Ведение военных действий при помощи неадекватного вооружения 2 страница

«Поскольку вероятность успеха атаки танков заключается почти полностью в их новизне и в элементе внезапности, очевидно, что повторение не предоставит такой удобной возможности для достижения цели, как первый непредвиденный рывок. Отсюда следует, что эти машины не должны вводиться в действие малыми группами (например, по мере их производства) и что сам факт их существования должен держаться по возможности в секрете до тех пор, пока все не будет полностью готово к началу крупной операции, объединенной с наступлением пехоты. До какой степени наступление должно потеснить противника — то есть будет ли это поэтапная операция, в ходе которой после артиллерийской подготовки по всей ширине фронта проводится строго ограниченное продвижение и закрепляется территориальный выигрыш, а затем, после необходимой передышки, дающей время для возобновления артиллерийского обстрела очередных позиций противника, следует еще одно ограниченное продвижение и т. д.; или же это будет внезапный и мощный натиск с целью немедленного прорыва оборонительных рубежей противника — это зависит от решения главнокомандующего и стратегических задач ситуации. Но, как известно, поэтапное продвижение имеет тот недостаток, что оно дает противнику время подтянуть подкрепления к угрожаемому участку. Этот метод мы использовали не потому, что он имеет какие-то особенные преимущества. К такому образу действий нас вынуждало то, что пехота [60] — с теми средствами, которыми мы располагали до сей поры, — не имеет возможности, даже неся несметные потери, пробиться через следующие одна за другой линии обороны, защищенные пулеметами и колючей проволокой, из которых только первая может быть полностью уничтожена нашей артиллерией».

«Однако танки, очевидно, будут представлять собой силу, способную не только одну за другой преодолевать сравнительно неповрежденные линии обороны, но, как уже объяснялось, чем более стремительным и непрерывным будет их продвижение, тем больше у них будет шансов при этом продержаться достаточно долго и уцелеть. Следовательно, вполне вероятно, что попытку с ходу прорвать оборонительную полосу противника за один день теперь можно рассматривать как реально осуществимую операцию» (»Очевидец», 203–204, 210).

Суинтон заявляет, что на подходящей местности танки могут продвигаться в среднем на двенадцать миль за день. Он ставит целью захват вражеской артиллерии, а поскольку батареи будут размещаться на большой площади, план наступления должен предусматривать маневренные боевые действия, дающие возможность добраться до каждого орудия. Он справедливо считает артиллерию наиболее опасным противником его нового оружия и утверждает, что вражеские пушки должны быть подавлены огнем артиллерии и авиацией. О возможном применении газа и дымовых завес уже говорилось ранее.

Германии повезло, что на начальном этапе военных действий англичане не спешили следовать этим директивам. После успешных экспериментов и демонстраций командование британской армии во Франции представило первоначальный заказ [61] всего лишь на 40 танков. Суинтон запротестовал и добился от военного министерства заказа сразу на 100 танков. Их производством должно было заниматься министерство вооружений.

В конце 1915-го — начале 1916 года в лагере «Сиберия» (Бисли) был учрежден новый род войск — «тяжелое подразделение моторизованных пулеметных войск» — под командованием Суинтона, который теперь получил звание полковника. Первый штатный личный состав был набран в начале марта — офицеры и рядовые были обучены владеть пулеметом, и большинство из них к тому же имели первоклассную подготовку по основам технических характеристик самоходных машин. Лейтенант добровольческих резервов Королевского флота Стерн и лейтенант Королевского флота Вилсон, который уже занимался разработкой танков, были зачислены в штат в звании майоров.

В апреле заказ на постройку танков увеличился до 150 единиц, из которых 75 должны были быть оснащены двумя пушками и тремя пулеметами каждый, а оставшиеся 75 — только пулеметами; их окрестили соответственно «мужскими» и «женскими» танками. Помимо обычных снарядов танковые пушки были приспособлены для стрельбы зажигательными снарядами, рассчитанными на ближний бой.

Новый род войск был поначалу организован в составе шести рот, по двадцать пять танков в каждой. Однако еще прежде, чем первый танк сдвинулся с места, новый командующий войсками во Франции сэр Дуглас Хейг потребовал, чтобы для запланированного им наступления на Сомме ему предоставили танки. Возникла серьезная опасность, что новейшее оружие начнут вводить в действие мелкими партиями, прежде [62] чем оно будет доведено до готовности, так что от фактора внезапности придется отказаться.

