Глава 26. Гэрехем ронал абено 7 страница

Возле древа бога Бадучены находилось лишь трое. Послушники пели священные псалмы. Лиартон широк, чтобы обхватить такой, нужно человек восемь, не меньше. Темный, с примесью фиолетового, ствол гладок, к верху расходится на несколько массивных ветвей, те растворяются в густой листве.

Царевич засмотрелся на обряды и не заметил, что к нему приближается женский силуэт.

- Лавьен, Вы уже сделали подношение богу?

Юноша проморгался, скинул налетевшую дремоту. Улыбнувшись, поклонился:

- Небтаути Мосвен. Я не служу высшим силам. Если они действительно высшие, вряд ли им требуется моя помощь. Если же им необходимо моё служение, значит, не такие уж они и высшие. Эти мессы нужны скорее верующим, чем богам.

Девушка повела бровью:

- Смелые слова.

Лавьен учтиво улыбнулся:

- Смелые поступки. Как небт относиться к тому, что его дочь бродит среди не самых благородных чужеземцев?

Юноша будто увидел, как под паранджой сжались пухлые губки и недовольно вздернулся гордый носик.

- Отец не может указывать мне, где и куда ходить. Я уже как четыре года стала способна к деторождению.

- И уже четыре года, как не дитя. Я никоим образом не хотел Вас задеть, небтаути. Какому богу поклоняетесь Вы?

- Это моё дело.

Царевич безразлично пожал плечами.

- Конечно. Если бы мне пришлось выбирать, я бы предпочел Бадучену. Или Мокошь.

Глаза девушки широко раскрылись:

- Богиню крови? Но ведь это женский культ!

- Вот именно! Само существование Мокошь – вызов порядку мира. Кровавые человеческие жертвы встречаются у некоторых племен, но они редки, эти практики преследуются. Но чтобы был бог, которому не могут поклоняться мужчины – это же возмутительно! Сделать женщину независимой и имеющей равные права.

Лавьен видел, что Мосвен обескуражена. Постаравшись изобразить застенчивость, он поправил:

- Разумеется, мне не нравится кровь на алтаре. И я не слишком хочу абсолютной женской власти. Хотя – нет худа без добра - не пришлось бы самому выбирать невесту, мучиться выбором.

Мосвен растаяла. С наигранной капризностью она хныкнула:

- А у меня такого выбора нет. Как отец решит, так и придётся поступать. И не сбежать никак. Думаешь, он такую охрану дворца выставил от воров?

- А как? Мой казначей сказал, что местные дельцы очень проворны.

- Да это он за меня трясётся.

В глазах девушки заиграли огоньки. Она схватила юношу за руки, прижалась вплотную и жарко зашептала:

- Забери меня отсюда. А я стану тебе хорошей женой.

Лавьен отстранился, удивленно смотрел на небтаути. Минуту спустя вздохнул:

- Так мы теперь «на ты»?

Девушка хихикнула:

- Зови меня Мо.

В Манохе вечерело. После свершения религиозных обрядов люди расходились по обозам. Некоторые ложились спать, кто-то просчитывал предстоящие сделки. Лавьен с Цуллануром возлежали в палатях. На низеньком столе расположилась доска с «ири», блюдо с фруктами, кувшин ячменного пива и вяленая телятина.

Царевич отгрыз кусок тёмного мяса:

- Как прошёл день?

Казначей, не поднимая глаз, признался:

- Скучно. Сегодняшний день нельзя назвать прибыльным – ни в плане торговли, ни в плане политики. Поклонение Высшему полезно, но целый день для моих старых костей – сущее наказание.

Лавиен огляделся, будто проверяя, нет ли кого поблизости:

- Я сегодня говорил с небтаути.

Цулланур подобрался ближе. Юноша ухмыльнулся:

- Мовсен ужасно хочет покинуть эти места. Настолько, что выйдет за любого, кто освободит ее от крепкой отцовской любви.

