Региональные вызовы молодежной политики, обусловленные демографией

Сокращение численности молодежи вследствие демографических процессов затронет всех без исключения субъектов Российской Федерации, но будет неравномерным (см. Таблицу 1 Приложения).

Уже в настоящее время в Москве, несмотря на то, что столица является крупнейшим университетским центром страны, удельный вес молодежи составляет менее 20% (при среднем значении 24,5%). И это наименьший показатель по всем российским регионам. В Санкт-Петербурге втором по величине вузовском центре России удельный вес молодежи приближается к 23%: здесь положение с молодежью не столь критическое, как в Москве. Однако в 2025 г., согласно демографическому прогнозу, они практически сравняются – в Москве удельный вес молодежи в общей численности населения города составит 14,4%, в Санкт-Петербурге – 14,9%. Таким образом, обе столицы Российской Федерации будут стареть быстрее, чем страна в целом, при этом Петербург ‑ значительно быстрее Москвы. Во многом это будет связано с резким сокращением студенческих контингентов и с тем, что студенческие потоки, которые в настоящее время активно текут из регионов в Москву и Санкт-Петербург, по мере «обмеления» данных потоков все больше будут ориентироваться на Москву.

Республики Северного Кавказа, которые в настоящее время являются лидерами по удельному весу молодежи в населении – Дагестан, Ингушетия и Чеченская Республика (доля молодежи в населении более 30% в 2012 г.), свое лидерство сохранят, но внутри самой этой группы лидер сменится: вместо Ингушетии (33% в 2012 г., но 23,3% в 2025 г.) им станет Чеченская Республика (31,0% в 2012 г., и 26,7% в 2025 г.). Несмотря на сокращение молодого поколения на Северном Кавказе для этого региона в целом сохранится проблема получения молодежью качественного профессионального образования и трудоустройства.

В Сибирском федеральном округе по удельному весу в населении молодежи заметно выделяется Томская область (более 28%) – еще один крупнейший центр высшего образования. Но если в настоящее время доля молодежи в этом субъекте Федерации превышает общероссийский показатель (24,5%), то в 2025 г. они сравняются: 17,91% Томская область и 17,9% в среднем по России. Это, как представляется, также будет связано с сокращением численности студенчества и «перетоком» части данного контингента в Москву и, возможно, в Китай, где быстро развивается система высшего образования и создаются благоприятные условия трудоустройства молодых иностранцев, получивших в Китае соответствующее образование.

В целом же Сибирь в 2025 г. сохраняет неплохие позиции по молодежи, если сравнивать ее показатели с общероссийским, хотя и здесь ситуация является достаточно сложной.

Среди остальных федеральных округов выделяется Уральский – в нем все субъекты Федерации оказываются по показателю удельного веса молодежи в населении региона лучше, чем в среднем по России. Однако это не может скрасить того факта, что доля молодежи в населении по всей территории страны заметно сокращается (в среднем на 4‑7 п.п.). Такая ситуация означает, что стареет не только Россия в целом, но и каждый ее регион (хотя и разными темпами).

Если сравнить численность молодежи с численностью «пенсионеров», считая при этом пенсионерами лиц обоего пола старше 65 лет[1], то получим следующую картину (см. Таблицу 2 Приложения).

Наиболее сложное положение возникнет (даже при повышении возраста выхода на пенсию до 65 лет) в Москве: в 2012 г. удельный вес молодежи составлял здесь почти 20% от населения столицы, а пенсионеров – всего 13,4%, в 2025 г. положение кардинально изменится: удельный вес молодежи снизится до 14,4%, а пенсионеров (даже при «щадящем» отнесении к ним) превысит 18,6%. Аналогичная ситуация будет и в Санкт-Петербурге – численность пенсионеров значительно превысит численность молодежи.

Вместе с тем на Северном Кавказе, в большинстве регионов Приволжского федерального округа, на Урале, в Сибири и Дальнем Востоке ситуация все еще будет оставаться благоприятной с демографической точки зрения: численно молодежь будет превалировать над пенсионерами старше 65 лет.

Таким образом, с позиций регионального развития молодежная политика должна быть дифференцированной с учетом демографических особенностей различных территорий.

С увеличением возраста выхода на пенсию для молодежи существенно возрастает риск безработицы (уменьшается число доступных рабочих мест, поскольку их продолжает занимать старшее поколение), прежде всего это относится к субъектам Федерации с низкими темпами экономического роста (это в первую очередь Северный Кавказ, ряд регионов Сибири, например, Республики Алтай, Бурятия, Тыва, Хакасия). Данный момент слабо учитывается при обсуждении вопросов пенсионной реформы, поскольку она разрабатывается вне контекста развития молодежи (молодежь в лучшем случае учитывается как будущие пенсионеры). Вместе с тем такой подход не принимает во внимание расходы общества на пособия по безработице выходящим на рынок труда молодым людям (в настоящее время в странах Южной Европы молодежная безработица достигает 25% и более, при этом именно молодежь, особенно образованная, выступает против повышения пенсионного возраста: это не желание меньше работать в жизни, а стремление найти работу пока молод).

