Северорусские княжества в xii -- начале xiii века

Полоцкое княжество

Полоцкая земля находилась на северо-западе Руси; через нее проходилочень важный путь в Западную Европу по Западной Двине, более короткий, чемпуть через Новгород. Соседями Полоцка на большом протяжении былилитовско-латышские племена; когда в землях Литвы, Латыголы и Земиголы сталирасти племенные дружины, то они иногда совершали набеги на русские областиПодвинья. Однако эти походы не идут ни в какое сравнение с разорительныминабегами половцев на южные земли. В основном отношения с соседями былимирными. Автор "Слова о полку Игореве", горячий поклонник Всеслава Полоцкого,одного из главных участников киевского восстания 1068 года, много говорит оПолоцкой земле и ее князьях и даже несколько идеализирует их. Всех русскихкнязей он делит на две неравные части -- на "Ярославлих внуков" и на"Всеславлих внуков"; если династически полоцкие князья действительносоставляли обособленную ветвь, то по объему владений эти две части былиочень неравны. У Полоцкой земли были все условия для приобретения независимости; вэтом отношении она напоминала Новгород. Здесь также было сильно местноебоярство; в Полоцке, богатом торговом центре, существовало городское вече и,кроме того, какие-то "братчины", боровшиеся с князьями; возможно, что этобыли купеческие объединения, аналогичные Ивану на Опоках в Новгороде. Княжеская власть здесь не была особенно сильна, и Полоцкая земляраспалась на несколько довольно самостоятельных уделов: Минск, Витебск,Друцк, Изяславль, Стрежев и др. Яркую эпоху в жизни Полоцкой земли составило длительное княжениеВсеслава Брячиславича (1044--1101). Этот энергичный князь воевал и сНовгородом, и с Псковом, и с Ярославичами. Одним из врагов Всеслава былВладимир Мономах, ходивший в походы на Полоцкую землю с 1084 по 1119 год.Киевским князьям удавалось лишь на время подчинить себе эту землю, жившуюсвоей обособленной жизнью. Последний раз решительную попытку подчинить ее предпринял МстиславВеликий в 1127 году, послав войска со всех концов Руси -- с Волыни и изКурска, из Новгорода и из торкского Поросья. Всем отрядам были указаныточные маршруты и всем им определен единый, общий для всех день вторжения впределы Полоцкого княжества. Полоцкий князь Брячислав, увидев себяокруженным, "острашився, не мога пойти ни семо, ни овамо". Через два годанекоторые полоцкие князья были высланы в Византию, где они пробыли десятьлет. В 1132 году Полоцк самостоятельно выбрал себе князя и одновременно сдругими землями Руси обособился окончательно от власти Киева. Правда, вотличие от соседних княжеств Полоцкая земля сразу распалась на удолы; первымвыделился в самостоятельное княжение Минск (Менеск). В борьбе междуРогволодом Борисовичем Полоцким и Ростиславом Глебовичем Минским в 1158 годуактивное участие приняли горожане Полоцка и Друцка. Рогволод, внук Всеслава, оказался князем-изгоем без княжества; егородичи "вземше под ним волость его и жизнь его (имущество, хозяйство. -- Б.Р.)". Дручане стали приглашать его: когда он с войском оказался близ Друцка,то 300 дручан и полочан выехало на ладьях для торжественной встречи князя.Тогда и в Полоцке "мятеж бысть велик". Горожане и боярство Полоцкапригласили Рогволода на великое княжение, а Ростислава, зачинщика усобицы,хотели заманить 29 июня на пир-"братчину", но предусмотрительный князь наделпод платье кольчугу "и не смеша на ня дерзнути". На следующий день началосьвосстание против Ростиславовых бояр, закончившееся вокняжением Рогволода.Однако попытка нового полоцкого князя объединить все уделы не увенчаласьуспехом. После одного неудачного похода, во время которого погибло многополочан, Рогволод не вернулся в свою столицу, и полочане еще раз проявиливолю, подобно киевлянам или новогородцам, -- они пригласили в 1162 году изВитебска князя Всеслава Васильковича (1161--1186). В "Слове о полку Игореве" речь идет о брате этого Всеслава, князеИзяславе Васильковиче, боровшемся с литовскими феодалами. Един же Изяслав, сын Васильков, Позвони своими острыми мечи о шеломы Литовьскыя, Притрепа славу деду своему Всеславу, А сам под черлеными щиты на кроваве траве Притрепан литовскыми мечи... Нападения литовских дружин стали возможны в результате ослабленияПолоцкой земли, раздробленной на множество уделов. Автор "Слова" обращается с укором ко всем князьям, как Ярославичам, таки Всеславичам: Ярославле и вси внуци Всеславли! Уже понизите стязи свои, Вонзите свои мечи вережени; Уже бо выскочисте из дедней славе. Вы бо своими крамолами Начясте наводити поганыя на землю Рускую, На жизнь Бесславлю; Которую бо беше насилие от земли Половецкыи! Певец уподобляет опасность литовских набегов (естественно, усилившихсяв связи с