Доктрина Медведева и стратегия Америки
"Stratfor", США
11 сентября 2008 г. 
Соединенные Штаты воюют с исламским миром с 2001 года. Главные театры военных действий - Афганистан и Ирак, но политико-военные очаги противостояния простираются по всему исламскому миру от Минданао до Марокко. Ситуация на 7 августа 2008 была следующей:
1. Ситуация в Ираке двигалась к приемлемому, но неоптимальному решению. Правительство в Багдаде не было проамериканским, но оно не было и марионеткой Ирана, и это было самое большое, на что мы могли надеяться. Соединенные Штаты предвидели вывод войск, но не в беспорядочной форме.
2. Положение в Афганистане для Соединенных Штатов и НАТО ухудшалась. 'Талибан' становился все более эффективным, все большая часть страны попадала под его контроль. Сил в Афганистане было недостаточно, и любые части, выведенные из Ирака, должны были быть переведены в Афганистан, чтобы стабилизировать ситуацию. Политические условия в соседнем Пакистане ухудшались, и это ухудшение неизбежно влияло на Афганистан.
3. Соединенные Штаты были связаны спором с Ираном по поводу его ядерной программы, требуя от Тегерана остановки обогащения урана, в противном случае угрожая санкциями. Соединенные Штаты собрали группу шести стран, (постоянные члены Совета Безопасности ООН плюс Германия) которые согласились с целями США, были вовлечены в переговоры с Ираном, и согласились на определенном этапе применить санкции к Ирану, если Тегеран не согласится выполнять требования этой группы. США также допускали утечки в прессу информации о неминуемых воздушных атаках на Иран либо Израилем, либо Соединенными Штатами, если Тегеран не откажется от своей программы по обогащению урана. Соединенные Штаты имели негласную договоренность с шестью странами не продавать Ирану оружие, создавая ощущение реальной изоляции в Тегеране.
Одним словом, США серьезно завязли в регионе, простирающемся от Ирака до Пакистана, с основными силами в Ираке и Афганистане и с возможным будущем вовлечением в конфликт в Пакистане и, прежде всего, в Иране.
Наземные силы США были перенапряжены. ВВС, ВМФ и силы наземного базирования должны были оставаться на месте, на случай возможного проведения воздушной кампании в Иране - независимо от того, планировали ли США атаку на самом деле, так как правдоподобность блефа зависит от наличия реальных сил.
Ситуация в этом регионе в действительности улучшалась, но США должны были оставаться связанными там. Таким образом, не является случайностью, что Россия вторглась в Грузию 8 августа вслед за грузинской атакой на Южную Осетию. Не вдаваясь в детали того, кто прав, кто виноват, можно констатировать, что США создали значительное окно возможностей для России: на обозримый период у США нет ни свободных войск, чтобы направить их куда бы то ни было, ни возможности поддерживать их во время продолжительного столкновения. Более того, Соединенные Штаты полагаются на сотрудничество с Россией как против Ирана, так, потенциально и в Афганистане, где российское влияние на некоторые группировки остается значительным. Соединенные Штаты нуждаются в России и не могут блокировать русских. Таким образом, русские выбрали именно этот момент для удара.
В воскресенье Дмитрий Медведев, в сущности, поднял 'Веселый Роджер'.
Что бы ни думали США о России, Медведев сделал позицию России весьма ясной. Он объявил принципы российской внешней политики в пяти лаконичных пунктах, которые мы можем рассматривать как Доктрину Медведева (и которые мы считаем уместным привести здесь).
Первая позиция - Россия признает первенство основополагающих принципов международного права, которые определяют отношения между цивилизованными народами. И в рамках этих принципов, этой концепции международного права, мы и будем развивать наши отношения с другими государствами.
Второе - мир должен быть многополярным. Однополярность - неприемлема. Доминирование - недопустимо. Мы не можем принять такое мироустройство, в котором все решения принимаются одной страной, даже такой серьезной и авторитетной, как Соединенные Штаты Америки. Такой мир - неустойчив и грозит конфликтами.
Третье - Россия не хочет конфронтации ни с одной страной. Россия не собирается изолироваться. Мы будем развивать настолько, насколько это будет возможно наши дружеские отношения и с Европой, и с Соединенными Штатами Америки, и с другими странами мира.
