Как преобразователь российского конституционализма 5 страница
Так, применительно к гражданскому законодательству это проявилось в уходе государства из экономической сферы, уповании на рыночную "саморегуляцию". В связи с этим важно отметить, что Конституционный Суд РФ в своей практике последовательно придерживается идеи обеспечения баланса частных и публичных, в том числе государственно-правовых, начал в организации и функционировании экономической системы и деятельности хозяйствующих субъектов. В частности, согласно его правовым позициям федеральный законодатель, руководствуясь ст. 18, п. п. "в", "е", "ж" ст. 71 и ст. 76 Конституции РФ во взаимосвязи с ее ч. 3 ст. 17 и ч. 3 ст. 55 и учитывая необходимость согласования частной экономической инициативы с потребностью в предоставлении определенного объема публично значимых услуг должного качества, вправе предъявлять к субъектам экономической деятельности конкретные требования и устанавливать механизм контроля за их выполнением, которые отвечали бы критериям соразмерности и пропорциональности государственного вмешательства и обеспечивали реализацию частного и публичного интереса в сфере экономической деятельности <1>. Позже Конституционный Суд РФ еще более определенно указал, что контрольная функция государства по своей конституционно-правовой природе производна от его организующего и регулирующего воздействия на общественные отношения, в том числе в сфере гражданского оборота <2>.
--------------------------------
<1> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 31 мая 2005 г. N 6-П "По делу о проверке конституционности Федерального закона "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств" в связи с запросами Государственного Собрания - Эл Курултай Республики Алтай, Волгоградской областной Думы, группы депутатов Государственной Думы и жалобой гражданина С.Н. Шевцова" // СЗ РФ. 2005. N 23. Ст. 2311.
<2> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 18 июля 2008 г. N 10-П "По делу о проверке конституционности положений абз. 14 ст. 3 и п. 3 ст. 10 Федерального закона "О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при проведении государственного контроля (надзора)" в связи с жалобой гражданина В.В. Михайлова" // СЗ РФ. 2008. N 31. Ст. 3763.
Конституционно-судебное противодействие либеральному радикализму затронуло также сферу уголовного судопроизводства, где Конституционный Суд РФ последовательно вводит принцип эффективной защиты интересов потерпевшего наравне с обвиняемым. Прежде всего здесь следует назвать решение, которым Суд признал не соответствующей Конституции РФ, ст. 405 УПК РФ в той мере, в какой она, не допуская поворота к худшему при пересмотре судебного решения в порядке надзора по жалобе потерпевшего (его представителя) или по представлению прокурора, не позволяла тем самым устранить допущенные в предшествующем разбирательстве существенные (фундаментальные) нарушения, повлиявшие на исход дела <1>.
--------------------------------
<1> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 11 мая 2005 г. N 5-П.
В качестве относительно самостоятельного блока вопросов в ряду проблем, связанных с конституционно-судебным устранением ультрарадикальных, односторонних идеологических доктрин из системы национального конституционализма, необходимо выделить вопросы, связанные с реформированием системы социальной защиты, так называемой монетизацией льгот. Имея в своей основе благие цели, на практике эта социальная реформа, как известно, в целом ряде случаев привела к ухудшению материального положения граждан-льготников, существенным образом сузив ранее закрепленный за ними объем социальных гарантий без какой-либо равноценной компенсации или замены. Однако федеральный законодатель не вправе действовать произвольно. Предусматривая компенсаторный механизм покрытия потерь (в денежном выражении) части ранее установленных в натуральной форме социальных гарантий, федеральный законодатель должен исходить из необходимости обеспечения соответствующим лицам реальных возможностей располагать социальными благами, включая денежные компенсации, в объеме, сопоставимом с объемом ранее предоставлявшейся им социальной защиты в натуральной форме <1>.
--------------------------------
<1> См.: Определение Конституционного Суда РФ от 27 декабря 2005 г. N 502-О "По жалобе гражданина С.В. Зимницкого на нарушение его конституционных прав положениями ст. 44 Федерального закона от 22 августа 2004 г. N 122-ФЗ" // СЗ РФ. 2006. N 8. Ст. 944.