ростом феодализации) половецкой опасности и считает, что русскиедолжны "склонить знамена и вложить в ножны свои выщербленные мечи", то естьпокориться существующему порядку, так как причина их поражений -- ихсобственные раздоры, союзы с "погаными". Печальное повествование о полоцких усобицах, в результате которых воиныполегли в поле и "птицы крыльями прикрыли их тела, а звери подлизали кровь",автор заканчивает историческими воспоминаниями, восторженно воспевая вещегоВсеслава. История Полоцкой земли в конце XII -- начале XIII века известна намплохо. К величайшему сожалению, погибла Полоцкая летопись, принадлежавшая вначале XVIII века архитектору П. М. Еропкину. В. Н. Татищев выписал из нееинтереснейшее подробное повествование о событиях 1217 года в Полоцке. Жена князя Бориса Давыдовича Святохна вела сложную интригу противпасынков Василька и Вячка: то хотела их отравить, то посылала подложныеписьма, то добивалась их изгнания и, наконец, при помощи своей свиты сталауничтожать полоцких бояр, враждебных ей. Были убиты тысяцкий, посадник иключник. Зазвонил вечевой колокол, и полочане, ожесточенные тем, чтосторонники княгини "города разоряют и народ грабят", выступили противинтриганки Святохны Казимировны; она была посажена под стражу. В. Н. Татищев держал эту летопись в руках очень недолго. Он отметил,что в ней "много о полоцких, витебских и других... князех писано; токмо я неимел времени всего выписать и потом... видеть не достал". Князь Вячко впоследствии пал в битве с немецкими рыцарями, защищаярусские и эстонские земли. Полоцко-Витебско-Минская земля, ставшая позднее, в XIV веке, основойбелорусской народности, обладала своеобразной культурой, интереснойисторией, но далеко зашедший процесс феодального дробления не позволил ейсохранить свою целостность и политическую самостоятельность: в XIII векеПолоцкое, Витебское, Друцкое и Минское княжества были поглощены новымфеодальным формированием -- Литовским великим княжеством, в котором, однако,действовали русские законы и господствовал русский язык.

Смоленское княжество

Обращаясь по очереди ко всем русским князьям, автор "Слова о полкуИгореве" очень сдержанно и несколько загадочно выражает свой призыв ксмоленским князьям, двум братьям Ростиславичам: Ты, буй Рюриче и Давыде! Не ваю ли вой злачеными шеломы по крови плаваша? Не ваю ли храбрая дружина Рыкают акы тури, ранены саблями калеными, на поле незнаеме? Вступита, господина, в злат стремень За обиду сего времени, за землю Рускую, За раны Игоревы, буего Святославлича! Рюрик в это время был, как мы знаем, соправителем и потенциальнымсоперником киевского князя. Певец умолчал и о том и о другом, он простоотнес Рюрика в один раздел со смоленским князем, вероломным, эгоистичнымДавидом. Не входя во все тонкости межкняжеской вражды, то прорывавшейсябезудержной яростью, как было в 1180 году, то затаенной, как в 1185 году,автор "Слова" напоминает смоленским князьям, что и они оба когда-то тяжелопострадали от половецких стальных сабель. В 1177 году летом, "на русальной неделе", то есть в июне, половцыворвались на Русь; Рюрик и Давыд были посланы против них, но "Давыд же бяшене притяги и бывше распре межи братьею", -- вот когда начали их копья "рознопеть". Половцы нанесли всем русским войскам страшное поражение. СвятославВсеволодич требовал суда над Давыдом, лишения его княжества. Об этих далекихи не очень приятных событиях и напомнил автор "Слова" князю Давыду, а заоднои Рюрику, как бы делая его ответственным за брата. Десятилетняя вражда Святослава и Давыда сделала строки "Слова",посвященные смоленскому князю, слишком скупыми и вежливо-неприязненными. Изних очень трудно выяснить, что представлял собою в то время Смоленск. Смоленское княжество -- древняя земля кривичей -- занимало срединноеположение, было окружено со всех сторон русскими областями. Через Смоленскпроходили важные магистральные дороги в Западную Европу и Византию: путьвверх по Днепру завершался у Смоленска; далее через систему волоков он могвывести и в Западную Двину (к Полоцку и в Балтику), и в Ловать, и затем вНовгород. Торговое значение Смоленска отражено в договоре Смоленска с Ригой иГотландом 1229 года. Смоленское княжество, выделявшееся время от времени в удел еще в XIвеке, обособилось от Руси при Ростиславе Мстиславиче (1127--1159), внукеМономаха и отце упоминавшихся выше Рюрика и Давыда. Смоленск имел очень удобную связь с Киевом -- вниз по Днепру можно былопустить флотилию любых размеров, и всего лишь через восемь дней она была ужепод стенами столицы. Единственным препятствием на этом пути был Любеч,принадлежавший черниговским князьям, но и оно было устранено. В 1147 годуРостислав, воспользовавшись отсутствием черниговских