В регионах, где данная проблема становится все более острой, необходимо применение различных инструментов молодежной политики, включая программы по поддержке миграции молодых людей в трудонедостаточные регионы России: организация молодежных обменов и фестивалей, позволяющих снизить уровень социальных и культурных различий в молодежных средах разных регионов, программы повышения толерантности к приезжим в регионах потенциальной миграции, программы социального обучения мигрантов, даже в случае, если все они являются гражданами России[2].

Одновременно в регионах, где в населении будет расти удельный вес пенсионеров и нарастать демографическая нагрузка на молодежь и людей среднего возраста, основной акцент молодежной политики может быть сделан на 1) анализ возможностей молодежной миграции в конкретный регион (образовательная, трудовая) и создание целевых информационных продуктов для информационного обеспечения соответствующих групп (в том числе возрастных) молодежи, 2) целевом привлечении молодежи из других регионов и их адаптации к новым условиям, в том числе путем вовлечения в дополнительное профессиональное образование (возможен вариант, когда программы дополнительного профессионального образования по профессиям (специальностям), необходимым для регионов-реципиентов будут развертываться в регионах-донорах молодежи)[3].

Без проведения соответствующей молодежной политики будут нарастать негативные явления в молодежной среде:

‑ криминализация молодежной среды в регионах с молодежной безработицей;

‑ рост потребления наркотиков и алкоголя;

‑ рост националистических и ксенофобских настроений в обществе (не только среди молодежи);

‑ рост экстремистской деятельности молодежных групп, повышение угрозы массовых беспорядков;

‑ усиление противостояния местной молодежи и приезжей молодежи, прежде всего, в регионах и городах с дефицитом рабочих мест.

Финансовые вызовы молодежной политики

Одним из важнейших вопросов является вопрос ресурсной обеспеченности государственной молодежной политики. Полная информация о расходах на эту сферу отсутствует, тем более что в Российской Федерации пересекаются официально установленные возраста детей – до 18 лет включительно, и молодежи – 14‑30 лет. Кроме того, к государственным расходам на молодежь можно отнести расходы на образование (общее с 14 до 17 лет, профессиональное с 15 лет и высшее с 17 лет[4]), здравоохранение (профилактика и лечение молодых людей соответствующих возрастов, пропаганда здорового образа жизни среди детей и молодежи), физкультуру и спорт (частично – детские спортивные школы, молодежный спорт), культуру (музыкальные и художественные школы, училища и вузы, конкурсы и фестивали молодых исполнителей, др.), поддержку молодых ученых и т.п., а также расходы на борьбу с девиантным поведением (включая борьбу с молодежной наркоманией, алкоголизмом, табакокурением).

Вместе с тем объемы бюджетных расходов не учитывают качество (квалификацию) работников[5], занятых в молодежной сфере, а также материальную и информационную оснащенность проводимой молодежной политики.

Наибольший объем прямых бюджетных расходов на государственную молодежную политику проходит по подразделу «Молодежная политика и оздоровление детей» раздела «Образование» федерального бюджета, а также консолидированных бюджетов субъектов Российской Федерации и внебюджетных фондов (рис. 4).

Рис. 4. Бюджетные расходы на молодежную политику и оздоровление детей в 2008‑2013 г., млрд. руб.

Примечание: КБ – расходы консолидированного бюджета Российской Федерации на молодежную политику и оздоровление детей, ФБ – соответствующие расходы федерального бюджета, КБСФ – консолидированных бюджетов субъектов Федерации, Бюджеты ГВФ – бюджеты государственных внебюджетных фондов.

Расходы консолидированного бюджета Российской Федерации на молодежную политику и оздоровление детей в 2010‑2013 гг. выросли почти на 40%. Вместе с тем основной рост по данному подразделу наблюдался в 2010‑2012 гг. – на 36,5%. При этом быстро росли расходы и субъектов Федерации, и федерального бюджета, который в 2012 г. существенно вложился в оздоровление детей (финансирование создания и функционирования летних лагерей детского отдыха). Частично эти средства шли и на молодежь (14‑16 лет), в том числе на поддержку в регионах развития молодежного спорта (подготовка к Универсиаде в Казани).

