Как уберечь собак от бешенства в августе? 2 страница

Американские исследователи творчества Твена не столь давно обратились к старым комплектам новоорлеанских газет и, к своему удивлению, обнаружили, что псевдонимом Марк Твен Селлерс никогда не пользовался. Вообще такой псевдоним в газетах того времени не найден.

По всей вероятности, этот знаменитый псевдоним ни у кого Сэмюелом Клеменсом заимствован не был и его придумал сам писатель. Известно, что выражение «марк твен» — «отметь два» — применяется речниками на Миссисипи для обозначения глубины фарватера в две морские сажени (двенадцать футов). Это достаточная глубина для прохождения самых больших речных судов. За несколько лет работы на Миссисипи лоцману Клеменсу пришлось, конечно, слышать слова «марк твен» тысячи раз, и это выражение глубоко врезалось в его память. Почему же он приписал свой псевдоним Селлерсу? Дать вполне обоснованный ответ пока невозможно. Напомним лишь, что в пародии Сэмюела Клеменса на статьи Селлерса упомянут сержант Фатом. Слово же «фатом» означает морскую сажень. Возможно, что имя Фатом через несколько лет трансформировалось в сознании Сэмюела Клеменса в термин «два фатома», означающий «две морские сажени», или «Марк Твен». В результате псевдоним Марк Твен был невольно приписан им Селлерсу, хотя сам Селлерс никогда себя ни Фатомом, ни Твеном не называл.

Любопытно, что фамилия старого лоцмана, которого Сэмюел Клеменс высмеял в одной из своих ранних пародий, увековечена в его крупных произведениях. Селлерсом Твен назвал героя двух своих романов: «Позолоченный век» и «Американский претендент».

Высказано предположение, что, кроме пародии на Селлерса, Твен опубликовал за годы работы лоцманом также серию из десяти писем, в которых высмеял военную службу. Письма эти появились в газете «Кресчент» как раз перед началом войны Севера и Юга. Сам Марк Твен никогда о них не упоминал. Но некоторые серьезные американские исследователи, специально изучавшие данную проблему, считают, что авторство Твена вызывает мало сомнений.

Юмористические письма, печатавшиеся в газете «Кресчент» в первые месяцы 1861 года, были подписаны комически претенциозно: Квинтус Куртиус Снодграсс. Фамилией Снодграсс Твен пользовался и раньше. Так, после отъезда из Киокука он послал в газету Ориона несколько писем, в которых возникает образ деревенщины Томаса Джефферсона Снодграсса. Юмор ранних «снодграссовских» писем Твена грубоват. Его глупый герой низводит большие исторические события до уровня неотесанного провинциала. Об убийстве Юлия Цезаря рассказывается, например, так: «Пришло, наконец, время снять мистера Цезаря с должности…» В театре вульгарный Снодграсс кладет ноги на перила. Найдя подброшенного ребенка, он собирается бросить «это проклятое создание в прорубь».

Новый Снодграсс, напротив, претендует на знакомство с культурой. Сэмюел Клеменс создает комический образ человека, стремящегося писать «элегантно», любящего пофилософствовать, склонного к риторике. Вполне возможно, что автор писем заимствовал имя Снодграсса и некоторые черты этого образа из диккенсовских «Записок Пиквикского клуба».

В письмах Снодграсса высмеивается военная муштра. Автор издевается, в частности, над существующими учебниками военного дела. Пародируя их, он заявляет, что настоящие солдаты должны свести «все повседневные жизненные функции» к системе движений, выполняемых быстро, рывками. Снодграсс не скрывает своего высокого мнения о самом себе, декларируя, например, что часть, к которой он принадлежал, удостоилась признания «только в результате личного хорошего поведения вашего друга, автора писем». Он дает многочисленные советы солдатам, применяя характерный для простонародной юмористической литературы прием комического преуменьшения. Так, Снодграсс предупреждает, что если солдат насадит своего соседа на штык, то это «может привести к неблагоприятным последствиям».

В некоторых отношениях Квинтус Куртиус Снодграсс ведет себя как человек глуповатый, но нередко он оказывается тонким наблюдателем и его высказывания исполнены сарказма. Изображая нарядно одетых офицеров, он дает понять, что солдаты могут не беспокоиться за этих красавцев. Ведь во время боевых схваток они всегда находятся «далеко в тылу», где им «решительно ничто не угрожает». С хитрой улыбкой Снодграсс выражает мысль, что в бою нужно заботиться не столько о жизни солдат, сколько об их одежде. Пусть уж солдаты одеваются попроще, ибо непростительно будет, если пули испортят хороший мундир.

