Геополитические последствия распада СССР для России

Значение распада Советского Союза и системы социализма с позиций нынешнего дня оценить чрезвычайно трудно. Время, прошедшее с момента фактического развала СССР, по меркам истории слишком мало. Поэтому даже границы России нельзя пока считать окончательно определившимися. Геополитическое положение РФ еще неопределеннее: политическая система, ха­рактер международных отношений, положение в геополитиче­ском пространстве бывшего СССР ее очень зыбки.

Распад Советского Союза, появление 15 суверенных госу­дарств можно считать состоявшимися в политическом и право­вом смыслах. И далеко не все независимые государства — оскол­ки СССР — горят желанием найти какие-либо формы объеди­нения с Россией. Связующим звеном в первую очередь остаются ранее сложившиеся экономические связи. Все республики быв­шего СССР страдают от нарушения этих связей.

Рынки республик десятилетиями были приспособлены к то­варам друг друга, спрос на которые на Западе, в Японии, многих странах АТР, за исключением сырья и некоторых товаров, тонких технологий, практически отсутствует или ограничен. При попытках выйти со своими товарами на рынки конвертируемых валют республики СНГ конкурируют друг с другом и терпят взаимный ущерб.

Кроме того, в России и во всех странах «ближнего зарубе­жья» действуют хорошо организованные криминальные и полу­криминальные структуры, которые контролируют, по различным данным, от 40 до 80% экономики стран СНГ.

К числу факторов, которые еще как-то связывают бывшие советские республики, относятся: демографические, социальные, культурные, психологические. В последнее время представители многих правящих национальных элит осознали опасность со стороны более могущественных соседей и для них все более яв­ственно вырисовывается фактор национальной безопасности: (Армения, Таджикистан, Казахстан, Узбекистан, Киргизия и т.д.).

Межнациональные противоречия, существующие почти во всех бывших братских республиках (если не произойдет нового Объединения, решающего и эти проблемы), будут сопровождать­ся насилиями, конфликтами, кровопролитиями не год и не два, а десятилетия. Это, безусловно, затормозит социально-экономическое развитие всех стран — очагов межнациональных противоречий, отбросит их в ряды государств Третьего мира.

Очень важный момент в политических, экономических и иных отношениях государств на постсоветском пространстве — сохранение единого социального пространства. Вариантов решения этой проблемы пока нет, но для начала можно взять схему, по которой формируется Европейское сообщество, где национальная безопасность каждого государства определяется го­товностью действовать согласованно во многих сферах общест­венной жизни и прежде всего в социально-экономической сфере. И если меняется экономический или социальный уклад, то делается это более или менее согласованно. Иначе упор на на­ционально-государственный эгоизм порождает встречный эго­изм, что хорошо отслеживается, например, на истории постсо­ветских отношений между Прибалтикой и Россией. Попытки государств-суверенов решить проблемы национальной безопас­ности чаще всего оканчиваются неудачей.

Итак, можно утверждать, что от разрушения СССР имеется больше потерь, чем приобретений.

Перечислим «чисто» геополитические потери России:

• утрачено более 5 млн. км² территории (СССР);

• потеряны выходы к Балтике (кроме Санкт-Петербурга и «анклавного» Калининграда) и к Черному морю;

• в ресурсном отношении потеряны шельфы морей: Чер­ного, Каспийского, Балтийского;

• «сдвиг» всей нашей территории на север и восток;

• потеряны прямые сухопутные выходы к Центральной и Западной Европе;

• появление на новых рубежах России нескольких мало­жизнеспособных стран, экономически слабых соседей, «осколков», по терминологии американских геополити­ков (уровень ВВП в 1997г. в Армении составлял 20%, Азербайджане 23%, в Киргизии 20% уровня 1991 г.). В итоге, как и СССР, Россия к концу XX в. вынуждена в тяжелых условиях оставаться для них донором;

• русская нация вошла в число «рассеченных народов в главной полосе расселения, на главной магистрали Запад-Восток»;