Четвертое -безусловным приоритетом является для нас защита жизни и достоинства наших граждан, где бы они ни находились. Из этого мы будем исходить при осуществлении своей внешней политики. Мы будем также защищать интересы нашего предпринимательского сообщества за границей. И всем должно быть понятно, что если кто-то будет совершать агрессивные вылазки, тот получит на это ответ.
Пятое - у России, как и у других стран мира, есть регионы, в которых находятся привилегированные интересы. В этих регионах расположены страны, с которыми нас традиционно связывают дружеские добросердечные отношения, исторически особенные отношения. Мы будем очень внимательно работать в этих регионах. И развивать такие дружеские отношения с этими государствами, с нашими близкими соседями.
Медведев подвел итог: 'Это принципы, которыми я буду руководствоваться при проведении внешней политики. Что касается будущего, оно зависит не только от нас, но и от наших друзей и партнеров в международном сообществе. У них есть выбор'.
Второй пункт этой доктрины гласит, что Россия не признает главенства Соединенных Штатов в международной системе. В соответствии с третьим пунктом, хотя Россия хочет иметь хорошие отношения с Соединенными Штатами и Европой, но это зависит от их поведения по отношению к России, а не только от поведения самой России. Четвертый пункт гласит, что Россия будет защищать интересы россиян, где бы они ни были, даже если они живут в прибалтийских странах или в Грузии, например. Это обеспечивает основу для интервенции в эти страны, если Россия сочтет это необходимым.
Пятый пункт является ключевым: 'Как и у других стран мира, есть регионы, в которых находятся привилегированные интересы'. Другими словами, Россия имеет специальные интересы в странах бывшего Советского Союза, и в дружеских отношениях с этими странами. Вмешательство других в эти регионы, которое подрывает пророссийские режимы, будет расцениваться как угроза этим 'специальным интересам''.
Таким образом, российско-грузинский конфликт не был изолированным событием - скорее, Медведев говорит о том, что Россия занята общим пересмотром региональной и глобальной систем. Локально, было бы некорректно утверждать, что Россия пытается возродить СССР или Российскую империю. Корректно было бы сказать, что Россия создает новую структуру взаимоотношений в географических границах предшествующих ей государств, с новой институциональной структурой с Москвой в ее центре. Глобально - Россия хочет использовать новую региональную мощь, и существенный ядерный арсенал, чтобы стать частью глобальной системы, в которой США потеряют свое первенство.
Это амбициозные цели, чтобы не сказать более. Но русские верят, что Соединенные Штаты выведены из равновесия в исламском мире, и что сейчас есть возможность, если они будут действовать быстро, создать новую реальность, прежде чем Соединенные Штаты будут готовы ответить.
Европа не имеет ни военного веса, ни желания активно противостоять России. Более того, Европа сильно зависит от поставок российского газа в ближайшие годы, и Россия может выжить, не продавая им этот газ, значительно лучше, чем европейцы могут выжить, не покупая его.
Европейцы не являются существенным фактором в этом уравнении, и вряд ли они им станут в будущем.
Это ставит Соединенные Штаты в чрезвычайно сложную стратегическую ситуацию. Соединенные Штаты противостояли Советскому Союзу не только по идеологическим, но и по геополитическим причинам. Если бы Советский Союз вырвался из своего окружения, и стал доминировать во всей Европе, общая экономическая мощь в его распоряжении вкупе с размерами населения, позволила бы Советскому Союзу создать флот, который бы мог бросить вызов океанской гегемонии США, и поставил бы континентальные Соединенные Штаты в опасное положение. Во время Первой и Второй мировых войн, а затем в течение 'холодной войны' американской политикой было использование военных средств для того, чтобы не допустить доминирования ни одной державы на евразийских просторах. Для Соединенных Штатов это была наиважнейшая задача на протяжении 20-го столетия.
Война США против джихадистов велась в стратегической системе, которая полагала, что вопрос о гегемонии в Евразии закрыт. Поражение Германии во Второй мировой войне, и поражение Советского Союза в 'холодной войне' означало, что на доминирование в Евразии нет претендентов, и Соединенные Штаты были свободны сфокусироваться на том, что выглядело текущим приоритетом - поражение радикального исламизма. Казалось, что главной угрозой для этой стратегии могли стать только истощающиеся запасы терпения американской публики, а никак не попытка возродить большую евразийскую силу.