Снодграсс весьма невысоко ценит военную славу. Он советует солдату прежде всего заботиться о «самом себе», о своей шкуре. Самые храбрые солдаты, издевательски говорит он, должны находиться в задних рядах, где они будут иметь возможность подталкивать штыками более робких, чтоб «спасти честь роты».

В письмах Твена не возникает даже мысли о благородстве дела, за которое воюют солдаты. Офицеры же вызывают у автора писем явное раздражение.

Напомним, что нападки Снодграсса на военную службу возникли накануне схватки Севера и южных штатов. Письма эти были созданы и опубликованы на Юге, в центре рабовладельчества. Напрашивается вывод, что Сэмюел Клеменс не разделял настроений тех южан, которые как раз тогда готовились пойти войной на Север во имя сохранения невольничества.

Это не значит, впрочем, что создатель образа Снодграсса был сознательным противником рабства. Одно из писем содержит насмешливую характеристику вожака северян Линкольна, только что избранного на пост президента. Снодграсс рассказывает, как с группой друзей он был в гостях у Линкольна, и президент изображен дурно воспитанным человеком.

Великий американский писатель-демократ, заклеймивший рабство негров в «Приключениях Гекльберри Финна» и во многих других произведениях, не имел, конечно, оснований гордиться своей убогой юмореской о Линкольне. Не в этом ли причина того, что Твен предпочитал не вспоминать о всей серии статей, подписанных псевдонимом Квинтус Куртиус Снодграсс?

В апреле 1861 года, когда прогремели первые выстрелы в кровопролитнейшей войне Севера и Юга, молодому лоцману шел двадцать шестой год.

Итоги литературной деятельности Твена за довоенные годы невелики. Горас Биксби свидетельствует, что в свободное время Сэм «постоянно что-то записывал». Но комические скетчи, которые он создал в 50-х годах, большими художественными достоинствами не отличаются. Как и популярные юмористы тех лет, Твен охотно пользовался приемами комического преувеличения и комического преуменьшения. Однако рисовать убедительные человеческие характеры он еще не умел.

Много лет спустя писатель заметил: «Если я в состоянии разобраться в собственной биографии, то должен сказать, что меня никогда не тянуло к литературе, никогда у меня не было желания иметь с ней дело, и только случайности заставляли меня брать перо в руки, чтобы заниматься литературным трудом».

В основном это, конечно, шутка. Но, во всяком случае, в довоенные годы Твен не думал о литературе как о возможной профессии.

На дальнем западе

Наступил решающий момент борьбы системы рабства и системы свободного труда. Противоречия между южными рабовладельцами и северной, более демократической частью страны, где укреплялся буржуазный уклад, на протяжении долгих лет имели определяющее значение для истории Соединенных Штатов Америки. Рабовладельческий Юг, отсталый в экономическом отношении, задерживал подъем производительных сил страны, мешал расцвету промышленности и вместе с тем претендовал на «свободные земли», о которых мечтали миллионы рядовых фермеров. Южане еще обладали большой политической силой, и влиятельные буржуазные круги Севера проводили политику сговора с ними, политику компромиссов. Однако передовые люди Америки, и прежде всего рабочие и фермеры, все яснее осознавали неизбежность кровавой схватки е плантаторами.

После избрания Линкольна президентом несколько южных штатов объявили о своем выходе из США, о создании нового государства. Это был вызов всей стране со стороны рабовладельческого Юга. Потребовалась не очень много времени, чтобы раздались первые выстрелы. Зазвучал голос Авраама Линкольна, «честного Эйба», как его часто называли, выходца из фермерской среды, отражавшего интересы и колебания прогрессивных буржуазных слоев, а во многом и широких демократических масс.

Сначала это был робкий, нетвердый голос человека, стремившегося во что бы то ни стало избежать столкновения между Севером и Югом, затем все более уверенный голос воинствующей буржуазной демократии. Несравненно большим авторитетом, чем раньше, стали пользоваться в широких слоях народа аболиционисты — решительные борцы против рабства, а также наиболее последовательные демократы — друзья Маркса и Энгельса, сторонники социалистических идей.