- Волшебно, - толстяк откинулся на топчан, лицо приняло размышляющий вид. – Смелый ход, Вы повзрослели и готовы защищать интересы Царства. И, конечно же, небтаути недурна. Я кое-что понимаю в чтении лица и тела, она прекрасно вам подойдёт. Во всех смыслах.

- Мне нужна твоя помощь. – «Его способности говорить нужно использовать с толком». – Как предложить руку дочери небта, не поставив себя под удар?

- Доверьтесь мне, Лавьен.

- Хорошо. Я дал тебе задачу на вечер, а утром мы обсудим ответ, - царевич осушил чашу и закутался в одеяло. – Пока вокруг тишина, я хочу поспать.

Юношу посетила странная мысль. Странная и опасная.

Неизвестно, чем закончиться эта интрига, но от присутствия здесь и понимания своей силы ему хорошо и уютно.

«Согласился бы ты на это, Цулланур, если знал бы о моих планах? Если знал бы, что в моей игре женитьба и торговля не самое важное?»

Третий день начался шумно. Лавьен оделся строго – царевич посчитал, что небт не любит изысков, а значит, надо соответствовать. Добротные кожаные сандалии, льняной белый халат, да простая чалма. Из украшений юноша выбрал золотой перстень и цепь на шею с изумрудом.

Цулланур оделся, как полагается торговцу. Несмотря на жару, на ногах были плотные красные сапоги; расписанная золотом и серебром цветастая роба закрывала тело от колен до подбородка, каждая пряжка украшена гравировкой; тюрбан подбит пухом и расписан шелком. Губы и глаза подведены углем, а ногти выкрашены оранжевым.

На малых площадях торговали зажиточные крестьяне и купцы. Разносилась ругань, меднокожие иоппийцы спорили с кеттинами. Манохайцы, облаченные в белые одежды с позолоченными пряжками торговались степенно, без криков. На каждое возражение – мол, дерете в три шкуры, отвечали спокойно, чуть потупив взор и притворно вздохнув – это рынок, да и зерно отменное, ну, раз уж хотите, покупайте у других – хоть и мелкое, зато плесень в подарок.

Средние рынки от товаров не ломились, все ходили со свитками и перьями. Здесь договаривались впрок, на будущее. Одна группа обсуждала поставку ливанского кедра, другие считали медь и оружие. Лавиен обратил внимание на отдельно стоящую группу, состоящую в основном из манохайских жрецов. К ним по отдельности подходили разные купцы, что-то спрашивали и удалялись. Юноша шепнул Цуллануру:

- Чем они торгуют?

Казначей поправил тюрбан:

- Людьми.

- Рабами?

- Нет. Поэтами, философами, учеными. Небт отдает дань военной мощи и любит оружие, как родное дитя. Но Снефру мудр и понимает, что одним мечом государство сильным не сделать. Приходится раскошеливаться на людей, делающих его страну великой.

- Прекрасно, - пораздумав, сказал Лавиен. – Я бы купил себе одного зверолова. И циркачку.

Толстяк улыбнулся, в глазах мелькнула грусть.

- Маноха не продает людей. Только покупает. Последним из проданных был мой отец, искусный художник. Увы, он был весьма стар и после переезда в Веллоэнс не протянул и четырех лет. Так что Маноха не много потеряла.

- Но сын его весьма пригодился, - царевич хлопнул казначея по плечу. - Не знали они, какой талант уходит с этим старым виртуозом кисти…

- Я тоже художник, Ваше величество. Творю картины благополучия и процветания.

В пятиугольном зале небта царило оживление. Стоящие мужчины (сидеть мог только представитель принимающей стороны) говорили по очереди, после разрешения небта. Стол переговоров повторял форму зала. Острие стола – пятый угол – смотрело на вход. Грань по правую руку небта пустовала, остальные заняты послами великих царств. Цулланур с Лавиеном тихо проскользнули вдоль стены и заняли свои места.

