Тема 8. Чечня: истоки, динамика, перспективы урегулирования конфликта

Чеченский конфликт стал самым тяжелым испытанием для российской государственности, во многом обусловивший обострение многих социально-политических проблем во всем регионе. Сложившееся противостояние в официальных источниках представляется как борьба с терроризмом, однако в его основе лежит этнополитический конфликт и борьба за политический статус Чечни.

Чеченский конфликт возник на стыке 80-х и 90-х годов в качестве этносепаратистского движения чеченцев и быстро принял форму открытого противостояния. События в Чечне – наиболее опасный и кровопролитный конфликт на Северном Кавказе, создавший серьезнейшую угрозу целостности и стабильности Российской Федерации. Сложившееся противостояние в официальных источниках представляется как борьба с терроризмом, однако в его основе лежит этнополитический конфликт и борьба за политический статус Чечни. Правовое поле, в котором развивался конфликт, отличалось крайней неопределенностью. В зоне конфликта формально не вводилось ЧП, но фактически принимались меры, характерные для этого конституционного режима: в Чечне существовали обширные социальные группы, которые не признали суверенитета РФ на территории республики, но в то же время признавали правомочность созданных сепаратистскими правительствами органов власти.Конфликт осложнился участием в нем активистов международных исламских радикальных движений. Фактическая прозрачность границы России с Азербайджаном и Грузией создали для этих сил удобную возможность подпитки повстанческих сил в Чечне. Одновременно для партнеров России на Западе кризис в Чечне стал удобным инструментом оказания политического давления на руководство страны. К механизмам воспроизводства конфликта следует отнести сложившиеся экономические схемы, в которые были вовлечены обе стороны. Главным и наиболее постоянным источником подпитки конфликта явилась нелегальная нефтеторговля.В конфликт была вовлечена самая большая и влиятельная этническая группа Северного Кавказа – чеченцы. В силу большой длительности конфликта происходит не только опасная трансформация внутригруппового сознания чеченцев, связанная с утратой нормальной социально-нормативной структуры, но и экспорт конфликта за пределы элиты региона прочно ассоциируют Чечню с полюсом многолетнего успешного противостояния России.Крайне опасно формирование в зоне конфликта особого рода правового и политического вакуума, в котором не действовали в полной мере законы РФ. В ситуации затяжного военного кризиса нормативные схемы современного светского общества были подменены традиционными схемами кровнородственного периода, а также нормативными схемами, построенными на идеях «чистого ислама», привнесенных в регион радикальными проповедниками. Так как и этанормативная система реально не функционирует, происходит окончательное разрушение общественных связей, атомизация общества, возникает устойчивое и опасное девиантное развитие.

Конфликт имеет исторические предпосылки. Он начался с упорного чеченского сопротивления правлению русского царя, затем советской власти, отяготился сталинскими этническими чистками 1944 года. А. Солженицын был свидетелем жизни чеченцев в ссылке и писал о них: «Но была одна нация, которая совсем не поддалась психологии покорности – не одиночки, не бунтари, а вся нация целиком. Это – чечены…После того как их один раз предательски сдернули с места, они уже больше не во что не верили…Никакие чечены нигде не пытались угодить или понравиться начальству - но всегда горды перед ним и даже открыто враждебны…Больше всего они старались устраиваться шоферами: ухаживать за мотором – не унизительно…Местных жителей и тех ссыльных, что так легко подчинились начальству, они расценивали почти как ту же породу. Они уважали только бунтарей. И вот диво – их боялись. Никто не мог помешать им так жить. И власть, уже тридцать лет владевшая этой страной, не могла их заставить уважать свои законы»[340].

На современном этапе положение было усугублено катастрофическим ухудшение социально-экономического и политического положения республики после распада СССР.

А. Малашенко и Д. Тренин[341] выделяют два типа причин чеченского конфликта: объективно неизбежные и субъективные. Первая группа обусловила неизбежность конфликта, вторая явилась основой для его военного выражения. К первой группе причин относятся особенности устройства традиционного чеченского общества и сознания чеченцев, в основе которых лежит приоритет личной свободы, что стало причиной отсутствия у чеченцев устойчивой политической иерархии, которая в той или иной степени сформировалась у других народов. В свою очередь, такая особенность политического устройства существенно затрудняет как достижение внутреннего консенсуса, так и установление диалога с внешними акторами. В XIX веке основной проблемой достижения примирения с Россией стала дробность чеченского общества, отсутствие силы, способной выступить от лица большинства чеченцев. В результате это привело к ожесточенному сопротивлению российской экспансии, что сформировало соответствующую негативную установку в сознании чеченцев относительно России. Уже в XX веке она активизировалась в связи с депортацией 1944 года.