Сейчас Соединенные Штаты столкнулись с серьезной стратегической дилеммой, и у них очень ограниченные военные возможности против русских. США могут выбрать военно-морской вариант, при котором они блокировали бы четыре доступных русским выхода в океан - Японское, Черное, Балтийское и Баренцево моря. Соединенные Штаты имеют достаточно средств, чтобы сделать это, и потенциально могли бы сделать это и без помощи союзников, которую они могли бы и не получить. Весьма маловероятно, чтобы Совет НАТО единогласно поддержал бы блокаду России, которая явилась бы актом войны.
Но хотя блокада такого рода, несомненно, причинила бы ущерб России, Россия, в конце концов, сухопутная держава. Существует также возможность доставки и импорта товара через третьи страны, то есть потенциально возможно получать и отправлять ключевые продукты через европейские и турецкие порты (и порты Ирана, между прочим).
Более того, любое открытое действие США против России приведет к противодействию. Во время 'холодной войны', Советы атаковали американские глобальные интересы, не посылая в бой советские войск, но поддерживая некоторые режимы и группировки оружием и экономической помощью. Вьетнам был классическим примером. Русские связали полумиллионную группировку американских войск, не рискуя своими крупными силами. По всему миру Советы проводили политику свержения недружественных режимов и помощи режимам дружественным, заставляя Соединенные Штаты или принимать просоветские режимы, как на Кубе, или воевать с ними, неся несоразмерные потери.
В текущей ситуации российский ответ может ударить в сердце американской стратегии в исламском мире. В долгосрочной перспективе, русские не заинтересованы в усилении исламского мира - но в данный момент они имеют существенный интерес в поддержании Америки в состоянии дисбаланса, и в изматывании сил американских войск. Русские имеют давнюю историю поддержки режимов Ближнего Востока поставками оружия, и неслучайно, что первый лидер, с которыми они встретились после вторжения в Грузии, был сирийский президент Башар Асад. Это был недвусмысленный сигнал о том, что если США агрессивно ответят на российские действия в Грузии, Москва поставит широкий спектр вооружений в Сирию, и что намного хуже, в Иран. В самом деле, Россия, по всей видимости, может послать оружие тем группировкам в Ираке, которые не поддерживают существующий режим, а также таким группам как 'Хезболла'. Москва может также поощрить Иран на лишение поддержки иракского правительства, и снова ввергнуть Ирак в конфликт. Наконец, Россия может начать продавать оружие 'Талибану', и предпринять действия по дальнейшей дестабилизации Пакистана.
В настоящий момент Соединенные Штаты столкнулись с проблемой, что русские имеют варианты активных действий, а США - нет. Не только вовлечение американских наземных сил в исламском мире оставила Соединенные Штаты без стратегического резерва, но и политические условия при которых эти силы действуют, делают их чрезвычайно уязвимыми для русских манипуляций.
Правительство США пытается продумать, как оно может сохранить свое вовлечение в исламский мир, и воспротивиться возрождению гегемонии России в странах бывшего Советского Союза. Если бы Соединенные Штаты могли очень быстро победно закончить свои войны в регионе, это было бы возможно. Но русские имеют возможность затянуть эти войны, и даже без этого вмешательства, способность Америки завершить эти конфликты серьезно ограничена. Соединенные Штаты могут существенно увеличить размеры своей армии и развернуть силы в Прибалтике, на Украине и в Средней Азии, чтобы воспрепятствовать планам русских, но потребуются годы, чтобы сосредоточить эти силы, и активное содействие Европы, чтобы их развернуть. Логистически, поддержка Европы была бы ключевым фактором, но эта война не вызывает аппетита в Европе в целом, и Германии в особенности. Усиление армии США необходимо, но это не имеет отношения к текущей стратегической реальности.
Логистическая задача может быть решена, но реальная сердцевина этой проблемы - не просто развертывание сил США в исламском мире - это способность русских, используя торговлю оружием и секретные операции, драматически ухудшить ситуацию. С активной враждебностью России, вдобавок к текущей реальности, стратегическая ситуация в исламском мире может быстро выйти из-под контроля.
