Великий голод и начало Смуты
Относительное спокойствие в Русском государстве длилось недолго. Уже в 1601 г. проявились признаки серьезного кризиса во всех областях жизни страны.
Все началось со страшного голода, который обрушился на центральные уезды России в 1601 г. Тем летом шли нескончаемые дожди, и посевы либо вымокли, либо недозрели. В августе ударили ранние морозы. Это окончательно погубило урожай. Зерно прошлых лет, находившееся в амбарах крестьян и посадских людей, быстро подошло к концу. Непогода нанесла ущерб и другим сельскохозяйственным культурам.
Уже осенью продуктов питания стало катастрофически не хватать. Цены на хлеб резко возросли, простой народ не мог его купить. Зато богатые люди – князья, бояре, купцы, духовенство, обладавшие большими запасами хлеба в своих житницах, стремились нажиться на стихийном бедствии, взвинчивали цены. Особенно злодействовали спекулянты и перекупщики. Они скупали хлеб в дальних, благополучных уездах и втридорога продавали там, где его не хватало.
Современники тех событий рассказывали, что голод поразил прежде всего бедные слои народа. Лишившись нормальной пищи, люди стали есть кошек и собак, обдирали липовую кору, толкли её и варили, употребляли лебеду и даже сено. Появились случаи людоедства. Трупы умерших валялись на дорогах, их не успевали хоронить. Там, где голод, там и болезни: началась эпидемия холеры. Хозяева, не желая кормить холопов, выгоняли их на улицу, где большинство из них тоже погибало. Лишь в одной Москве от голода и болезней умерло около 120 тысяч человек.
В последующие два года картина повторилась. Снова проливные дожди погубили урожай. Всего за три года вымерла одна треть населения государства.
Правительство Годунова пыталось ослабить воздействие стихийного бедствия. Были введены твердые цены на хлеб, спекулянтов и перекупщиков нещадно наказывали. Борис приказал продавать из своих житниц хлеб по заниженным ценам; предпринимались даже раздачи денег народу. Однако все эти меры не касались крестьян. Годунов поддерживал лишь посадских людей, горожан, которые уже давно стояли за него горой. Кроме того, чиновники похищали часть выделенных народу денег, раздавали их своим родственникам, и в результате предпринятые царем меры мало помогали. Напротив, узнав о том, что в Москве можно спастись от напастей, масса людей хлынула в столицу. Беженцы заполнили все улицы. Они буквально штурмом брали казенные житницы, которые и так были уже опустошены. Голод не ослабевал.
В этих условиях Годунов издал два важных указа, которыми пытался облегчить положение народа. Так, 28 ноября 1601 г. он восстановил Юрьев день, позволив крестьянам вновь беспрепятственно уходить от своих хозяев. Но указ не распространялся на Московский уезд и государственные земли. Московское боярство, дворянство, духовенство, чьи владения в основном находились в центре, могли чувствовать себя спокойно. Зато провинциальное дворянство пришло в негодование. Оно стало терять крестьян, а Годунов – свою верную опору – дворянство.
Второй указ касался холопов. В августе 1603 г. правительство разрешило изгнанным из своих дворов и лишенным пропитания холопам выходить на свободу. Тысячи бездомных холопов объединились под Москвой в разбойничьи шайки, часть устремились в южные земли.
Отчаявшиеся люди силой оружия пытались добыть себе пропитание. Скоро грабежи, разбои охватили всю страну. Шайки вооруженных разбойников перекрывали дороги, грабили купеческие караваны, нападали на обозы с хлебом. Одновременно крестьяне отказывались платить налоги государству, подати и оброки феодальным собственникам. В больших количествах они уходили на свободные земли южных и юго-западных окраин государства, на Дон и Днепр, вливались в число донских и запорожских казаков. В городах оголодавшая беднота начала нападать на хоромы богатых людей, грабить хлебные амбары. Опасно стало даже в Москве. В 1601–1602 гг. Борис Годунов создал специальные дворянские отряды для охраны московских улиц от грабителей и «зажигателей». Во главе этих отрядов встали видные члены Боярской думы. И все же Москва вскоре практически была отрезана от остальной страны, «лихие» люди периодически перерезали Смоленскую, Тверскую, Рязанскую дороги. Так постепенно низы народа начинали действовать наравне с грабительскими, разбойничьими шайками.
Верховную власть, и в первую очередь нового царя, эти слои рассматривали как источник всех своих бед.
Особенную силу приобрел в 1603 г. повстанческий отряд под руководством Хлопко Косолапа, который блокировал несколько дорог, ведущих в Москву. Вскоре отряд Хлопко объединился с другими в подобие настоящего войска. Повстанцы-холопы, крестьяне, посадские громили боярские и дворянские имения, захватывали имущество богатых людей.
Усмирять их Годунов послал воеводу А. Ф. Басманова с «многою ратью», и под Москвой разгорелось настоящее сражение. Каратели разгромили отряды Хлопко, сам он, израненный, попал в плен и тут же был казнен. Но и царская рать потерпела жестокий урон, а воевода Басманов пал в бою. Остатки повстанцев бежали на юго-западные окраины страны, полные злобы и жажды мщения. Таким образом, «великий голод» обострил ещё больше все народные беды и подвел людей к черте, за которой уже были борьба, кровь, смерть. Страна стала все больше раскалываться на противоборствующие лагери.
