Династия Мин: государство и общество
Правление династии, основанной Чжу Юаньчжаном, было отмечено явным стремлением восстановить ряд принципов, характерных для танского периода, однако наряду с этим в политике Чжу Юаньчжана явно прослеживается влияние и юаньских образцов. Разумеется, то характерное, что было присуще Китаю на протяжении почти трехсот лет правления минской династии, было связано с деятельностью такой яркой и противоречивой личности, которой являлся сам ее основатель.
Чжу Юаньчжан, несмотря на свое простое происхождение, был достаточно образованным человеком, сведущим в китайской исторической и философской традициях. Он хорошо знал деяния предыдущих правителей Китая, уже будучи императором, много времени посвящал изучению классических памятников философской и общественно-политической мысли. В частности, им были составлены комментарии к наиболее сложному из них — трактату «Даодэ цзин». Свои представления об идеальном общественном устройстве он черпал, что вполне естественно, также в китайской традиции Его идеи основывались на представлении о необходимости могущественной императорской власти, опирающейся на общины, освобожденные от гнета имущественного неравенства. Став, возможно, одним из наиболее сильных правителей в истории Китая, Чжу Юаньчжан предпринял небезуспешную попытку реализовать эти планы. Таким образом, в его правлении отчетливо различимы мотивы, характерные для политики большинства китайских династий на исходном этапе их утверждения, однако в деятельности основателя минской династии они проявились с особой силой.
Характерной чертой правления Чжу Юаньчжана, отличавшей его от предыдущих царствований, было недоверие, которое правитель испытывал в отношении чиновничества, считая его склонным к коррупции и неспособным донести до народа, о благе которого радеет правитель, истинную волю императора. Воссоздав трехступенчатую экзаменационную систему (1382), просуществовавшую в Китае до начала XX в. и ставшую во многом образцом для подражания при создании бюрократических структур в абсолютистской Европе, Чжу Юаньчжан оставался истинным деспотом, обрушившим гонения на окружавших его сановников. Ему всюду мерещились заговорщики, готовившие свержение императора. В одном из законоустановлений, обращенных к народу, он писал: «В прежние времена сановники были в состоянии идти одним путем с государем ... Нынешние же не таковы. Они затуманивают государев разум, вызывают гнев государя. Группировки с коварными замыслами действуют беспрестанно, возникая одна за другой». Одновременно он обрушивался и на мелкое чиновничество: «Коварные мелкие чиновники нарушают законы с помощью крючкотворства».
Масштабы репрессий во времена Чжу Юаньчжана были беспрецедентными в китайской истории — пострадало, по всей видимости, не менее 40 тыс. человек, среди которых находились бывшие сподвижники императора, соратники, с помощью которых ему удалось прийти к власти и которых он опасался прежде всего. Это отношение к собственному чиновничеству стало доминантой политики всех минских императоров, стремившихся найти ему некий социальный противовес.
Истинную опору императорской власти Чжу Юаньчжан видел в системе общин, объединяющих наделенное землей крестьянство. В результате мер, предпринятых в период правления Чжу Юаньчжана, была во многом воссоздана надельная система, хотя об этом не объявили официально. По сути дела, это была глубокая земельная реформа, осуществленная в ходе упорядочения структур, связанных с налогообложением. Новая политика покоилась на двух комплексах мер: установлении государственного контроля над земельными ресурсами и использовании людского потенциала империи. В условиях, сложившихся после завершения освободительной войны, новому императору удалось сравнительно легко создать обширный сектор государственных земель, считавшихся казенными в период правления сунской и юаньской династий. Государственный фонд пополнили также владения приверженцев юаньской династии и тех, кого Чжу Юаньчжан подверг репрессиям. В ходе осуществления этих мер в бассейне Янцзы и в северных провинциях Китая были, в сущности, ликвидированы арендные отношения, и основной фигурой в деревне стал самостоятельный крестьянин-землевладелец.
Минское государство стремилось утвердить себя в качестве верховного собственника земли и подданных, что проявилось в ходе осуществления мер, направленных на учет земли и подданных. Уже на следующий год после основания династии был издан императорский указ, повелевавший всем подданным зарегистрироваться при составлении новых подушных реестров. В 1370 г. была проведена первая перепись населения, имевшая целью не только учесть всех подданных, но и определить размеры имущества каждого двора. Анкеты, в которых содержались эти сведения, отсылались в центральное ведомство налогов, а копии оставались у главы домохозяйства и в местных административных органах. В зависимости от имущественного положения дворы облагались земельным налогом и трудовыми повинностями так, что их размер зависел от количества земли, работников и имущества в отдельном хозяйстве.