• на юге Россия практически выполняет роль защитника Европы от исламского фундаментализма. Это противо­стояние включает РФ в военную конфронтацию в Таджикистане, а возможно, к концу XX в. и в других респуб­ликах Средней Азии;

• на востоке России — «вакуум» по населению (всего 8 млн. человек живет на Дальнем Востоке) при экономической насыщенности региона. В Сибири и на Дальнем Востоке. в Забайкалье и Приморье противостоит России третье по силе государство мира — КНР. По обеим сторонам Амура районы различаются по плотности населения на два по­рядка. Китайскую и вьетнамскую эмиграцию специали­сты оценивают цифрами от 150—200 тыс. человек до 500 тыс., а иногда и до 2 млн. (например, так считают эксперты Института Европы РАН);

• Россия получила необустроенные границы;

• последствия развала СССР.- попытки конфедерализации России.

Но на этом трансформации а геополитической жизни России не заканчиваются. Они будут продолжаться в обозримом будущем. И возможны такие варианты развития событий:

• полная дезинтеграция союза, останутся лишь минималь­ные двусторонние связи;

• дезинтеграция, сопровождаемая нарастанием конфликтов, приобретающих хронический характер;

• постоянное исчерпание дезинтеграционных процессов, наращивание многостороннего сотрудничества, различ­ные формы объединения и, наконец, политическое объе­динение государств СНГ (сперва России и Белоруссии, затем союз с Казахстаном, Киргизией и Арменией, а по­том и большинством республик).

Полная дезинтеграция стран содружества может способство­вать, вслед за другими республиками, распаду России. В данном случае начнется своего рода «выпадание» из России целых регионов: Татарстан, Башкортостан, Якутия, Красноярский и Приморский края, Калининградская область. В случае ослабле­нии центра «откусывать» от страны лакомые кусочки будут вла­стные структуры, местные элиты, криминальные организации. За всеми этими процессами со всей очевидностью будут стоять олигархи-банкиры, те, кто сейчас имеет реальную власть в стра­не. К подобному сценарию российские элиты подталкивают и поощряют политики и политологи типа Мэйджера или .3. Бжезинского.

И тогда на территории нынешней РФ могут возникнуть три «суверенных» республики (по замыслам 3. Бжезинского) или несколько «самостоятельных» «России» со своими экономическими и политическими интересами, политическим и социаль­ным лицом. Катализатором подобных процессов могут оказаться как внутренние, так и внешние конфликты, в которые может быть втянут центр, а также сильные экономические и финансовые потрясения. Безусловно, эти и другие тенденции не могут проявиться без активного содействия или противодействия по­литических лидеров Москвы или субъектов Федерации, реали­зации их политической воли.

В связи с развалом СССР среди множества вопросов возни­кает главный: «Почему произошел этот развал? Почему огром­ная сверхдержава рухнула почти в одночасье?». Ответить не просто, но объективные причины, хотя бы эскизно, обозначить можно. Во-первых, это огромные размеры СССР. Исторически они несли России, а потом Советскому Союзу благо (например, войны, когда необъятные просторы Руси, а потом России, СССР губили немало войск завоевателей: будь то татаро-монгольскме орды или литовские и польские захватчики, армии Наполеона или Гитлера). Но большие пространства — это не только благо. С тех пор, как во второй половине XX в. мировое развитие дви­нулось по пути интенсификации производства, в СССР на всю территорию просто не хватало населения. Создание инфраструк­туры, сопоставимой с европейскими стандартами, обходилось Советскому Союзу многократно дороже. Например, среднее «плечо» транспортировки грузов — топлива, различного сырья от мест добычи до переработки в 3—5 раз длиннее, чем в США. Экстенсивный путь хозяйствования, избранный еще в конце 50-х годов, объективно тормозил развитие СССР. Стремление к созданию в промышленности монополий при оценке эффективности работы суммой прибыли сделало их невосприимчивыми к научно-техническому прогрессу. Состояние технологий и органи­зации труда в бывшем СССР и в современной России пока не дает возможности «отыграть» один из главных геополитических факто­ров современности — экономический.