Тем временем работа по формированию танковых войск продолжалась. В числе прочих мероприятий капитан Королевских инженерных войск Мартель получил задание построить под Элведеном, в графстве Суффолк, учебный полигон. В течение шести недель работы три батальона саперов занимались созданием точной копии участка поля боя на Сомме. Участок имел более полутора миль в ширину, а в глубину включал в себя передовую линию и несколько дополнительных рубежей англичан, нейтральную полосу и первую, вторую и третью линии немцев, где были размещены препятствия, вырыты ямы, имитирующие воронки от снарядов, и т. д.

Чтобы исследовать целесообразность внедрения беспроводной связи, был испытан радиопередатчик с радиусом действия около трех миль, а также был проведен неудачный эксперимент по сообщению с авиацией при помощи сигнальных фонарей. Связь между танками осуществлялась при помощи металлических дисков и небольших флажков, которыми махали из люка в крыше. Флотские специалисты проконтролировали установку немагнитных компасов, так что танки могли сохранять нужное направление.

В начале июня полностью укомплектованные танки прибыли в Элведен, и можно было приступать к подготовке. А пока продолжалась эта работа, английское высшее командование прибегло к прежней и заведомо неэффективной тактике фронтальной атаки против проволочных заграждений и пулеметов. Крупное наступление силами шести корпусов, несмотря на беспрецедентное количество артиллерийских орудий, участвовавших в нем, принесло ничтожные результаты. [63]

В конце июня британские танковые войска впервые посетил с визитом полковник Ж. Б. Эстьен, создатель французского танкового вооружения. Он настоятельно просил, чтобы англичане ради сохранения секретности не использовали свои танки до того, как будут готовы французские машины.

Когда первая экспериментальная партия в 150 танков была закончена, возник вопрос о том, поступит ли заказ на дальнейшее их изготовление, что помогло бы избежать большого ущерба, связанного с остановкой производства. Однако британское высшее командование, прежде чем размещать какие-либо новые заказы, пожелало провести опыт на поле боя с ограниченным количеством танков. Кроме того, его обуревало стремление поскорее добиться хоть какого-то успеха на Сомме, где до сих пор непомерной ценой достигался незначительный выигрыш, что воздействовало на людей неблагоприятно. В середине августа на фронт отправилась половина роты, вторая половина последовала за ней позже — и это означало, что начался процесс дробления. Немного погодя британское командование запретило в дальнейшем устанавливать на танках радиоприемники на том основании, что возможна интерференция с действующими станциями; подобным же образом применение привязных аэростатов для подачи сигналов танкам было запрещено, дабы они не вызывали на себя огонь. В целом было сделано довольно много для того, чтобы как можно основательнее затруднить развитие нового рода войск, и очень мало для того, чтобы помочь им преуспеть.

Первая из танковых рот, которая прибыла и была размещена за линией фронта в августе 1916 года, должна была вначале провести ряд демонстраций для удовлетворения любопытства [64] различных визитеров, что влекло за собой опасность преждевременного износа двигателей. Вторая танковая рота прибыла во Францию лишь за два дня до того, как ее должны были ввести в бой; половина ее личного состава получила на тренировку в боевой стрельбе всего один день. Третья рота прибыла во Францию 14 сентября, но уже на следующий день, еще до того, как она добралась до фронта, первые две роты были брошены в атаку на Сомме! Битва на Сомме продолжалась уже десятую неделю, и вот сейчас была сделана еще одна попытка вдохнуть в нее новую жизнь силами всего лишь 32 танков. Тем не менее в результате первой в истории танковой операции поступил заказ на изготовление еще тысячи танков.

Хотя теперь, наконец, впервые началось по-настоящему массовое производство танков, один из наиболее выдающихся пионеров танкового производства полковник Суинтон остался не у дел. Командование танками на фронте было возложено на полковника инженерных войск Хью Эллеса, тогда как формирование и подготовку новых частей поручили бывшему командиру пехотной бригады.