Таким образом, Соединенные Штаты попали в капкан, благодаря своей вовлеченности в исламском мире. Они не имеют достаточно сил, чтобы блокировать гегемонию России на территории бывшего Советского Союза, и если они попытаются заблокировать русских флотом или авиацией, они сталкиваются с опасным ответным ударом русских в исламском мире. Если они не предпримут ничего, это в состоянии создать стратегическую угрозу, которая потенциально может превзойти угрозу, исходящую от исламского мира.
Сейчас Соединенные Штаты должны принять фундаментальное стратегическое решение. Если они остаются приверженцами текущей стратегии, они не могут ответить русским. Если они не ответят русским в течение ближайших 5-ти или 10-ти лет, мир будет выглядеть очень похожим на то, каким он был с 1945-го по 1992-й год. Как минимум нас ждет новая 'холодная война' со значительной державой, хотя и намного более бедной, чем Соединенные Штаты, но готовой выделять огромные средства на национальную оборону.
В общих чертах Америка имеет четыре альтернативы:
1. Попытка добиться с Ираном такого соглашения, которое гарантировало бы нейтральную стабильность Ираку, и позволило бы провести быстрый вывод американских войск оттуда. Иран является ключевым игроком. Также возможно, что Иран не доверяет набирающей силу России, и хотя Тегеран, вероятно, испытывает искушение начать действовать вместе с Россией против американцев, Иран мог бы рассмотреть возможность урегулирования противоречий с Соединенными Штатами, особенно если США сместят фокус своего внимания в какой либо иной регион. С одной стороны это высвободит США из Ирака. С другой - Иран может не согласиться с подобной сделкой, или, согласившись, не будет соблюдать ее в дальнейшем.
2. Начать переговоры с Россией, предоставить им право на желаемую ими сферу влияния на просторах бывшего Советского Союза, в обмен на гарантии России не проецировать силу на Европу. Русские еще долгие годы будут заняты консолидацией своих позиций, предоставляя США время для придания энергии НАТО. С одной стороны, это даст возможность Соединенным Штатам продолжать свою войну в исламском мире. С другой стороны, это создаст условия для повторного возникновения мощной Российской империи, которую будет также трудно сдерживать, как Советский Союз.
3. Не заниматься русскими и оставить эту проблему европейцам. С одной стороны, это позволит Соединенным Штатам продолжить войну в исламском мире и заставит действовать европейцев. С другой стороны, европейцы слишком разделены, зависимы от России и подавлены, чтобы сопротивляться России. Эта стратегия ускорит подъем России.
4. Быстро выпутаться из Ирака, сохранив остаточные силы в Афганистане. С одной стороны, это создаст резервные силы, чтобы укрепить Прибалтику и Украину, что может удержать Россию в бывшем Советском Союзе. С другой стороны, это создаст хаос в исламском мире, угрожая режимам, которые встали на сторону Соединенных Штатов, и потенциально оживит эффективный международный терроризм. Компромисс - между угрозой гегемонии в Евразии и нестабильностью и террористической угрозой из исламского мира.
Мы указываем на очень суровый стратегический выбор. Продолжение войны в исламском мире имеет намного более высокую цену сейчас, чем когда она начиналась, и Россия потенциально представляет собой значительно более серьезную угрозу, чем исламский мир. То, что возможно было рациональной политикой в 2001-м и 2003-м годах сейчас оказалось весьма опасным предприятием, потому что крупная враждебная держава теперь имеет возможность сделать позиции США на Среднем Востоке намного более сложными.
Если соглашение США с Ираном невозможно, и дипломатического решения с русскими, которое бы удержало их от занятия доминирующей позиции на пространстве бывшего Советского Союза, достигнуть не удастся, тогда Соединенные Штаты должны полагать, что быстрое завершение войн в Ираке и Афганистане и развертывание своих сил для сдерживания блокирует российскую экспансию. Угроза, которую представлял собой Советский Союз во время 'холодной войны', была значительно серьезнее угрозы, которой является разрозненный исламский мир. В конце концов, государства региона уравновесят друг друга, а вооруженные группировки будут именно тем, с чем Соединенным Штатам просто придется иметь дело. Это ни в коем случае не идеальное решение, но время для американской войны в исламском мире, по всей видимости, ушло.
