Служители железного закона беззакония 2 страница
В обстоятельном докладе Вэнс настаивал на том, чтобы вести борьбу против борцов за права человека по всем правилам стратегии и тактики. Нет необходимости входить во все многочисленные рекомендации Вэнса, поучительно разве коснуться только одного – как именно готовить эти операции. «Для того чтобы ликвидировать первоначальное незнание федеральными войсками зоны операций, – писал Вэнс, – желательно возложить на соответствующие континентальные армии задачу провести разведку основных городов США, в которых возможны беспорядки. Результаты разведки следует собрать в досье по этим городам, в которых должны быть указаны районы дислокации войск и возможного размещения штабов, а также содержаться полицейские сведения и другая необходимая информация, что дало бы возможность ввести в действие войска с максимальной эффективностью». В общем, Вэнс звал к тому, чтобы дать «противнику» сражение, опираясь на точное основание военной науки.
Предложения Вэнса привели к тому, что под видом сбора «разведывательных» данных армия гальванизировала хорошо известное ей дело – развернула широкий политический сыск, выясняя «благонадежность» гражданских лиц и различных гражданских организаций.
Инспекция С. Вэнса района Детройта привела его также к выводу, что государство отчаянно нуждается в научном подходе, а именно – следует вывести кривую «нормального уровня инцидентов» в качестве основы для подсчетов потребного количества войск, которые вводятся в дело. В Детройте солдаты славно потрудились: 43 убитых, сотни раненых, 7200 арестованных. Но с достаточной ли решимостью обрушивались войска на горожан и в каком соотношении находятся затраченные усилия с результатами?
Вэнс особенно хлопотал о том, чтобы вывести определенный «индикатор» беспорядков [323]. Квазинаучные понятия Вэнса армейская разведка перевела на привычный для нее язык. На рубеже 1967 – 1968 годов по частям и соединениям был разослан обширный план борьбы с «беспорядками», за которым последовало «приложение касательно разведки». В нем была проведена классификация «смутьянов», особо выделялись как «диссидентские»: «движения за гражданские права», «движения против войны во Вьетнаме и против призыва в армию» [324]. В мае 1968 года вслед за убийством Мартина Лютера Кинга великие умы в штабе армии разослали «План сбора информации о гражданских беспорядках», потребовав: «Собирать, оценивать и докладывать с максимальной быстротой разведывательные данные о действительных, потенциальных или планируемых демонстрациях и других видах деятельности, влекущих за собой гражданские беспорядки на территории США (КОНУС), которые угрожают порядку или военной безопасности» [325].
На узлах связи штабов отбивали тревожную барабанную дробь телетайпы, эфир переполнили шифрованные сообщения, ревели двигатели вертолетов и самолетов, доставлявших убийственно серьезных офицеров связи с особо важными донесениями. Доблестные американские вооруженные силы, предпочитавшие показывать спину в джунглях и на рисовых полях Вьетнама, обратили грозный лик к своим согражданам: они были приведены в полную боевую готовность. Вероятно, по принципу: не можешь добраться до вьетнамца, довольствуйся врагом внутренним, американцем. На рубеже шестидесятых и семидесятых годов в Соединенных Штатах развились начатки процессов, образно описанных Джеком Лондоном в «Железной пяте» на заре XX века.
На первый случай постановили подготовить сосредоточение по 10 тысяч воинов в 24 городах (каких именно, не уточняли), а в столице 30 тысяч! Штабные планировщики наверняка благословляли своевременное решение президента, начавшего в высших интересах международного мира вывод почти 600‑тысячного американского контингента из Вьетнама. На родину возвращались квалифицированные убийцы. В июле 1969 года в подземном помещении Пентагона министерство обороны учредило «Управление по борьбе с гражданскими беспорядками: планирование и оперативное руководство». Впоследствии переименованное в Отдел военных служб, это управление создано как штаб по руководству боевыми действиями на внутреннем фронте. В подвале засели 180 офицеров и генералов, в распоряжение которых были отданы новейшие достижения военной управленческой техники – компьютеры, сложные системы закрытой связи, служебное телевидение. Крупномасштабные карты испещрили кодовые наименования десятков операций против населения Соединенных Штатов – операции «Обработка сада», «Розовый куст», «Крутой холм», «Тихий город» и т. д. За невинными терминами крылись тщательно разработанные планы нападения на мирные города и расправы с инакомыслящими, где бы их ни обнаружили.