Другая группа причин — политическая. Авторитарное руково­дство и управление страной и народным хозяйством несли как положительные, так и отрицательные черты. Эффективность руководства и управления во многом зависела от интеллекта, профессиональной подготовки, личностных (в том числе психо­логических) качеств субъекта политического руководства и управления. Во второй половине XX в. эти качества субъектов власти напоминали (за редким исключением) затухающую сину­соиду. В силу раздробленности элиты на местах (в республиках, краях, областях) было невозможно эффективно противостоять ошибочным решениям центра.

Почти все перечисленные факторы, способствующие разруше­нию СССР, действуют и сейчас. Но к ним добавились новые, в числе которых наиболее мощными являются ослабление экономических связей между регионами, падение научно-технического по­тенциала федерации и др.

Ослабление научно-технического потенциала страны связано с «утечкой умов», обусловленной бедственным положением нау­ки и образования, разрушением передовых технологий. Число научных работников России сократилось более чем на 1/3 и сейчас составляет около 350 тыс. человек против 1,2 млн. в 1991г. 25% эмигрантов из России — люди с законченным и незаконченным высшим образованием. Доля Москвы и Санкт-Петербурга а их числе составляет 41%. Тотальное и.скоростное азрушение военно-промышленного комплекса отнимает у казны как минимум 20 млрд. долл. в год.

К последствиям геополитического развала СССР надо отнести и усиливающиеся региональные контрасты: разница в доходах населения страны составляет приблизительно 1:14. В перспективе можно ожидать еще большего разрыва в доходах. Тому есть несколько причин:

• усиление вывоза сырья (нефть, газ, руды, алмазы, драгметаллы и др.) из ресурсных районов страны (это стимули­руется Западом, Китаем и Японией, другими странами АТР);

• влияние мощного лобби, прежде всего олигархов, пред­ставляющих топливно-энергетический комплекс, финан­совые структуры в Москве;

• в Москве, Санкт-Петербурге, в Екатеринбурге оборачива­ется более 95% финансов России.

Москва — единственное безресурсное исключение — находится в числе благополучных регионов. Объясняется это тем, что в Москве вращается около 80% капиталов страны плюс субвенции, которые она получает, выполняя столичные функции. Большинство районов России не просто депрессивные, а бездействующие. Это Кабардино-Балкария, Дагестан, Карачаево-Черкессия, Калмыкия, Адыгея, Чечня, Ингушетия. В Ингушетии, например, на каждое рабочее место приходится 197 безработных. Приблизительно такое же положение сохраня­ется в Дагестане.

Богатые регионы стремятся выделиться, получить особый статус выхода на мировой рынок (Якутия), добиться национально-государственного образования (Татарстан, Башкортостан и или отделения (например, Чечня). В этом шаге региональные элиты видят средство для укрепления своей власти, Бедные регионы, естественно, стремятся получить больше дотаций за счет особых отношений «с властвующими» элитами Москвы. Но возможности Центра за годы реформ резко ослабли. Правительство, как показывает практика, к концу XX в. неспособно обеспечивать эффективное экономическое взаимодействие субъектов Федерации.

Растянутость коммуникаций России (особенно в Сибири и на Дальнем Востоке), затруднение передвижения людей (прежде всего по экономическим причинам) значительно способствуют дезинтеграции страны. Поэтому и «дальневосточный торс и о целом Сибирский хребет России не так уж надежен и прочен, как прежде, в условиях абсолютной централизации власти». Безусловно, если завоз зерна и топлива на Дальний Восток из Цен­тра дороже, чем из США и Японии, зачем Дальнему Востоку Центр? Таким образом, пока правительство перекладывает ре­шения острых социально-экономических вопросов на субъектов Федерации, оно «подогревает» еще один мощный фактор дезин­теграции России.

Результатом развала СССР явилась и сложная демографиче­ская ситуация в РФ. За годы реформ она стала катастрофиче­ской. По данным Госкомстата, население России (несмотря на довольно активную иммиграцию русских, украинцев, белорусов из стран «ближнего зарубежья» — Прибалтики, Казахстана, Таджикистана и других регионов) убывает: за 1993 г. оно уменьшилось на 804 тыс. человек, за 1996 - на 912 тыс., за 1997 — почти на 1,5 млн. человек.