Мы не ожидаем, что Соединенные Штаты выберут этот вариант. Сложно выйти из конфликта, который длился так долго, когда еще не кристально ясно, что русские действительно будут угрозой в будущем. (Аналитикам намного проще делать такие предложения, чем президенту воплощать их в жизнь). Вместо этого, Соединенные Штаты попытаются усложнить ситуацию для России с помощью жестов и полумер.
Тем не менее, американская государственная стратегия находится в кризисе. Соединенные Штаты не имеют достаточно сил, чтобы справляться с двумя угрозами, и должны выбрать одну из них. Продолжение текущей стратегии означает выбор: иметь дело с исламской угрозой, а не русской, а это разумно, только если исламская угроза представляет собой большую угрозу американским национальным интересам, чем российская. Трудно представить себе, как хаос в исламском мире может перейти в нечто большее, и сформировать глобальную угрозу. Но несложно себе представить, что Россия, ведомая Доктриной Медведева, быстро станет глобальной угрозой, и прямой опасностью для американских интересов.
Мы не ожидаем немедленного изменения в американском стратегическом развертывании, и мы думаем, что позднее мы пожалеем о том, что этих изменений не произошло. Тем не менее, имея в виду посещение вице-президентом США Диком Чейни кавказского региона, что сейчас настало время увидеть какие-либо изменения во внешней политике США. Если Чейни не будет говорить с русскими, он должен говорить с иранцами. Иначе он будет выписывать чеки, которые у США не будет возможности оплатить.
Документ №24
Выступление руководителяЦентра консервативных исследований социологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова Александра Дугинана круглом столе
"Пять принципов российской внешней политики: многополярность как неизбежность"
Итак, если говорить о 5 принципах внешней политики России, изложенных президентом Дмитрием Медведевым, то мой первый тезис заключается в том, что эти пять пунктов вполне могут быть названы доктриной. То есть некой непротиворечивой системой взглядов, которая, даже если и не прописана подробно и досконально, обладает тем количеством минимальных компонентов, через которые можно построить четкую, ясную и однозначную функцию. Условно говоря, для простейших доктрин вполне достаточно задать две точки, чтобы все остальные подразумевались. Ведь, как известно из школьного курса, на плоскости не надо задавать все координаты, все точки прямой, чтобы ее провести. К примеру, американская доктрина Монро вообще обозначалась одной фразой, одной точкой: «Америка для американцев». То есть, европейские державы – вон из Американского континента! А тогда, я напомню, Луизиана была французской, Аляска – русской, штат Орегон – английским, а Техас вообще был частью Мексики. Но «Америка для американцев» была провозглашена, и из этого пункта выстроилась модель, которая предопределила на 200 лет американскую внешнюю политику.
Таким образом, мой тезис заключается в том, что до событий в Цхинвале издание нашей внешней политики было неудовлетворительным, потому что в ней было множество неясных и невнятных точек, которые можно было истолковать как угодно и построить на их основании любую функцию. Можно было нарисовать круг, можно – квадрат, и с равным успехом это можно было признать или, наоборот, оспорить. А вот пять пунктов медведевской внешней политики сейчас тянут на полноценную, однозначную, необратимую доктрину. И сейчас я постараюсь этот тезис или, если угодно, гипотезу доказать.
Первый пункт внешней политики президента Медведева звучит так: «Россия признает первенство основополагающих принципов международного права». Казалось бы, нет ничего более банального или невразумительного, нежели подобное утверждение. Хороша была бы страна, которая бы сказала: мы не признаем основополагающих принципов международного права. То есть, если мы пойдем от обратного, то получаем нонсенс. Соответственно, кажется, что в этом тезисе ничего особенного нет и что это просто такая тавтология или вопрос вежливости.