Отбором указанных нежелательных лиц и организаций ведали, как обычно, органы политического сыска вооруженных сил, которые на этот раз превзошли себя. 350 отделений контрразведки по всем Соединенным Штатам бросили на выполнение задания многие тысячи своих агентов. Точные данные занятых этим делом, вне всяких сомнений, неудобно оглашать, известно, однако, что в начале семидесятых годов на внутреннем фронте трудилось в поте лица больше сотрудников разведки и контрразведки вооруженных сил, чем где‑либо в другом районе мира, включая продолжавшиеся боевые действия в Юго‑Восточной Азии [326]. С 1968 года среди других военных центров заработал на полную мощность центр сбора информации в Форте Халабэрд, в компьютеры которого ежемесячно вводились данные 1200 докладов. Досье «подрывных элементов» на 31 декабря 1971 года включало 211 243 единицы хранения об организациях и 80 731 единицу хранения об отдельных лицах. Говорят, что в поле зрения политического сыска военных оказалось свыше 100 тысяч граждан, абсолютно не связанных с вооруженными силами [327].
Рвение военных на подвластном им внутреннем фронте привело к тому, что под угрозой хаоса оказалась государственная жизнь. Они безуспешно искали «чудовищный заговор», инспирированный некой иностранной державой. Никак не могли поверить в элементарную порядочность – тысячи людей выступали против войны во Вьетнаме. Операция под кодовым названием «Обработка сада» вылилась в серию военных игр, проведенных в первой половине семидесятых годов, – подавление «беспорядков» по всем Соединенным Штатам. Вымышленные названия «вражеских» организаций в ходе этих игр говорят сами за себя: интеллигенцию представляла «Демократическая лига ученых», рабочих – «Международное братство рабочих реформ», национальные меньшинства – «Международное братство прогресса небелых народов». В конце мая 1970 года командование армии самодовольно собрало совещание по итогам игр, в котором приняло участие 1700 человек. На совещании были представлены крупнейшие корпорации США – «Бэнк оф Америка», «Локхид», «Боинг», «Стандард ойл» и другие [328].
Вероятно, представители правящей олигархии испытали неприятный шок. Однако генералы спокойно растолковали им, что в случае нужды возьмут власть. Иными словами, они определенно забегали вперед, усугубляя назревавший в США конституционный кризис. Те, кому принадлежит подлинная власть, поторопились забить отбой, что нужно рассматривать в контексте бурных событий в США, включая Уотергейт. Была придана широкая гласность уже поднимавшейся волне критики своеволия вооруженных сил с политическим сыском. То, что выглядело как индивидуальный вывод разочарованного бывшего офицера разведки К. Пайла – статья в начале года в «Вашингтон мансли», – было объявлено началом кампании по обузданию военных. Главное положение Пайла – «армия создала основу полицейского государства» [329]– в эти дни часто цитировалось. Профессор М. Янович объяснил сенатскому подкомитету, что именно неприемлемо: «Сыск, учрежденный военными, не только противоречит традиционным отношениям между гражданскими и военными властями, но бьет мимо цели, когда идет речь о причине беспорядков… отражающих глубинные социальные и экономические условия» [330].
А что собрали военные? Их информация была «отрывочной, субъективной и имела ничтожную практическую ценность» [331]. В самом деле, возмутился сенатский комитет по юридическим вопросам: «Через все собранные материалы проходят сведения о финансовых и сексуальных делах, состоянии психики лиц, не связанных с вооруженными силами» [332]. Ну сущие сороки эти военные шпики, тащат в свои гнезда, оборудованные компьютерами, все что ни попадет под руку! В праведном гневе военных крепко отчитали, обидевшееся командование взамен покаяния пообещало уничтожить кое‑какие досье и сдерживать рвение своего политического сыска. Были даже назначены инспекции, посланные на места, чтобы привести в чувство контрразведчиков.