4.5. Конкретизация правовых норм и институтов
посредством их конституционализации
Современный этап развития российской государственности, связанный с проведением масштабного реформирования различных сфер жизни общества и государства, характеризуется существенным расширением объема юридизации общественных отношений, значительным наращиванием национального нормативно-правового массива. Это имеет двойственные социально-правовые последствия. С одной стороны, повышается степень правового упорядочения общественных отношений, а государственная воля, проявляющаяся в правовых формах, находится под публичным контролем. С другой стороны, обеспечение интенсивного правового регулирования приводит к росту энтропии в правовой системе, увеличению числа правовых коллизий, противоречий, дефектов и, как это ни парадоксально, на уровне совокупной (суммарной) правоприменительной и правореализационной деятельности может увеличивать нормативную неопределенность. Такая ситуация в условиях общемировых тенденций уплотнения каналов связи международного и внутригосударственного права, взаимопроникновения англосаксонского и романо-германского подходов к организации правовой системы, включая присущее им соотношение нормативно-абстрактного и казуально-прецедентного начал в правовой регламентации социальных связей, существенным образом актуализирует проблему конкретизации законодательства. Ведь очевидно: степенью конкретности правового регулирования - особенно в рамках переходного типа общества - во многом определяется возможность стабильного правопользования и правоприменения.
Уже из такой постановки вопроса ясно, что конкретизация законодательства находится в сложных связях с функционированием Конституционного Суда РФ как института судебного конституционного контроля, который по своему предназначению в государственно-правовой системе призван обеспечивать (контролировать) конституционно обусловленный уровень определенности законодательства, а также в меру своих полномочий ликвидировать издержки законотворческого процесса и законодательного регулирования.
Значение решений Конституционного Суда РФ для конкретизации законодательства определяется таким образом его местом и ролью в системе разделения властей, а также тем (и это немаловажно), что сама по себе конкретизация законодательства может рассматриваться не только в качестве определенной формы законотворчества, но и как способ его конституционализации.
4.5.1. Конкретизация законодательства как особая форма
законотворчества, способ его конституционализации
Обоснование данного тезиса предполагает прежде всего установление содержательного значения конкретизации законодательства и затем его соотнесения со смыслом института конституционализации.
Опираясь на общетеоретические юридические представления о смысловом наполнении понятия "законодательство" в единстве с логико-философской методологией различения общего, частного, единичного, а также абстрактного и конкретного, конкретизацию законодательства, по нашему мнению, можно рассматривать двойственным образом - в узком и широком смысле, - определив их при этом так:
а) в узком смысле конкретизация законодательства проявляется через конкретизацию норм права (гипотезы, диспозиции, санкции) и направлена на придание нормативным абстракциям реально действующего значения; она обеспечивает "уплотнение" нормативного содержания законодательного акта и имеет в этом плане нормоустановительное и правоприменительное значение;
б) в широком смысле конкретизацию законодательства можно рассматривать как осуществляемую государственными и иными уполномоченными органами деятельность по уточнению нормативного содержания правового регулирования, т.е. в конечном счете достижения такого уровня его юридической точности, которая при сохранении достаточной для эффективной реализации правового статуса свободы усмотрения и альтернативных вариантов достижения правомерной цели обеспечивала бы каждому субъекту права адекватное представление о его правах, обязанностях и ответственности, а также о последствиях принятых или непринятых решений, совершенных или несовершенных действий.
В соответствии с трехуровневой системой национального правотворчества конкретизация может осуществляться на федеральном, региональном и муниципальном уровнях публичной власти, каждый из которых в процессе реализации соответствующей деятельности связан конституционными принципами разграничения предметов ведения и полномочий между публично-территориальными образованиями и не вправе вмешиваться в конституционные прерогативы и пределы самостоятельности другого.
В свою очередь, под конституционализацией обычно понимают встраивание законодательства в непротиворечивую правовую систему, основанную на верховенстве Конституции РФ <1>. В более детальном виде она проявляется в трех аспектах: во-первых, наиболее значимые отраслевые отношения имеют прямое закрепление в Конституции РФ и регулируются посредством прямого действия норм Основного Закона; во-вторых, отраслевое законодательство регулирует соответствующий круг общественных отношений в строгом соответствии с положениями Конституции РФ и под судебным конституционным контролем; в-третьих, конституционализация является способом преодоления конкуренции правовых норм и разрешения юридических конфликтов <2>.
--------------------------------
<1> См.: Зорькин В.Д. Прецедентный характер решений Конституционного Суда РФ // Журнал российского права. 2004. N 12.
<2> См.: Крохина Ю.А. Конституционализация финансового законодательства: объективная закономерность и фактор оптимизации // Конституция и законодательство: Сб. статей по матер. науч.-практ. конф. (Москва, 29 октября 2003 г.). М., 2003. С. 112 - 124.
