По делу по обвинению ПАПАКИЦА Александр Васильевич. 7 страница

Следствием поворота стало прекращение в конце января — начале февраля 1939 г. санкционированного Л. П. Берией в ноябре 1938 г. официально совершенно секретного², но фактически получившего широкий размах обсуждения и осуждения работниками НКВД на партийных собраниях фактов нарушения «социалистической за­конности». Одновременно прокуратуре были указаны допустимые рамки действий, что также санкционировалось сталинской телеграм­мой. 26 января 1939 г. А. Я. Вышинский обратился к И. В. Сталину с просьбой ознакомить прокуроров из центрального аппарата Проку­ратуры СССР, осуществлявших надзор за органами НКВД, с теле­граммой от 10 января 1939 г.³ Также Вышинский просил Сталина ознакомить с телеграммой при посредстве республиканских, крае­вых и областных комитетов партии и прокуроров соответствующих

А. В. Квашонский и др. М., 1999. С. 398-400. Исследования о том, какое количество дел было возбуждено прокуратурой в отношении сотрудников НКВД и сколько из них завершилось осуждением или были прекращены, отсутствуют.

¹ См.: «Шифротелеграмма И. В. Сталина о применении мер физического воздействия в отношении "врагов народа"» от 10 января 1939 г. // Лубянка. Сталин и НКВД-НКГБ-ГУКР «Смерш». 1939 - март 1946 / Архив Ста­лина. Документы высших органов партийной и государственной власти. М., 2006. С. 14-15. Аналогичная аргументация в исследовании Олега Хлевнюка: Khlevniuk О. V. The History of the Gulag... P. 190.

² Начальник УНКВД по Винницкой области И. М. Кораблев обознача­ет соответствующее собрание УНКВД от 25 ноября 1938 г. как «совершенно секретное». См.: «Протокол оперативного совещания оперативного состава УНКВД и работников НКВД по Винницкой области» от 25 ноября 1938 г. // ОГА СБУ. Ф. 16. Оп. 31 (1951 г.). Д. 39.

³ См.: «Записка прокурора СССР А. Я. Вышинского секретарю ЦК ВКП(б) И. В. Сталину "Об ознакомлении прокурорских работников с со­держанием шифротелеграммы от 10 января 1939 г." от 26 января 1939 г.» // Лубянка. Сталин и НКВД-НКГБ-ГУКР «Смерш»... С. 19.

административных единиц¹. В ответ Сталин отправил требуемую инструкцию².

Еще в одной шифротелеграмме, отправленной 14 февраля 1939 г., глава ЦК ВКП(б) разрешил ознакомить со своей телеграммой от 10 января 1939 г. председателей республиканских, краевых и об­ластных судов³. Таким образом, полномочия прокуратуры по восста­новлению социалистической законности и наказанию сотрудников НКВД при посредничестве Вышинского и Сталина были выхолоще­ны, своеобразное институциональное равновесие было восстановле­но: органы госбезопасности оказались поставлены на место, но без их подчинения прокуратуре. Это новое соотношение сил можно рас­познать также в том, что на собрании партийной ячейки УНКВД по Сталинской области, состоявшейся 28 января 1939 г., нападкам под­верглась уже прокуратура, обвинявшаяся в незаконных действиях. Так, сотрудник областного УНКВД Воронин возмущался тем, что «у нас прокурор подписывал, не разбираясь, любые документы»⁴. По­добные попытки включить в сферу критики соответствующие пар­тийные и прокурорские инстанции наблюдалась также в начале кам­пании по восстановлению соцзаконности⁵.

Тем не менее расследование прокуратурой уголовных дел, воз­бужденных в отношении сотрудников НКВД и их осуждение Во­енной коллегией Верховного суда СССР и военными трибуналами войск НКВД продолжалось. Но последовательной ревизии «массо­вого осуждения полностью невиновных, честных советских людей», как позже характеризовали террор в своем обращении к секретарю ЦК ВКП(б) А. А. Жданову некоторые прокуроры, упоминая в том числе и «средневековые пыточные методы», не произошло⁶. Как от­

¹ Там же.

² См.: «Записка И. В. Сталина секретарям обкомов, крайкомов, ЦК нац-компартий об ознакомлении прокурорских работников с содержанием шиф-ротелеграммы от 10 января 1939 г.», датированная 27 января 1939 г. // Там же. С. 20.