Экономическое, демографическое, научное, техническое ос­лабление России означает уменьшение ее международной роли, катастрофическое падение имиджа страны.

Внешние проблемы России теснейшим образом переплетены с внутренними, которые ползучим образом перерастают во внешние (Чечня, Абхазия, Грузия, в перспективе дестабилиза­ция Дагестана, Ингушетии и всего Кавказского региона). В этой связи возникает проблема границ страны: с Прибалтикой, Кита­ем, Японией и другими государствами. С проблемой границ свя­заны еще и такие геополитические аспекты: выход к морям, включенность в мировые коммуникации и пространственное положение по отношению к центрам сегодняшней и будущей мировой активности.

Проблема доступа к морям может рассматриваться в воен­ном, внешнеэкономическом и ресурсном планах. Реальное во­енное значение Черного и Балтийского морей имеет для страны региональный характер. Если же Россия отдаст Японии четыре острова, то после 2000-го года она потеряет выход и в Тихий океан, т. е. полностью лишится доступа к портам, через которые пока идет основной поток ее экспорта.

Почти аналогичное положение сложилось и в автомобиль­ных, железнодорожных, авиационных, трубопроводных коммуникациях и, в частности, в средствах связи, т. е., почти все пути, едущие из России, стали международными. А это создает комплекс хозяйственных и социальных проблем. Произошло геопо­литическое оттеснение России в северо-восточный угол Евразии от мировых коммуникаций.

В силу недееспособности России в ООН в перспективе может быть поставлен вопрос о перераспределении территорий под 'предлогом охраны окружающей среды или по другому поводу.

Другими словами, в ближайшем будущем надо решить про­блему новых экономических взаимоотношений с внешним ми­ром, которые позволили бы обеспечить максимум социальной лабильности внутри России. А без возрождения экономики, режде всего эффективно действующих сельского хозяйства и промышленности, это невозможно.

Усугубляет положение отсутствие научной концепции геополитических отношений России: не обозначены и не защищаются сферы ее интересов. Они все более становятся нероссийскими: тупление в программу «Партнерство во имя мира» без уяснения целей НАТО, недооценка роли и целей великого Китая и всего района АТР — самого мощного и динамичного в мире. Самой историей России отведена роль атланта мирового цивилизованного равновесия между Западом и Востоком. Раздробленная на части, она не сможет выполнить роль мирового силового барьера. Подобно волнам цунами геополитический дисбаланс станет распространяться по всем направлениям на внешний мир, сметая на своем пути не только государства, но и народы. Эту проблему обстоятельно исследовал в свое время рус­ский мыслитель И.А. Ильин. Для восстановления функции равновесия надо не осуществлять политику «вестернизации» России, а создавать евразийско-азиатский союз. Во внутренней по­литике это было бы сплочение тех стран СНГ, которые этого хотят, во внешней — преодоление односторонней ориентации, смена ее на балансируемое равноудаление при опоре на свои силы.

Вывод: геополитическая уязвимость России очевидна, более , она возрастает, и это особенно опасно в условиях «третьего передела мира», продвижения НАТО к границам России, войн НАТО в Европе.

Россия на распутье

В оценках геополитического и международного положения Рос­сии, как правило, исследователи отмечали и продолжают отме­чать специфичность отношений страны с ее ближайшими сосе­дями, и в частности, с Европой. С одной стороны, ее культур­ную близость с Европой, а с другой — объективную специфич­ность, обусловленную, в числе прочего, ее географическим по­ложением, огромной территорией, а также культурно-историческим (византийским) наследием. Кроме того, на оцен­ки исследователей-геополитиков, политологов, экономистов и т.д. существенно повлияли изменения, произошедшие в Евра­зии за 90-е годы XX в. Разрушение прежнего равновесия, длив­шегося почти 50 лет (с 1945 по 1992 гг.), повлекло за собой кри­зис политической идентичности как в Европе, так и в России. Но в России на этот кризис накладывается другой, связанный с развалом СССР — кризис геополитический. Практически и тео­ретически она становится континентальной державой, имеющей ограниченные выходы к Черному и Балтийскому морям и отде­ленной от Центральной Европы поясом независимых государств ближнего и среднего зарубежья. Сложившаяся геополитическая ситуация ставит Россию в положение региональной державы с ограниченными международными возможностями.