войск, сжег Любеч и,как он сам писал брату, "Ольговичам много зла сотворил". После этого вЛюбече жили только "псари да половцы", а смоленские ладьи беспрепятственномогли плыть в Киев. Быть может, эта важная стратегическая близость к Киеву (в сочетании сполной безопасностью самого Смоленского княжества от половцев) и былапричиной того, что почти все смоленские князья побывали на киевскомпрестоле: Ростислав Мстиславич и его сыновья Роман и Рюрик, внук МстиславРоманович и сын Мстислава -- Роман. От времени Ростислава до нас дошел интереснейший документ, подробновводящий нас в княжеское феодальное хозяйство. Это грамота РостиславаМстиславича епископу Мануилу, данная по случаю учреждения в Смоленскеепархии около 1137 года. Здесь перечислены статьи княжеского дохода с разныхгородов Смоленского княжества, десятая часть которого (десятина)передавалась церкви. В 36 пунктах собралось различных поборов на 4 тысячигривен; здесь были и виры, и продажи, и полюдье, торговые пошлины, мыт(таможенные сборы), гостевые и др. Епископ получал, кроме того, земельныевладения с феодально зависимым населением (изгои, бортники и др.) и доходы сцерковных судов по особым видам преступлений. В то время во всех выкристаллизовывавшихся княжествах учреждалисьсамостоятельные епархии и оформлялись имущественные права епископов.Происходило это по инициативе князей, закрепившихся в определенных землях ихотевших усилить свои позиции поддержкой церкви. Рост церковных богатств и имений в 1130-е годы вызвал резкую критику.Климент Смолятич, известный писатель середины XII века, ставший по волекиевского князя митрополитом, писал, что он, Климент, не относится к тем,"ижи прилагают дом к дому и села к селам, изгои же и сябры и борти и пожни,ляди же и старины". Возможно, что Климент, отвечая смоленскому священнику,имел в виду прежде всего смоленского епископа, своего политического врага,Мануила. Самому Клименту было предъявлено любопытное обвинение в том, чтоон, христианин, слишком увлекается такими языческими "философами", какГомер, Аристотель и Платон. В княжение Давыда Ростиславича (1180--1197), уже известного нам посвоим бесславным делам на юге, происходили конфликты между князем игорожанами Смоленска. У князя Давыда еще в молодости было многонеприятностей с новгородцами, которые не один раз "показывали путь" ему. В1186 году, вскоре после возвращения из-под Треполя, "въстань бысть Смоленскепромежи князем Давыдом и Смолняны. И много голов паде луцьших муж". В чемсостояли противоречия между князем и боярством, летопись не сообщает. Смоленское княжество не было исключением -- борьба боярства с князьямив очень резкой форме шла и в других землях. К началу XIII века относится интереснейшее событие в Смоленске,приоткрывающее частично завесу над внутренней социально-идеологическойжизнью русских средневековых городов: игумены и попы устроили всенародныйсуд над неким попом Авраамием. Одни хотели его заточить, другие -- "к стенету пригвоздить и зажещи", а третьи -- утопить. Игумены и попы, "яко волырыкающие", хотели, "аще бо мощно, жива его пожрети". Чем же так разъярил Авраамий смоленских церковников? Оказывается,находясь в одном из окраинных монастырей Смоленска, Авраамий читал населениюкниги и "протолковывал" их всем -- "малым и великим, рабам же и свободным ирукодельным". В Смоленске везде говорили, что "он уже весь град к собеобратил есть". Его обвиняли в чтении "глубинных книг", из которых однаупомянута в его житии. Это так называемая "Златая цепь", сборник изречений ислов, направленных иногда против "плохих пастухов" -- попов и монахов. Втаких сборниках появлялись антиклерикальные идеи, близкие учениюзападноевропейских вальденсов, преследовавшихся католической церковью. Всходных условиях на Руси возникли сходные идеи. Открытая проповедь таких опасных для церкви идей, проповедь, обращеннаяк рабам и рукодельным, вызвала ненависть духовенства. Князь спас Авраамия отказни, но еретику-проповеднику церковь придавала такое значение, что по всемдорогам, ведущим в Смоленск, были поставлены воины (очевидно, владычные,епископские), преграждавшие путь сторонникам Авраамия; они действовали такрешительно, что некоторые люди, шедшие к Авраамию, "разграблены быша". Смоленское княжество, укрытое внутри русских земель от всех внешнихврагов, долго, до начала XV века, сохраняло самостоятельность. Батый вовремя похода 1237--1238 годов направился было к Смоленску, но затем обошелего стороной. Очевидно, богатый торговый город, украшенный десяткамивеликолепных зданий и обнесенный крепкими стенами, представлял непреодолимуюпреграду для войска, измотанного сопротивлением русских городов, икровожадный завоеватель не посмел показаться под его стенами.