2. Во Франции

Во Франции, так же как и в Англии, всего лишь несколько человек задавались одним из наиболее жгучих вопросов, поставленных войной, а именно: как выйти из тупика? (В этом разделе пространно используется работа фон Хайгла «Die schweren franzosischen Tanks; die italienischen Tanks». Берлин, 1925). Они пришли к выводу, что простое наращивание существующих [65] вооружений и применение их во все возрастающих количествах лишено будущего.

Совершенно независимо от англичан французы также очень скоро напали на мысль приспособить какое-либо самоходное транспортное средство для преодоления заграждений из колючей проволоки. Депутат Французского Национального собрания Ж. Л. Бретон в сотрудничестве с майором Буассеном построили четырехтонный трактор для разрезания проволоки, который 22 июля 1916 года был опробован с немалой долей успеха. Затем технический отдел инженерных войск попытался превратить трактор «филтц» — сельскохозяйственную машину мощностью 45 лошадиных сил — в пулеметоноситель. В августе 1915 года 10 таких машин прошли практические испытания, но их невысокая проходимость по пересеченной местности не оправдала надежд.

Усилия французов стали приносить плоды только в начале августа 1916 года, когда Эстьен, в то время полковник, командовавший артиллерией 6-й дивизии, увидел, как англичане использовали гусеничные машины, а именно уже упоминавшийся гусеничный трактор «холт», для перевозки тяжелой артиллерии. Этого было достаточно, чтобы убедить его энергично заняться разработкой бронированных машин на гусеничном ходу.

После того как два его письма остались без ответа, полковник Эстьен представил на рассмотрение главнокомандующего генерала Жоффра третий документ. Мы процитируем его слова:

«Дважды на протяжении года я имел честь обратить внимание Вашего превосходительства на преимущества мобильных бронированных машин, предназначенных для облегчения продвижения пехоты. В ходе последнего наступления [66] я все больше и больше убеждался в том, что такого рода взаимодействие оказалось бы весьма полезным. Я составил новый и более детальный анализ технических и тактических проблем, возникающих при разработке соответствующего транспорта. Он будет иметь скорость более шести километров в час и будет способен содействовать проходу через препятствия наших пехотинцев, даже тогда, когда они вместе с винтовками несут на себе ранцы, а также нашей артиллерии».

В результате 12 декабря 1915 года Эстьен был принят начальником штаба Жоффра генералом Жаненом. В своем изложении Эстьен объяснил, насколько важно, имея большое количество бронированных машин, ввести их в бой одновременно. Это был, по его заверениям, единственный путь, гарантирующий абсолютную внезапность.

Эстьену было дано разрешение отправиться в Париж ходатайствовать о поддержке властей, особенно министра обороны, и подыскать промышленное предприятие, которое готово было бы взять на себя ответственность за конструирование, а также весь связанный с этим риск. Фирма «Рено» поначалу отреагировала отрицательно, однако Эстьен связался с М. Брилье, который работал инженером на фабрике «Шнейдер», и сумел убедить его в крайней неотложности этой задачи. Брилье был тем более расположен заняться проектом, что на фабрике «Шнейдер» уже экспериментировали с трактором «холт». Главный инженер фабрики Делуаль и директор Курвиль предложили свою помощь, и буквально в течение нескольких дней команда создала конструкцию, которая годилась для массового производства. Некоторая отсрочка была вызвана новыми экспериментами с трактором «холт», проводимыми Direction des Services [67] Automobiles, но в январе 1916 года Эстьен уже сумел добиться встречи с Жоффром и склонил его на сторону своего проекта. В результате французское высшее командование дало заказ на четыре сотни машин.

Показательно, однако, что технические специалисты оттерли Эстьена в сторону. Он получил назначение обратно в свою прежнюю часть на Верденском фронте, где и застрял на несколько месяцев.

Военное министерство передало контракт на вторую партию в 400 танков конкурентам фабрики «Шнейдер», фабрике «Сен-Шамон», где прославленный подполковник Римальо взял разработку конструкции под свою опеку. Как следствие, машина «сен-шамон» получилась значительно крупнее и почти вдвое тяжелее танка «шнейдер». Она была оснащена выдвинутой вперед и неподвижно закрепленной полевой пушкой, а также вспомогательным вооружением из четырех пулеметов.

