несколько однобокое впечатление. Об этом я хочу написать вам несколько слов.
Я поблагодарил вас за письма, так как они вскрывают болячку нашей партийно-советской работы, вскрывают то, как иногда наши работники, желая обуздать врага, бьют нечаянно по друзьям и докатываются до садизма. Но это не значит, что я во всем согласен с вами.
Вы видите одну сторону, видите неплохо. Но это только одна сторона дела. Чтобы не ошибиться в политике (ваши письма не беллетристика, а сплошная политика), надо обозреть, надо уметь увидеть и другую сторону.
А другая сторона состоит в том, что уважаемые хлеборобы вашего района проводили "итальянку" (саботаж!) и не прочь были оставить рабочих и Красную армию без хлеба. Тот факт, что саботаж был тихий и внешне безобидный (без крови), - этот факт не меняет того, что уважаемые хлеборобы по сути дела вели "тихую" войну с советской властью... Войну на измор, тов. Шолохов...
Конечно, это обстоятельство ни в какой мере не может оправдать тех безобразий, которые были допущены, как уверяете Вы, нашими работниками. И виновные в этих безобразиях должны понести должное наказание. Но все же ясно, как божий день, что уважаемые хлеборобы не такие уж безобидные люди, как это могло показаться издали.
Ну, всего хорошего и жму Вашу руку.
Демографические архивы и переписи 1937 и 1939 годов, которые держались до последних дней в секрете, позволяют проследить, как разрастался голод 1933 года. Географически "голодная зона" занимала почти всю Украину, часть Черноземья, богатые долины Дона, Кубани, а также Северный Кавказ и большую часть Казахстана. Около сорока миллионов человек пострадало от голода и лишений. В наиболее затронутых голодом районах, в сельской местности вокруг Харькова, смертность в январе и июне 1933 года увеличилась в десять раз по сравнению со средней смертностью: 100.000 похоронено в июне 1933 года в районе Харькова и против 9.000 в июне 1932 года.
Нужно ли говорить о том, что далеко не все смерти были зарегистрированы? Сельские районы больше пострадали, чем города, но и города тоже голод не пощадил. Харьков за год потерял 120.000 своих жителей, Краснодар - 40.000, Ставрополь - 20.000. За пределами "голодной зоны" также нельзя снимать со счетов демографические потери, связанные с недоеданием. В сельской местности вокруг Москвы смертность достигла 50% в период между январем и июнем 1933 года, город Иваново стал эпицентром голодных бунтов в 1932 году, смертность возросла на 35% в последние месяцы 1933 года.
Иначе говоря, за весь 1933 год в целом по стране наблюдается увеличение числа смертей более, чем до шести миллионов. Большая часть этих смертей вызвана голодом, именно с голодом и только с ним связаны шесть миллионов жертв развернувшейся трагедии. Крестьянство Украины внесло особо тяжкий вклад в эту "общую цифру", оно потеряло четыре миллиона. В Казахстане от голода умерло приблизительно миллион человек, в основном, ведущих кочевой образ жизни. Создавая коллективные хозяйства, людей принуждали к оседлой жизни, при этом они теряли свой скот. На Северном Кавказе и в районах Черноземья тоже насчитывается миллион погибших...
За пять лет до Большого Террора, который поразит в первую очередь интеллигенцию, экономистов и партийцев, Большой Голод 1932-1933 годов стал кульминацией второго действия направленной против крестьян тихой войны, развязанной "партийным государством" в 1929 году. Голод 1932-1933 годов стал решающим эпизодом в процессе становления репрессивной системы, выступающей то против одной, то против другой группы населения. Насилия, пытки, смертные приговоры целым популяциям привели к ужасающему регрессу, одновременно политическому и социальному.