³ См.: «Записка И. В. Сталина секретарям обкомов, крайкомов, ЦК нац-компартий об ознакомлении судебных работников с содержанием шифроте-леграммы от 10 января 1939 г.», датированная 14 февраля 1939 г. // Там же. С 24-25.

⁴ См. документ № 206 в настоящем издании.

⁵ См. также заявления прокурора военного округа Грезова и сотрудни­ка УНКВД по Харьковской области Гноевого о полностью отсутствовавшем прокурорском надзоре: Документ № 199 в настоящем издании.

⁶ См.: «Прокуроры в ЦК ВКП(б), тов. А. А. Жданову» от 28 октября 1939 г. // Независимая газета. 1998. 29 апр. С. 2.

мечали прокуроры, «Берия не только не горит желанием освободить ни в чем не повинных людей, а наоборот, ведет определенную линию по созданию тормоза в этой работе и свой авторитет использует для поддержания "чести мундира"»¹. Берии действительно удалось с по­мощью многочисленных демаршей удерживать «нападки» прокура­туры на органы НКВД и их сотрудников в определенных границах².

В отношении жалоб прокуратуры возникает, однако, сомнение: стремилась ли она к действительному восстановлению законности, ведь как институт прокуратура была серьезно замешана в тех престу­плениях, которые вменялись в вину НКВД³. Как известно, прокуро­ры участвовали в заседаниях троек и визировали приговоры послед­них, а значит, также формально разделяли их ответственность.

Поэтому не следует удивляться, что внутри самой прокуратуры наблюдались серьезные трения по поводу массированных действий в отношении НКВД и милиции. Как следует из отчета народного комиссара юстиции РСФСР, датированного концом июня 1939 г., сотрудники краевых и областных прокуратур, как правило, не на­ходили оснований для критики в адрес «подопечных» управлений НКВД и не стремились добиваться требуемого жесткого контроля над госбезопасностью. Причиной этого были как собственные «гре­хи» прокуратуры, так и устоявшийся образ мышления. Так, для са­мой прокуратуры, как и прежде, было весьма актуальным представ­ление о якобы угрожающем системе разложении «антисоветскими элементами». Соответственно ложные показания, данные в период Большого террора, теперь объяснялись не действиями со стороны

¹ См.: Khlevniuk О. V. The History of the Gulag... P. 190.

² О соответствующих демаршах Берии см: «Письмо наркома внутренних дел СССР Л. П. Берии прокурору СССР А. Я. Вышинскому "Об ошибочной позиции работников ряда прокуратур при осуществлении постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 г." от 2 марта 1939 г.» // Исто­рия сталинского ГУЛАГа: конец 1920-х — первая половина 1950-х годов... Т. 1. С. 333-334; Документ № 203 в настоящем издании; Khlevniuk О. V. The History of the Gulag... P. 188-189, 191-192; Соломон П. Советская юстиция при Сталине. М., 1998. С. 263.

³ По вопросу участия прокуратуры в массовых преследованиях см.: Панков С. Л. Правосудие как инструмент репрессий в СССР в годы Вели­кой Отечественной войны // Западная Сибирь в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. Новосибирск, 2004. С. 240, 258; Чащухин А. В. Участие советских органов власти в проведении массовой операции в Прикамье Свердловской области // Сталинизм в советской провинции 1937-1938 гг.... С. 624-646; Rittersporn G. Т. Extra-judicial Repression and the Courts. Their Re­lationship in the 1930s // Reforming Justice in Russia. 1864-1996... P. 207-227.

сотрудников НКВД, а враждебным «социальным происхождением» свидетелей (кулак, бывший сторонник Колчака, бывший чиновник царских карательных органов, сын попа и т. д.)¹. Поощряемая госу­дарством практика доносов вообще не подлежала обсуждению. И все же в сообщении Дмитриева на основе одного отдельно взятого лож­ного свидетельства было показано, как НКВД, располагая полной информацией о неблагоприятном социальном происхождении сви­детельницы, манипулировал ею в интересах обвинения².

Взаимоотношения прокуратуры и НКВД после завершения мас­совых операций свидетельствуют о том, что речь шла не столько о восстановлении законности, сколько об отправлении власти и рас­пределении вины. Это также объясняет, почему НКВД не смирился с контролем прокуратуры.