В 1381 г. в эту систему были внесены изменения, позволившие упорядочить процедуру сбора налогов и отбывания повинностей. Эта система в своих основных чертах сохранилась вплоть до конца императорского периода в истории Китая. Она основывалась на объединении дворов в группы, связанные круговой порукой в выполнении в срок и полностью государственных налоговых и повинностных обязательств. В соответствии с новыми принципами каждые 10 дворов объединялись в цзя, а каждые 10 цзя составляли ли.
В создании этой системы Чжу Юаньчжану явно не принадлежало первенство, достаточно вспомнить аналогичные попытки, предпринимавшиеся в сунский период. Однако для первого императора минской династии система лицзя являлась не просто удобным средством организации сбора поземельного налога и отправления государственных повинностей, но и основой гармонического социального порядка, достижения единения власти и народа. Эти идеи были разработаны им в специальном трактате, озаглавленном «Великое предостережение». Он состоял из описания многочисленных случаев служебных преступлений, совершенных чиновниками, и был снабжен нравоучительными комментариями императора. В этом трактате ярко проявилась приверженность Чжу Юаньчжана китайской традиции, стремление утвердить в империи «просвещенную деспотию».
В соответствии с повелением государя текст этого произведения должен был храниться в каждом доме, а в случае его отсутствия в семье последняя подлежала наказанию по закону. Таким образом, в минской державе этот трактат должен был стать средством массовой индоктринации подданных. Чтобы быть понятным простому народу, правитель составил этот документ на языке, близком к разговорному. Даже незнание иероглифов не освобождало людей от изучения «Великого предостережения», поскольку деревенские старейшины были обязаны читать его вслух односельчанам, сопровождая своими комментариями.
В связи с упрочением статуса общины первый минский правитель особые надежды возлагал на институт деревенских старейшин. Их надлежало набирать из числа лиц, достигших 50 лет и известных своим безупречным в нравственном отношении поведением. Старейшины должны были сообщать верховному правителю обо всех случаях предосудительного поведения старост лицзя и местного чиновничества, которому под страхом смерти запрещалось появляться в деревнях для сбора налогов.
Если институт деревенских старейшин как основа саморегулирования в общине социальных отношений после смерти Чжу Юаньчжана постепенно пришел в упадок, то система круговой поруки укоренилась в качестве удобного для властей средства сбора налогов и отправления повинностей. Сведения об экономическом положении отдельных дворов собирались на основе их принадлежности к определенной ли, а затем включались в данные, характеризовавшие положение в волости (сян), если речь шла о сельском округе, и в квартале (фан), если обследование проводилось в городе. Составленные таким образом реестровые книги полагалось обернуть в желтую бумагу, в связи с чем они получили название «желтых реестров». Их данные обобщались чиновниками уездных органов управления, на основе чего составлялись сведения, характеризовавшие общее количество дворов, численность трудоспособных мужчин, общее количество земли и прочей собственности в ли. Эти сведения отсылались на места, где обобщались данные об экономическом и демографическом положении всей провинции. На их основе составлялись реестровые книги, которые полагалось обернуть в голубую бумагу и отослать ко двору. В отличие от «желтых реестров» они именовались «голубыми реестрами».
В ] 390 г. были проведены новые обследования, позволившие уточнить содержание «желтых реестров». С этого времени обследования проводились довольно регулярно с интервалом в десять лет, что позволяло, по крайней мере в начальный период правления династии, учитывать изменения, происходившие в сфере имущественных отношений.
Помимо уплаты землевладельцами поземельного налога каждый подданный империи был обязан нести трудовые повинности в пользу государства. В зависимости от рода занятий (об этом сообщалось в «желтом реестре») подданный попадал в определенную категорию в реестре трудовых повинностей. Трудовые повинности делились на три основные категории: «прямые», «специализированные» и «смешанные». Первые непосредственно были связаны с функционированием системы лицзя и состояли в обязательстве раз в десять лет в течение одного года выполнять функции главы десятидворки. «Специализированные» — налагались в результате принадлежности к той или иной профессии (например, различные виды ремесленного производства, добыча соли). «Смешанные» трудовые повинности являлись наиболее распространенной формой и налагались на те дворы, которые в данный момент не были заняты выполнением обязанностей в рамках системы лицзя и распространялись главным образом на хозяйства земледельцев. К их числу относились такие работы, как служба в присутственных местах, доставка властям топлива, взвешивание зерна, поставлявшегося в виде налога, охрана государственных зернохранилищ, участие в общественных работах по содержанию ирригационных систем. Надо отметить, что минские власти, в особенности в начальный период правления династии, уделяли много внимания ирригационному строительству — одной из основ аграрного процветания государства. Только в период правления Чжу Юаньчжана было осуществлено несколько тысяч различных ирригационных проектов.