Посла из Трегонада, царевич узнал по начищенному до блеска железному треугольнику в налобном обруче. Невысок, нос картошкой, лицо цветом как мореный дуб, рыжая борода острижена коротко, щедро умащена благовониями. Одет в плотное черное сукно, с крепко нашитыми заплатами из свиной шкуры. Перчатки из мягкой оленьей кожи, подпоясан дубленым ремнем с латунной обивкой.

Посол из Бангхилла – полная противоположность. Выше на два локтя, сухая рука в замысловатых начертаниях крепко сжимает витиеватый посох. Атласная фиолетовая накидка подпоясана тонкой золотистой полосой, ноги облачены в открытые сандалии. Узкое неприветливое лицо со впалыми щеками, кожу покрывает слой дорогих белил. В глазах играют недобрые огоньки, а во рту поблескивает золотая изгородь. Тощий служка выглядел испуганно, понимал хозяина без слов, суетливо подносил то пиалу с вином, то смоквы, то ореховую кашицу.

Третий мужчина под стать Лавьену. Молодой, лет двадцати трёх, каштановые волосы собраны в тугой узел, густая борода схвачена пятью кольцами (по числу выигранных войн), зеленые глаза искрятся жизнью. Широкоротый и статный, он был облачен в льняную рубаху с изображением медведя, на правой руке символ власти Свеберов – медный браслет с гравировкой. На массивной шее расположилось ожерелье из клыков и когтей хищников.

- Небт, представляю Вам изобретение наших инженеров – рыжий карлик поставил на стол металлический куб. – Передвиньте рычажок, после этого я оглашу наше прошение.

Снефру качнул головой. Охранник перенёс подарок на постамент, аккуратно опустил выгибистое, с палец длиной, коромысло. Грани исказились, куб сложился в изящную фигурку соловья. Птица защебетала, расправила крылья и воспарила над впечатленными мужчинами.

- Этот соловей легко изучит Ваши любимые свитки и песни. Только скажите название и он начнет повествовать. Топлива и смазки хватит на год, также я оставил инструкцию по уходу, - трегонадец пожевал губу. – Осмелюсь просить у господина северные земли, примыкающие к нашим.

Лысоватый жрец, стоящий за троном небта, бесстрастно молвил:

- Ещё прошения, условия, вопросы?

Карлик раскраснелся:

- Прошу увеличить цену за поставку драгоценных камней. В ответ предлагаю снизить цену на поставку оружия. Выношу вопрос о постройке невесомой тропы через Маноху, чтобы пустить для эксперимента железные торговые повозки.

Небт кивнул:

- Мы обсудим Ваши предложения, уважаемый Хальбус. Следующий посол.

Старец из Бангхилла протянул охраннику посох:

- Это реликвия наших отцов, миндальный жезл. Он охранит властителя от темных сил, дарует успешность в делах и благословит землю щедрыми плодами. Кроме того, жезл пропитан особым составом и способен менять цвет, отличая правду от лжи.

- Прошения, условия, вопросы? – без эмоций протянул жрец.

- Прошу у господина право второго голоса на следующий год. Предлагаю изменить условия поставки пряностей и вина в обмен на незначительные изменения в законах. Спрашиваю о содействии военной кампании против Кеттинов и Фаэлсиргра.

Все замерли, взгляды устремились на небта. Тот оставался невозмутим:

- Мы обсудим Ваши предложения, уважаемый Зимандр. Следующий посол.

Каштановолосый посол окинул взором стоящих, неторопливо обратился к небту:

- Нет у меня торговых прошений и условий. Знаю, ты нелицеприятен, и дары не купят чести. Гордость царя - в благоденствии народа. И дар мой – мясо, дерево, пшеница – в объеме семидесяти хомеров, по числу лет небта. Вопрос мой судьбоносен для страны и радостен для отца – замужество небтаути Мосвен.

Небт кивнул, чуть эмоциональнее, чем раньше:

- Это интересный вопрос, молодой вождь Свеберов, Дивей. Обязательно его обсудим. Но прежде, услышим всех послов.