В середине июня 1916 года французское Верховное командование узнало, что англичане такжe начали работу над производством танков. Вот тогда и вспомнили об Эстьене и поручили ему отправиться в Англию посмотреть, какого прогресса добились союзники. Как уже говорилось, Эстьен немедленно попытался внушить мысль о том, насколько важно сохранить фактор внезапности, и попросил придержать это новое оружие до тех пор, пока оно не может быть введено в бой одновременно французами и англичанами, причем en masse. После возвращения из Англии он приступил к работе по составлению плана гигантского наступления силами танков обеих армий, многое из которого было действительно осуществлено в 1918 году. Однако у англичан не [68] хватило самообладания, чтобы дождаться, пока французы их догонят.

Когда первые танки были уже почти готовы, Эстьен был назначен командовать новой Artillerie d'assaut (штурмовой артиллерией) под руководством Direction des Services Automobiles. Хотя одновременно ему было присвоено генеральское звание, остается чувство, что с этим человеком обращались несправедливо и постоянно «удаляли его со сцены».

15 августа в Форт-Труа д'Энфер под Марли-ле-Руа собрали первый отряд. Он состоял из чересчур юных офицеров, только что выпущенных из Фонтенбло, и таких же неопытных солдат, многие из которых никогда не видели самоходных машин и должны были сперва обучиться на водителей в школах Шалона и Рупа. В сентябре дождались прибытия первых танков «Шнейдер» и первых танков «сен-шамон», после чего можно было начинать работу. Вскоре оказалось необходимо открыть второй, а затем и третий центр обучения — в Керкотте близ Орлеана и в Шамплене на южной окраине Компьенского леса.

Эстьен разделил машины на батареи по четыре танка в каждой; четыре батареи образовывали группу под командованием капитана или майора, а несколько таких групп составляли группировку. Первая группа танков «Шнейдер» появилась на свет в декабре 1916 года, вторая — в январе 1917 года.

Теперь французы обратились к решению ряда технических проблем, накопившихся в результате того, что проект разрабатывался слишком быстро. К тому же стало ясно, что первоначально заложенная в проекте толщина брони не защищает от бронебойных патронов с усиленным зарядом SmK. Ничего удивительного нет в том, что обещанные [69] даты поставок не могли быть соблюдены, и особенные трудности возникли с тяжелыми танками «сен-шамон», гусеницы которых были слишком узкими и производили чрезмерное давление на грунт, заставляя танки зарываться в мягкую землю и безнадежно в ней увязать. В результате в весеннем наступлении 1917 года участвовали исключительно танки «Шнейдер».

И только теперь, незадолго до первого боевого применения танков, генералу Эстьену пришлось признать, что оба имеющихся у Франции типа машин были чересчур громоздкими. Он принялся за разработку более легкого и скоростного танка, который весил бы не более шести тонн и мог нести на себе пулемет или легкую пушку. Летом 1916 года он опять явился в фирму «Рено» и на этот раз сумел убедить ее принять его проект. Уже в марте 1917 года конструкторы «Рено» смогли продемонстрировать свою прославленную и исключительно удачную модель, а в мае они получили заказ на 1150 танков, из которых 650 должны были быть вооружены 37-миллиметровыми пушками, а остальные — пулеметами. В октябре по настоянию Эстьена заказ был еще увеличен до 3500 машин и разделен между фирмами «Рено» (1850 машин), «Берли» (800), «Шнейдер» (600) и «Делоне-Бельвиль» (280), тогда как американцы подрядились изготовить еще 1200 танков. Вдобавок были заказаны две сотни машин, оборудованных беспроводной связью. В отличие от средних танков легкие танки были разбиты на роты по три взвода, в каждом из которых было по пять машин, что составляло пятнадцать танков на линии фронта и десять в резерве для каждой роты.

Но мы несколько опережаем события. Еще прежде, чем была выпущена первая треть Artillerie d'assaut, раздался призыв поскорее бросить [70] танки в бой. Тот же призыв уже слышался на участке британских войск, и в обоих случаях командование не могло его игнорировать.

Первой мыслью было предпринять танковую атаку под Бовреном в марте 1917 года, но от нее отказались после того, как германские войска отошли на линию Гинденбурга. Вот как получилось, что французские танки получили свое первое боевое крещение на реке Эне 16 апреля 1917 года.