На Миссисипи были люди Севера и люди, всеми своими корнями связанные с рабовладельческим Югом. Биксби сразу же резко осудил южные рабовладельческие штаты и выразил желание делом помочь Северу. Его бывший ученик Клеменс был полон сомнений.

Нет, он еще не определил своей позиции. Он подумает…

Показательно, что во время президентских выборов 1860 года лоцман Клеменс не поддерживал ни Линкольна, ни активных сторонников идеи отделения южных штатов от США. Имеются данные, что незадолго до войны у него произошло резкое столкновение с другом детства Виллом Боуэном, так как тот высказался за выход южан из состава союза.

Во время последнего рейса вверх по реке, в Сент-Луис, пароход, на котором плавал Клеменс, попал под обстрел. Река стала ареной военных действий. Навигация должна была прекратиться. Привычной, спокойной жизни лоцмана пришел конец.

Через неделю после того как южане в первый раз открыли огонь по северянам, Сэмюел Клеменс навсегда расстался с профессией лоцмана.

«С Севером или с Югом?» — колебания Клеменса по этому вопросу разделялись тысячами жителей родного штата. В Миссури лишь небольшая часть населения владела рабами, занятыми на плантациях. Не удивительно, что этот штат наряду с другими штатами, находившимися на границе рабовладельчества и «свободного труда», отказался присоединиться к отколовшимся южанам. Законодательное собрание Миссури высказалось за верность США.

В Сент-Луисе, куда приехал Клеменс, антирабовладельческие круги держали власть в своих руках. Отсюда должен был начать свои операции военный речной флот, который по Миссисипи мог проникнуть в самую глубь южных штатов. Армии требовались опытные лоцманы, знающие реку.

Сэмюел Клеменс был умелым лоцманом, но служить в войсках северного правительства ему не хотелось. Несколько дней он скрывался, а потом сбежал в Ганнибал, хотя родные давно покинули этот городок.

Ганнибал лежит в северной части штата, но в этом городке, центре сельскохозяйственной округи, можно было обнаружить больше общего с рабовладельческим Югом, нежели в Сент-Луисе с его быстро развивавшейся промышленностью, железной дорогой, повседневной связью с крупнейшими городами восточного побережья. Рабовладельческие элементы в городке, где прошло детство Твена, а также и в некоторых других поселениях Миссури, готовили силы для борьбы с Севером. Им казалось, что войска южан вскоре же захватят Сент-Луис и продвинутся севернее его, а тогда все местные отряды вольются в рабовладельческую армию.

Все же нельзя было забывать, что через реку от Ганнибала находился «свободный» штат Иллинойс, а ниже по Миссисипи был Сент-Луис. Сторонникам Юга приходилось собираться тайком.

Один за другим возникали отряды молодых людей, которые намеревались отстаивать «права» штатов от «узурпации» центрального правительства, защищать привычные порядки рабовладельческого Юга. Даже некоторые «белые бедняки», не имевшие рабов и почти безземельные, бедняки, которых южные нравы низводили до положения париев, выступили на защиту угнетавшей их социальной системы.

Сэм и его приятели поодиночке явились ночью в условленное место за городом; оттуда «батальон», состоявший из десяти-двенадцати человек, направился на сборный пункт. Шли всю ночь. Это было утомительно, но рабовладельцы реки Соленой, куда, наконец, добрались солдаты, встретили защитников «славных традиций Юга» с распростертыми объятиями. Их хорошо накормили и устроили на ночлег.

Не особенно вникая в существо дела, Сэм вместе с друзьями детства стал противником Севера. Он был даже произведен в лейтенанты армии южан. Однако участия в войне ему почти не пришлось принимать. Военные силы сторонников Юга в Миссури были плохо организованы. При первых же слухах о приближении северных войск начиналось отступление, добровольцы разбегались. Сэмюел Клеменс заболел фурункулезом, вывихнул ногу и во время очередного похода отстал. Его приютили на ферме знакомые.

На этой ферме он оставался некоторое время. Когда показывались части правительственных войск, его прятали. Несмотря на гостеприимство хозяев, все же нельзя было находиться там вечно. Война только начиналась, но на Западе, и в частности в Миссури, победа явно была на стороне Севера.

Сэм Клеменс решил пробраться к семье.