Коль скоро оказалось, что пришло время поносить военщину (быть может, и потому, что генералы проиграли войну во Вьетнаме?), иные в Капитолии почувствовали себя мужчинами. Сенатор Эрвин, во всяком случае, по этим ли причинам или ввиду неминуемого падения Никсона, а быть может, под ласковым взором Элизабет Рей и ее коллег положительно разбушевался. Во время слушаний по поводу билля, задуманного как преграда для ретивых шпиков, прячущих под штатским платьем военный мундир, он гремел в апреле 1974 года:
«Мы так и не смогли выяснить, кто приказал армии шпионить за гражданскими лицами в конце шестидесятых годов. Следовательно, я должен предположить, что это дело рук президента США, ибо он и главнокомандующий. Ответа на этот вопрос мы так и не получили. Я уверен, что армия получает лучшие разведывательные данные, чем комитет конгресса, ибо мне так и не удалось вызвать сюда в качестве свидетелей военных, ответственных за разведку. Когда я обратился с этой просьбой к министру обороны, он ответил, что министерство имеет право само выбирать, кого послать к нам в подкомитет для дачи показаний. Юридический консультант министерства обороны – в данном случае я имею в виду мистера Бужхарта из военного министерства – разъяснил мне, что, по его мнению, конгресса не касаются те сведения, которые я пытался получить и знать которые имеет право американский народ».
На этот раз сенатору Эрвину удалось заполучить представителя министерства обороны, чиновника среднего звена Д. Кука, и не одного, а с группой помощников. Сенатор сцепился с мистером Куком, пытаясь выведать у него, будет ли ограничен политический сыск вооружениях сил. Мистер Кук отбивался, доказывая величайшую пользу благородного, по его словам, дела. В довершение всего он заявил: вот если тайфун обрушится на США, армия должна знать по крайней мере, сколько людей застигнуто в районе бедствия хотя бы по спискам избирателей.
По всей вероятности, доведенный до белого каления Эрвин воскликнул: «От всего сердца говорю – не хочу помощи ни от кого, военного или гражданского, пусть в наводнении, пусть в лапах тайфуна, кто регистрирует мои идеи, политические убеждения или политические связи!… Должен сказать, что изложенное вами по фантазии превосходит все виденное мною в жизни с тех пор, как я читал „Двадцать тысяч лье под водой“ Жюля Верна. У меня все» [333].
Как водится на Капитолийском холме, обсуждения билля вылились в длительную и мучительную процедуру, причем, учитывая его специфику, к месту и без этого постоянно поминались права человека – в данном случае американца. И, конечно, заслушивались компетентные мнения знатоков вопроса в США. В подкомитете было оглашено мнение Вэнса, который изложил его письменно, ибо по занятости не смог прибыть лично из Нью‑Йорка в Вашингтон. Хотя в то время – в апреле 1974 года – Вэнс был частным лицом, выражался он по‑государственному коротко и внушительно. Итак, он посоветовал:
«Добавить новый пункт к пункту 1386, гарантирующий, что запрет на сыск и сбор данных вооруженными силами не помешают им осуществлять предварительную разведку и наблюдение на месте, что существенно необходимо для проведения операций против бунтовщиков… Ничто в законе не должно препятствовать вооруженным силам посылать наблюдателей на место бунтов…
Закон должен дополнительно обеспечивать возможность посылки офицеров связи в местные полицейские штабы и штабы национальной гвардии с целью наблюдения за развитием беспорядков, в связи с которыми войска были приведены в боевую готовность, и сообщения командирам тактической информации для максимально успешного использования войск.
Равным образом, когда президент отдает приказ ввести в дело федеральные войска… вооруженные силы неизбежно должны будут собирать определенные сведения об активных бунтовщиках. История законодательства в США ясно показывает, что законы не должны запрещать сбор такой информации в ходе подавления беспорядков и задержания индивидуальных бунтовщиков…»
Вэнс авторитетно заключил: «Пользуюсь случаем, чтобы поблагодарить подкомитет за необычайно важную работу, которую он проделал и выполняет в этой и других областях обеспечения гражданских прав» [334]. Написано черным по белому, таково содержание прав человека или гражданских прав, когда речь о них идет в США в служебных инстанциях. Точнее, там вообще не представляют, что это такое.