Появилось много местных деспотов и тиранов, готовых на все, чтобы забрать у крестьян их последние запасы, и воцарилось варварство. Лихоимство превратилось в каждодневную практику, не новостью становятся брошенные дети, каннибализм, эпидемии и грабительство, как-то сами собой организуются "бараки смертников", крестьяне познают новую форму рабства, и все это по указке государства! Как провидчески писал Серго Орджоникидзе Сергею Кирову в январе 1934 года: "Наши кадры, прошедшие через ситуацию 1932-1933 годов и выдержавшие ее, закалились как сталь. Я думаю, что с ними можно будет построить Государство, которого история еще не знала".
Нужно ли видеть в этом голоде, как это утверждают иногда сегодня некоторые украинские публицисты и историки, "геноцид украинского народа"?17 Неоспоримо, что украинское крестьянство было главной жертвой голода 1932-1933 годов и что "нажиму" на него предшествовали другие наступления 1929 года, наступление на украинскую интеллигенцию, обвиненную сначала в "националистическом уклоне", потом, начиная с 1932 года, наступление против украинской компартии.
Бесспорно, можно, подхватив выражение Андрея Сахарова, говорить об "украинофобии Сталина". Однако следует отметить, что репрессии голодом постигли также места расселения казаков на Дону и Кубани и жителей Казахстана. В этой республике коллективизация и принуждение к оседлости имели разрушительные последствия: 80% скота было уничтожено за два года. Лишенные всего, что имели, принужденные голодать, два с лишним миллиона казахов откочевали за пределы республики, около миллиона в Центральную Азию, полтора миллиона в Китай.
В действительности, в таких регионах как Украина, Казачий Край, некоторые округа Черноземья голод стал последней каплей в противостоянии между большевиками и крестьянством, начатом еще в 1918-1922 годах. Можно обозначить зоны, сопротивлявшиеся продразверстке и коллективизации в 1929-1930 годах, и зоны, пораженные голодом.
Из тех местностей, где состоялись 14.000 бунтов и крестьянских восстаний, зарегистрированных ОГПУ в 1930 году, 85% были наказаны голодом в 1932-1933 годах. Это самые богатые и самые перспективные сельскохозяйственные районы, т.е. такие, которые могли бы дать государству больше других, но именно эти районы больше всего потеряли при изъятии у них сельскохозяйственной продукции во время хлебозаготовок, смененной затем насильственной коллективизацией, именно эти районы смертоносно поразил голод 1932-1933 годов.
ЧЁРНАЯ КНИГА КОММУНИЗМА
На французском языке, первое издание: Париж, 1997.
Издано: Москва: Три века истории, 1999 с пред. А.Я.Яковлева.
предисловие
Эта книга – о самых чудовищных преступлениях коммунизма на планете Земля.
Эта книга - о физическом уничтожении коммунистическими режимами своих народов.
Эта книга - о раковой опухоли большевизма, которая беспощадно уничтожала поколение за поколением во всем мире и прежде всего в России.
Эта книга уже издана во многих европейских странах громадными тиражами. Только во Франции ее тираж составил 300 000 экземпляров - больше, чем знаменитые бестселлеры. Во всех странах, на сегодняшний день, издано 1 000 000 экземпляров. Книга переведена на 31 язык, включая русский и английский. Интерес к ней западных читателей велик.
Она серьезна, масштабна, туго набита фактами, многие из них уникальны своей новизной, подчас невероятностью. Книгу создали зарубежные историки. Благодаря издательству "ТРИ ВЕКА ИСТОРИИ" теперь эту книгу можно прочитать на русском языке.
Факты, изложенные в книге, замалчиваются даже сейчас. Кроме того, до сих по не было компетентных и обобщающих исследований, которые сообщили бы нам всю правду о коммунизме.
Конечно, мы слышали о жертвах, репрессиях, мучениках коммунистического террора. Однако, увы, эта тема уже давно потеряла популярность. В свое время произведения Александра Солженицына, Варлама Шаламова, Олега Волкова, Льва Разгона и других писателей, в которых убедительно и достоверно рассказано о терроре и репрессиях в СССР на протяжении полувека, открыли глаза не только нам, но и западным читателям.