7.6. ВОССТАНОВЛЕНИЕ «СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ ЗАКОННОСТИ»

Тройки — внесудебные органы, объединяющие судебные и испол­нительные функции и являющиеся основой неограниченной власти НКВД, — с восстановлением социалистической законности в основ­ном были упразднены. Однако нив 1939-1941 гг.,нив 1950-1960-х гг. этот инструмент грубого государственного насилия не был подвер­гнут жесткой критике³. Напротив, тройки время от времени реани­мировались. Например, Политбюро ЦК ВКП(б) своим решением от 5 марта 1940 г. санкционировало расстрел в Катыни 14 700 польских офицеров и полицейских, находившихся в лагерях для военноплен­ных, а также расстрел 7000 высокопоставленных польских чинов­ников, офицеров и представителей политической элиты в тюрьмах западных областей Белоруссии и Украины. При этом рассмотрение

¹ См.: «Докладная записка комиссара юстиции РСФСР Я. П. Дмитриева председателю СНК СССР В. М. Молотову о недостатках в работе органов НКВД и Прокуратуры РСФСР» от 29 июня 1939 г. // История сталинского ГУЛАГа: конец 1920-х - первая половина 1950-х годов... Т. 1. С. 335-338. По поводу ревизий дел НКВД областными и краевыми прокуратурами см. так­же следующие статистические данные: М. И. Панкратьев об итогах работы по следствию в 1938 г. и первом квартале 1939 г. от 17 августа 1939 г. // ГА РФ. Ф. 8131. Оп. 16. Д. 2. Л. 330-338.

² Там же.

³ Не были отменены также важные законы, регулировавшие работу вне­судебных органов. См.: Соломон П. Советская юстиция при Сталине. М., 1998. С. 247.

дел и вынесение приговоров было возложено на тройку¹. К тому же в ответ на ходатайства партийного и руководства НКВД Узбекистана и Киргизии соответственно 14 марта и 25 мая 1943 г. были учреждены тройки в этих республиках². В Узбекистане тройкой по обвинению в растрате социалистической собственности к высшей мере наказания были осуждены 50 чел., в Киргизии — 150 чел. «в целях пресечения бандитизма, грабежей, злостного хулиганства»³.

Единственное, за что критиковались внесудебные органы, это за их некомпетентное использование органами НКВД и милицией. То обстоятельство, что подобные органы являются незаконными и сами порождают беззаконие, никогда не обсуждалось. Никто даже не заду­мывался над тем, что именно приказ № 00447, требующий проводить следствие ускоренно и «в упрощенном порядке», а также указания прокурора СССР А. Я. Вышинского о том, что не требуется соблюде­ния процессуальных норм и предварительных санкций на арест, при­водили к грубому нарушению «социалистической законности» ⁴.

Преданным забвению оказалось и самое грубое нарушение «со­циалистической законности» — вынесение тройками смертных при­говоров за проступки, которые Уголовным кодексом РСФСР, равно как и кодексами других союзных республик, карались в самом край­нем случае лишением свободы на короткий срок. Таким образом, ни средства проведения массовых репрессий, ни направление их глав­ного удара ни разу в течение 1939-1941 гг. не ставились под вопрос. Критиковалось только их плохое проведение. В этом имеется своя

¹ Секретные документы из особых папок // Вопросы истории. 1993. № 1. С. 17-19.

² См.: «Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) "По вопросу Юсупова и Кобулова о создании республиканской тройки в Узбекистане"» от 14 марта 1943 г. // Лубянка. Сталин и НКВД-НКГБ-ГУКР «Смерш»... С. 360-361; «Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) по вопросу ЦК КП(б) Киргизии и НКВД СССР» от 25 мая 1943 г. // Там же. С. 385. Интересен тот факт, что В. М. Молотов и А. И. Микоян выступили против учреждения республи­канской тройки, запрос на организацию которой был направлен секретарем республиканского ЦК и народным комиссаром внутренних дел Узбекистана 12 марта 1943 г. Но Сталин поддержал просьбу, заявив: «На своем предло­жении настаиваю». См.: «Записка членов Политбюро ЦК ВКП(б) В. М. Мо-лотова и А. И. Микояна секретарю ЦК ВКП(б) И. В. Сталину о создании тройки в Узбекистане» от 12 марта 1943 г. // Там же. С. 360.

³ Там же.

⁴ См. документы № 31 и 37 в первом томе настоящего издания.