Обеспечение соответствия отраслевого правового регулирования Конституции РФ, преодоление законодательных противоречий и конфликтов очевидно предполагает при наличии объективной к тому возможности выявление в потенциально дефектной норме или нормативном комплексе адекватного действующей Конституции РФ нормативного содержания и сообразно с ним конституционное истолкование тех или иных законоположений, в результате чего их собственная нормативная масса уплотнится (утяжелится) за счет ее наращивания конституционными предписаниями, выведенными Конституционным Судом РФ из содержания и смысла Основного Закона для данной конкретной конфликтной (противоречивой) правовой ситуации; тем самым им (законоположениям) будет придано реальное конституционное значение, т.е. произведена их конституционализация.
Вместе с тем конституционализация, рассматриваемая в более общем виде, реализуется не только посредством функционирования органов конституционного контроля, но обеспечивается в результате системного взаимодействия и совместной деятельности всех органов публичной власти, направленных на неукоснительное соблюдение норм Конституции РФ и их адекватное, точное отражение в правотворческой и правоприменительной практике.
4.5.2. Конституционно-судебное конкретизирующее воздействие
на текущее законодательство
Конкретизирующее воздействие Конституционного Суда РФ на законодательство представляет собой сложный процесс, имеющий волевую, технико-юридическую и процессуально-правовую характеристики, и осуществляется прежде всего путем преодоления конституционно-правовой неопределенности законодательства, что является разновидностью конфликтной пробельности, которая ведет - попутно будет отмечено - к нарушению конституционного принципа равенства всех перед законом. В конечном счете это и есть подтверждение специфической формы правотворческой деятельности Конституционного Суда РФ, так как в процессе преодоления конституционной пробельности происходит следующее.
1. Увеличивается объем нормативного материала с помощью ее конституционного истолкования. Характерным примером такого случая может служить признание Судом оспариваемых законоположений, устанавливающих период, в течение которого граждане РФ не могут выступать с инициативой о проведении референдума Российской Федерации и проведение такого референдума не допускается, не противоречащими Конституции РФ. Одновременно Суд указал, что рассматриваемые нормы по своему конституционно-правовому смыслу предполагают, что период, в течение которого граждане могут выступать с инициативой о проведении референдума Российской Федерации и непосредственно участвовать в нем, должен во всяком случае составлять не менее двух лет, с тем чтобы в пределах четырехлетнего избирательного цикла обеспечивалась возможность проведения не менее двух референдумов <1>.
--------------------------------
<1> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 11 июня 2003 г. N 10-П.
2. Преодолевается коллизия, внутренняя конфликтность между несколькими нормами (если даже она носит заранее заданный законодателем характер) путем поиска баланса содержащихся в них конкурирующих конституционных ценностей.
Здесь, однако, важно сделать оговорку о юрисдикции. Дело в том, что согласно правовой позиции, выраженной Конституционным Судом РФ в Постановлении от 16 июня 1998 г. N 19-П по делу о толковании отдельных положений ст. ст. 125, 126 и 127 Конституции РФ, суды общей юрисдикции и арбитражные суды, руководствуясь ч. 2 ст. 120 во взаимосвязи с ч. ч. 3, 5 и 6 ст. 76 Конституции, в случаях противоречия между законами должны самостоятельно решать, какой именно закон подлежит применению в рассматриваемом деле <1>. Это распространяется и на те случаи, когда имеет место коллизия между законами (или между различными нормами одного закона), - вопрос о том, какой именно закон подлежит применению в конкретном деле, решается по общему правилу судами общей юрисдикции или арбитражными судами и не относится к полномочиям Конституционного Суда РФ, как они определены ст. 125 Конституции РФ и ст. 3 Федерального конституционного закона о Конституционном Суде РФ <2>. Вместе с тем в судебной практике должно обеспечиваться конституционное истолкование подлежащих применению нормативных положений. Поэтому, как указал Конституционный Суд РФ в одном из своих решений, в случаях, когда коллизия правовых норм приводит к коллизии реализуемых на их основе конституционных прав, вопрос об устранении такого противоречия приобретает конституционный аспект и, следовательно, относится к компетенции Конституционного Суда РФ, который обеспечивает в этих случаях выявление конституционного смысла действующего права <3>.
--------------------------------
<1> СЗ РФ. 1998. N 25. Ст. 3004.