3. Первые пробы, ошибки и опасения

Мы проследили за тем, как развивался интерес к танкам по ту сторону линии фронта, в стане союзников. Теперь обратимся к противостоянию на самом Западном фронте. На основе опыта, полученного в зимней битве, французы посвятили многие недели тщательной подготовке к грядущей осенней битве в Шампани. Англичане проводили подобную же подготовку в Артуа. Существенное отличие от прежних наступлений заключалось в значительном усилении артиллерии, колоссальном увеличении ее боезапаса, в затягивании периода артподготовки и расширении района артобстрела глубоко в тыл позиций противника. Огонь должен был корректироваться с помощью большого числа самолетов, осуществляющих наблюдение с воздуха.

22 сентября начался ураганный огонь, 25-го числа последовала атака. У немцев насчитывалось всего 1823 орудия в противовес 4085 у французов; в Шампани 6 германских дивизий столкнулись с 18 французскими, а в Артуа 12 германских дивизий противостояли 27 дивизиям французов и англичан. И это были лишь передовые силы, а мы[71] должны помнить, что противник обладал многочисленными резервами, тогда как у немцев их почти не было.

Противник обрушил на немцев мощнейший огневой вал (включая химические снаряды в Шампани, причем атака англичан поддерживалась газом из баллонов). Затем последовало наступление пехоты. На обоих участках противник во многих местах вклинился в позиции немцев, причем в Шампани между Тауром и Наварен-Фермом глубина вклинения колебалась от трех до четырех километров, а в Артуа она доходила до трех с половиной километров. К этому времени немецкие войска чрезвычайно растянулись из-за катастрофической нехватки резервов, но ни на одном участке союзники не добились желанного прорыва. Наступление затянулось, по большей части разбившись на ряд локальных стычек, которые в Артуа продолжались до 13 октября, а в Шампани закончились еще на день позже. Сражаясь в обороне, немцы израсходовали 3 миллиона 395 тысяч снарядов и потеряли 2800 офицеров и 130 тысяч рядовых. Противник истратил 5 миллионов 457 тысяч снарядов, причем в это число включены лишь затраты англичан на подготовительный артобстрел, но не учтены боеприпасы, израсходованные ими во время самого сражения. Потери союзников составили 247 тысяч человек — жертвы, абсолютно несоизмеримые с величиной захваченной территории.

Из этих боевых действий союзники извлекли следующий тактический урок: «При дальнейших попытках прорыва мы приложим усилия, чтобы одержать победу с помощью ряда последовательных сражений, а не посредством атаки единым ударом» (Рейхсархив, IX, 101). Вдобавок было сделано заключение, что количество орудий и [72] подвозимых боеприпасов должно возрасти еще больше, но при этом каких-либо определенных выводов относительно эффективности газовых атак сделано не было.

Идея проводить наступление поэтапно — то есть разбить его на отдельные сражения — играла только на руку немцам. Теперь не могло быть и речи о крупномасштабном внезапном ударе, и обороняющаяся сторона имела время, чтобы стянуть резервы и разместить их наготове позади находящихся под угрозой участков, а также оборудовать в тылу дополнительные позиции. Союзники попытались сделать хорошую мину при плохой игре и убедили себя, что обнаружили способ, позволяющий мало-помалу выбить резервы противника, так что в конце концов они смогут прорвать ослабевший германский фронт. Артиллерийская битва между тем выродилась в войну на истощение.

Германское высшее командование, по существу, усвоило тот же образ мышления и применило его под Верденом после того, как весной 1916 года не удалось захватить город с ходу. «Решение взять укрепления Вердена форсированной атакой основывается на давно признанной эффективности тяжелой и сверхтяжелой артиллерии. С этой целью мы должны выбрать наиболее подходящий участок и нанести артиллерийский удар таким образом, чтобы подготовить успешный прорыв пехоты». Изначально фронт атаки, при всей ее «сокрушительной силе», был ограничен восточным берегом Мёза, и даже там ему мешал северо-восточный выступ Лотарингских холмов (Рейхсархив, X, 58).