Его брат Орион по-прежнему жил в штате Айова. Это был человек робкий, люди сильного характера часто подавляли его волю, но в своих основных убеждениях он был стоек. Во время выборов 1860 года Орион Клеменс активно выступал за кандидатуру Линкольна, а когда началась война, со всей решительностью поддержал Север в борьбе с рабовладельческим Югом. В свое время Орион познакомился в Сент-Луисе с юристом Эдвардом Бейтсом, который стал одним из министров в кабинете нового президента.

Орион Клеменс уже долгое время не имел постоянного заработка. И он с радостью принял предложение Бейтса отправиться на Дальний Запад в качестве секретаря так называемой территории Невады.

Сэм явился к Ориону с повинной. Он уже не хочет поддерживать Юг и не знает, что ему делать. Ведь для северян Сэмюел Клеменс — офицер вражеской армии, а для южан — дезертир. Орион решил взять младшего брата с собой в Неваду. Сэм должен стать секретарем секретаря новой «территории».

Из Сент-Луиса Орион и Сэм отправились пароходом по реке Миссури в Сент-Джозеф, эти ворота на Дальний Запад. В конце июля 1861 года братья — секретарь «территории» и его личный секретарь без определенных обязанностей и без жалованья (несмотря на то, что Сэмюела Клеменса иногда называли в официальных документах «помощником государственного секретаря Невады») выехали из Сент-Джозефа по направлению к Карсон-Сити. Будущий писатель оставлял позади долину Миссисипи, где родился, вырос и где, как ему казалось раньше, нашел свое жизненное призвание.

Путь от Сент-Джозефа до Карсон-Сити в Неваде раза в полтора длиннее расстояния от Сент-Луиса до Нового Орлеана. Орион и Сэм оказались единственными пассажирами в дилижансе — он был заполнен мешками с почтой; на этих мешках и разместились путешественники.

Стояли прекрасные дни. Прерия благоухала. Сэм сразу же приобрел вид старателя или фермера с Дальнего Запада; на нем был помятый пыльный костюм и широкополая шляпа. За поясом торчали пистолеты.

Клеменсы проезжали по диким, лишь недавно отвоеванным у индейцев местам, по дорогам, где путешественники могли ожидать нападения разбойников. Впрочем, заведование некоторыми участками шоссе поручалось вчерашним бандитам, способным любой ценой навести «порядок» и расправиться с грабителями, если они осмелятся беспокоить проезжих.

Двое суток путешественники провели в столице мормонов Солт-Лейк-Сити и через девятнадцать дней прибыли к месту назначения.

Золото и серебро были обнаружены в Неваде всего за несколько лет до приезда туда Твена. Сразу же началась новая «лихорадка», подобная той, которая в конце 40-х годов охватила Калифорнию.

История открытия и разработки драгоценных руд в Неваде была историей трагической гибели многих старателей-пионеров, историей стычек хищников, бандитских похождений, грабежей и убийств, историей немногих удач и бесчисленных жизненных катастроф. В Неваде, как и в Калифорнии, тысячи здоровых и сильных людей становились жертвами разных невзгод и болезней, трудностей жизни в глухих местах, а самое главное — жадности соперников, бесчеловечности богачей.

В 1849 году два брата Грош покинули отцовский дом в восточной части США и отправились в Калифорнию в надежде обнаружить там золото и разбогатеть. Калифорния так и не принесла братьям ожидаемой удачи. В начале 50-х годов они оказались на близлежащей «территории» Невады («территорией» Невада называлась до того, как ей были предоставлены права штата). В результате повторных поездок на невадские земли братья установили наличие там серебряной руды. Это уже было незадолго до войны Севера и Юга.

В 1857 году братья Грош проживали в хижине, где имелась маленькая установка для переработки руды. Они не сомневались в том, что их участок в Неваде содержит много серебра, но разведка месторождения и обработка руды требовали все больше денег. Вскоре сбережения друзей и знакомых, согласившихся вложить свои скромные средства в их предприятие, были исчерпаны. Один из братьев случайно поранил ногу киркой. Ближайший врач находился почти в двухстах километрах, быстро добраться туда было невозможно, и больной умер от столбняка. Второй брат решил возвратиться в Калифорнию. В горах, во время метели, он отморозил ноги. Какой-то старатель предложил произвести операцию ног, охваченных гангреной, при помощи простого ножа. Умирающий человек не решился доверить себя доморощенному хирургу и тоже скончался.