Новгород Великий

История Новгорода -- это, во-первых, история одного из крупнейшихгородов средневековой Европы, а во-вторых, история необозримой страны,раскинувшейся от Балтики до Ледовитого океана и Урала. Когда впоследствии,при Иване III, Новгородская земля влилась в состав Московскогоцентрализованного государства, то сразу удвоила его размеры. Истоки новгородской истории уводят нас в отдаленное время славянскойколонизации севера, когда славяне-земледельцы медленно осваивали всю зонулиственных лесов Восточной Европы. В своем расселении славяне долго не выходили за пределы этой пригоднойдля земледелия обширной области, доходившей до озер Чудского и Ильменя и докостромского Поволжья. Далее на север лежала зона безбрежной хвойной тайги,редко заселенной местным неславянским населением, жившим здесь со временнеолита и занимавшимся преимущественно охотой и рыболовством. Родовыепоселки славян не заходили в эту суровую зону. Вот именно здесь, на пограничье двух ландшафтных областей, где напротяжении сотен километров пришли в соприкосновение славянские иугро-финские племена, предки эстонцев, карелов, вепсов, коми, удмуртов, ивозникла цепь древних городков, окаймлявших самые северные земли, до которыхдобрались в эпоху родо-племенного строя славяне. Таковы Псков и Изборск близЧудского озера, Новгород на Ильмене, Белоозеро, Ростов. Одни возникли еще вдогосударственную пору и были центрами тех или иных племенных союзов, другиеже были поставлены как "новые города", как северные фактории Киевской Руси.Вероятно, к их числу и относился Новгород, возникший в IX веке. Сложениегосударственности на юге изменило судьбу этих порубежных городов. Русскиедружинники перешагнули в IX--X веках границу двух ландшафтных зон,удерживавшую пахарей, и углубились в тайгу, открывая неведомые земли,встречаясь с различными народами и привозя в Киев вещи, изготовленныекузнецами Урала. В поисках дани драгоценной пушниной русские доходили до Северной Двины,Белого моря, Мезени, Печоры и до самого Ледовитого океана. Меха редкостныхзверей, охотничьи соколы, моржовая кость ("дорог рыбий зуб") -- вот чтопривлекало русских землепроходцев в тайгу и заполярную тундру, где "путь былзол", где они "идоша непроходными месты, яко не видеша ни дний, ни нощи, новсегда -- тьма". В летописи помещен большой список различных племен и народов, издавнаплативших дань Руси; добрая половина их была связана с Новгородом иливходила впоследствии в состав его владений: Чудь, Норома, Ямь, ЧудьЗаволочская, Пермь, Печора, Югра. Отношения с этими племенами были, как ипри колонизации Ростово-Суздальской земли, сравнительно мирными. Конфликты,которые изредка возникали между новгородцами и местным населением, носиличастный характер и никогда не кончались жестокими массовыми расправами иистреблением народа, как это бывало в эпоху раннего и позднего средневековьяв других странах (от Европы до Америки включительно). Местная знатьвливалась в русское боярство (например, Чудин и его брат Тукы). О далеких северных связях Новгорода очень интересно рассказал летописцубоярин Гюрята Рогович в конце XI века: "Я послал своего отрока (дружинника.-- Б. Р.) в Печору -- это люди, дающие дань Новгороду, -- и оттуда он поехалв Югру, соседящую на севере с Самоедами. Югорцы рассказали моему отроку отом, что три года тому назад они обнаружили чудо на берегу океана: там, гдеогромные горы, возвышающиеся до небес, подходят к заливу океана ("в лукуморя"), был услышан говор и крик многих людей... Язык их был нам неизвестен,но они, указывая на наше железное оружие, жестами просили отдать его им. Иесли кто-нибудь давал им нож или топор, то они взамен давали ему меха. Путьк этим горам лежит через непроходимые пропасти, через снега и леса; поэтомумы не всегда доходили туда; кроме того, мы знаем, что есть люди и еще далеена север..." Если мы взглянем на карту побережья Ледовитого океана, то без трудаопределим места, о которых летописец беседовал с Гюрятой, -- высокие горыподступают к "луке моря" только в одном месте, у пролива Югорский Шар, ипоблизости -- у мыса Русский Заворот, где отрог Урала -- хребет Пай-Хойподходит к берегу залива. Земля, расположенная прямо на "полунощи" от этогорусско-югорского комплекса географических названий, -- это Новая Земля. Так,благодаря древним новгородцам мы узнаем о том, что