внутренняя логика, поскольку центр, инициируя с лета 1938 г. про­цессы по делам сотрудников НКВД и милиции¹, а в октябре учреж­дая следственные комиссии², показывал, что не намерен терпеть от­клонения от «корректной» процедуры следствия. Таким образом, власть недвусмысленно давала понять, что только контролируемые и упорядоченные государством репрессии являются допустимыми и правильными репрессиями.

Период, который начался после окончания массовых репрессий, характеризуется обузданием карательного рвения аппарата НКВД и милиции и восстановлением норм «социалистической законности»³. Это было делом рук прокуратуры, работавшей рука об руку с Первым спецотделом НКВД⁴. Остальное руководство органов, а также персо­нал среднего и низшего звена были при помощи этих расследований приведены к послушанию и настроены на новый курс. Поддерживае­мая партийным руководством критика сотрудников НКВД в адрес своего начальства, практиковавшаяся на партийных собраниях, игра­ла определенную роль только в течение первых четырех месяцев по­сле окончания массовых операций.

Несмотря на многообещающие начинания прокуратуры, восста­новление «социалистической законности» не означало последова­тельного расследования нарушений закона, которые в условиях но­вой конъюнктуры квалифицировались как преступления. Речь шла не столько о восстановлении права и правового сознания, сколько о приспособлении к новым условиям. Это в особенности подчеркивает выборочное привлечение к уголовной ответственности сотрудников НКВД. Согласно проведенному О. Хлевнюком исследованию, в тече­ние 1939 г. из органов были уволены 7372 сотрудника (23 % от общей численности оперативных сотрудников), но только 937 человек были

¹ См. документ № 25 в настоящем издании.

² Иванов В. Л. Миссия ордена. Механизм массовых репрессий в Совет­ской России в конце 20-х — 40-х гг. На материалах Северо-Запада РСФСР. СПб., 1997. С. 226.

³ О возможных мотивах завершения массовых операций см.: Юнге М., Биннер Р. Как террор стал «Большим»... С. 230-232.

⁴ Первый спецотдел НКВД был создан 29 сентября 1938 г. в результате переименования 8-го (учетно-статистического) отдела. Формальной зада­чей нового отдела было ведение оперативной статистики и учетов на всесо­юзном, республиканском, краевом или областном уровнях. Осуществлял с 17 ноября 1938 г. координирующие функции при проведении расследований правонарушений в органах НКВД.

арестованы¹. Наказание сотрудников низшего звена, как правило, было символическим².

С помощью прокуратуры и партии органы НКВД и милиции³ за­няли свое привычное место в советской системе власти, а их аппа­раты снова оказались под контролем прокуратуры⁴. Одновременно партийное руководство очищалось от какой-либо ответственности за репрессии.

Главная роль московского центра — руководства ЦК ВКП(б) и НКВД СССР — в проведении начиная с июля 1937 г., а потом в завер­шении Большого террора в ноябре 1938 г., равно как и критическая оценка процесса восстановления «социалистической законности», могут создать впечатление, что большая часть сотрудников НКВД и милиции может быть освобождена от ответственности за совершен­ные преступления.

Этот тезис, трактующий органы НКВД исключительно только как получателя и исполнителя приказов, разработанный, в частности, О. Мозохиным⁵, можно опровергнуть тем, что НКВД, как и милиция, являлись привилегированной и неотъемлемой частью системы, на­ложившей на них свой отпечаток, а также были порождением этой системы. Их сотрудники были носителями сталинской идеологии. Именно НКВД и милиция в 1937-1938 гг. располагали огромной

¹ Khlevniuk О. V. The History of the Gulag... P. 187. С сентября 1938 г. по декабрь 1938 г. было арестовано 332 руководящих сотрудника НКВД (140 — из центрального аппарата, 192 — в провинции). Из них 18 чел. занимали по­сты народных комиссаров союзных и автономных республик. Но и в период между 1 октября 1936 г. и 1 сентября 1938 г. было арестовано беспрецедент­но большое количество сотрудников НКВД — 1862 чел. — по обвинению в контрреволюционной деятельности. См.: Хаустов В. Н., Самуэлъсон Л. Ста­лин, НКВД и репрессии 1936-1938 гг. М., 2009. С. 254, 258-259.

