Потенциал и логика поведения режима

Макроанализ политических режимов ставит перед аналитиками вопрос: возможно ли, не ограничиваясь выявлением влияющих на состояние режима факторов, проследить в предпринимаемых им действиях определенную последовательность или логику?Думаем, что до известной степени говорить о логике в политическом поведении режима вполне правомерно.

Прежде всего, логика поведения режима задается потенциалом (совокупностью ресурсов), которым он располагает, и задачами, нуждающимися в решении. Поиск ответов па вопросы "что делать?" и "с помощью чего делать?" задает целый набор возможных ситуаций, в условиях которых различные режимы ведут себя сходным образом.

• "Ситуация 1" (логика консервации). Потенциал значителен, задача обеспечения политической стабильности в принципе решена.
• "Ситуация 2" (логика распада). Потенциал значителен, режим располагает и материально-силовыми, и некоторыми духовно-психологическими ресурсами, однако задача обеспечения стабильности не решена удовлетворительно. Режиму недостает легитимности для того, чтобы использовать материальные ресурсы и доказать свою состоятельность и эффективность. В данном случае возможны либо смена режима, либо (более вероятно) попытки использовать для стабилизации положения силовые ресурсы.
• "Ситуация 3" (логика временной стабилизации). Перед режимом также стоит задача стабилизации, но в условиях, когда ослаблены и материальные, и силовые ресурсы. Это ситуация, в которой сегодня находится большинство посткоммунистических режимов и которая более, чем какая-либо иная, располагает к поиску самых изощренных методик временной, оттягивающей падение или смену режима, стабилизации. Манипуляция общественным мнением, дискредитация политической оппозиции, искусственное создание ситуаций, временно отвлекающих внимание массовых слоев населения от глубокого общественного кризиса, ввязывание по внешнеполитические авантюры и многие другие средства могут быть использованы в подобных ситуациях.
• "Ситуация 4" (логика реформации и консолидации). Режим ослаблен с точки зрения материально-силовых ресурсов, однако вполне легитимен, стабилен и может достаточно успешно начать реформы и поиски новых экономических ресурсов.

Вполне возможны и переходы одной ситуации в другую. С учетом только что сказанного рассмотрим подробнее конкретный пример. В августе 1991 г. в России возник принципиально новый вид политического режима, который оказался в довольно сложной для себя ситуации. С одной стороны, не подлежит сомнению, что режим этот был вполне легитимен. Только что одержавший победу Б. Ельцин вызывал в различных слоях населения ликование, получая тем самым значительные кредиты на будущее. Однако потенциал политической стабилизации режима был весьма незначителен. Были расшатаны ресурсы социокультурного порядка — в обществе усиливались центробежные тенденции. Не существовало согласованности в действиях центральной и региональной властей.

Не менее сложно дело обстояло с социально-экономическими ресурсами. Разрушение командной экономики, являвшейся опорой сталинского и брежневского режимов, не позволяло администрации Ельцина проводить прежнюю политику. Процессы смены элиты в "перестроечный" период вывели на суд общественности множество экономических "секретов" стабилизации брежневского режима. Главный из них — активное использование невозобновляемых ресурсов (прежде всего, нефти и угля) для поддержания жизненного уровня основных слоев населения, создание видимости благополучия и, тем самым, временное оттягивание (и потому, приближение) экономической катастрофы. Экономика не работала как таковая. Ослабление экономических ресурсов вытекало из ослабления личностных стимулов хозяйственного развития. Моральные стимулы, энтузиазм первых десятилетий советской власти стали давать сбои сразу же после смерти Сталина, а для создания иных, рыночных стимулов развития требовались принципиально иные экономические механизмы.

Силовые ресурсы режима также были изрядно ослаблены. Процессы общего разложения и деградации не обошли и органы государственного принуждения (армию, милицию, госбезопасность). Режим практически не обладал целостной и единой армией. Начавшаяся военная реформа была далека от своего завершения. Кроме того, не было уверенности, что эта реформа преследовала цель осуществления перехода от "политической" армии, построенной на принципах лояльности власти, кдействующей на основании закона армии наемной. Не было

уверенности и в том, что режим смог бы в ближайшее время подчинить огромный военно-репрессивный аппарат своему централизованному контролю. Без этого же трудно говорить об успехе политики стабилизации. В армии, МВД, органах ГБ, как и в обществе в целом, в это время существуют и защищаются самые различные политические позиции, которые, в зависимости от политических обстоятельств, могут привести к кардинально отличающимся результатам.

Ограниченной оказалась и внешнеполитическая маневренность посткоммунистического режима. Уже самим экономическим крахом коммунистической системы режим оказался поставлен в крайне сложные условия приспособления к мировым экономическим реальностям. Мировое сообщество, хотя и не оставаясь в положении безучастного наблюдателя, не воспринимало успех преобразований и России, как свой собственный успех. Массированные капиталовложения, займы и кредиты, создание сети ТНК и ТНБ, всеобъемлющая программа спасения, родственная в своих ключевых положениях "Плану Маршалла" оставались в лучшем случае благими пожеланиями.

Таким образом, со времени своего возникновения новому российскому режиму приходилось иметь дело с нелучшим из доставшегося от Союза наследием. Некоторые составляющие этого наследия — разваливающийся на глазах Союз; ускоренно развивающаяся инфляция; слабость политических сил центристской ориентации; непредсказуемое, а в ряде случаев, откровенно недружественное окружение ближнего зарубежья. В обществе продолжали набирать силу процессы социальной и культурной деградации. Эйфория августовской победы очень скоро сменилась недовольством, которое нарастает не столько потому, что отсутствуют практические перемены к лучшему, сколько потому, что ситуация явственно и с каждым днем ухудшается. Легитимность режима оказалась утраченной. "Ситуация 4" незаметно сменилась "ситуацией 3", а затем, в октябре 1993 г. — "ситуацией 2". Режим почти потерял легитимность и оказался перед необходимостью изыскивать временные источники стабилизации.

Источники могли быть следующими. Во-первых, оппозиционные, способные сменить режим силы еще не сформировались в достаточной степени и не были способны оказать на него существенное давление. Во-вторых, режим располагал определенными возможностями манипуляции массовым сознанием, прежде всего, за счет использования СМИ. В-третьих, временами, как это было в случаях с заменой Гайдара Черномырдиным на VII съезде народных депутатов и с принятием соглашения о гражданском согласии в апреле 1994 г., режим обнаруживал способность идти на компромиссы. Обстановка вынуждала Б. Ельцина считаться с экономическими реальностями. Октябрьские

события 1993 г. показали, что в поисках временной стабилизации режим решился на крайнюю и весьма рискованную меру — переворот и неконституционное, силовое устранение основных фигур оппозиции. Это стало возможным благодаря смене руководства силовых министерств и опоре Ельцина на отборные, преданные ему армейские подразделения. Временная стабилизация была обеспечена, однако основные проблемы остались нерешенными. Поиск ресурсов остался задачей № 1 и после декабрьских парламентских выборов.