"Все это было давно", - скажете вы. Однако, "Черная книга коммунизма" – это первое именно историко-публицистическое исследование о глобальных преступлениях коммунистических режимов во многих странах - в этом состоит ее новизна и уникальность.
Наступило новое тысячелетие. Пора остановиться и взглянуть на ушедший век, который принес нам множество бед. Вероятно, век был одним из самых трагичных в человеческой истории: две мировые войны, революции, перевороты, множество локальных конфликтов и войн, террор, уничтожение целых народов и социальных групп населения, бедствия и страдания людей, которые не прекращаются и поныне.
Пожалуй, самым страшным бедствием, постигшим человечество в ХХ веке, стал коммунизм - коммунизм, исповедующий государственный террор. Государственный тоталитарный террор – одно из главных родимых пятен коммунизма. Но нам еще предстоит выработать устойчивый иммунитет против стереотипов советской эпохи, попросту говоря, вытравить элементы рабского сознания.
Мы не помним или не хотим помнить страшные времена сталинских, коммунистических репрессий. К сожалению, большинство из нас считает, что лучшие времена уже прошли, и пришелся этот золотой век на брежневский застой, и период коммунистического господства.
Эта трагическая ошибка может навсегда поставить крест на будущем России. Любой непредвзятый человек видит как сейчас теми, кто служил большевистскому режиму, предпринимаются попытки коммунистического реванша. Принятие в качестве гимна России гимна палачей – яркое тому подтверждение. И самое прискорбное заключается в том, что это происходит с нашего молчаливого согласия. У людей с короткой памятью – короткое будущее.
"ЧЕРНАЯ КНИГА КОММУНИЗМА" поможет нам вспомнить, что сотворили с нами и с Россией большевистские палачи, под чей гимн мы сейчас с умилением встаём.
ЧТОБЫ ПОМНИЛИ...
Протоколы сионских мудрецов
…Народы прикованы к тяжелому труду бедностью сильнее, чем их приковывало рабство и крепостное право: от них так или иначе могли освободиться, могли с ними считаться, а от нужды они не оторвутся. Мы включили в конституции такие права, которые для масс являются фиктивными, а не действительными правами. Все эти так называемые “права народа” могут существовать только в идее, никогда на практике неосуществимой. Что для пролетария-труженика, согнутого в дугу над тяжелым трудом, придавленного своей участью, получение говорунами права болтать, журналистами — права писать всякую чепуху наряду с делом, раз пролетариат не имеет иной выгоды от конституции, кроме тех жалких крох, которые мы им бросаем с нашего стола за подачу ими голосов в пользу наших предписаний и ставленников наших, наших агентов?.. Республиканские права для бедняка — горькая ирония, ибо необходимость чуть не поденного труда не дает им настоящего пользования ими, но зато отнимает у них гарантию постоянного и верного заработка, ставя его в зависимость от стачек хозяев или товарищей.
Народ под нашим руководством уничтожил аристократию, которая была его естественной защитой и кормилицей ради собственных выгод, неразрывно связанных с народным благосостоянием. Теперь же, с уничтожением аристократии, он попал под гнет кулачества разжившихся пройдох, насевших на рабочих безжалостным ярмом.
Мы явимся якобы спасителями рабочего от этого гнета, когда предложим ему вступить в ряды нашего войска — социалистов, анархистов, коммунаров, которым мы всегда оказываем поддержку из якобы братского правила общечеловеческой солидарности нашего социального масонства. Аристократия, пользовавшаяся оп праву трудом рабочих, была заинтересована в том, чтобы рабочие были сыты, здоровы и крепки. Мы же заинтересованы в обратном — в вырождении гоев. Наша власть — в хроническом недоедании и слабости рабочего, потому что всем этим он закрепощается нашей воле, а в своих властях он не найдет ни сил, ни энергии для противодействия ей. Голод создает права капитала на рабочего вернее, чем аристократии давала это право законная Царская власть.
БВИ. М. 2009.