Лжедмитрий I. Именно в эти годы правительство Годунова столкнулось ещё с одной непредвиденной и, как оказалось, страшной опасностью – появлением человека, который объявил себя спасшимся от убийц царевичем Дмитрием, сыном Ивана Грозного. Он заявлял о своих правах на русский престол и призывал к расправе над Годуновым и его сторонниками, обещал России справедливое правление.
Кто же был этот человек? Большинство ученых сходится на том, что под именем царевича Дмитрия действовал 20-летний обедневший галицкий дворянин Григорий Отрепьев. Он появился в качестве слуги в доме одного из бояр Романовых. После падения рода Романовых, боясь наказания, Отрепьев постригся в монахи, жил по монастырям, позднее оказался в московском Чудовом монастыре и даже одно время служил при дворе патриарха переписчиком книг. Тот выделял Отрепьева за красивый почерк и сметливость. Но уже в это время Отрепьев начал внушать окружающим мысль о своем необычном происхождении и великом предначертании. Испугавшись подозрительного монаха, патриарх отослал его прочь. А в 1602 г. Отрепьев бежал в Литву, затем побывал в имениях ряда польских и литовских магнатов и наконец осел в имении богатейшего польского вельможи князя Адама Вишневецкого. Там-то он и объявил себя царевичем Дмитрием.
Один из русских историков заметил, что «испечен» был Лжедмитрий в Польше, но «замешан» из московского теста. Действительно, все следы появления самозванца вели в дом Романовых, к видным московским дьякам. Именно в этой среде появилась мысль противопоставить самозванца Годунову и свергнуть ненавистного знати и дьякам царя. Так смута, начавшаяся в 1601 г. во время голода, усилилась благодаря самозванцу.
Григорий Отрепьев был одаренным, пылким, с авантюристическими наклонностями, невероятным честолюбием и в свои двадцать с небольшим лет неплохо образованным. Такой человек мог появиться именно тогда, когда Русское государство стало разваливаться на части: его подрывала борьба низов и верхов общества, противоречия и ненависть в высших слоях. Недаром он нашел убежище в Польше, где давно вынашивались планы сокрушения России.
Вскоре самозванец оказался при дворе сандомирского воеводы Юрия Мнишека, который, используя Лжедмитрия, хотел поправить свои материальные дела. Там «царевич» влюбился в 16-летнюю дочь воеводы Марину и обручился с ней. Марина, несмотря на молодость, обладала огромным честолюбием, была фанатичной католичкой. Она мечтала стать русской царицей и помочь католикам продвинуть свои интересы в России. Эти настроения подогревали в ней католическое духовенство, Орден иезуитов. Папский посол в Польше обратил Лжедмитрия в католичество, но тайно, чтобы русские православные люди не отвернулись от «царевича».
Лжедмитрий побывал в Запорожской Сечи, и казаки, ненавидевшие Московию, с восторгом приняли его и обещали помощь. Там и начала формироваться армия самозванца. Туда же к нему пришли послы с Дона, обещавшие поддержку донских казаков. Лжедмитрий повсюду рассылал свои воззвания, они находили благодатный отклик среди окраинного казачества, беглых холопов и крестьян. В народе все шире распространялся слух, что Дмитрий Иванович и есть тот самый справедливый и добрый царь, который всегда был мечтой народа. «Царевич» не скупился на обещания. Польскому королю в случае захвата власти он обязался передать Чернигово-Северские земли и сокровища царской казны. Мнишекам посулил Новгород и Псков, поддержавшим его польским магнатам поклялся возместить их затраты на содержание наемников.
В октябре 1604 г. войско Лжедмитрия форсировало Днепр и появилось в русских землях. С ним шло около 2000 наемников. Король поостерегся отдать в распоряжение самозванца свое войско. Шли с Лжедмитрием также запорожские казаки. Однако при первом же столкновении с правительственными войсками Лжедмитрий потерпел неудачу. Он был разбит под Новгородом-Северским. Наемники оставили его; бежал в Польшу и Юрий Мнишек. Казалось, что авантюра самозванца была обречена на провал с самого начала. Однако его разбитое войско быстро восстановилось. С каждым днем оно увеличивалось, как катящийся с горы снежный ком. К Лжедмитрию подошли донские казаки, крестьяне, холопы, на его сторону переходили стрельцы и дворянские отряды.
Вскоре численность войска Лжедмитрия достигла 15 тысяч человек. Южные города сдавались самозванцу без боя. Казаки, посадские люди и стрельцы приводили к нему связанных воевод. Весь юг и юго-запад страны были охвачены народным движением.
В январе наступил перелом. Под селом Добрыничи близ г. Севска Лжедмитрий снова был разбит царским войском, но воеводы, которые принадлежали к знати и ненавидели Годунова, действовали нерешительно. Лжедмитрий снова спасся и собрал новое войско. А вскоре почти все города юга и юго-запада признали власть самозванца.
Под Кромами решилась судьба Бориса Годунова. Правительственное войско тщетно пыталось взять город, перешедший на сторону мятежников. В царском войске началось брожение, увеличилось число перебежчиков. Годунов получал со всех сторон неутешительные вести. Они угнетали его. Здоровье окончательно пошатнулось, а 13 апреля 1605 г. во время обеда Борис рухнул навзничь, горлом пошла кровь. Это был уже второй апоплексический удар. Распространились слухи, что царь покончил с собой.
Москва начала присягать его сыну царевичу Федору Борисовичу. А под Кромами воеводы со всем войском перешли на сторону Лжедмитрия. Часть царской армии бежала на север. Правительственная военная машина рухнула. Теперь дорога на Москву для самозванца была открыта.