Опустевшую хижину братьев Грош захватил некий Комсток. Ему удалось узнать из оставленных братьями бумаг, где находится открытая ими жила.

Название «Комсток» вскоре было присвоено одному из богатейших месторождений Невады. Между тем слухи о сделанных братьями Грош открытиях привлекли в те края тысячи новых старателей. Развернулась жестокая борьба за золото и серебро.

В самый канун Гражданской войны Невада начала превращаться в один из важнейших центров добычи драгоценных металлов в США. Кровопролитные столкновения в юго-восточных районах страны не мешали развитию «золотой и серебряной лихорадки» в Неваде. Напротив, именно тогда невадский бум принял широчайшие масштабы.

В пустыне и полупустыне, где почти не было растительности, возникли поселки, состоявшие из деревянных, сбитых на скорую руку домов. Видное место в новых поселках сразу же заняли трактиры, театры и дома терпимости.

В Карсон-Сити, главном городе «территории», к моменту приезда туда Клеменсов насчитывалось всего около двух тысяч человек населения.

Орион и Сэмюел Клеменсы поселились в пансионе для вновь появившихся представителей центральной власти. Приехал и губернатор «территории» Най с несколькими помощниками. До своего назначения сюда Най был начальником полиции города Нью-Йорка, а также ведал кампанией за выдвижение кандидатом в президенты Сюарда, будущего государственного секретаря в кабинете Линкольна. Сюард добился назначения Ная губернатором.

Най отправился в Неваду отнюдь не в целях улучшения своего здоровья. Новая «территория» казалась многообещающим местом. Скоро Невада станет штатом и выдвинет двух сенаторов. Най как раз и хотел стать членом сената США. Проживать он, конечно, будет в столице страны — Вашингтоне. Для Ная не было секретом, что члены сената, от которых зависит судьба законопроектов, интересующих разных предпринимателей, имеют немало возможностей увеличить свое достояние.

Большие возможности открывались перед «толковыми людьми» и в Неваде. Над всей «территорией» и, в частности, над Карсон-Сити с его убогими домишками витал дух обогащения.

Центральная площадь Карсон-Сити всегда была полна народу. В этих краях, казалось, был зарыт клад, и к нему тянулись жадные взгляды приезжих. Были среди них и заправские авантюристы, беглые преступники, а также люди, пытавшиеся скрыться от войны.

К концу жизни Твен безоговорочно осудил влияние калифорнийского золотоискательства на жизнь его сограждан. Но в молодости, когда он попал во «вторую Калифорнию» — Неваду, будущий писатель не склонен был (по крайней мере в первое время) чураться погони за драгоценными металлами. Возможность прибрать к рукам много денег кружила голову. Азарт, охвативший тогда немалое число американцев, будоражил кровь и Сэмюелу Клеменсу.

«Лихорадка» обогащения в Неваде была в самом разгаре. Каждый месяц, чуть ли не каждый день, возникали слухи (по большей части ни на чем не основанные) о новых, только что обнаруженных жилах, богатых серебром и золотом. Сообщения об этом проникали также в газеты. Печать сенсации ради, а то и под влиянием подарков, полученных от заинтересованных лиц, охотно раздувала подобные известия, зачастую делая из мухи слона. «Золото там добывают целыми корзинами», — писала одна газетка о новом золотоносном районе.

Жажда денег была царицей Уошо (так называли в Неваде центр добычи золота и серебра). Она определяла моральный облик наиболее удачливых обитателей «территории».

Фельетонист Дэн де Квилл, с которым Твен впоследствии подружился, напечатал как-то полную сарказма молитву жителя Уошо, обращенную к «отцу нашему» — Мамоне. В «молитве» этой есть такие слова: «…Пусть поступают дивиденды и повышаются цены на акции в Калифорнии и Уошо… прости нам наши мошенничества, а мы надеемся расправиться с теми, кто обжулил нас».

В Неваде говорили о тех, кто занялся поисками драгоценных металлов, что они отправились «повидать слона», то есть нечто удивительное. Прошло не очень много времени после прибытия Сэмюела Клеменса в Карсон-Сити, и его тоже потянуло «повидать слона».