Вторая группа причин обусловлена первой и связана с ней. Чеченский конфликт вызван переплетением различных групповых интересов, связанных с решением вопросов о принадлежности нефти, контроля за финансовыми потоками, что стало основанием для многих экспертов называть его «коммерческой войной».

Причиной того, что конфликт не удалось вовремя предотвратить и избежать многочисленных жертв с обеих сторон, стал политический и военный непрофессионализм, часто компенсировавшийся взаимной жестокостью.

Е.С. Сарматин видит основную причину зарождения чеченского кризиса в распаде единого союзного государства, что подтолкнуло дезинтеграционные процессы в республике, поставило в повестку дня вопрос об обретении суверенитета. Ослабление прессинга со стороны центральной власти, пробуждения массового национального самосознания открыло возможности для региональных элит обретения большей самостоятельности. «Парад суверенитетов» продолжился объявлением суверенизации практически всех бывших российских автономий, что создало юридическую коллизию: в Российской Конституции они по-прежнему числились субъектами единой России. Такая коллизия открывала возможности региональным политикам балансировать между союзным и российским центрами, в чем особенно преуспели лидеры Татарстана и тогда еще единой Чечено-Ингушетии.

Политическая элита чечено-ингушская политическая элита отличалась различной степенью радикализма в своих политических устремлениях. В 1990 году состоялся Съезд чеченского народа, призвавший к образованию суверенной Чеченской Республики, но в своих решениях съезд далеко не пошел, политическая атмосфера на нем была вполне умеренной. Тем не менее, была четко очерчена и радикальная позиция, ведущая к сепаратизму, озвученная З. Яндарбиевым, представлявшим образованную в 1989 году Вайнахскую демократическую партию. Наибольший эффект произвело выступление Д. Дудаева, обличившего имперскую политику России и призвавшего к созданию своих вооруженных сил.

Непосредственно после распада СССР в Чечне возобладала политическая линия национал-радикализма, были ликвидированы все федеральные органы исполнительной, законодательной и судебной властей, что привело к потере контроля со стороны центра над территорией республики. Таким образом, де-факто Чечня стала непризнанным независимым государством, эйфория от этого события продолжалась на протяжении трех лет, однако все это проходило на фоне развала экономики, резкого падения уровня жизни населения, что зародило сомнения в правильности курса радикального сепаратизма. «Настроения такого рода проникли и во вновь сформировавшуюся политическую элиту Чечни: в начале 1993 г. Парламент ЧР подписал предварительный протокол о разграничении властных полномочий с руководящими представителями РФ (вскоре после этого он был разогнан Дудаевым), с аналогичной инициативой выступил и Председатель Правительства ЧР Я. Мамодаев (после этого был смещен Дудаевым), радикальную эволюцию во взглядах претерпел мэр г. Грозного Б. Гантемиров (его отряд муниципальной полиции был расстрелян дудаевскими гвардейцами, он сам получил при этом ранение)»[342].

Не имеет однозначного ответа и вопрос о целесообразности введения войск на территорию Чечни, которое было неадекватно воспринято обществом и привело к подъему вооруженного сопротивления федеральному центру. «Акции Дудаева снова пошли вверх, его политические противники, пошедшие на сотрудничество с федеральным центром, оказались в политической изоляции. Военная акция привела, таким образом, не к размыванию, а к усилению чеченского сепаратизма. Причины, на наш взгляд, опять-таки кроются в национальной психологии. Вместо того, чтобы напрямую обратиться к чеченскому народу и разъяснить ему смысл политики Москвы, федеральный центр не нашел ничего лучшего, чем ставить на малоизвестных чеченских политиков регионального масштаба и на закулисные комбинации с целью передачи в их руки политической власти. Реакция на это в массовом сознании не могла не быть отрицательной: диктат Москвы в коммунистический период истории страны все еще витал в историческом сознании народа. Вот почему все благие намерения российского руководства встречались с недоверием, а дудаевскому руководству, по сути, простили все его последние грехи»[343].