Для сражения были подготовлены двенадцать сотен пушек и громадный запас снарядов к ним. Была поставлена задача достичь намеченных целей [73] «при первом натиске», и подчеркивалось, что «ни при каких обстоятельствах атака не должна захлебнуться, чтобы французы не смогли заново закрепиться на тыловых позициях или реорганизовать свою оборону после нашего прорыва». На самом деле, однако, наступление практически немедленно превратилось в поэтапное продвижение — вопиющее противоречие, которое тут же стало очевидно частям, ответственным за приведение плана в действие. Единственно благодаря наступательному энтузиазму войска они сумели пробиться дальше намеченных целей и одержать несколько побед, которые фактически превысили ожидания командования. Одним из подобных эпизодов был захват Форт-Дюамона 25 февраля, на пятый день наступления. Это укрепление было взято штурмом по независимой инициативе трех офицеров, которые предпочли проигнорировать порученный им сектор и цели, намеченные на тот день. Упомянутые офицеры заслуживают, чтобы были названы их имена: капитан Хаупт, первый лейтенант фон Брандис и лейтенант резерва Радтке из 24-го бранденбургского пехотного полка.

Это была кульминация «форсированной атаки», которая затем сменилась войной на истощение. В запасе у III бранденбургского корпуса не было резервов, чтобы развить его успех. 26 февраля высшее командование отклонило требование 5-й армии о присылке подкреплений, которые дали бы ей возможность распространить наступление на западный берег Мёза. К 27 февраля среди наступающих войск появились признаки истощения, сопротивление противника окрепло, и количество жертв стало нарастать. За семь дней битвы с начала наступления немцы потеряли 25 тысяч солдат, захватив в то же [74] время восемь километров территории, 17 тысяч пленных и 83 орудия, но с этого момента любой выигрыш достигался только поэтапным продвижением и непропорционально дорогой ценой. В начале марта наступление захватило западный берег Мёза, а 23 июня в атаке при Флери интенсивно применялся газ, но опять-таки не было достигнуто никаких решающих успехов.

После битвы на истощение при Вердене, продолжавшейся с неослабевающим упорством в течение четырех месяцев, противник в свою очередь перешел в наступление на реке Сомме. Как мы увидим, оно было предпринято с беспрецедентным размахом. Между тем кровопролитная битва при Вердене произвела ужасное опустошение в рядах доселе невредимого ядра германской пехоты и подорвала доверие войск к своему руководству. К концу сражения в бой под Верденом были стянуты не менее 47 германских дивизий, 6 из них в два захода; немцы израсходовали 14 миллионов единиц артиллерийских боеприпасов, захватили 62 тысячи пленных и две сотни орудий. За тот же период французы ввели в бой 70 дивизий, 13 из них в два и 10 в три захода. Неравенство в силах было тем значительнее, что французские дивизии состояли из четырех полков пехоты, а большая часть немецких — только из трех. Убитыми, ранеными и пропавшими без вести Германия потеряла 282 тысячи человек, а Франция — 317 тысяч. Наступление под Верденом связало силы, имеющиеся в распоряжении Германии на Западном фронте, но оставило совершенно нетронутым наступательный потенциал англичан и лишь частично ослабило потенциал французов, что ни в коей мере не могло сорвать давно задуманное противником наступление по обоим берегам Соммы. [75]

1 июля 1916 года англо-французские войска атаковали двенадцать с половиной дивизий германской 2-й армии. Начиная с 24 июня здесь грохотал предварительный артобстрел из 3 тысяч орудий, и теперь в наступление пошла первая волна, состоящая из 17 дивизий, а 11 пехотных и 3 кавалерийских дивизии следовали за ними в резерве. У союзников было 309 боевых самолетов, что делало их хозяевами небес, а «германская противовоздушная оборона ограничивалась рекогносцировкой в непосредственной близости» (Рейхсархив, X, 347). Немцы имели в своем распоряжении только 104 самолета и 844 орудия.

Клубы дыма, пыль и утренний туман скрывали приготовления вражеских сил до тех пор, пока в 8.30 утра они не двинулись вперед. К вечеру первого дня наступления они захватили передовые немецкие окопы на протяжении около двадцати километров линии фронта и продвинулись в глубину до двух с половиной километров. К концу следующего дня эти достижения были еще увеличены. Затем, начиная с 3 июля, натиск несколько ослабел, но потом атаки постепенно вновь набрали силу, что вынудило германскую 2-ю армию потребовать присылки особых пулеметных рот и смешанных пулеметно-снайперских частей. Эти части отлично выполнили свою задачу, и во многих случаях их вмешательство было решающим.