<2> См.: Определение Конституционного Суда РФ от 12 апреля 2005 г. N 142-О "Об отказе в принятии к рассмотрению запроса губернатора Тульской области о проверке конституционности подп. 8 п. 3 ст. 7 Федерального закона "О финансовых основах местного самоуправления в Российской Федерации" // ВКС РФ. 2005. N 5; Определение Конституционного Суда РФ от 8 февраля 2007 г. N 288-О-П "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы администрации г. Омска на нарушение конституционных прав местного самоуправления положениями п. 20 ст. 2, ч. 3 ст. 4 Федерального закона "Об основах регулирования тарифов организаций коммунального комплекса", ч. ч. 1 и 2 ст. 6 Федерального закона "О внесении изменений в Федеральный закон "Об основах регулирования тарифов организаций коммунального комплекса" и некоторые законодательные акты Российской Федерации" // Архив Конституционного Суда РФ. 2007.
<3> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 14 мая 2003 г. N 8-П.
В этом плане можно обратить внимание, в частности, на решения Конституционного Суда РФ, в которых им оценивались нормы ст. 7 УПК РФ, устанавливающие в ходе производства по уголовному делу приоритет УПК РФ перед другими федеральными законами. В судебной практике данные положения получили однозначную трактовку, как предполагающие, по существу, абсолютный приоритет УПК РФ, даже в тех случаях, когда общественные отношения, затрагиваемые его нормами, урегулированы в специальных законах, которые к тому же могут устанавливать больший объем прав и свобод человека и гражданина (например, режим адвокатской тайны, режим неприкосновенности депутата представительного органа местного самоуправления и т.д.). Конституционный Суд РФ сформулировал по этому поводу следующую правовую позицию: приоритет УПК РФ перед другими федеральными законами не является безусловным: он может быть ограничен как установленной Конституцией РФ (ч. 4 ст. 15, ч. 3 ст. 76) иерархией международных договоров, федеральных конституционных законов и обычных федеральных законов (к числу последних относится и УПК РФ), так и правилами о том, что в случае коллизии между различными законами равной юридической силы приоритетными признаются последующий закон и закон, который специально предназначен для регулирования соответствующих отношений; кроме того, приоритет уголовно-процессуального закона не распространяется на случаи, когда в иных (помимо УПК РФ, закрепляющего общие правила уголовного судопроизводства) законодательных актах устанавливаются дополнительные гарантии прав и законных интересов отдельных категорий лиц, обусловленные в том числе их особым правовым статусом. Таким образом, конкретизировав положения ст. 7 УПК РФ, Конституционный Суд РФ снял коллизию конституционных ценностей <1>.
--------------------------------
<1> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 29 июня 2004 г. N 13-П "По делу о проверке конституционности отдельных положений ст. ст. 7, 15, 107, 234 и 405 УПК РФ в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы" // СЗ РФ. 2004. N 27. Ст. 2804; Определение Конституционного Суда РФ от 15 мая 2007 г. N 371-О-П "Об отказе в принятии к рассмотрению жалоб гражданина Д.Л. Васильева на нарушение его конституционных прав ч. ч. 1 и 2 ст. 7, ч. 6 ст. 162 и ст. 182 УПК РФ" // Архив Конституционного Суда РФ. 2007.
3. Уточняется нормативное содержание статьи закона в случае, если элементы конституционно-конфликтной пробельности являются результатом неопределенности какой-либо структурной части соответствующей нормы, будь то гипотеза, диспозиция или санкция.
Например, Конституционный Суд РФ сформулировал свою позицию в отношении конституционности п. 1 ст. 15 ТК РФ <1>, согласно которому никто не вправе пользоваться и распоряжаться товарами и транспортными средствами до их выпуска иначе как в порядке и на условиях, которые предусмотрены настоящим Кодексом. Казалось бы, что прочтение данной нормы не вызывает сомнений с точки зрения ее ясности, точности и определенности, как содержащей запрет пользования автотранспортными средствами, не прошедшими таможенного оформления. Из этого исходила и правоприменительная практика, которая распространяла названные положения в том числе и на те случаи, когда владелец транспортного средства, не прошедшего таможенного оформления, не принимал участия в его перемещении через государственную границу и, более того, не был информирован о неуплате таможенных платежей: правоприменительные органы полагали, что такие лица не вправе пользоваться и распоряжаться транспортными средствами до осуществления процедур таможенного оформления. Именно такое понимание названных законоположений стало поводом для инициирования их конституционно-судебной проверки. В результате Конституционный Суд РФ, опираясь на ранее принятые решения в отношении аналогичных оспариваемым положений ранее действовавшего ТК РФ, пришел к выводу о том, что приведенное правоприменительное толкование не вполне корректно, поскольку чрезмерно расширяет гипотезу нормы. Конституционный Суд конкретизировал ее и указал следующее: оспариваемое положение содержит предписание общего характера и не означает, что обязанность выполнить требования по таможенному оформлению товаров и транспортных средств, в том числе по уплате таможенных платежей, может быть возложена на лиц, которые не могли каким-либо образом влиять на соблюдение требуемых при перемещении товаров и транспортных средств через таможенную границу таможенных формальностей, поскольку не были в тот период участниками каких-либо отношений, включая таможенные отношения, по поводу такого имущества, и если, приобретая его, они не знали и не должны были знать о незаконности ввоза на таможенную территорию Российской Федерации.