При анализе исламского фактора в чеченском конфликте выделяется несколько подходов. В соответствии с первым подходом ислам не является причиной конфликта, а рассматривается как один из мотивов его пролонгации, главной идеологемой. Сторонники второго подхода утверждают, что ислам является прикрытием вполне земных экономических и политических целей, обращение к религии носит конъектурный характер, использование религии рассматривается как одно из основных средств достижения сепаратистских целей. Третий взгляд на ислам исключительно как на религиозную систему, которая не должна вмешиваться в политические интриги, а должна рассматриваться как миротворческая сила, способная помочь в разрешении конфликта.

«Исламский национальный проект» в Чечне не состоялся, так как в большинстве своем чеченцы не поддержали идею создания исламского государства. Однако чеченские сепаратисты объявили Ичкерию исламским государством и провозгласили антироссийский джихад

Первая война в Чечне (1994-1996 гг.) закончилась подписанием Хасавюртовского соглашения, признавшее де-факто легитимный характер чеченских руководителей, которые ранее считались лидерами незаконных сепаратистских движений. Проведение выборов на основе Чеченской конституции было расценено как признание независимости, однако де-юре российские власти продолжали считать республику субъектом федерации, что повлекло за собой негативные экономические и политические последствия. В частности, российско-чеченская граница с юридической точки зрения являлась административной границей, разделяющей два субъекта федерации. При этом не были разработаны действенные механизмы контроля за передвижениями через эту границу людей и товаров. Чечня поддерживал беспрепятственные контакты с другими частями России, но не подчинялась российским законам, что привело к распространению на ее территории различных видов преступной деятельности (похищения людей, захват заложников, торговля оружием, наркотиками и пр.).

В Чечне родилась амбициозная идея Великой Чечни, простирающейся от Грузии до Каспийского моря. С целью реализации этой идеи чеченские лидеры провозгласили идею объединения с Дагестаном. Летом 1997г. было организовано движение «Нация Ислама», имеющее своей целью восстановление «Имамата Шамиля» в его исторических границах. Многочисленные нападения чеченских вооруженных групп на Дагестан стали проявлением анархии а Чечне, они представляли собой часть экспансионистской стратегии чеченских экстремистов в направлении Каспийского моря.

Одним из характерных проявлений этой политики стал захват Ш. Басаевым и А. Хатаабом в августе 1999 г. нескольких районов Дагестана, что послужило для российских властей одним из мотивов для начала второй чеченской кампании[344]. Возобновление военных действий стало ответом и на ряд взрывов жилых домов в Москве и Волгодонске, вина за которые была возложена на чеченских террористов. Действуя в ответ на вооруженное нападение ваххабитов на Дагестан, российское государство развернуло крупномасштабную атаку на Чечню. Таким образом, от отвергло Хасавюртовские соглашения, объявив правительств Масхадова нелегитимным и отказалось вступать в какие-либо переговоры с президентом Чечни. Организованная военная акция была представлена как контртеррористическая операция, нацеленная на уничтожение угрозы международного терроризма в стране. Премьер-министр В. Путин сравнил ее с антитеррористическим усилиями США, что способствовало получению молчаливого согласия с их стороны.

Размеры военного наступление постепенно получали все более масштабный характер, боевые задачи расширялись: оно началось с создания «санитарного кордона», сменившегося военной оккупацией от северных границ Чечни до реки Терек, продолжившейся массированными военными действиями на территории всей Чечни без каких-либо четких политических целей.

Касаясь причин возобновления военных действий в Чечне, специалисты обращают внимание на действие десяти сомнительных предположений российского правительства по отношении к Чечне[345]:

1. «Теория домино», согласно которой получение Чечней суверенитета спровоцирует цепную реакцию сепаратистских действий на другие регионы Российской Федерации, что будет началом ее распада. Однако политическая реальность продемонстрировала, что Чечня является уникальным случаем в силу ее исторической, культурной, геополитической специфики. В 1993 г. только две республики – Татарстан и Чечня – отказались подписать федеративный договор или провести голосование по конституции. После продолжительных переговоров Татарстан подписал двусторонний договор с Москвой, предусматривающий значительную экономическую и политическую самостоятельность. Хотя Северный Кавказ является весьма неспокойным регионом, ключевая проблема заключается не в сепаратизме, а в социально-экономическом кризисе и высокой вероятностью межэтнический противоречий. Более того, северокавказские республики не оказали Чечне существенной политической поддержки.
2. Война в Чечне как борьба с терроризмом, маскирующая вопрос о политическом статусе республики и позицию федерального центра по этому вопросу. Отдельные группы людей, занимающиеся противозаконными действиями (ваххабиты, исламские радикалы, похищения людей и пр.), рассматриваются как «чеченские террористы». Хотя многие из них находятся в оппозиции правительству Чечни или активно сотрудничают с российской организованной преступностью. Наилучшим выходом из такой ситуации должно быть все-таки не использование сил регулярной армии, а укрепление законной власти, изоляция экстремистских группировок, лишение их поддержки со стороны законопослушного населения.
3. Крупномасштабное применение силы против террористов не приведет к потерям среди мирного населения и разрушению гражданской инфраструктуры. Однако гражданское население стало мишенью для ударов, наносимых авиаций и артиллерией, г. Грозный превратился в руины в результате попыток вытеснить из него партизан. Характер партизанской войны таков, что партизан сложно отличить от мирных жителей, что приводило к жестоким расправам с мирными жителями, объясняемым как самозащита. В результате образовался замкнутый круг, когда рост числа жертв среди мирного населения, разрушения и беженцы заставляют все большее людей вступать в партизанские ряды.
4. Идея борьбы с терроризмом в Чечне отводит на второй план решение социально-экономических проблем, охвативших регион, связанных с колоссальным уровнем бедности и безработицы.
5. Российское государство ожидало, что чеченское население будет поддерживать ввод войск и возрождение российской администрации в республике. Однако после поездки в Чечню А. Арбатов оценил ситуацию следующим образом: «…я ожидал, что местное население, уставшее от произвола боевиков, беззакония и совей собственной беспомощности, будет более лояльно по отношению к федеральным силам, которые воюют за его освобождение...К сожалению, в Чечне дело обстоит по-иному. Практически нет никого, кто мог бы осуществить постепенный переход от войны к миру. Разумеется, до известной степени имеется сотрудничество между комендатурами и органами администрации, восстановленными в освобожденных районах. Но основная масса населения настроена открыто враждебно»[346].
6. Источник всех бед – исламский радикализм. Война в Чечне представляется как борьба против исламского радикализма и международного террористического заговора, поддерживаемого из-за границы. В реальности ваххабитские группировки в Чечне относительно слабы, в соседнем Дагестане оно значительно выше. Как и другие террористические движения, ваххабизм опирается на крайнюю нищету населения, социальное неравенство, утрата легитимности традиционным политическим и религиозным руководством. В целом, среди гражданского населения идеи радикализма не столь сильны, по сравнению с традиционными кавказскими и чеченскими нормами и обычаями. Военная операция во многом способствовала консолидации исламского радикализма.
7. Дискредитация правительства Масхадова может способствовать установлению в Чечне промосковского режима, который станет лояльным партером по переговорам и способствовать завершению конфликта на условиях федерального центра. На практике оказалось крайне сложно найти кандидатуру, удовлетворявшую Москву и одновременно пользовалась бы поддержкой местного населения, что подтвердило решение об отмене выборов и введении прямого президентского правления.
8. Подозрительность по отношению к Западу. В целом, мировое сообщество признавало право России на защиту своей территориальной целостности и критиковало использовавшиеся методы. Однако доминировала точка зрения, что Запад стремится создать на Северном Кавказе свои стратегические базы, что делало его не партнером, а, скорее, противником. В частности, позиция российской власти в отношении международного вмешательства в ситуацию в Чечне, распространилось на ОБСЕ: была отстранена Группа содействия ОБСЕ от посреднической миссии, отвергнуты предложения в посредничестве между Москвой и Грозным.
9. Представлялось, что выгоды от военной победу в Чечне будут гораздо выше издержек и ущерба от проведенной операции. Однако эти расчеты оказались неверными, так как была полностью разрушена инфраструктура республики, повергло ее в глубочайших социально-экономический кризис, сложился крайне негативный стереотип относительно чеченцев, реакцией на поведение военных стали вражда и ожесточение между русскими и чеченцами. Весь Северный Кавказ погряз в массовых беспорядках, социально-политической нестабильности, усилились позиции исламского радикализма.
10. Москва стремилась изменить широко распространенное мнение о России как о слабом государстве за счет проведения победоносной чеченской кампании. В свою очередь, это могло бы послужить укреплению позиций России в бывших советских республиках, а также выступить в роли союзника в борьбе с международным терроризмом.

Вторая чеченская война способствовала стремительному росту авторитета и популярности в глазах населения В. Путина. В Чеченской республике не был решен вопрос о независимости, предпринята попытка создания гражданской администрации. В 2000г. главой этой администрации был назначен муфтий Ахмад хаджи Кадыров, который был объявлен Масхадовым «врагом чеченского народа», что свидетельствовало о твердой позиции федерального центра не вести никаких переговоров с сепаратистами.