Цулланур елейно улыбнулся. Сложив руки на груди и слегка покачиваясь, толстяк протянул:

- Досточтимый небт, в дар Вам приносим древний свиток с подробным описанием устройства мира. Он пригодится и в управлении и в жречестве, и в разведении животных и растений. Предлагаем проложить защищенные дороги - в обмен просим право налога на проезд в течение последующих за строительством семи лет. Предлагаем снаряжение для пятитысячной армии, в обмен на пятилетнее обучение от десяти ваших генералов. Спрашиваем о возможности замужества небтаути Мосвен на царевиче. Просим о возможности последнего голоса для царевича Лавьена.

Снефру встал. Лавьен смотрел внимательно, наблюдал – как правитель поступит в противоречивой ситуации.

«Понимаешь ли ты наши истинные интересы? Данный шаг – обычный политический ход, но дочь у правителя одна, а тут две сильнейших страны. Как бы ты себя повел, узнав о моём разговоре с небтаути?»

Небт выдержал паузу:

- Царевичу Лавьену дано право последнего голоса. Начнём переговоры. Первый вопрос, который необходимо разрешить, дабы не мешал остальным – вопрос создания кровных уз, а значит и политического союза. Две стороны высказали желание брачевания, но почему я должен принимать решение сейчас?

Дивей преклонил колено:

- Небт, дочь твоя расцвела и сила жизни её бьет ключом. Я молод и здоров, мы станем хорошей парой и это время – лучшее для союза и рождения детей. На земле нашей мир и плодородие, власть утверждена и земли процветают. Кроме того, слухи о красоте и послушности твоей дочери полнит мир – я влюбился в неё так, что и жизнь мне не мила.

Цулланур сохранял ту же сладкую улыбку. Невинно разведя руки и, якобы сожалея, вздохнув, поклонился Дивею:

- Вождь Свеберов велик и в молодости уже одержал пять побед. Уверен, что и в семье он добьётся своего. Волнует меня лишь то, что женитьба – не война, в ней силою не возьмешь. Хотя, конечно, для многоженцев брачные толки не преграда.

Толстяк задел мужчину за живое. Дивей насупился, на скулах мелькнули желваки. Властитель Манохи не чествовал многоженства, а всем известно – молодая кровь на поле брани требует утех. Простому люду больше одной супружницы не позволено, а вот военная дружина и, тем более, вождь, составляли себе гаремы из десятка и более одалисок. Казначей, тем временем, продолжал:

- Почему важно принять решение сейчас? Мир стабилен, через год, три, пять лет многое будет по-прежнему процветать – лишь жизнь человеческая опадает, словно цвет на траве. Небт, же, воистину, мудрейший из людей! Воин знает и нападает, не медля – во время, благостное для атаки. Так и властитель уже принял решение, но лишь проверяет своих послов, готовы ли они? Всякому действию свое время и важно его не упредить и не упустить.

На лице посла из Бангхилла Лавьен усмотрел довольную ухмылку. Зимандр хоть и ненавидит людей, но плетение языкосетей доставляет ему удовольствие. Цулланур как-то признался царевичу, что опасается вести диалог с этим иссохшим пьяницей, ведь ум его остр, а язык ядовит. Спасало то, что переговоры строились чётко и Снефру, не желая разбираться в запутанных речах, рубил их, аки гордиевы узлы.

Небт нахмурился:

- Цулланур, я не привечаю лесть и твои намеки мне ясны. Говори впредь прямее, старый лис – настолько прямо, насколько позволят тебе твои изгибистые мозги. Иначе, этот вопрос будет решаться без тебя. Слово царевичу Лавиену.

Юноша крутанул перстень. Он знал, что сказать.

- Небт, благодарю, что дал молвить. Прошу, прими и мой дар. – Царевич достал сверток. – Кханджарли. Один из них останется у меня, но второй пусть даст твое расположение. Это парный инструмент и кузнец сделал мне и тебе точнейшие копии, дабы не пустовала вторая рука.