В случае изменения по каким-то причинам установленных квот на «специализированные» повинности власти могли переводить дворы с выполнения одних повинностей на другие. Это распространялось как на дворы, облагаемые «специализированными» повинностями, которые могли обязать изменить профессиональную ориентацию, так и на дворы, числившиеся в разряде «смешанных» повинностей. В начале XVI в. из 11,5 млн. дворов, зарегистрированных в налогово-повинностных реестрах, около 2 млн. составляли хозяйства, которые должны были давать мужчин для службы в армии и были связаны «специализированными» повинностями. Подавляющее большинство дворов были зарегистрированы по разряду «смешанных» повинностей.
В 1377 г., как это было принято в императорском Китае, официальное освобождение от трудовых повинностей получили чиновники, находившиеся на государственной службе, что вполне объяснимо.
Но платить поземельный налог в первые века существования минской империи они были обязаны. После того как в начале правления династии были отменены незадолго до этого учрежденные служебные наделы, главным источником доходов чиновничества наряду с государственным жалованием оставались поступления от принадлежащих их семьям земель. В сфере поземельного налогообложения, таким образом, вплоть до конца XVI в. положение чиновника по отношению к государству как верховному собственнику на землю ничем не отличалось от положения рядового земледельца. Однако в последней трети XVI в. (указ 1586 г.) чиновники освобождались от уплаты поземельного налога с части принадлежавшей им земли. Своего пика этот процесс достиг в первые десятилетия XVII в. незадолго до падения династии, когда чиновничество получило новые земельноналоговые льготы. Эти меры, предпринимавшиеся последними императорами минской династии для того, чтобы снизить заинтересованность чиновничества в получении незаконных доходов, имели отрицательный с точки зрения своих социальных последствий результат. Чиновники все больше превращались в слой крупных землевладельцев (главным образом за счет перехода под их покровительство рядовых землевладельцев, заинтересованных в уклонении от уплаты налогов), что не могло не сопровождаться обезземеливанием деревенских низов и сокращением налоговых поступлений в казну.
Параллельно укреплению общинно-клановых институтов, которые должны были противостоять впоследствии местному чиновничеству, Чжу Юаньчжан начал создавать уделы (го), способные, по мысли правителя, сформировать систему администрации, существовавшую наряду с ординарной. Уделы раздавались членам императорского клана, в первую очередь сыновьям, и рассматривались не как образования в рамках империи автономных административных структур и уж тем более не земли, находившиеся в собственности удельного правителя-вана, а как средство контроля над официальной администрацией. По замыслу, это была ставка на особо доверенных в силу кровного родства лиц императора, готовых пресечь проявления смуты и сепаратизма в самом зародыше. На уделы, создававшиеся по границам империи, были возложены важные задачи по охране границ государства и отражению внешних вторжений, в первую очередь со стороны кочевых соседей Китая.
Однако как средство укрепления позиции верховной власти уделы свое предназначение не оправдали, став источником сепаратизма и междоусобной борьбы между наследниками Чжу Юаньчжана после его смерти. В соответствии с указами о престолонаследии, составленными основателем династии, трон должен был переходить к старшему сыну от старшей жены, а в случае его смерти — к внуку правителя, Шестнадцатилетний внук императора, вступивший на престол после его смерти, смог удержать власть лишь в течение трех лет, столкнувшись с ожесточенным сопротивлением владельцев уделов из числа сыновей покойного правителя. В 1402 г. в ходе быстротечной гражданской войны он был свергнут с престола своим дядей Чжу Ди, удел которого был расположен в Северном Китае. По одним сведениям, юный император погиб во время пожара, охватившего императорский дворец, по другим — он остриг волосы и, обрядившись в рясу монаха, отправился в странствие по Китаю.
Пришедший к власти император Юн Лэ (1403-1424) оказался вторым и последним после основателя династии по-настоящему сильным ее правителем. При нем минский Китай достиг процветания и могущества, расширились международные связи и произошло усиление международного влияния китайской империи в Индокитае и Юго-Восточной Азии. Еще одним важным по своим политическим последствиям деянием императора было решение о переносе столицы империи из Нанкина в Пекин (1421).