далеко за Полярнымкругом, на Новой Земле, в конце XI века еще сохранялся неолитический обликхозяйства и именно новгородцы познакомили эти далекие племена с новойкультурой. Следами сухопутных дорог новгородцев в северовосточные земли являютсямногочисленные погосты, основанные ими для сбора дани; список их былсоставлен уже в 1137 году. Есть они на Северной Двине (погосты Ракунь,Усть-Емец, Усть-Вага, Тойма), и на ее притоке Ваге (Вель, Пуйте), и ещедалее на восток (погост Пинега и Помоздин погост на Вычегде, близ рекиИжмы), где до сих пор живут потомки древних новгородцев, сохранившие русскийкостюм и обряды, но в многовековом отрыве от своей родины утратившие свойязык, -- "ижемцы" говорят теперь на языке коми. Самой отдаленной колониейНовгорода была Вятская земля. Новгородцы принесли на север земледелие, и позднее на Двине и на Вагепоявилось много боярских вотчин и монастырей, двигавшихся вслед закрестьянской колонизацией из Новгородской и Ростовской земель. В своихтысячеверстных путях новгородцы часто ходили на ладьях и "ушкуях" по рекам иморям. К Югорскому Шару и Русскому Завороту они, вероятно, плавали накораблях по океану, делая в общей сложности путь в 5 тысяч километров,равный путешествию из Новгорода в Лондон и обратно. Летопись говорит о"кругосветном" плавании вокруг Европы через Киев и Новгород, Ла-Манш иГибралтар, называя балтийско-атлантический отрезок его путем "из Варяг вГреки". Сам Новгород был построен на наивыгоднейшем перекрестке торговых путей,важных как для Киевской Руси, так и для всей Северной Европы. Почтиполтысячелетия он был для Руси своеобразным "окном в Европу". Одна из древних былин так описывает пути, расходившиеся от Новгорода: Реки да озера к Нову-городу, А мхи да болота к Белу-озеру, Да чистое поле ко Пскову; Темные леса Смоленские... Широка мать-Волга под Казань шла, Подале того -- и под Астрахань... Из-под белого горючего из-под камешка Выбегала мать Днепра-река Да устьем впадала в море Черное... Из Новгорода вниз по Волхову через Ладожское озеро и Неву легко былопопасть в Швецию, на Готланд или в земли балтийских славян. Из Новгородачерез Ильмень и Мету попадали на Волгу и шли в Болгарию, Хазарию и далекиеземли Востока. А третий путь -- "из Грек в Варяги" -- пролегал из Византии иКиева вверх по Днепру, через волоки, затем Ловатью в Ильмень и неизбежно велв Волхов через Новгород. В благоприятном положении Новгорода у истоков Волхова заключалисьпротиворечия его будущего: с одной стороны, Киев, "мать городов русских",всегда зорко следил за своим новым городом, и киевские князья посылали сюданаместниками старших сыновей, чтобы крепче держать эту международнуюпристань в своих руках. С другой стороны, удаленность от Киева, широчайшиесвязи с десятками могущественных и богатых стран и богатства собственнойземли давали Новгороду возможность роста, усиления, а следовательно, инезависимости. Та ранняя пора, когда городок на Волхове был далекой факторией Киева,отразилась частично в феодальном делении Новгородской земли. Обычно каждоерусское княжество составляло "тьму", то есть десять "тысяч", десятьвоенно-финансовых округов; каждая "тысяча" делилась на "сотни". Новгородскаяже земля составляла всего лишь одну "тысячу", делившуюся на "сотни",расположенные веером вокруг Новгорода радиусом в 200--300 километров.Значит, Киев не признавал Новгород равноправным другим частям Руси(например, Волыни или Смоленщине) и рассматривал его лишь как одну десятуючасть какого-то целого (может быть, самой "Киевской тьмы"?). Правда, городтоже составлял десять "сотен", то есть еще одну "тысячу", но все же дополного десятитысячного комплекта было далеко. Новгород расположен на берегах Волхова, недалеко от истока этой реки,вытекающей из Ильмень-озера. Древнейшее местоположение было, очевидно, налевом берегу, где стоит кремль и где в названии Волосова улица хранитсяпамять о языческом боге скота и богатства -- Волосе (Велесе). Почти у самогоозера, вне города, стоял идол Перуна, поставленный по приказу киевскогокнязя в конце X века. Вокруг Перуна, как гласит древнее предание, горелнеугасимый огонь; раскопки обнаружили вокруг идола восемь костров. Вплоть доXX века у жителей Новгорода сохранялось поверье, что, проплывая мимо Перыни,нужно бросить в воду монету, как бы в жертву древнему богу. Левобережный древний