Но оказывается, что ничего подобного. Давайте посмотрим, что такое международное право с философско-социологической или геополитической точки зрения. На самом деле международное право никогда не представляет «вещь в себе», то есть систему принципов и тезисов, которая вырабатывается различными игроками, согласуется и потом принимается в качестве общей повестки дня. Международное право на то и международное, что предполагает договор суверенных субъектов, которые по сути дела эту правовую систему подстраивают или сопрягают со своими собственными интересами. Иными словами, международное право – это функция или проекция от силового статус-кво между основными политическими игроками. Поэтому международное право на протяжении всей истории человечества меняется. Оно включает, кстати, и Jus pacem и Jus belli, то есть и законы мира, и законы ведения войн, но, повторюсь, это международное право постоянно меняется.
О каком праве говорит Медведев? О каком-то абстрактном? Нет, конечно. О конкретном международном праве, которым руководствуется современное человечество. И здесь мы приходим к очень интересному выводу, ведь на самом деле современное человечество руководствуется ялтинским правом. Международный порядок или международное право, которое признается сейчас подавляющим большинством участников мирового процесса, если не всеми, было выработано по итогам Второй мировой войны и было основано на том, что союзники (Советский Союз с одной стороны, и Англия, Америка и Франция с другой) совместно победили нацистский режим. И это международное право включало в себе результаты этой победы.
Представим себе на минуту, что Гитлер побеждает в этой войне Запад, а с нами заключает договор о ненападении или, наоборот, нас побеждает, а с Западом заключает перемирие. Понятно, что международное право было бы в таком случае иным. И идеологически, и концептуально в нем были бы заложены совершенно иные пункты. Поэтому то международное право, которое сложилось по итогам Второй мировой войны, это было двуполярное право. И на основании этой двуполярности, которая воплотилась к концу 40-х годов в обладание Советским Союзом и США ядерными силами, и заключается силовая парадигма этого международного права. На этом была построена не только ООН, не только Совет Безопасности ООН, но также вообще принципы того, как решались все конфликты или, наоборот, договоры среди всех участников международной политики. Существовало два полюса и две зоны влияния в мире, признанные правовым образом: западная капиталистическая и советская. Между ними копошились представители т.н. «третьего мира», движения неприсоединения, но легитимность различных конфликтов в рамках этой третьей зоны определялась балансом сил двух главных полюсов. И структура ООН также была создана на основании именно результатов Второй мировой войны и баланса сил между социалистическим лагерем и капиталистическим лагерем.
Да, международное право было идеологизировано и, тем не менее, американская «доктрина сдерживания» Джона Кэннона, появилась именно в тот период – это и была «холодная война». На самом деле это было право «холодной войны» с представлением о балансе двух равно значимых держав, между которыми могли выбирать представители стран «третьего мира». Так вот именно этому международному праву, которое сейчас находится в состоянии активного демонтажа, Дмитрий Медведев и призывает следовать. Отсюда, кстати, следуют и идея финансировать ООН со стороны России, и идея ряда американских политиков распустить ООН.
На самом деле что происходит сегодня? Америка меняет структуру международного права, переходя от той двуполярности, на которой зиждился ялтинский мир, к идее однополярности. Отсюда возникает идея «Лиги демократий», которая должна заменить собой ООН. Лига демократий (Америка и ее вассалы) – это юридическое определение нового расклада сил в мире. Сегодня идет процесс изменения основополагающих принципов мирового права в пользу однополярного мира по результатам того, что американцы считают своей победой в «холодной войне». И действительно, если принять, что эта победа была в «холодной войне», то соответственно международное право должно учесть те фундаментальные трансформации, которые по результатам этой «холодной войны» произошли. Как говорит Юбер Ведрин, из двух сверхдержав осталась одна гипердержава, которая создает иную правовую модель.
При этом первый внешнеполитический тезис Дмитрия Медведева, при всей его поверхностной банальности, на самом деле является революционным и ультраконсервативным. По сути, российский президент говорит: несмотря на то, что баланс сил изменился в сторону однополярного мира, мы будем настаивать на определенной форме биполярности. А это очень принципиальный вопрос. Ведь это означает, что мы отказываемся признавать поражение России в «холодной войне». Это было недоразумение, говорит Медведев, это не было поражение, но лишь некоторое временное отступление. А вот сейчас в Цхинвале и в Абхазии мы показали, что именно в нашем лице существует второй полюс, который отчаянно бросает вызов новой строящейся международной модели. Иными словами, в первом тезисе Дмитрия Медведева заложен принцип геополитической революции. На правовом уровне российский президент просто защищает правовой статус-кво, но имплицитно он призывает к геополитической революции, к реставрации в той или иной степени уравновешивания американского полюса чем-то иным.