Снефру остановил охранника и принял дар сам:

- Оружие крови – душа воина. Двухлезвийный клинок – один из моих любимых «инструментов». Ты рискнул второй раз, юноша. Поступай осторожно – или на одного друга, приобретёшь несколько врагов.

- Твой совет я приму, досточтимый. Вот мой ответ на вопрос. Я понимаю, что перед твоей и моей страной стоит много общих задач. Политический союз укрепится благодаря браку. Но! Мне не так важен срок заключения союза, сколько его добровольность. Я и Дивей – гости этой земли и не нам выбирать. Пусть небтаути сделает выбор и огласит срок. Думаю, мы примем любое ее решение. Если же союз со мной будет заключен против её воли, то я приложу всё старание, чтобы быть лучшим мужем.

- Вот мой ответ послам. Небтаути сделает выбор сегодня же. Иначе сделаю выбор я. Следующий вопрос – что Вы можете предложить моей стране и моей дочери?

Дивей отвечал гордо, по залу рокотал сильный голос:

- Стране обещаю поддержку дарами земли Свеберов и защиту сильнейших воинов. Людям – лучших дочерей и сыновей в супружество. Дочери – мирную семью, детей, благополучие, - свеберец вздернул подбородок. - И замужество за первенцем страны.

«Он знает, что я второй. Для небта это важно. Он не захочет, чтобы Мосвен была женой второго. Снефру может расценить это как поражение».

Цулланур оставался невозмутим. Помедлив, признался:

- Дары Дивея прекрасны. Мы предлагаем то же.

Лавьен удивленно взглянул на казначея, не ожидал от него такой краткости. Постаравшись придать голосу безразличие, рёк:

- Добавлю два слова. Первое. В Царстве Веллоэнс, в отличие от Свеберской земли, нет значимости первородства, а достоинство определяется не битвами. На управление государственными делами лучше всего подхожу я, так как воспитание мое больше соответствует тронному искусству.

Промочив горло прохладной водой, царевич продолжил:

- Второе слово. Не все так гладко. Наши устои ведения дел отличаются. И, прежде заключения брака, их необходимо приладить друг к другу. Иначе, кровный союз подвергнется постоянным нападкам. Как править царством, если в семье неурядки?

- И что же надо уладить, молодой тигр? – глаза Снефру сузились, уреусы в обруче зазвенели тревожно.

- Решение дел златых происходит в твоей стране через жрецов. В царстве моего отца этим занимаются специально обученные люди. Власть духовная и власть золота не смешиваются, но, находясь в постоянном противлении, сдерживают и усиливают друг друга. Мы считаем, что духовность – особый чин государственной службы освобождаем священство от всех мирских дел, кроме семейных. Душа человека не должна слипаться с металлом. Наши священники хорошо обеспечены довольствованием и приношениями. В управлении же денежными делами царства их честность и прямолинейность сковывает руки торговли. Власть религии, власть царя и власть денег.

Краем глаза юноша заметил, как на лысине жреца выступили капельки пота.

- Я обдумаю твои слова, - правитель подал знак. – Вопрос о кровном союзе уже отнял много времени и будет улажен после этой встречи. Перейдем к остальным положениям.

Только когда солнце укатилось за окоём, измученные послы вышли из зала. Трегонад согласовал цену оружия и камней, просимых земель не получил, но разрешили построить невесомые тропы в северной части Манохи.

Бангхиллу отдали право второго голоса. Как потом объяснил Цулланур, Снефру вынужден был это сделать, так как дал слово царевичу. Вопрос с законами отложили до следующих переговоров. Войны небт не одобрил, но снизил цены на оружие и подписал договор о ненападении.

С Веллоэнсом заключили договор о содействии Трегонаду в постройке невесомых троп в обмен на 3-х летнее право взимания налогов. Дали пять генералов на два года, но зато не запросили снаряжения, лишь взяли слово об отправлении пятиста молодчиков на двухлетнюю муштру в Маноху.