² Гридунова И. А. Роль прокуратуры в реабилитационных мероприятиях 1939-1941 гг. на материалах Алтайского края и Новосибирской области // Сталинизм в советской провинции 1937-1938 гг.... С. 647-662.

³ Хотя милиция была включена в состав НКВД, тем не менее она сохра­нила свою собственную структуру и свои помещения. Подчинение милиции НКВД способствовало усилению сотрудничества двух карательных служб, начиная от Москвы и заканчивая региональными органами, что полностью прослеживается в ходе реализации приказа № 00447.

⁴ Партия также возобновила на краевом, областном и районном уровне свой контроль над органами НКВД. См.: Лубянка. Сталин и Главное управ­ление госбезопасности НКВД... С. 663-664.

⁵ Мозохин О. Б. Право на репрессии. Внесудебные полномочия органов государственной безопасности. 1918-1953. М., 2006. Подробное изложение и обсуждение позиции Мозохина см.: Юнге М., Бонвеч Б., Биннер Р. Случай и произвол — тезисы исследований // Сталинизм в советской провинции 1937-1938 гг.... С. 35-43.

свободой действий. Кроме того, указанный выше тезис оставляет вне внимания важнейшую роль низшего звена органов НКВД и мили­ции — районных и городских отделений, которые с энтузиазмом ис­пользовали предоставленную приказом № 00447 возможность фак­тически без обременительного контроля и трудоемкого следствия избавиться от людей, попавших в их поле зрения.

Таким образом, на основе широкого переноса компетенций и пол­номочий сверху вниз, характерного для приказа № 00447, следует исходить из «частичного созвучия мотивов вождя и свиты»: органы НКВД действовали в консенсусе с идеологией и мотивами государ­ственной власти¹. Они, равно как и другие государственные инстан­ции и организации, работали «на встречных курсах» с политическим руководством.

7.7. ДОКУМЕНТЫ № 195-208

№ 195

Выписка из постановления Совета Народных Комиссаров СССР и ЦК ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия»

17 ноября 1938 г. Совершенно секретно

Постановление

Совета Народных Комиссаров СССР и Центрального Комитета ВКП(б)

ОБ АРЕСТАХ, ПРОКУРОРСКОМ НАДЗОРЕ И ВЕДЕНИИ

СЛЕДСТВИЯ

от 17 ноября 1938 г.² № П 4387

[...] СНК СССР и ЦК ВКП(б) отмечают, что за 1937-38 гг., под руководством партии органы НКВД проделали большую работу по

¹ Теоретическую основу нашей аргументации составляет предложенная Юргеном Заруски (Jiirgen Zarusky) концепция «воплощенной власти». Он исходит из того, что в случае широкого переноса компетенции и полномо­чий из центра на подчиненные институты (как это было в случае с приказом № 00447) необходимо исходить из «частичного созвучия мотивов вождей и подчиненных», при этом идеологическое единодушие играет значительную роль. См.: Zarusky J. Herrschaftsstellung und Herrschaftsstil der Diktatoren // Stalin und die Deutschen. Munchen, 2006. S. 248.

² На основании решения Политбюро ЦК ВКП(б) № П 65/116 от 17 ноя­бря 1938 г.

разгрому врагов народа и очистке СССР от многочисленных шпион­ских, террористических, диверсионных и вредительских кадров из троцкистов, бухаринцев, эсеров, меньшевиков, буржуазных национа­листов, белогвардейцев, беглых кулаков и уголовников, представляв­ших из себя серьезную опору иностранных разведок в СССР, и в осо­бенности разведок Японии, Германии, Польши, Англии и Франции.

Одновременно органами НКВД проделана большая работа также и по разгрому шпионско-диверсионной агентуры иностранных раз­ведок, переброшенных в СССР в большом количестве из-за кордона под видом так называемых политэмигрантов и перебежчиков из поля­ков, румын, финнов, немцев, латышей, эстонцев, харбинцев и проч.

Очистка страны от диверсионных повстанческих и шпионских ка­дров сыграла свою положительную роль в деле обеспечения дальней­ших успехов социалистического строительства.

Однако не следует думать, что на этом дело очистки СССР от шпионов, вредителей, террористов и диверсантов окончено.

Задача теперь заключается в том, чтобы, продолжая и впредь бес­пощадную борьбу со всеми врагами СССР, организовать эту борьбу при помощи более совершенных и надежных методов.