По принятому федеральному бюджету на 2013 г. и плановый период 2014‑2015 годы расходы на молодежную политику и оздоровление детей в 2015 г. резко сокращаются, возвращаясь в реальном выражении на уровень 2010 г., который был ниже уровня 2008 г. (рис.5). Между тем, если учитывать нарастающие вызовы молодежной политики в перспективе 10‑12 лет, такое решение вряд ли можно считать оправданным.

Рис. 5. Расходы федерального бюджета на молодежную политику и оздоровление детей в текущих ценах и с учетом инфляции, млрд. руб.

Бюджетное финансирование молодежной политики – региональные вызовы

В 2015 г., как уже было отмечено, бюджетные расходы федерального центра должны резко снизиться, таким образом, молодежная политика должна практически полностью (если говорить о прямых расходах на указанную цель) стать заботой регионов. Между тем, на уровне субъектов Российской Федерации, в 2012 г. бюджетное финансирование реализации молодежной политики было крайне дифференцированным (Таблица 3 Приложения) и в расчете на одного человека в возрасте 14‑30 лет различалось более чем в 28 раз: минимальные затраты были в Липецкой области – 491 рубль на одного человека/год, а максимальные в Ямало-Ненецком автономном округе – 14122 рубля на одного человека/год. Но даже при отбрасывании этих крайних значений различия в финансировании остаются высокими – почти в 20 раз (см. Таблицу 3 Приложения).

При этом расходы на молодежную политику в расчете на одного человека в возрасте 14‑30 лет выше среднероссийских (1 825 рублей) демонстрируют как экономически благополучные регионы (Тюменская и Сахалинская области, Москва, Санкт-Петербург, Республика Саха (Якутия), Татарстан), так и регионы со средними показателями экономической активности (например, Тульская, Магаданская, Волгоградская и Ярославская области, Хабаровский и Камчатский края). Целый ряд субъектов Федерации, хотя и не дотягивает до среднего показателя по России, но довольно близко к нему приближается, как то: Республика Хакасия, Республика Алтай (экономически слабые регионы), Чеченская Республика (регион аутсайдер по экономическому развитию, один из главных получателей дотаций из федерального бюджета), Смоленская область (средний уровень социально-экономического развития), Свердловская область (экономически продвинутый регион), Томская область (экономически относительно развитый регион с мощной системой высшего образования). Столь же разноплановы регионы, в которых расходы на молодежную политику и оздоровление детей значительно ниже среднероссийского показателя: сюда попадают, например, и Республика Башкортостан (относительно развитый регион), и Республика Калмыкия (экономически слабый регион), и Пермский край (относительно развитый регион), и Ивановская область (депрессивный регион), и Брянская область (полу-депрессивный промышленный регион)[6].

Крайне низки бюджетные расходы на молодежную политику в высокодотационных регионах Северного Кавказа: Дагестан, Кабардино-Балкария, Ингушетия. Карачаево-Черкесская Республика.

В то же время низкие расходы на молодежную политику демонстрируют Чувашская Республика, Кемеровская, Воронежская, Ростовская и Рязанская области, Приморский и Алтайский края (расходы ниже 1 тыс. рублей на одного человека/год) и ряд других.

Таким образом, расходы на молодежную политику и ее интенсивность зависят не только, а иногда и не столько от социально-экономического положения региона, сколько от осознания региональными властями важности данной деятельности для развития субъекта Российской Федерации и поддержания в нем социальной стабильности. В частности, одни из самых низких расходов на молодежную политику в таких регионах как Дагестан и Ингушетия являются отражением как сложной экономической и политической ситуации в этих субъектах Федерации, так и одновременно недостаточного внимания к молодежной проблематике.

Для этих регионов федеральные органы молодежной политики должны разработать «программы вызова», т. е. программы, реализуемые с частичным привлечением сил и средств субъекта Федерации при значительном финансовом и методическом участии федерального центра, выделяющего бюджетные средства на активизацию работы с молодежью для создания условий ее позитивной социализации и самореализации.

При сохранении сложившихся тенденций в региональном финансировании молодежной политики нарастают следующие риски:

‑ усиление дифференциации человеческого капитала молодежи по территории страны,

‑ рост негативного отношения молодежи более развитых регионов к молодежи слаборазвитых регионов и наоборот (формирование представления о молодежи «первого» и «второго» сортов или рост таких представлений);

‑ рост радикальных настроений у части молодежи в регионах с низкими расходами на молодежную политику как «никому не нужной», «забытой»;

‑ попытки части молодежи в регионах с низкими расходами на молодежную политику привлечь к себе внимание путем усиления протестной (а, возможно, и экстремисткой) активности;

‑ апатия и уход в наркотики или алкоголизм части молодежи в регионах с низкими расходами на молодежную политику и низкой молодежной активностью;

‑ рост миграции из неблагополучных регионов в более благополучные и нарастание в последних националистических настроений.