Специфика администрации Кадырова состояла в том, что она действовала в принципиально новой ситуации: идея сепаратизма была признана бесперспективной, а война за независимость трансформировалась в войну за выживание. Сотрудничество с федеральной властью – это вынужденная мера в целях борьбы за выживание чеченского народа и предотвращения его геноцида. Сохранение поста за Кадыровом свидетельствовало о том, что власть взяла стратегическое направление на восстановление Чечни.

На пресс-конференции 24 июня 2002 г. Президент Российской Федерации В.В. Путин особо обратил внимание на неэффективность методов проведения «антитеррористической операции»: «Зачистки нельзя совершать, их нужно просто прекращать. И это станет возможным только после того, как будет укреплена правовая, юридическая и силовая составляющая чеченской администрации. Под силовой составляющей понимаю создание дееспособных органов внутренних дел с боевыми подразделениями в виде ОМОНа и других подразделений»[347]. Таким образом, главой государства была предложена стратегия «чеченизации» борьбы с боевиками – включение части чеченской молодежи в ряды чеченского ОМОН с целью ведения военных действий на стороне федеральных войск. Однако по оценкам специалистов, такая стратегия не является эффективной в силу отсутствия взаимного доверия между чеченцами и федеральными войсками.

В случае продолжения военных действий в Чечне весь северокавказский регион может серьезно пострадать от политической и религиозной радикализации населения, так как этот процесс начал проявляться не только на территории воюющей республики, но и в других национальных регионах, столице и центральных регионах РФ. Роль идеологической основы для консолидации и мобилизации играют идеи национализма и исламского возрождения. В свою очередь, это создало благоприятную среду для распространения нетрадиционных для Северного Кавказа форм ислама, роста популярности ваххабизма. Именно в нем в наибольшей степени выражена политическая составляющая – борьба с неверными, борьба за власть, месть обидчикам веры и пр. Привлекательность ваххабизма в его оппозиционности. Продолжение военных действий, их возобновление приведет к развитию таких нетрадиционных сверхполитизированных форм ислама.

Военные действия деструктивны еще и потому, что они приводят к росту солидарности чеченцев с другими северокавказскими народами, которые страдают от «зачисток», являются прифронтовыми территориями, а также жители этих республик воспринимаются за пределами своей территории как представители бандформирований. Длительные боевые действия в Чечне во многом повторяли процессы, проходившие в ходе Кавказской войны: длительное военное давление России привело к ответной мобилизации местного населения.

А. Малашенко, давая оценку результатам многолетнего противостояния федерального центра и Чеченской республики, делает следующие выводы:

1. Сепаратизм не является прямой угрозой распада Российской Федерации, так как наиболее мотивированная на борьбу за свободу Чечня не смогла добиться сецессии. И Россия, и Чечня понесли колоссальные потери в ходе военных действий, на что вряд ли решиться еще какая-либо национальная республика.
2. Чеченским сепаратистам не удалось получить поддержки со стороны мусульман России и спровоцировать сепаратистское движение в рамках всего северокавказского региона.
3. Чеченская война дестабилизировала ситуацию в регионе, обострила межэтнические противоречия, породила «чеченский синдром», оказывающий влияние на подрастающее поколение.
4. Чеченский конфликт стал объектом манипуляции со стороны власти, используемый для мобилизации и консолидации вокруг нее[348].

При А. Кадырове началась массовая амнистия боевиков, которых стали переводить на работу в местные силовые структуры, в 2006 г. был уничтожен Ш. Басаев – символ чеченского сопротивления. При его сыне, Р. Кадырове, в Чечне была выстроена трехзвенная авторитарная система управления, обеспечивающая стабильность в республике: режим личной власти, клановость, лояльность Москве. Однако такой режим, с одной стороны, является оптимальным для республики, с другой – очень непрочным и непредсказуемым при исчезновении лидера.

По мнению Э.А. Паина, вторая чеченская война по специфике используемых военных методов и проведению специальных операций исключает цель борьбы с терроризмом, которая должна опираться, прежде всего, на поддержку со стороны населения. Так, военная кампания США в Афганистане в наибольшей мере соответствовала антитеррористической, так как они не претендовали на вооруженный контроль над его территорией, что позволило задействовать гораздо меньший военный контингент. В отличие от Чечни, где в различные периоды численность российских вооруженных сил достигала 120 тыс., а в Афганистане, в 40 раз превосходящем Чечню по территории, сухопутные силы США составляли, по заявлениям официальных лиц, всего 3 тыс. человек[349].