На том, в сущности, закончились попытки выяснить, как обстоит дело с политическим сыском вооруженных сил, его соотношением с правами человека. Армия доблестно отбила все покушения разузнать, что происходит в этой области. Директива от 8 декабря 1975 года, утвержденная министром обороны, гласит: «Необходим сбор информации, нужной для оперативных целей, проистекающих из задачи… помогать гражданским властям в подавлении беспорядков» [335]. Вот как оценил этот документ сенатский комитет по юридическим вопросам в 1976 году: «Такие туманные формулировки в прошлом в значительной степени приводили к злоупотреблениям» [336].
Командование вооруженных сил США знает, против кого борется. Склад мышления военщины ярчайшим образом иллюстрирует документ, который наверняка приписали себе светлые головы в штабе 8‑й пехотной дивизии, на деле, однако, конкретизирующий общие директивы Пентагона. 22 июля 1973 года штаб указанной дивизии спустил в подразделения инструкцию «Программа борьбы с диссидентами». Этот перл стоит воспроизвести хотя бы частично:
Признаки диссидента.
1. Жалобы сержантам, офицерам, солдатам, журналистам или конгрессменам на бытовые условия, несправедливое обращение и пр.
2. Частые попытки обращаться, минуя непосредственного начальника, к кому‑либо, чтобы рассказать о своих бедах.
3. Участие в неразрешенных собраниях, создание групп для выражения коллективных протестов, участие в демонстрациях, симуляция болезней.
4. Частые незначительные акты неповиновения или дерзости, например, неотдача приветствия, медленное выполнение приказов.
5. Пребывание в военных помещениях гражданских экстремистов или посещение их митингов вне пределов части.
6. Распространение подпольных газет.
7. Диссидентские надписи, выполняемые тайком на зданиях, передвижных средствах, имуществе.
8. Уничтожение или порча государственного имущества.
9. Вызывающий вид при виде символов власти.
10. Раздувание мелких инцидентов, преувеличение их с целью вызвать недовольство солдат, распространение слухов.
11. Агитация среди гражданских и военных лиц.
Определения.
НЕДОВОЛЬСТВО – неудовлетворенность по поводу конкретного вопроса или случая.
ХОЛОДНОЕ ОТНОШЕНИЕ – недовольство правительством или военной службой.
БЕСПОКОЙСТВО – проявление неудовлетворенности или холодного отношения, необязательно политически или идеологически ориентированных.
ДИССИДЕНТСТВО – проявление отрицания военных, политических или социальных критериев» [337].
Открытое использование армии для борьбы с собственным народом посеяло по крайней мере среди студентов высших учебных заведений стойкое отвращение к военщине. В середине семидесятых годов многие университеты были вынуждены прикрыть военные кафедры и прекратить подготовку офицеров запаса. При Рейгане положение изменилось: в студенческих городках вновь замелькали фигуры в военной форме. В 1983 году студент, готовящийся стать по окончании колледжа Вильяма и Мэри в Вильямсбурге офицером резерва, радостно оповестил корреспондента маститого американского еженедельника: «Нас больше не освистывают. Теперь, проходя по студенческому городку в форме, я чувствую себя много лучше, чем три года назад». Другой болван в форме сообщил: «Если надо, я буду сражаться. Опыт показал – мы должны трудиться во имя нашей свободы». Мы видели, какого рода «свободу» защищает американская армия.
Пентагон не может нарадоваться: «нынешнее поколение курсантов самое лучшее за последние двадцать лет». Генералы относят это за счет «патриотизма». Конечно, идеологическую обработку защитников интересов капитана сбрасывать нельзя. Но все же дело много проще – в колледже курсантов обеспечили разными льготами, включая 100 долларов в месяц на карманные расходы, а по окончании гарантирована «занятость» – служба в армии с исходным жалованием в 19 тысяч долларов. Предвкушая эти блага, очередной опрошенный курсант облизнулся: «Жить трудно, а это хорошая работа» [338].
Сверхбогачи покупают себе защитников, а языкатого сенатора Эрвина отправили на пенсию.
1 апреля 1975 года в Южном Техасе полиция обнаружила труп человека, который и после смерти цепко держался за рулевое колесо своего автомобиля. Вердикт – самоубийство – никого не удивил. Опознанный самоубийца Д. Парр предпочел не отбывать 10 лет в каторжной тюрьме и не выплачивать штрафа в 14 тысяч долларов. Оборвалась жизнь человека, который по крайней мере три десятка лет железной рукой правил в округе.