Небтаути Мосвен, как и ожидал Лавиен, хоть и удивилась, но виду не подала. Взяв пару дней на раздумье, объявила свой выбор – утонченный и начитанный царевич ей милее грубоватого Дивей. Вождь Свеберов незамедлительно покинул палаты небта, пробурчав что-то про лживых и изворотливых сплетников, а Снефру объявил срок подготовки к свадьбе – три месяца. О жреческой власти и казначеях правитель дал заверения – этот вопрос решит и, по крайней мере, торговые сделки с Веллоэнсом будут осуществляться через специально отобранных людей.

Их повозка уже была приготовлена. Колеса добела выскоблены, оси щедро смазаны жиром, внутри устлано свежими подушками, знамя Веллоэнса на крыше гордо переливается фиолетовым.

Как только проехали первую стражу, Цулланур оживился.

- Царевич, – казначей колебался, – Вы ходили по лезвию. Теперь Свеберы разорвут отношения с Веллоэнсом и Манохой, в стане жрецов посеян переполох. Их каста очень влиятельна и они сделают все, чтобы охладить вашу дружбу с небтом. Трегонад не задет, но Бангхилл наверняка станет относиться к нам настороженно. Выиграли ли мы эту битву?

Лавьен задумался.

- Битва это ведь не война, так? Иногда, чтобы вспугнуть змею, нужно бить по траве. Мы увидели, кто глуп, а кто умен. Если жрецы и Зимандр подумали, что я неопытен и пылок, хорошо.

- Они станут использовать приемы для уловления неопытных и пылких? – пальцы Цулланура играли монетой. Пухлые и всегда влажные, они, тем не менее, были ловки как у базарных щипачей. – такая стратегия может оправдать себя. Вы сыграли тактику «ири» - «заяц и журавль превращаются в тигра»?

Юноша прикрыл рот ладонью:

- Я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня.

В горле толстяка запершило. Он вопросительно посмотрел на царевича. Тот за их короткую поездку показал свой нрав и казначей понимал, что Лавьен перешел от детских игр к царским.

- Если ты будешь на месте казначея и советника, никто не поверит в мою глу… пылкую молодую неопытность.

- Вы хотите, чтобы я…

- Умер, - Лавьен выдержал паузу, заговорщически улыбнулся. – Разумеется не по-настоящему.

Цулланур отер голову, выкинул промокший насквозь мягкотканый платок:

- Как прикажете, мой принц. Важно подобрать нужного человека. Не очень умного, управляемого… Но и не глупого, чтобы светлые головы не засомневались. Чтобы у него не было никакого родства, связей. Когда это случится, весь Веллоэнс будет в смущении.

- Весь Объединенный союз будет в смущении, - юноша нащупал в чаше крупный орех. – Я хочу выманить из травы всех гадюк, отравляющих мою страну. Потому мне понадобятся опытные змееловы.

Глава 9. Ионнель

Повозка скользнула с кочки и ударилась о каменную плитку, коей был выложен путь в округ Осдерн. Колесо не выдержало и треснуло. Бричка накренилась, с верхов повалились раздутые бесформенные тканные тюки.

Кучер с силой натянул поводья. Молодая девушка выскочила, взялась осматривать повреждения. Небольшого роста, остроносая, с высокими скулами и живыми карими глазами, тугая, цвета соломы коса, спадала ниже пояса. Одета в короткое синее платье с золототкаными вставками на локтях и груди, у пояса связка метательных ножей, низкие сапоги и тонкие перчатки.

- Надо поправить, – Ионнель поджала губы, недовольно сморщила носик. – Крэг, мы уже недалеко и я доберусь сама. Приготовь рыжего хадбана, к вечеру нам нужно быть в замке. Уложи тюки в повозку, только аккуратно. Я поскачу до ближайшей таверны, прибью дичи по дороге. Охрана и остальные пусть следуют за тобой. Здесь мне не требуется чья-либо помощь.