Это тем более необходимо, что массовые операции по разгрому и выкорчевыванию вражеских элементов, проведенные органами НКВД в 1937-1938 гг., при упрощенном ведении следствия и суда — не могли не привести к ряду крупнейших недостатков и извращений в работе органов НКВД и Прокуратуры. Больше того, враги народа и шпионы иностранных разведок, пробравшиеся в органы НКВД, как в центре, так и на местах, продолжая вести свою подрывную работу, старались всячески запутать следственные и агентурные дела¹, созна­тельно извращали советские законы, проводили массовые и необо­снованные аресты, в то же время спасая от разгрома своих сообщни­ков, в особенности засевших в органах НКВД.

Главнейшими недостатками, выявленными за последнее время в работе органов НКВД и Прокуратуры, являются следующие:

Во-первых, работники НКВД совершенно забросили агентурно-осведомительную работу, предпочитая действовать более упрощен­ным способом, путем практики массовых арестов, не заботясь при этом о полноте и высоком качестве расследования.

Работники НКВД настолько отвыкли от кропотливой, система­тической агентурно-осведомительной работы и так вошли во вкус упрощенного порядка производства дел, что до самого последнего

¹ Агентурное дело — дело, заведенное на организацию подозрительных лиц усилиями секретных сотрудников — сексотов.

времени возбуждают вопросы о предоставлении им так называемых «лимитов» для производства массовых арестов. [...]

Такая недооценка значения агентурной работы и недопустимо лег­комысленное отношение к арестам тем более нетерпимы, что Совнар­ком СССР и ЦК ВКП(б) в своих постановлениях от 8 мая 1933 года¹, 17 июня 1935 года² и, наконец, 3 марта 1937 года³ давали категориче­ские указания о необходимости правильно организовать агентурную работу, ограничить аресты и улучшить следствие.

Во-вторых, крупнейшим недостатком работы органов НКВД яв­ляется глубоко укоренившийся упрощенный порядок расследования, при котором, как правило, следователь ограничивается получением от обвиняемого признания своей вины и совершенно не заботится о подкреплении этого признания необходимыми документальными данными (показания свидетелей, акты экспертизы, вещественные до­казательства и проч.).

Часто арестованный не допрашивается в течение месяца после ареста, иногда и больше. При допросах арестованных протоколы до­проса не всегда ведутся. Нередко имеют место случаи, когда показа­ния арестованного записываются следователем в виде заметок, а за­тем, спустя продолжительное время (декада, месяц и даже больше), составляется общий протокол, причем совершенно не выполняется требование статьи 138 УПК о дословной, по возможности, фиксации показаний арестованного. Очень часто протокол допроса не составля­ется до тех пор, пока арестованный не признается в совершенных им преступлениях. Нередки случаи, когда в протокол допроса вовсе не записываются показания обвиняемого, опровергающие те или другие данные обвинения.

[...]

Органы Прокуратуры со своей стороны не принимают необхо­димых мер к устранению этих недостатков, сводя, как правило, свое участие в расследовании к простой регистрации и штампованию след­ственных материалов. Органы Прокуратуры не только не устраняют нарушений революционной законности, но фактически узаконивают эти нарушения.

Такого рода безответственным отношением к следственному про­изволу и грубым нарушениям установленных законом процессуаль­

¹ См.: Трагедия советской деревни... Т. 3. С. 746-750.

² См.: Викторов В. А. Без грифа «секретно». Записки военного прокуро­ра. М., 1990. С. 202-204.

³ См.: Вопросы истории. 1995. № 2. С. 22-26.

ных правил нередко умело пользовались пробравшиеся в органы НКВД и Прокуратуры — как в центре, так и на местах, — враги народа. Они сознательно извращали советские законы, совершали подлоги, фальсифицировали следственные документы, привлекая к уголов­ной ответственности и подвергая аресту по пустяковым основаниям и даже вовсе без всяких оснований, создавали с провокационной це­лью «дела» против невинных людей, а в то же время принимали все меры к тому, чтобы укрыть и спасти от разгрома своих соучастников по преступной антисоветской деятельности. Такого рода факты име­ли место как в центральном аппарате НКВД, так и на местах.