Парр, нефтепромышленник, банкир, в прошлом миллионер, был политическим боссом в трех графствах Техаса. Его заслуги перед демократической партией были известны: в 1948 году Парр наглым мошенничеством обеспечил первое избрание в сенат будущего президента США Линдона Б. Джонсона. Трумэн сполна вознаградил тогда Парра за расторопность: президент простил его, избавив от судебного преследования за неуплату налогов. Впоследствии такую же услугу Парру оказал ловкий юрист А. Фортас, что не забывается. Тот же Фортас отбил попытки поставить под сомнение исход выборов в сенат в штате Техас в 1948 году. Президент Л. Джонсон назначил предприимчивого знатока законов членом Верховного суда США.
Потерпевший поражение соперник Л. Джонсона, губернатор штата К. Стивенсон не мог забыть и простить нанесенной ему обиды. Многие годы он горестно вспоминал, как у него «украли» место в сенате, он пытался добиться проверки поданных бюллетеней, но Парр, смеясь, объяснял: неграмотные мексиканцы, прибиравшие помещение, приняли их за мусор и сожгли. Сам Л. Джонсон много раз добродушно повествовал о своей первой победе на выборах в сенат: «Маленький Мануэль сидит у избирательного участка и проливает горькие слезы! Другой мексиканец спрашивает его, в чем дело. „Мой папа был здесь в прошлую субботу, – всхлипнул мальчик, – но не повидал меня“. – „Мануэль, твой отец умер десять лет назад!“ – „Верно, но в ту субботу он приходил проголосовать за Линдона Джонсона и не захотел увидеть меня“ [339].
Как «оживлять» давно умерших избирателей, Парр хорошо знал и был поистине бесценным человеком для демократической партии. Возражать ему в Техасе можно было только с опасностью для жизни: нескольких противников Парра хладнокровно пристрелили [340]. Но времена изменились, у власти в Вашингтоне встали республиканцы, и Парру предъявили обвинение, что в 1966 – 1969 годах он не уплатил налоги с дохода в 287 тысяч долларов. В Белом доме уже не было Джонсона, и пришлось пустить пулю в висок. Так окончилась встреча на равных Парра со Службой внутренних доходов (ИРС), которая практически надзирает за жизнью всех американских налогоплательщиков.
Подоходный налог в США был введен в 1913 году, и с тех пор ежегодно к 15 апреля все налогоплательщики, как индивидуальные, так и корпорации, фирмы, организации и т. д., обязаны представить полный отчет о своих доходах за истекший год. В настоящее время это означает более 170 миллионов отчетов и 660 миллионов других документов, которые поступают в ИРС, насчитывающую 83 тысячи сотрудников, 700 отделений по всей стране и обходящуюся в два миллиарда шестьсот миллионов долларов в год. В компьютерах и досье ИРС собирается самая разнообразная информация не только об источниках доходов, но и расходах (у каких врачей вы побывали и чем, следовательно, больны, купили ли вы, например, очки и за сколько, где и когда путешествовали, делали ли взносы на политические целя и т. д.). Оставляя в стороне обычную рассеянность – за год можно кое‑что забыть, а это, если нужно, будет поставлено в строку, ИРС при желании подвергнет обследованию финансовое состояние любого американского гражданина, пересчитает его деньги в сейфе и кармане до последнего цента. На этот случай в распоряжении ИРС многие тысячи специально подготовленных агентов.
Конечно, только в кошмарном сне можно представить: ИРС проверяет все до одного 170 миллионов отчетов! Сила ИРС в другом: она давно стала орудием политического сыска правящей элиты, острие которого нацелено против инакомыслящих. Агенты ИРС по указанию властей постоянно проводят проверки налоговых деклараций не столько в интересах выяснения, кто и сколько утаил денег от государства, сколько пытаясь на основании этого подвергнуть судебному преследованию неугодных лиц или организации. Санкции на неуплату налогов, как мы видели, очень суровые. В том только случае, если речь идет об инакомыслящих.