Страна оказалась перед необходимостью выбирать из не­большого числа вариантов: стать «другой Европой», пассивным придатком, адептом Запада, вновь ли попытаться превратиться в «третий Рим» и настойчиво и энергично продвигать свои тео­кратические идеи на Запад, или взять на вооружение «неоконсервативный» подход, предполагающий смещение цен­тра России в восточные регионы. Радикальные реформаторы России ориентируются на Запад, берут за основу своих рассуж­дений тезисы, выдвинутые Ф. Фукуямой в работе «О конце истории». Современный «торговый строй», созданный на Западе — идеал для радикал-либералов. Их не интересуют такие понятия, как история народа, государства, геополитические интересы России, ценностные установки и ориентации народов, проживающих на территории страны (ценности во многом, если не в большинстве, не совпадающие с ценностями народов Запада, в частности, коллективизм в противовес принципу индивидуализ­ма, социальная справедливость в противовес «каждый за себя», «каждый против каждого» и т.д.), не принимается во внимание система религиозно-нравственных ориентиров народов России и Запада.

Лидеры этого течения на первое место ставят материальные потребности и систему рыночных отношений. Их главное жела­ние — соорудить на территории нынешней России новое историческое общество, живущее в системе тех экономических, по­литических, духовных координат, в которых живет Запад, осо­бенно США. Идеологи этого проекта в его защиту приводят следующие аргументы: 55% внешней торговли России приходит­ся на Европу, на страны СНГ — около 20%., т. е. Европа — ос­новной экономический партнер России. На все оставшиеся страны мира, включая Китай, Японию, США, приходится, сле­довательно, только 25% торговли России.

Но либерал-радикалы, как и в других случаях, явно лукавят. Во-первых, отношения России с Западной Европой остаются несимметричными: на долю России приходится только 3% внешней торговли Европейского Союза. Во-вторых, Россия экспортирует в Европу в основном энергоносители и другое сырье, а не продукцию, товары, связанные с машиностроением, т. е. обогащенные трудом россиян. Экспорт высокотехнологичных товаров по-прежнему жестко ограничен Западом. В-третьих, российские политики рассматривают Содружество независимых государств (СНГ) как регион, где Россия продолжает играть Центральную роль. (Хотя эти отношения внутри СНГ носят по многим признакам диалектически противоречивый характер), позиция России в этой связи вызывает недоверие к ней со сто­роны Запада, который обвиняет ее в имперских амбициях. На­пример, поводом для обвинений является Ташкентский договор коллективной безопасности СНГ, который, якобы, носит антинатовский характер.

Во второй половине 90-х годов в России сформировалось мощное национально-ориентированное течение, связанное с защитой национальных интересов страны. О силе его влияния орят многие факты из политической, экономической, духовной жизни страны. Это и призывы президента «покупать все российское», и задача — «выработать, сформировать национальную идею», и важные политические уступки со стороны испол­нительной власти Госдуме и др. Это течение не приемлет либе­альные реформы. Оппозиция либерал-радикалам являет собой довольно пеструю картину в организационном и идеологическом

плане: от политиков, деятелей культуры (особенно искусства, литературы, журналистов) промонархической, «белой» ориента­ции до бывших и нынешних представителей коммунистической идеи, видных функционеров доперестроечной системы. Анали­зируя концепции этого течения, А. Дугин называет оппозици­онный проект «советско-царистским»¹, так как он основан на некоторых идеологических, геополитических, политико-социальных и административных архетипах, которые объективно сближают между собой советский и досоветский периоды. Политолог А. Панарин предлагает перенести центр России в ее восточные регионы, например, на Урал или даже в Западную Сибирь. Ори­ентация же на Запад, по его мнению, обрекает страну на деиндустриализацию².