комплекс был, по-видимому, связан с "русинами" изКиева, составлявшими гарнизон пограничной крепости. На правом берегу Волхованаходился Славенский холм, связанный в большей степени с местным племенемсловен. Бурный рост города быстро привел к плотному заселению обоих берегов,соединенных знаменитым Великим мостом через Волхов, игравшим важную роль вистории города: здесь сходились на бои враждующие стороны после шумноговеча, здесь бесчинствовал былинный Васька Буслаев, здесь приводились висполнение смертные приговоры -- осужденных сбрасывали с моста в волховскиеглубины. Новгород XI--XIII веков был большим, хорошо организованным городом. Егокремль, выросший вдвое, был укреплен каменной стеной и включал в себяСофийский собор (являвшийся также хранилищем государственных документов) иепископский двор. В южной части кремля другой новгородский былинный герой --богатый купец Садко Сатинич -- построил большую Борисоглебскую церковь. Напротив кремля находился торг, вечевая площадь, Ярославово дворище,дворы иноземных купцов и церкви купеческих корпораций (Иван на Опоках,Богородица на Торгу, Варяжская божница). Берега Волхова были поделены напристани и густо уставлены кораблями и лодками разных стран и городов. Судовбыло так много, что иногда во время пожара огонь по ним переходил с одногоберега на другой. По периферии города располагались монастыри. Юрьевский монастырь,построенный Мстиславом, возвышался, как башня, при въезде в город с юга, состороны Ильменя, а для плывших с севера такими воротами города являлсяАнтониев монастырь. Город был вымощен деревянными мостовыми, относительно которыхсуществовал даже специальный Устав о замощении улиц. Новгородские летописцы были более, чем их киевские собратья,внимательны к своему родному городу и постоянно сообщали читателям о жизниНовгорода. Мы знаем о городских пожарах, о грандиозных наводнениях, когдаводы Волхова затопляли город и жители сидели на крышах своих хором; знаем огодах засухи и неурожаев, когда приходилось покупать жито в Суздальскойземле. Очень много для понимания истории Новгорода, его культуры и быта далимноголетние раскопки экспедиции А. В. Арциховского. Выявлены жилые усадьбы,улицы, дома, мастерские, боярские терема. Найдено множество предметов -- отинструментов ремесленников до золотых печатей и тончайшего "узорочья". Особый интерес представляют знаменитые берестяные грамоты -- письмапростых горожан, написанные по самым различным поводам. То это короткаяпросьба дать взаймы гривну, то приглашение на похороны, записка к жене спросьбой прислать чистое белье, долговые расписки, челобитные, завещания,любовные письма, стихи или избирательные "жеребья" с единственным именем навсем листе. Ни один из средневековых городов Европы не может похвастатьсятаким разнообразным эпистолярным фондом, который создавался ремесленниками иторговцами, домашними хозяйками и боярами. В XII--XIII веках Новгород Великий был огромным городом, основноенаселение которого составляли ремесленники самых разнообразныхспециальностей. Здесь были и кузнецы, и гончары, и мастера золотых исеребряных дел, и множество мастеров, специализировавшихся на изготовленииопределенного вида изделий, -- щитники, лучники, седельники, гребенщики,гвоздочники и т. п. Порой имена ремесленников попадали в летопись, а инойраз мы узнаем о них по подписям на их изделиях. Так, известны двавеликолепных серебряных сосуда, изготовленных, возможно, для посадников; наних есть подписи: "Братило делал", "Коста делал". Новгородцы славились как искусные плотники, и в раскопках найдено многоостатков деревянных домов и резных украшений. Целый конец Новгороданазывался Плотницким, а многие улицы долго хранили память о селившихся кучноремесленниках: Щитная, Кузнецкая, Кожевники, Гончарная и др. Ремесло,существовавшее первоначально как работа на заказ, в XII веке все большесвязывалось с рынком. По всей вероятности, наиболее богатые из мастеровторговали своей продукцией на главном торгу Новгорода, как это хорошоизвестно для более позднего времени. Важную роль в жизни города играла и внешняя торговля. Новгород былсвязан с Киевом и Византией, с Волжской Болгарией и прикаспийскими странами,с Готландом и всей Южной Прибалтикой. В самом Новгороде были иноземныеторговые дворы -- "Немецкий", "Готский", а новгородский двор был, например,в Киеве. На