Здоровенный темнокожий кучер с подоспевшими слугами торопливо принялись за дело.

Бездушные – так называли этих существ. Полностью подчинены воле хозяина, обучаемы, выносливы, практически не стареют – идеальная «нянька» для царских детей. В детстве Ионнель спрашивала старого Суфия, придворного мудреца – почему так несправедлив Высший, что не дал некоторым людям души. Старец отвечал тогда, что это не люди, потому как созданы не богами, и не от людей рождены, но лишь ожившая посредством Велесовой силы земля, дерево, камень.

Царевна пришпорила коня и умчалась в сторону ближайшего селения.

Ветер приятно холодил лицо, ноздри забивал аромат цветущих подбелов, молочая, проскальзывали нотки орхидей и герани. За тисовым кустом мелькнула серая шкурка зайца. Девушка отреагировала молниеносно. Спешившись, взяв коня за узду, подошла к добыче. Зверек некрупный, в локоть длиной, обмяк – лезвие пронзило лопатку и резануло хребет. Охотница привязала зайца к седельной луке, сделала надрезы и направилась вглубь чащи. Каждый царский отпрыск учился обращаться с оружием. Ионнель исключением не стала. «Важно уметь выживать» - эти слова всегда говорил Минар, наставник Лавьена. Говорил их и отец, когда семьей охотились в царском лесу. Кинжалы удобные – синеватая сталь легка и не тупится, форма разработана лучшими кузнецами и прилажена под женскую руку. Мудрецы из башни заговорили кинжалы так, что те метят в жизненно важные центры, поразить ими добычу без труда сможет и средний метальщик. А уж девушка владела орудием весьма неплохо.

Мысли прервало жалобное «эрр-упп». В чащобе забрезжила рыжая с белесыми пятнами шкурка. Ионнель, заприметив лань, аккуратно достала кинжал. Полоса стали мелькнула в сторону источника звука. Животное поскакало прочь. Девушка стремительно вскочила на коня, погнала вслед, стараясь не упускать оленя из виду. Путь преградили заросли кустарника. На грубых, скрюченных ветвях ползучего боярышника виднелись следы крови и шкуры. Обогнув препятствие, царевна заприметила недалеко свою жертву. Молодая лань испуганно оглядывалась по сторонам, хромала – кинжал расщепил бедренную кость. Через мгновение из рассеченной гортани раздалось бульканье. Девушка мигом оказалась рядом, саданула по второй артерии.

Когда кровь стекла, охотница водрузила добычу на коня. Уже вскочила в седло, собралась было возвращаться на тропу, как вдруг услыхала жалобные всхлипы. Под тонким дубком в неумело сделанном шалаше сидела, обхватив руками колени, исцарапанная девчушка. Рыжие короткие волосы всклокочены и грязны, потертое серое платьице едва доходит до колен, на плечах и лодыжках буреют узорчатые кровоподтеки.

- Беглая? – Ионнель спрыгнула с коня, осторожно подошла к плачущей. – Посмотри на меня.

Девочка подняла голову. Аккуратное тощее лицо усеяно веснушками, нос с горбинкой, бледные тонкие губы дрожат – то ли от холода, то ли от страха. Ее можно было назвать симпатичной, хотя вид несколько портил распухший на щеке синяк и засохшие корки грязи.

- Как тебя зовут?

- Энталла.

- Как ты здесь оказалась?

Рыжеволосая уткнулась головой в колени, тело затряслось от рыданий.

Должно быть, сбежала от хозяев. Почему же так побита? Неужели попалась насильникам? Но разбойники обычно живых не оставляют.

- Успокойся. Теперь ты под моим покровительством и никто не причинит тебе вреда.

