Ix. право усыновлять в род чужих.

VII. Счет происхождения только по мужской линии.

Нет никакого сомнения, что порядок был действительно таков, ибо это доказывается их генеалогиями. Я не мог найти ни у одного из греческих авторов такое определение рода или родичей, которое бы точно охарактеризовало право отдельного лица по отношению к родовой группе. Цицерон, Варрон и Фест дали определение римского рода и родичей, вполне аналогичных греческому роду, достаточно полное для доказательства того, что происхождение считалось по мужской линии. По самой природе рода, происхождение считалось либо по женской, либо по мужской линии и включало только половину потомков родоначальника. То же самое представляет собой наша семья. Потомки по мужской линии носят фамильное имя и образуют род в полном смысле этого слова, но род разрозненный, так что связаны между собой только ближайшие родственники. Женщины теряют с замужеством фамильное имя и переходят со своими детьми в другую семью. Грот замечает, что Аристотель был "сыном врача Никомаха, принадлежавшего к роду Асклепиадов". Принадлежал ли Аристотель к роду своего отца, зависит от решения другого вопроса: вели ли оба они свое происхождение от Эскулапа только по мужской линии. Это показывает Диоген Лаертский, который говорит, что "Аристотель был сыном Никомаха... а Никомах происходил от Никомаха, сына Махаона, сына Эскулапа". Если даже высшие члены этого ряда были мифическими, то все же самый способ обозначения происхождения показывает род данного лица. Сюда же относится следующее указание Германца, основанное на авторитете Исея: "Каждый новорожденный зачислялся во фратрию и клан своего отца". Зачисление в род отца показывает, что дети принадлежали к его роду.

VIII. Обязанность не вступать в брак в пределах рода, за исключением особых случаев.

Эту обязанность можно вывести из последствий брака. Женщина с замужеством теряла право на участие в религиозных обрядах своего рода и приобретала то же право в роде мужа. Это правило оказывается настолько всеобщим, что прямо указывает на обычай заключения брака вне своего рода. "Девственница, покидающая дом своего отца, - замечает Ваксмут, - перестает быть причастной к родительскому жертвенному очагу и входит в религиозную общину своего мужа, что и освящает узы брака". Включение жены в род мужа устанавливает и Германн: "Каждая новобрачная, будучи гражданкой, зачислялась в силу этого во фратрию своего мужа". Особые религиозные обряды (sacra gentilicia) были присущи и греческому и латинскому роду. Теряла ли у греков женщина с замужеством свои агнатические права, как это было у римлян, я не могу сказать. Мало вероятно, чтоб брак прекращал всякую связь замужней с ее родом, и жена, несомненно, продолжала считаться принадлежащей к роду своего отца.

Запрещение брака в пределах рода имело безусловный характер в архаическом периоде и, несомненно, сохранялось и после перехода счета происхождения в мужскую линию, за исключением наследниц и женщин-сирот, относительно которых действовало особое постановление. Хотя тенденция к свободному заключению брака вне определенных степеней родства должна была сопровождать окончательное установление моногамной семьи, но правило, предписывающее вступать в брак вне своего рода, могло удержаться до тех пор, пока род оставался основой социальной системы. Специальное постановление о наследницах может только подтвердить это предположение.

IX. Право усыновлять в род чужих.

Это право осуществлялось только в позднейшее время, по крайней мере в семьях, но осуществление его было соединено с публичными формальностями и, несомненно, было ограничено особыми случаями. Чистота родословной приобрела в аттических родах весьма крупное значение, что, без сомнения, ставило серьезные препятствия к осуществлению этого права, разве бы на то имелись основательные причины.