Осознавая опасность удельной системы для центральной власти, Юн Лэ отказался от нее как одного из устоев государственной системы. Однако ее отмена произошла не сразу. Клан наследников Чжу Юаньчжана продолжал оставаться привилегированной в социальном отношении группой, сложившейся со временем в слой наследственной аристократии. Если ее первые поколения находились непосредственно на содержании государства, то с середины XVI в., по мере сокращения политического значения уделов, владетельные князья все в большей мере ориентировались на расширение собственных земельных владений, обращаясь с соответствующими просьбами ко двору. Императоры в свою очередь стремились идти навстречу этим просьбам, как бы конвертируя прежнее политическое влияние удельных владетелей в крупную земельную собственность. Это была своеобразная форма откупа правящего дома от родни, способной выступить с претензиями на верховную власть. Этот процесс имел еще одно объяснение: казне становилось все труднее содержать многочисленные ветви императорского клана, который к концу династии разросся настолько, что по численности был вполне сопоставим с социальным слоем книжников-чиновников (шэньши). Именно владения аристократов, и в первую очередь высших категорий императорской родни, оказались объектом ударов мощного народного движения, развернувшегося в конце правления династии и приведшего к ее падению.
За период правления минской династии земледелие в Китае достигло новых высот, чему способствовали методы ирригации, заимствованные во Вьетнаме, а также использование новых сельскохозяйственных культур, таких, как сладкий картофель и арахис. Однако это не привело к сколько-нибудь существенным технологическим сдвигам. Продолжала действовать тенденция, оформившаяся еще в сунский период: вместо введения новых технологий и усовершенствованных орудий труда сельское хозяйство становилось все более трудоинтенсивным, сопровождавшимся переходом от плужного к мотыжному земледелию. За счет этого китайская деревня оказывалась способной прокормить все увеличивавшееся население империи.
В период правления Мин в городах сосредоточивалась значительная часть населения империи, а по количеству жителей они намного превосходили самые крупные городские центры тогдашней Европы. В XVI в. население Пекина составляло около 1 млн. человек, а Нанкина превосходило 1 млн. человек. В этот период шел интенсивный процесс превращения деревень с развитым ремеслом и торговлей в новые городские центры, которые лишь в редких случаях приобретали статус городов. Зато коммерция здесь могла развиваться более свободно, поскольку отсутствовал пристальный контроль со стороны правительственной администрации. В городах же положение ремесленников и в особенности торговцев мало изменилось по сравнению с временами правлений прежних династий. Городское население облагалось налогами и
повинностями в пользу казны, а сами ремесленники могли привлекаться к отработкам на казенных предприятиях. По-прежнему отсутствовали гарантии не только собственности, но и личной свободы.
Наибольшего развития в этот период достигло шелкоткачество, хлопкоткачество, красильное дело, производство керамики, фарфора и бумаги, книгопечатание. Пришли в упадок прежние центры ремесленного производства, однако возвысились новые — Нанкин, Сучжоу, Ханчжоу. Крупнейшим центром производства фарфора стал Цзиндэчжэнь (пров. Цзянси), изделия которого высоко ценились на Востоке и в Европе.
Минский период ознаменовался новыми успехами в области кораблестроения. Строились четырехпалубные суда, способные совершать плавания на многие тысячи километров вдали от берегов Китая. XV—XVI вв. были временем расцвета строительного дела. Именно к минскому периоду относится сохранившаяся традиционная застройка современных китайских городов. В это же время были созданы дворцы, храмы на могилах минских императоров, продолжено строительство императорского дворца в Пекине, достроена и частично реставрирована Великая стена.
Однако, несмотря на значительные достижения Китая в эпоху Мин, и в этот период китайской истории действовали прежние социальные механизмы, определявшие движение династийного цикла. Примерно со второй половины XV в. подъем постепенно сменился упадком. Составляющие кризиса были теми же, что и в прежние времена. Одним из главных факторов являлся рост народонаселения, обгонявший введение в оборот новых сельскохозяйственных земель. К концу XVI в. по сравнению с начальным периодом правления династии количество пахотной земли, приходившееся на душу населения, сократилось почти вдвое. Несмотря на это, усиливаются налоговые притязания властей, связанные с необходимостью содержания государственного аппарата, а также финансирования военных действий. Накануне падения династии одна только военная часть бюджета составляла примерно 20 млн. лянов серебра, в то время как в начале ее правления весь государственный бюджет насчитывал 2 млн. Показателем кризиса, как всегда, были народные выступления против властей, отмеченные с начала XVI в., а также политическая борьба, развернувшаяся при императорском дворе.