Царевна помогла девочке забраться на коня, сама легко запрыгнула сзади и пустила хадбана шагом. Ионнель хотела бы передвигаться быстрей, но решила, что Энталле будет страшно, да и надобно ее поберечь до того, как заедут к вектиру. По дороге девчушка уснула, зарывшись в гриву, прильнув к горячему конскому телу. Губы порозовели, дыхание успокоилось. Ионнель невольно засмотрелась на приятное личико, сердце захватило чувство жалости и заботы. – «Бедняжка, видимо она не спала несколько дней. Я возьму ее к себе в прислужницы - это лучшее, что может с ней случиться». Энталла прижалась плотнее к конской шее. Ее ноги касались бедер царевны, и та со смущением ощутила, как по животу разливается мягкое тепло. Подобное случалось во время сна, горячей ванны или конных прогулок, но сейчас причиной был этот дремлющий найденыш. Чтобы отвлечься, девушка стала размышлять о предстоящем соревновании.

Каждые десять лет в Осдерн, небольшую дружественную область, собираются девушки, встретившие юность, но не вошедшие в возраст зрелости - двадцать третьей осени. В этом, благословленном Высшим краю, предстоит раскрыться талантам каждой участницы. Они будут соревноваться в танцах, приготовлении яств, шитье нарядов, боевом искусстве и пении. Обмениваться умениями и секретами. Победительница будет увековечена в Янтарной Летописи и в честь неё поставят искусную статую в Тутовой Роще. Недавно Ионнель отметила свое семнадцатилетие и жаждала предстать перед повидавшими многое судьями. Царевна опережала сверстниц в развитии и, при зрелых женских прелестях, обладала девичей тонкостью и изящностью. При этом частые физические упражнения убрали всякую худобу и поддерживали в изумрудных глазах живой огонек. Она привыкла к мужской учтивости, возможно, чересчур назойливой, и не могла обходиться без нее долго, как не сможет жить без воды выброшенная на берег форель.

К владениям грофа всадницы прибыли уже заполночь. Врата города были закрыты. Стены растворялись в тумане, слабо освещенные пробивавшимся через облака мутным лунным диском. На стук откликнулся страж. Открыв смотровую щель, он басовато прогудел:

- И что это так поздно миледи гуляют без охраны?

- Осдерн ведь довольно безопасное место, сир? А здешняя природа просто великолепна. Тем не менее, я хотела бы войти внутрь. Мои люди уже в замке, готовятся к завтрашнему фестивалю.

- Представьтесь, миледи.

Девушка помахала скрепленным письмом:

- Царевна Ионнель-Генриетта, посланница Веллоэнского Царства, прибыла для участия в Осдернском фестивале.

Глухо заскрипел засов и стражник отворил малый вход. Чтобы пройти в него, девушкам пришлось спешиться.

От ворот дорога вела прямо к рынку, через пятнадцать минут путники вошли в замок. Дичь слуги унесли в ледник, коня распрягли и увели в отдельное стойло. Сонный паж – толстый бледнолицый мальчик - проводил девушек в комнату.

- Что-нибудь надобно, миледи?

Крупная женщина в зеленом платье и фиолетовом переднике приветливо улыбалась гостям.

Ионнель устала и хотела спать, но еще больше ей хотелось ощутить себя чистой.

- Горячая ванна с душистыми травами и мылом будет в самый раз.

Ее проводили в банную комнату. Внутренности отделаны расписанными кедровыми досками. У двери стоит большое зеркало. Рамка сделана в виде двух медных стволов, ветви переплетаются, образуя сверху затейливый узор. По бокам конструкцию украшают кованые белки, дятлы и причудливые сурки.

В камине тихо краснеют березовые уголья, от них идёт приятный жар.

Просторная ванна на низеньких ножках обрамлена по краю серебряным кантом. Полногрудая служанка вылила последнее ведро, засыпала соли и полотняный мешочек с травами. Комнату заполнил душистый аромат.

Ионнель обнажилась. Вода приятно защипала кожу. Обратилась к Энталле:

- Намыль губку.

Девочка послушалась. Неуверенно и осторожно она водила мочалом по плечам царевны. Ванна покрылась пеной, огромные пузыри переливались игривым разноцветом.