И вот сейчас мы переходим ко второму пункту. Вот что говорит нам президент: «Мир должен быть многополярным. Однополярность – неприемлема. Доминирование - недопустимо. Мы не можем принять такое мироустройство, в котором все решения принимаются одной страной, даже такой серьезной и авторитетной, как Соединенные Штаты Америки. Такой мир - неустойчив и грозит конфликтами».
Значит, первое, что мы увидели, - это то, что Дмитрий Медведев стоит за сохранение статус-кво, которое носит жесткий революционный характер по отношению к трансформации международного порядка в сторону однополярного мира. А тут Медведев расшифровывает, каким он видит альтернативное мироустройство. Альтернативное тому мироустройству, которое складывается на наших глазах. То есть первый принцип нашего президента является критическим, оппозиционным и даже беллицистским, потому что если такая серьезная страна как США строит однополярный мир, если она смогла добиться превосходства над нами в «холодной войне», значит, на каком основании мы, проигравшая страна, оспариваем право этой гипердержавы выстраивать свою собственную архитектуру мира? А Дмитрий Медведев говорит: оспариваем и все. Раз мы вошли в Южную Осетию и Абхазию, то, значит, мы показываем, что будем защищать модель ялтинского мира и дальше - силой, и это самое главное, потому что все делается силой. Сила – это основа права.
Второе: «мир должен быть многополярен». И вот здесь все уже совсем серьезно. На самом деле я интересовался у многих коллег, американских аналитиков, приемлем ли термин «многополярность» для американского истеблишмента? И услышал категорическое «нет». Ни один серьезный американский политик никогда не встанет на защиту многополярности. «Multi-liberalism» – это максимум, что можно добиться, то есть многосторонность. То есть принимать решение не в одиночке, а, например, вместе с Англией, или вместе с Польшей, или вместе с Литвой. Но никакой многополярности. «Multi-polarity» – абсолютно исключенная модель. Тот, кто в Америке говорит слово «многополярность», тот попадает в ситуацию практически врагов народа. Нет, они, конечно, могут это говорить, но только в дурдоме или где-то на окраине Манхэттена, среди негритянских кварталов, гейклубов, где угодно, но только не в политическом истеблишменте. Слово «многополярность» - это для американского истеблишмента абсолютно неприемлемый революционный авангардный панк-политологический термин. По сути дела, это призыв Америки отказаться от тех достижений, которых она на протяжении 19-20 и с заходом в 21 век, добились. По сути, это пораженчество и призыв к самоликвидации. Но в Америке это недопустимо, особенно при том значении консерваторов разных моделей (от мягких до жестких), которое там есть.
Именно поэтому Дмитрий Медведев, призывающий к многополярности, по сути, объявляет Америке войну. Он конкретизирует свою верность международному правовому порядку и конкретизирует, что имеет в виду. Но ведь однополярность – это не акциденция, не случайность, не дерзкая претензия США на тот объем политического и геополитического господства, который американцы сейчас якобы не могут вынести, однополярность – это то, над чем не шутят. У нас в последнее время дикторы взяли, на мой взгляд, очень неприятную привычку говорить: американцы – это такие придурки, которые хотят править всем миром, но у них все из рук падает, в Ираке они провалились, в Афганистане провалились. Ничего подобного! Однополярность – это то, к чему шло американское общество в течение двухсот лет, это идея американской миссии, которая оживляет все формы и все сегменты американской элиты. И сейчас у американцев в целом все настолько хорошо, что совсем недавно Фрэнсис Фукуяма написал о «конце истории». И если мы так не считаем, одних наших заклинаний, что однополярность не прошла – мало. Американцы верят в однополярность всерьез, и их военная, экономическая и политическая машина – это машина однополярности.