На «шалости» богачей с уплатой налогов, что означает недоплату многих миллиардов долларов ежегодно, власть смотрит сквозь пальцы. Дж. Кеннеди, например, в застольной беседе развлекал гостей рассказами о том, что П. Гетти, считавшийся самым богатым человеком в мире, уплатил за год всего 500 долларов, а другой мультимиллионер, Г. Хант, – 22 тысячи долларов подоходного налога. Гости подступились к Кеннеди с просьбой рассказать подробнее, президент усмехнулся: «Все сведения о налогах секретны, и, вероятно, противоречит закону, что я знаю об этом, и уж по крайней мере незаконно их разглашать» [341].
Совершенно в другом положении оказывается тот, кто в немилости у властей. В 1955‑1958 годах прогрессивный юрист Р. Ленски оказался под прицелом ИРС, которая прикомандировала к нему двух агентов, проводивших доскональное изучение его более чем скромных достатков. Агенты опросили до 1500 «свидетелей», перевернули все дела Ленски, но безуспешно. Тогда они произвольно во много раз завысили стоимость имущества Ленски, потребовав от него уплаты таких средств, которые он физически не мог изыскать. Дело было шито белыми нитками. Федеральный суд, отвергнув в 1967 году состряпанное ИРС обвинение, заметил в своем решении: ИРС «ведет крестовый поход… чтобы изгнать из нашего общества неортодоксально думающих мыслителей и людей творческого труда, используя федеральные законы о налогах и суды, чтобы заточить их в тюрьму».
ИРС стоит в первых рядах инквизиторов, преследующих Компартию США.
Авторы специального американского исследования о политическом сыске в США так определяют место ИРС в системе тайной полиции: «Подобно ЦРУ и ФБР ИРС использовалась в войне правительства против диссидентов в шестидесятые годы. ИРС явилась ценным дополнением ко всему этому механизму, взаимодействуя с ФБР и министерством юстиции, чтобы досаждать диссидентам, предоставляя информацию ФБР и ЦРУ (которая в ряде случаев использовалась для подрыва положения инакомыслящих в США), и выполняла функции „наемного убийцы“ президента в отношении различных противников администрации. ИРС раскрывала Белому дому и различным органам политического сыска содержание своих секретных досье, нарушая законы, защищающие личную жизнь ни в чем не повинных налогоплательщиков. Но в отличие от ФБР и ЦРУ ИРС действовала по наущению других как запрограммированный робот. Кампаниями ИРС против инакомыслящих не руководили люди типа Э. Гувера или Р. Хелмса. ИРС действовала по общим указаниям комитетов конгресса и Белого дома, нанося удары по указанным целям» [342].
Как же это конкретно происходило и откуда, собственно, известны подробности о сыскных функциях ИРС? На протяжении десятилетий о последних просто не знали. Непосредственные получатели секретной информации от ИРС типа ФБР и ЦРУ, естественно, молчали. Что касается конгресса, то и с этой стороны внимание к ИРС было сведено до минимума. Журналисты М. Минц и Д. Коен, выпустившие в 1976 году книгу, почти на 800 страницах рассказывающую о злоупотреблении властью в США, довольно ясно определили причины:
«Громадная часть ответственности за смехотворное бездействие конгресса лежит на конгрессмене У. Миллсе, который, пока не был засечен на интрижке с девицей, раздевающейся на сцене, всячески восхвалялся газетами. В качестве председателя комитета по ассигнованиям он настаивал, чтобы его комитет работал как единое целое, без подкомитетов. Такой порядок, редкий на Капитолийском холме, не только давал возможность держать дело под жестким контролем, но также занять членов комитета бесконечными дебатами во время прохождения биллей. У них не оставалось времени, чтобы заняться ИРС, даже если бы они захотели. Одно из последствий такого положения заметил сенатор Черч в начале 1976 года, ИРС, „крупнейшее шпионское ведомство страны“, за 1975 год передала 29 тысяч налоговых деклараций другим федеральным ведомствам в целях „запугивания граждан“. В числе получателей – ЦРУ и ФБР. С 1969 по 1973 год, согласно докладу комиссии Черча, ИРС завела досье „более чем на 11 тысяч лиц и организаций“ и начала расследование по поводу налогов на политической, но не налоговой основе» [343].