14 июля с началом нового крупного наступления бои разгорелись с новой силой; однако результаты были весьма невелики, причем часть захваченных земель была потеряна, когда 18-го числа немцы предприняли контратаку. 20 июля последовало очередное наступление союзников, в котором они выставили 16 дивизий против 8 немецких; оно тоже было отбито. После яростных [76] локальных стычек противник предпринял мощный бросок севернее Соммы, увенчавшийся незначительным успехом. Сражение продолжало бушевать, союзники предпринимали крупномасштабные атаки 7, 16–18 и 24 августа, но все было тщетно.

К этому времени союзники потеряли 270 тысяч человек, а немцы — 200 тысяч. Противник вклинился в германские позиции на площади шириной в 25 километров и глубиной до 8 километров, но это далеко еще не было настоящим прорывом. В общей сложности в боевых действиях участвовало 106 вражеских дивизий против 57 с половиной немецких.

В ходе этих боев стойкость британской пехоты подверглась суровым испытаниям, и общественное мнение на родине было потрясено. Британское высшее командование сделало надлежащие выводы и решило, что начинать новые атаки имеет смысл только при поддержке нового оружия. Командование отсрочило возобновление наступления до сентября и приняло решение ввести в бой первую из только что прибывших танковых рот.

Итак, 15 сентября сквозь утренний туман двинулись в атаку первые 32 британских танка. Это не особенно много само по себе, к тому же их еще рассредоточили, разделив машины между 4-й армией генерала Роулинсона и резервной армией генерала Гофа. Вдобавок число танков еще более сократилось из-за неизбежных механических поломок. Все это было прискорбно, и все-таки появление даже этих немногих машин позволило англичанам записать на свой счет самый крупный успех за все прошедшее время. Таким было воздействие этого новейшего вида оружия. Наступательный дух британской пехоты немедленно возродился, как свидетельствует [77] знаменитое сообщение, полученное с самолета: «Танки движутся по главной улице Флёр, и им аплодирует британская армия». Общественное мнение также откликнулось на радостные вести, полученные с передовой. Однако само собой разумеется, что горсточка танков не стремилась осуществить прорыв германских позиций, которые выстояли в течение десяти недель тяжелых боев; танков было гораздо меньше, чем требовалось для этой цели.

После первого боевого испытания полковника Эллеса назначили полевым командиром британского танкового корпуса; он занимал этот пост вплоть до конца войны и внес немалый вклад в развитие нового рода войск. Затем британское высшее командование потребовало построить еще тысячу танков.

25–26 сентября 13 танков двинулись по болотистой, изрытой воронками от снарядов земле по направлению к Типвалю; 9 из них застряли в воронках, еще 2 сломались, и деревни достигли фактически только 2 танка. Одной из этих машин при поддержке единственного аэроплана тем не менее удалось захватить более тысячи метров окопов и взять в плен 8 офицеров и 362 солдата; менее чем через час британские пехотинцы сумели закрепить успех, потеряв всего лишь 5 человек.

Но этот бой при Типвале, как и все бои, что происходили затем в течение осени, был проведен малым количеством танков. В наличии имелось огромное количество машин, и, тем не менее, не было сделано ни единой попытки сосредоточить всю эту мощь против единственной цели. В то время как все остальные роды войск, включая авиацию, сосредоточивались на поле битвы во все возрастающих количествах, с танками [78] британское высшее командование поступало совершенно обратным образом, даже несмотря на то, что поначалу одобрило соображения Суинтона по поводу ведения согласованных боевых действий. Суинтон совершенно справедливо писал: «Имея перед глазами пример колоссальной ошибки немцев, которые произвели первую газовую атаку на узком участке, мы шесть месяцев спустя сознательно совершили подобную же ошибку. Мы не воспользовались внезапностью» («Очевидец», 297). Это соответствует утверждениям, содержащимся в одном из британских официальных отчетов, где говорится, что чрезвычайно глупо было таким образом лишаться преимуществ внезапности, и вновь приводится сравнение с тем, как немцы использовали газ во втором сражении при Ипре.