городском торгу можно было купить и изделия ремесленников этогогорода, и продукты, привезенные крестьянами из окрестных деревень, имножество разнообразных заморских товаров из стран Востока, Западной Европы,других русских княжеств, Византии. Выгодное географическое положение Новгорода способствовало развитиювнешней торговли, которая была делом не только купцов, но и бояр, иновгородской церкви. Далекие торговые экспедиции, требовавшие оснащениякораблей и большой вооруженной охраны, сплачивали боярско-купеческие круги ивыдвигали их сразу на видное место. В новгородском былинном эпосе этидалекие плавания опоэтизированы: в 1070-е годы появилась былина о плавании кКорсуню (Херсону) в Крыму, былина о Садко, богатом госте, которая очень живорисует и быт самого Новгорода Великого в XII веке, и плавание 30 кораблей посинему морю. Несмотря на ремесленно-торговый характер основной массы населенияНовгорода, реальная власть в городе принадлежала боярам-землевладельцам,вотчины которых находились как в пределах новгородских "сотен", так и вдалеких колониях -- в Заволочье, на Двине и Ваге. В силу особенностейНовгородской земли боярство было прочно связано с внешней пушной торговлей,и это придавало ему большую экономическую силу и корпоративную сплоченность. Вплоть до начала XIII века, пока у рубежей Новгородской земли непоявились немецкие рыцарские ордена, Новгород не знал постоянной угрозывнешней опасности и военные резервы боярства могли расходоваться на охрануторговых караванов, тысячеверстных путей и отдаленных факторий -- погостов.Важными форпостами Новгорода были Псков и Ладога, боярство которых иногдапринимало участие в политической жизни своего "старшего брата", но иногдапроявляло и самостоятельность. В Новгороде Великом постоянно кипела классовая борьба "черных людей"против бояр, ростовщиков и монастырей и борьба различных групп боярствамежду собой; непрерывно возрастало сопротивление власти Киева. Особеннозаметно было это стремление к обособлению от Киева на ранних этапах. Оноприобретало характер общегородской борьбы всех слоев и групп, объединенныхобщими задачами. Наличие таких общих задач несколько отодвигало на заднийплан классовую борьбу, так как боярство демагогически использовато вечевыесобрания, предъявляло нелюбимым князьям обвинения в том, что они "не блюдутсмердов", и изображало свою борьбу за власть как общую борьбу зановгородские вольности. На протяжении XI века новгородское боярство много раз проявляло своюволю в отношении великих князей и князей-наместников, которых Киев посылал вНовгород. Мы помним, как гордилось новгородское боярство победоноснымпоходом на Киев при Ярославе Мудром и теми грамотами, которые закреплялиновгородские вольности в 1015 году. В последней четверти XI века существенно изменилась летописная формулаизвещения о начале княжения нового князя; ранее говорили: великий князькиевский "посади" князя в Новгороде. Теперь стали говорить: новгородцы"введоша" князя себе. Летопись запестрела такими фразами: "бежа князь",новгородцы "выгнаша князя", "показаша путь" князю. Первым изгнанникомоказался Глеб Святославич, выступивший против всего города в защиту епископаи, как мы помним, собственноручно зарубивший волхва. Новгородцы его "выгнашаиз города, и бежа за Волок, и убиша и Чудь". Это произошло в 1078 году. Появилась новая система "выкармливания" князя. Новгород приглашал ксебе юного княжича из семьи влиятельного князя и с ранних лет приучал его ксвоим боярским порядкам. А если великий князь пытался сменить такоговскормленника и заменить его по давней традиции своим сыном, то боярствогорой вставало за своего князя. Так было с Мстиславом Владимировичем, сыномМономаха, который с 12 лет княжил в Новгороде. По прошествии 14 лет, в 1102году, Святополк Киевский пытался заменить его своим сыном, но новгородскоепосольство вступило с великим князем в великую "прю" и довольно дерзкозаявило ему: "Если у твоего сына две головы, то посылай его к нам!" Мстислав остался в Новгороде и даже породнился с новгородскимбоярством, женившись вторым браком на дочери посадника. Новое значение в это время приобретает и важный пост посадника, таксказать премьер-министра в боярской республике. Ранее посадник былдоверенным лицом великого князя, посланным из Киева. В XII веке посадниковновгородцы выбирают сами из среды наиболее знатного боярства, а в XIII векеутверждается тезис, что "новгородцы в князьях и посадниках вольны". При Владимире Мономахе была сделана последняя попытка круто обойтись сновгородским боярством. Когда Мстислав был отозван отцом на юг, а вНовгороде остался его сын Всеволод, то боярство стало, очевидно, держатьсебя слишком независимо. Владимир и Мстислав совместно вызвали в 1118 годувсех новгородских бояр в Киев, заставили их присягнуть на верность, анекоторых, провинившихся в каких-то незаконных конфискациях, оставили встолице и заточили. Среди заточенных был новгородский сотник, боярин Ставр.