--------------------------------
<1> См.: Определение Конституционного Суда РФ от 12 мая 2006 г. N 167-О "По жалобе гражданина В.С. Кириллова на нарушение его конституционных прав п. 1 ст. 15 ТК РФ" // СЗ РФ. 2006. N 32. Ст. 3586.
4. Выявляются системные, иерархические связи и зависимости между отдельными нормами правовых институтов конкретной отрасли права и на этой основе, в результате "смены (уточнения) мест слагаемых" меняется правовой результат в пользу усиления нормативной определенности, преодоления конфликтной пробельности.
Наглядно это проявилось в решении Конституционного Суда РФ, в котором рассматривался вопрос о порядке наделения городского поселения статусом городского округа при одновременном включении в его состав расположенного в пределах городской черты населенного пункта, являющегося самостоятельным муниципальным образованием, с точки зрения учета в процессе данного преобразования мнения населения соответствующего населенного пункта <1>. Правовое регулирование данных отношений содержится в переходных положениях Федерального закона "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации", в частности в абз. 5 - 8 ч. 3 ст. 84, согласно которым в случае наличия в составе территории (в границах) муниципального образования (за исключением района) города и других населенных пунктов, являющихся муниципальными образованиями, не позднее 1 марта 2005 г. законом субъекта РФ принимается решение: об упразднении указанных муниципальных образований (за исключением города) и соответствующих органов местного самоуправления не позднее 1 января 2006 г., если территории данных муниципальных образований находятся в пределах городской черты; об исключении территорий населенных пунктов, находящихся за пределами городской черты, из состава территории указанного муниципального образования; внутригородские муниципальные образования упраздняются с 1 января 2006 г. Применение этих норм на практике породило целый ряд проблем, связанных главным образом с тем, что органы государственной власти при осуществлении названных преобразований упраздняли населенные пункты, расположенные в пределах городской черты, без выяснения отношения к этому со стороны населения, ссылаясь на то, что Федеральный закон в подобных ситуациях учета мнения населения не требует; это привело к обращению жителей ряда упраздненных населенных пунктов в Конституционный Суд. Изучив соответствующие обращения, Конституционный Суд РФ установил, что, действительно, приведенными положениями ч. 3 ст. 84 Федерального закона "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" непосредственно не предусматривается необходимость учета мнения населения соответствующих муниципальных образований. Однако эти положения - по их смыслу и во взаимосвязи со ст. ст. 12 и 13, абз. 1 ч. 3 ст. 83 и абз. 1 ч. 3 ст. 84 - также предполагают, что изменение границ территорий и преобразование муниципальных образований осуществляется в общем порядке, предусмотренном ст. ст. 12 и 13, т.е. с учетом мнения населения соответствующих территорий. В соответствии с этим Суд заключил, что оспариваемые законоположения - по их конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования - предполагают, что в случаях изменения границ территорий, на которых осуществляется местное самоуправление, и преобразования муниципальных образований требуется учет мнения населения соответствующих территорий, выраженного в установленной форме. Иное означало бы, что на предусмотренные в указанных статьях случаи не распространяется не только действие общего принципа, закрепленного в ст. ст. 12 и 13 данного Федерального закона, но и действие универсального принципа, гарантированного ч. 2 ст. 131 Конституции РФ и относящегося к самому существу местного самоуправления, что недопустимо.
--------------------------------
<1> См.: Определение Конституционного Суда РФ от 3 апреля 2007 г. N 171-О-П "По жалобе гражданина О.Б. Гуртуева и коллективной жалобе граждан - жителей Кабардино-Балкарской Республики на нарушение их конституционных прав положениями Законов Кабардино-Балкарской Республики "Об административно-территориальном устройстве Кабардино-Балкарской Республики", "О статусе и границах муниципальных образований в Кабардино-Балкарской Республике" и Федерального закона "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" // СЗ РФ. 2007. N 21. Ст. 2561.