С расходами не считались. ИРС, существующая официально как ведомство, обязанное обеспечивать полное поступление налогов, с легким сердцем транжирила деньги налогоплательщиков. Руководство ИРС, вероятно, иной раз отдавало себе отчет в идиотизме складывавшегося положения. Когда при администрации Дж. Кеннеди ИРС получила указание провести обследование политических организаций, руководствуясь «идеологическими» мотивами, герои фискального сыска встали в тупик. В апреле 1963 года им передали список 19 организаций «левее центра», составленный, вероятно, ФБР [344]. По американским законам политические организации освобождены от уплаты налогов, и речь идет о расследовании финансового положения лиц, делающих для них взносы. Иными словами, гипотетически можно несколько сузить финансовую поддержку данной организации, если выяснится, что тот или иной пожертвователь не в ладах с уплатой налогов.
Эти не бог весть какие хитрые соображения, подсказанные всем опытом налоговой службы, руководитель ИРС изложил в докладной президенту 11 июля 1963 года: «В прошлом расследование организаций, освобожденных от налогов, было сведено до минимума, ибо эта работа очень трудоемка и редко дает возможность найти скрытые налоговые средства. Каждый человеко‑год, потраченный на нее, означает потерю 175 тысяч долларов, которые дает расследование уплаты налогов по другим причинам» [345]. Однако когда речь идет о борьбе с инакомыслящими, великая демократия с расходами не считается, бесчисленное множество ревизоров ИРС засаживайся именно за эту работу. В Белом доме, ФБР и ЦРУ тогда с затаенным дыханием ожидают великих результатов. Там помнят политический фольклор в США: в тридцатые годы пресловутого бандита Эль Капоне удалось наконец привлечь к суду и покарать не за убийства и грабежи, а за неуплату налогов! Чиновничьи умы не могла осенить простая мысль – против политических порядков в США выступают порядочные люди.
Отсюда понятно, что ИРС, привыкшая иметь дело;«с уголовниками, оконфузилась, пытаясь в тесном содружестве с другими органами тайной полиции собрать компрометирующие материалы против прогрессивных организаций, включая Компартию США. В этом деле ИРС сил не щадила, а некоторые ее сотрудники в угаре политического сыска даже проявили неожиданное бескорыстие. В 1972 году информатор из ИРС (имя которого было сохранено в тайне) предложил ЦРУ расследовать источники доходов публициста В. Марчетти, выход книги которого о политическом сыске в США ЦРУ пыталось безуспешно сорвать. Прохвост руководствовался „высшими“ соображениями охраны устоев. Затеянное дело, конечно, лопнуло.
Порядки, насаждаемые ИРС, отдают средневековьем – в свое время инквизиция вознаграждала доносчика частью имущества еретика. Раздел 7623 кодекса ИРС разрешает выплачивать доносчику 10 процентов от утаенной еретиком суммы налогов. Комиссия Черча меланхолически заключила в этой связи: «Политический противник, сквалыга‑сосед, недовольный служащий могут донести о недоплате налогов по самым низким мотивам и получить за это вознаграждение» [346]. В 1974 году, например, более 100 тысяч американцев добровольно сдали соответствующие доносы в ИРС, которая выплатила доносчикам 467 952 доллара (вознаградив 13 процентов из числа потребовавших награды) [347]. Статистика наводит на печальные размышления – число ложных доносов в который раз иллюстрирует, что почитается общественным благом в заокеанской «демократии».
Хотя в отношении прогрессивных организаций в шестидесятые годы потуги ИРС в целом пропали даром, однако в высших эшелонах власти в США решили, что все дело в дурной организации. Необходимо упорядочить службу политического сыска в ИРС, и все пойдет на лад. В июле 1969 года ИРС учредила секретный отдел специальной службы (ССС), который занялся шпионажем, исходя только из политических соображений. В документе о создании ССС прямо указывалось: «С точки зрения строго финансовой у нас нет причин создавать этот комитет или тратить время и средства». ССС «должен быть учрежден» по политическим мотивам [348]. В ФБР были в восторге – ССС «нанесет удар диссидентам» [349]и принялись снабжать ССС списками организаций и лиц финансовое положение которых подлежало расследованию. Министерство юстиции, со своей стороны, передало ССС для расследования список 10 тысяч граждан и 16 тысяч организаций, которые «потенциально» могли принять участие в гражданских беспорядках [350]. ССС начал бессмысленные по результатам расследования, чиня всяческие препятствия и запугивая тех, кто считается в США диссидентом. В общей сложности ССС вел 11458 досье на 8585 человек и 2873 организации.