Так что, если однополярность – это проект США, то многополярность означает войну с Соединенными Штатами Америки. Давайте внимательно проанализируем, что сформулировал Медведев, сказав: «мир должен быть многополярным». Если за этим есть хоть какое-то обоснование, то это на самом деле объявление войны. Объявление войны кому? Америке как национальному государству? Нет, но это объявление войны американской гегемонии. Но если Америка как национальное государство отождествляется со своей гегемонией, а это именно так, то тогда это объявление войны всей этой гегемонии и, соответственно, Соединенным Штатам Америки.
Теперь о том, как можно было бы еще расшифровать эту идею многополярности. Дело в том, что тот факт, что Дмитрий Медведев напрямую сказал не о двуполярном мире, а именно о многополярном мире, означает, что на место второго полюса, который в старом ялтинском ооновском миропорядке уравновешивал и призван уравновешивать давление США, приходит не одна страна, то есть мы, а целый ряд полюсов. Полюсов, но не стран, поскольку полюсов в этом многополярном мире будет намного меньше, чем стран. Таким образом, можно сказать, что если чуть-чуть заглянуть вперед и расшифровать доктрину Медведева, почему он говорит о полюсах, а не о государствах, то можно сказать, что на место той силы, которая призвана уравновесить конкретику американского влияния, предлагается поставить не Советский Союз и социалистические страны, а несколько больших пространств. Именно это имплицитно заложено в понятие многополярности. И на следующем этапе, хотим мы этого, или не хотим, это будет все трансформироваться и реализовываться, преобразовываясь в конкретные дипломатические международные шаги. К этому мы должны быть готовы и должны, может быть, забегая вперед, описать те полюса многополярного мира, которые предполагаются к проявлению.
Итак, первый – это, конечно, евразийский полюс, это Российская Федерация и постсоветское пространство (страны ОДКБ, страны ЕврАзЭС). А это, кстати, означает, что в ближайшей перспективе интеграция будет очень активной. Долгое время Москва сдерживала интеграционные процессы, но сейчас она даст зеленый свет и будет активно действовать в этом направлении.
Второе – китайский полюс. Китай – это та страна, которая сама по себе может быть полюсом.
Третье – это исламский мир, у которого проблемы с экономикой, но зато есть хорошие позиции в энергетике и в идеологии, и тут опять «Ideas Do Matter!» («Идеи имеют значение!»). Как мы видим, исламские фундаменталисты, которые представляют собой миноритариев исламского мира, довольно бедные круги, умудрились стать врагами номер один великой американской державы, - вот как много значит идея. То есть мусульмане не столько из-за нефти, сколько из-за своего фанатизма попадают в кандидаты на полюс. Смотрите как это интересно. Может быть, нам тоже взять на вооружение, что если мы в идейном отношении будем вести себя активно, то, может, нас будут бояться и без ядерного оружия.
Далее. Европа – это, безусловно, самостоятельный полюс. Увы, сейчас с Меркель и Саркози Европа находится в очень плохом состоянии, она потеряла свои геополитические реалии после перевыборов Ширака и Шредера, в итоге, сейчас в Европе пол-Ширака и пол-Шредера. И, соответственно, Старая Европа далека от того, чтобы сейчас выступать как самостоятельный полюс. Тем не менее, она и сегодня не полностью солидаризуется с США, пытаясь занять промежуточную позицию. И хотя это, конечно, еще далеко до полюса, но благодаря франко-германской идея, которая в свое время во время американского вторжения в Ирак гораздо более явно проявилась в оси Париж-Берлин-Москва, это кандидат на четвертый полюс.
Итак, второй пункт доктрины Медведева о многополярности – уже сам по себе является доктриной. Конечно, тезис о многополярности был и раньше заложен в концепт национальной безопасности, но как его раньше трактовали? Исключительно как «multi-liberalism», полагая, что Россия будет осуществлять свою внешнюю политику вместе с другими, Америка вместе с другими и так далее. Но сейчас маски сброшены. Та многополярность, на которую ориентируется Медведев и которая нами по факту уже заявлена введением российских войск в Грузию, это то, с чем придется нам сталкиваться в дальнейшем. Теперь ясно, что Россия находится в состоянии геополитической войны, и эта война не пятидневная, которая закончилась в августе, эта война только начинается.
Теперь третий пункт Дмитрия Медведева. Это – замечательный тезис. В-<