В одном из самых первых писем к матери он с увлечением рассказывал ей о том, что есть участки, которые продаются по пяти тысяч долларов за фут наличными. Впрочем, другие участки не стоят и десяти центов. По городу все время возят руду и серебряные бруски;

В доме, где жили Клеменсы, без конца обсуждали перспективы разных спекулятивных махинаций, обменивались последними данными о ценах на участки и акции. В Карсон-Сити было немало маклеров и людей, которые торжественно называли себя «спекулянтами». В городской справочной книге за 1861 год титулы «спекулянтов» были присвоены, например, двум соседям Клеменсов по пансиону.

Сэмюел Клеменс приобрел некоторое количество акций разных участков. Однако он хотел добиться богатства прежде всего собственным трудом. Почему бы ему не сделаться старателем?

Серебро и золото, конечно, не валялись на поверхности. Старатели знали, что сначала нужно было найти участок, богатый минералами, и приобрести права на него, а затем затратить много труда, а также и денег, чтобы добраться до жилы, содержащей драгоценный металл. Серебряные жилы лежат особенно глубоко под землей и окружены твердыми породами. Породу приходится размалывать, а для этого снова требуются деньги и труд.

Пока Орион со своей обычной щепетильностью выполнял функции секретаря «территории» (губернатору Наю он казался слишком придирчивым в отношении «специальных» счетов и расходов), его младший брат присматривался ко всему, что творилось кругом. Его письма сестре и матери были полны заверений, что в самые ближайшие месяцы брат и он сделаются богачами.

Между тем Гражданская война принимала затяжной характер. Дело Севера было под угрозой. В первое время северные армии на основных фронтах терпели неудачи. Десятки тысяч рабочих и фермеров, надевших военную форму, гибли под пулями, от эпидемий, в лагерях для пленных.

Нельзя сказать, что война не находила отклика на Дальнем Западе. И там шла своего рода борьба между северянами и «отколовшимися», то есть южанами. Когда сторонники Юга дали новому городку в горах Гумбольдта название «Дикси» в знак своей приверженности делу южан («Страна Дикси» — так порою называют в США южные штаты), старатели, сохранившие верность Союзу штатов, созвали массовый митинг и после долгих и горячих споров добились переименования поселка в «Юньонвилл» — «Город Союза». Губернатор «территории» Най, хотя и клялся в верности Линкольну, все же нередко назначал на разные должности явных врагов вашингтонского правительства. Зато Орион Клеменс, будучи человеком принципиальным, снял некоторых сторонников Юга с их постов.

Простые старатели и такие честные люди, как секретарь «территории», при всем своем стремлении не упустить возможность стать богатыми, не забывали о величии борьбы, которую вел Север, давали отпор южанам и охотно вносили деньги в Фонд помощи больным и раненым солдатам Северной армии. Но многие профессиональные политиканы и крупные предприниматели были заняты только «деланием денег».

Пока в восточной части страны проливали кровь, люди, подобные широко известному в Неваде юристу Биллу Стюарту, представлявшему интересы владельцев крупных шахт и обогатительных фабрик, старались урвать побольше. За годы войны Стюарт стал миллионером. А когда «территория» Невады превратилась в штат, он был выдвинут в сенаторы.

В «бригаде» губернатора Ная (так назвал Сэмюел Клеменс группу прихлебателей бывшего полицмейстера, приехавших вместе с ним в Неваду) тоже было немало людей, умело использовавших военную обстановку для того, чтобы сколотить состояние.

С членами «бригады» соревновались присланные в Неваду судьи — невежды и взяточники. Главный судья Тернер, которого Твен не раз высмеивал в печати, и его коллеги выносили решения по важным делам только после получения многотысячной мзды. При помощи специальных маклеров устанавливались условия сделки, после чего лицо, давшее взятку, не без тревоги ожидало приговора — ведь в Неваде было не очень-то много «честных» судей, то есть таких, которые оставались верны подкупившим их людям. Вообще власти торговали всем, чем только могли. Источником больших доходов для дельцов в Неваде, а также и для официальных лиц, были, например, разрешения на постройку частных дорог. Строители этих дорог имели право взимать плату с каждой телеги и каждого пешехода. Такие разрешения выдавались сотнями.

Разумеется, предприниматели не очень-то ограничивали свои аппетиты и в восточных штатах. Если представлялась хоть какая-нибудь возможность урвать куш за счет Северной армии, ее обычно не упускали.