5. В практике Конституционного Суда РФ имеют место и такие решения, когда с помощью конституционного истолкования "доконституционного" закона придается новое, в частности соответствующее конституционным принципам рыночной экономики, современное содержание старой норме и тем самым преодолевается пробельность правового регулирования реально существующих и развивающихся на новой основе "постконституционных" общественных отношений <1>.
--------------------------------
<1> См., например, Определение Конституционного Суда РФ от 8 февраля 2001 г. N 33-О.
Вместе с тем важно заметить, что в практике Конституционного Суда РФ выработаны определенные принципы и критерии правомерной конкретизации законодательства иными государственными органами, наделенными функцией нормотворчества. Назовем некоторые из них:
а) недопустимость снижения уровня конституционных гарантий в процессе конкретизации законодательства. Например, согласно решению Конституционного Суда конституционный статус судьи раскрывается в положениях Закона РФ "О статусе судей в Российской Федерации", которые во взаимосвязи с нормами Конституции РФ и Федеральным конституционным законом "О судебной системе Российской Федерации" являются базовыми и, следовательно, исключают в ходе их последующей конкретизации и развития ограничение законодательных гарантий статуса судьи или снижение их уровня, в том числе для судей, пребывающих в отставке, а также снижение связанных с отставкой материальных гарантий по сравнению с изначально установленными законом <1>;
--------------------------------
<1> См.: Определение Конституционного Суда РФ от 15 февраля 2005 г. N 5-О "По жалобе гражданки В.В. Сухачевой на нарушение ее конституционных прав положениями п. 8 ст. 15 Закона РФ "О статусе судей в Российской Федерации" и подп. 11 и 13 п. 2 ст. 17 Федерального закона "Об органах судейского сообщества в Российской Федерации" // ВКС РФ. 2005. N 5.
б) достаточно широкая свобода усмотрения нормотворческого органа в выборе направлений конкретизации, притом что соблюдаются конституционные принципы и нормы. В частности, федеральный законодатель, как это следует из решения Конституционного Суда при конкретизации гарантий прав, закрепленных ст. ст. 37, 38, 39 и 41 Конституции РФ, располагает достаточно широкой свободой усмотрения в выборе мер социальной защиты, в том числе социального обеспечения в отношении беременных женщин, условий и порядка предоставления им соответствующих денежных выплат, их размера <1>. Такая свобода усмотрения может проявляться и при конкретизации конституционных терминов. Так, в одном из своих решений Конституционный Суд РФ обратил внимание на то, что конституционное понятие "внутренние финансовые обязательства Российской Федерации" может быть наполнено различным юридическим содержанием в зависимости от целей правового регулирования и, следовательно, возможна различная конкретизация соответствующего положения Конституции РФ федеральным законодателем <2>;
--------------------------------
<1> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 22 марта 2007 г. N 4-П.
<2> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 21 марта 2007 г. N 3-П.
в) соблюдение конституционно обусловленной формы конкретизирующего правового акта. Так, согласно решению Конституционного Суда РФ из взаимосвязанных положений ч. 3 ст. 104, п. п. "а" и "б" ч. 1 ст. 114 Конституции РФ вытекает, что Правительство РФ, несущее ответственность за обеспечение бюджетной сбалансированности при реализации соответствующих законов, в качестве участника процесса осуществления управомоченными субъектами принадлежащего им права законодательной инициативы вправе рассчитывать на соблюдение ими определенных требований к законопроектам, указанным в ч. 3 ст. 104 Конституции РФ и потому подлежащим внесению в Государственную Думу только при наличии заключения Правительства РФ. Однако эти требования должны быть облечены в такую юридическую форму, которая исключала бы их произвольное применение, и не могут посягать на само существо права законодательной инициативы или вводить условия, чрезмерно затрудняющие либо иными способами блокирующие его реализацию управомоченными Конституцией РФ субъектами. Указанные требования во всяком случае не могут вводиться нормативным правовым актом, устанавливающим правила внутренней деятельности Правительства РФ по реализации его полномочий (ч. 1 п. 1 Регламента Правительства РФ), а следовательно, в силу собственной природы и назначения неспособным выступать соответствующей Конституции РФ юридической формой конкретизации конституционного права законодательной инициативы, а также условий и порядка его осуществления <1>.