Борьба с талибами велась в интересах большинства афганцев и опиралась на поддержку афганских вооруженных сил, которые во много раз превосходили численность американских. В Чечне только небольшая часть чеченского общества сотрудничала с федеральными силами, являясь частью системы управления республики. Самый многочисленный слой сотрудничающих – чеченская милиция, которая не участвовала в боевых действиях и занималась борьбой с криминальными группировками. Милиционеры были зажаты между двух огней: они подвергались давлению как со стороны боевиков, так и российских военных. Второй слой – главы местных администраций разного уровня, преследующих свои интересы. Самый узкий слой – республиканские власти: назначенный из Москвы Ахмат Кадыров и члены республиканского правительства.

Отношение к чеченскому конфликту неодинаково в российском обществе. Особенно чувствительно к нему относятся жители южных регионов – Ставропольского и Краснодарского краев, Волгоградской и Ростовской областей, находящихся в непосредственной близости от мятежной республики. Здесь господствуют радикальные настроения: от «войны до победного конца» до полной изоляции Чечни от России. Казачьи организации призывают к защите границ от Чечни, наблюдается нетерпимость к переселенцам с Кавказа.

Особенно от чеченского конфликта пострадал Дагестан, переживший тяжелейший экономический кризис, разгул преступности, испытавший мощное давление чеченского сепаратизма и исламского экстремизма, многочисленные вылазки бандитов вдоль всей административной границы. С 1999 г. в республику нелегально проникали бандформирования в Ботлихский и Цумадинский районы, сначала они демонстрировали уважение к местным традициям, пытаясь завоевать доверие местного населения, однако потом начались захваты заложников, грабежи. Сепаратисты развязали войну в Дагестане, преследуя геополитические цели присоединения его к Чечне и создание государства с шариатской формой правления. Целью более высокого уровня было создание единого кавказского государства в составе Чечни, Дагестана, Ингушетии и Калмыкии, что позволило бы впоследствии создать кавказскую конфедерацию с участием стран Закавказья[350].

Одна из стратегических задач на сегодняшний день – не допустить разрушения государственных структур и общества. В условиях, когда значительная часть населения вооружена, трудно поддерживать мирную жизнь и выполнять достигнутые договоренности, обеспечивать стабильность в Чечне и во всех республиках Северного Кавказа. Вооруженным людям не нужны демократические институты, они представляют собой влиятельную политическую силу уже потому, что вооружены, а соответственно, способны навязать свой режим остальным. В этом состояла основная ошибка Хасавюртовского соглашения – договоренность была достигнута только с вооруженной частью чеченского общества, а мирное население не оказывало никакого влияния на эти процессы. Во многом это способствовало деградации политических институтов и криминализацию общества.

В целом, следует сказать, что необходимость использования регулярной армии в борьбе с экстремизмом, сепаратизмом, терроризмом свидетельствует о неэффективности внутренней политики государства. Эффективность таких операций крайне ограничена. Использование силового способа разрешения этнических и религиозных конфликтов создает серьезную опасность для государства быть втянутым в длительный вооруженный конфликт. В таких условиях государство теряет способность определить нудное время для вывода войск и стоит перед угрозой полной утраты контроля над ситуацией и степенью своего вовлечения в нее[351].

В ситуации с Чечней российские власти ни раз демонстрировали действие этого феномена, периодически утрачивая контроль над ситуацией в регионе, неадекватно оценивая реальную обстановку. Неоднократно российское руководство объявляло о завершении военного этапа операции, после чего боевики оказывались в силах совершать захваты районных административных центров, заложников, совершать теракты[352].

Контрольные вопросы

1. Какие исторические предпосылки способствовали обострению ситуации в Чеченской республике?
2. Какими причинами вызвано противостояние Чечни с федеральным центром?
3. Каково влияние исламского фактора в конфликте?
4. В чем заключалась позиция российской власти относительно Чечни?
5. Какие последствия повлек за собой многолетний конфликт в Чечне?
6. Как повлияло назначение А. Кадырова и в дальнейшем выборы Р. Кадырова на стабилизацию ситуации в Чеченской республике?
7. Как можно оценить эффективность контртеррористических действий российской власти в Чечне?