О нем была сложена похожая на былину новелла, рисующая привольное житьебоярина в Новгороде: В Нове-городе живу да я хозяином, Я хозяином живу да управителем... У меня ли у Ставра у боярина Злата, серебра стоят кованы ларцы, Крупну жемчугу бурмицкому несть числа. Приехав по вызову князя Владимира в Киев (как и в летописи), бояринСтавр посмеивается над киевским боярством, да и над самим великим князем. ВНовгороде в эти годы строилась новая крепостная стена, заложенная ещеМстиславом в 1116 году, "более прежней", и вот новгородец ироническиотзывается об укреплениях Киева: Ой, глупые бояре, неразумные, Они хвалятся градом Киевом... А что это за ограда во Киеве У ласкова князя Владимира? У меня ли у Ставра широкий двор Не хуже будет города Киева! Далее былина рассказывает, что Владимир, разгневавшись на хвастливогоновгородца, посадил Ставра в "погребы глубокие". Летопись ничего не сообщает о его дальнейшей судьбе, а былина-новеллався посвящена ловким и смелым действиям Ставровой молодой жены, одурачившейкнязя и добившейся освобождения своего мужа. Однако расправа с новгородским боярством ради поддержания престижамолодого князя Всеволода Мстиславича не остановила сепаратистскихустремлений Новгорода. Всеволод (1118--1136) был последним князем, прикотором Киев вмешивался во внутренние дела Новгорода. Всеволод Мстиславич довольно долго выполнял различные военные порученияНовгорода, а в 1132 году, после смерти Мстислава, соблазнившись перспективойприобрести крупный удел на юге, он поскакал в Переяславль, но продержался вэтом городе лишь несколько часов -- к обеду его уже выгнал оттуда ЮрийДолгорукий, его дядя. Князь Всеволод вернулся в Новгород, рассчитывая, очевидно, на поддержкупосадника Петрилы Микульчича и архиепископа Нифонта. Но здесь он засталнеобычайное брожение как в городе, так и по всей земле новгородской:боярство, по всей вероятности, в свое время заключило с ним договор опожизненном княжении, чтобы еще раз не сталкиваться с тяжелой рукойМономаха, как это было на втором году (1118 год) княжения юного Всеволода.Теперь новгородцы, псковичи и ладожане, собравшись все вместе, припомнилиему его обещание ("хощу у вас умрети") и в наказание за легкомысленнуюпоездку в Переяславль "выгнаша князя Всеволода из города". Однако с полпутиего вернули. Новый конфликт созрел два года спустя, когда Всеволод снова пыталсяввязаться в южные дела. При обсуждении похода на Суздаль прения на вечеприняли острый характер. "Почаща молвите о суждальстеи воине новгородци иубиша муж свои и вергоша с мосту". Во время самого похода произошла смена посадников, и сторонникВсеволода Петрила был устранен. Поражение, понесенное новгородцами в битвена Ждане-горе в 1135 году, еще более обострило недовольство Всеволодом,втянувшим Новгород в эту невыгодную войну. К бурным 1135--1136 годам, которые иногда называли даже "новгородскойреволюцией", относятся два очень важных документа, посвященные деламкупеческих корпораций. Рассмотренные вместе с летописью, они могут отчастипомочь нам в выяснении княжеской политики в последние критические годысуществования княжеской власти в Новгороде. Оба документа подправлялись потомками в XIII--XIV веках, нопервоначальное ядро их предположительно можно выделить. В 1135 году при посаднике Мирославе князь Всеволод составил"Рукописание", посвященное льготам и привилегиям купеческого братства прицеркви Ивана на Опоках, построенной среди новгородского торга в 1127--1130годах. Издавая этот документ, князь, очевидно, рассчитывал на поддержкукупечества. "Рукописание" отчетливо утверждает и защищает права богатогокупечества, "пошлых купцов". При церкви Ивана на Опоках учреждался совет изтрех старост. Купцы выбирали двух ста