Все эти отмеченные в работе органов НКВД и Прокуратуры со­вершенно нетерпимые недостатки были возможны только потому, что пробравшиеся в органы НКВД и Прокуратуры враги народа вся­чески пытались оторвать работу органов НКВД и Прокуратуры от партийных органов, уйти от партийного контроля и руководства и тем самым облегчить себе и своим сообщникам возможность продол­жения своей антисоветской, подрывной деятельности.

В целях решительного устранения изложенных недостатков и над­лежащей организации следственной работы органов НКВД и Проку­ратуры — СНК СССР и ЦК ВКП(б) постановляют:

1. Запретить органам НКВД и Прокуратуры производство каких-либо массовых операций по арестам и выселению.

В соответствии со ст. 127 Конституции СССР аресты производить только по постановлению суда или с санкции прокурора.

Выселение из погранполосы допускается в каждом отдельном случае с разрешения СНК СССР и ЦК ВКП(б) по специальному представлению соответствующего обкома, крайкома или ЦК нац-компартий, согласованному с НКВД СССР.

2. Ликвидировать судебные тройки¹, созданные в порядке особых приказов НКВД СССР, а также тройки при областных, краевых и республиканских Управлениях РК милиции² [...]

Исторический архив. 1992. № 1. С. 125-128.

¹ Эвфемистическое обозначение троек, учрежденных в июле 1937 г., при­званное создавать впечатление о правовом статусе их функционирования. В служебном пользовании ГУГБ появились также названия «спецтройка» и «особая тройка».

² В архивных материалах встречаются названия «паспортные», или «ми­лицейские», тройки.

№ 196

Протокол совещания оперативных работников наркомата

внутренних дел Молдавской АССР и райотделений по проработке постановлений ЦК ВКП(б) и СНК СССР об агентурно-следственной работе органов НКВД

23 ноября 1938 г.

Присутствовали: Секретарь Молдавского обкома КП(б)У депутат Верховного Совета СССР т. Борисов, председатель Верховного Со­вета МАССР — депутат Верховного Совета СССР т. Константинов, секретарь Молдавского обкома КП(б)У, депутат Верховного Совета СССР т. Зеленчук, врид наркома внутренних дел МАССР — началь­ник 25 погранотряда — депутат Верховного Совета СССР т. Строкач, начальник 3 отдела УГБ НКВД МАССР — т. Томин и оперативные работники органов НКВД в составе 80 чел., согласно прилагаемого списка [...]

Тов. МАГЛЕВАННЫЙ - Начальник Отделения УГБ НКВД МАССР.

Решение ЦК ВКП(б) и Совнаркома Союза ССР совершенно пра­вильно говорит об отрыве аппарата Наркомвнудела от партийного контроля.

Что получилось у нас? Областной комитет партии не контроли­ровал НКВД, даже не принимал и не утверждал товарищей, выдви­гаемых на работу в аппарат УГБ. Это делалось исключительно по ли­нии Отдела кадров НКВД УССР. Такая практика привела к тому, что парторганизация не могла контролировать работу и на руководящую работу в НКВД МАССР ставились враги народа.

Еще хуже положение с тем, что засевшие в НКВД Молдавии вра­ги народа, под видом выполнения оперативных заданий, срывали партийную работу, запрещали проводить партийные собрания, и во­обще вся парторганизация была подмята «Наркомом» — приказами о необходимости выполнения оперативных задач.

Надо сказать, что партком УГБ и я, как заместитель секретаря, оказались не на высоте своего положения, когда мы не вели борьбы с такой вредительской практикой «Наркомов», оказавшихся врагами народа.

Проводя большую работу по очистке Молдавии от шпионских, петлюровских, повстанческих элементов, нашим аппаратом были до­пущены искривления, перегибы, которым во многом способствовал упрощенческий способ ведения следствия.

Мне кажется, что наиболее мы наломали дров после того, как во второй операции начали арестовывать по показаниям осужденных. Эти показания при упрощенном ведении следствия не проверялись и ясно, что по этим показаниям были арестованы и невинные люди.

Товарищи, я также хочу остановиться на таком положении, ког­да наш аппарат (следователи) физически изматывался, а, по-моему, это была вражеская установка. В порядке приказа товарищи работа­ли круглые сутки с перерывом на 3-4 часа, по месяцам не выходили из учреждения, спали эти 3-4 часа, не раздеваясь, на диванах, и всем Вам известен «лозунг» — «всем принести в отдел подушки». Раз­ве мог в таком состоянии следователь детально разобраться в деле? Ясно, что нет.