Бывший наборщик Чарлз Фаррар Браун, уже успевший приобрести известность под именем Артемуса Уорда своими комическими «лекциями» и рассказами, в годы войны написал юмореску «Роман — Уильям Баркер, молодой патриот». Уильям Баркер любит молодую девушку; отец ее заявляет «молодому патриоту», что тот не получит руки его дочери, пока не станет равным ей по богатству и положению в свете. Молодой человек удаляется. Через шесть месяцев он снова приходит. Теперь он богат — он получил подряд на поставку говяжьего мяса для армии.

— Я скупил всех забракованных кавалерийских лошадей… — поясняет Баркер.

Старик в восторге отдает свою дочь новоявленному богачу и напутствует молодых:

— Будьте счастливы, дети мои. И какова бы ни была наша судьба, мы все должны поддерживать правительство.

Вскоре после приезда в Неваду Сэмюел Клеменс предпринял путешествие в район великолепных сосновых лесов у озера Тахо. Он решил сделать заявку совместно с товарищем на эти неисследованные земли. Путешественники отправились пешком. В глуши лесов у озера с его на редкость прозрачной водой было так хорошо, воздух был такой пьянящий, что Сэм почти забыл о цели своего появления здесь. На много, много километров не было ни души.

Чтобы сохранить свою заявку, Сэм и его компаньон начали строить легкий дом и подобие забора. Однажды вечером искры от костра вызвали грандиозный пожар, уничтоживший постройки и огромный участок леса.

Но Клеменс не пал духом. Были сделаны другие заявки. Примечательно, впрочем, что младший брат секретаря «территории» не торопился возвращаться в Карсон-Сити. Ему радостно было бродить по лесным чащам, вдали от людей с их заботами.

К концу 1861 года широкую известность получил в Неваде богатейший район драгоценных руд — Гумбольдт.

Сэмюел Клеменс, два юриста и кузнец решили, не теряя времени, отправиться туда, чтобы захватить лучшие участки. Из всей компании один только кузнец Тиллу знал, как выглядят драгоценные металлы в породах.

Новый район находился на расстоянии трехсот с небольшим километров от Карсон-Сити, но дорога была трудна и опасна. Индейцы иногда пытались стать на пути предприимчивых людей, проникавших на их земли. С помощью правительственных войск индейцев уничтожали, и все же возможность нападений в пути не была исключена.

Несмотря на бездорожье и метели, путешественники в конце концов благополучно прибыли в Гумбольдт, но там перед ними встали еще более серьезные трудности.

Многообещающих участков было как будто немало, но чтобы добиться результатов, надо было упорно и долго работать киркой и лопатой. Компаньоны пришли в уныние. Клеменс вернулся в Карсон-Сити без драгоценных металлов и без денег. Правда, к старым паям на земли прибавились новые.

Число заявок, паев, акций, принадлежавших бывшему лоцману и его брату, все увеличивалось, но дохода они почти не приносили.

Сэмюел Клеменс был, в частности, совладельцем участка «Горацио и Дерби». Предполагалось, что его компаньон Хоуленд следующим летом дойдет до жилы, и тогда они отправятся домой богачами. Все же богатства еще не было. Начинали одолевать раздумья. Однажды Сэм написал своей сестре Памеле: «Разве ты не знаешь, что пока я только все говорил да говорил, но ничего не доказал? Разве ты не знаешь, что я здесь только тратил деньги, но ничего не зарабатывал? Разве ты не знаешь, что я никогда не держал в руках бруска золота или серебра, принадлежавшего мне лично?»

В феврале 1862 года Сэмюел Клеменс отправился к Хоуленду в Аврору, один из центров добычи серебра в Неваде, чтобы проверить, в каком состоянии находятся его, а также и Ориона, капиталовложения. Пришлось поселиться в крохотной избушке. Крыша протекала, было холодно.

Зимой в Авроре не работали. Только тогда, когда сойдет снег, можно будет пустить в ход лопату, кирку и взрывчатые вещества. Свободное время Клеменс заполнял тем, что писал родным письма. Некоторые из них Орион передавал местным газетам для напечатания. Охотно помещала материал, поступавший от Сэмюела Клеменса, газета «Территориал энтерпрайз», которая выходила в городке Вирджиния-Сити, в той же Неваде.