Феномен «чудодейственной» силы Г. Распутина

В столице, наконец, заканчиваются легенды и предположения о Распутине.

Начинается его история, подтвержденная показаниями свидетелей и документами.

В Петербург Распутин (по его словам) отправился, имея великую цель - выпросить деньги на строительство церкви в Покровском: «Сам я человек безграмотный, а главное, без средств, а Храм уже в сердце перед очами стоит…»

Войдя в великий город, «перво-наперво в Александро-Невскую Лавру пошел». Отстоял молебен и надумал отчаянное - «направиться к проживавшему в Лавре епископу Сергию, ректору Духовной академии». Воистину безумная выдумка! Вид у него был подозрительный - стоптанные сапоги, нищая поддевка, спутанная борода, волосы, причесанные, как у полового в трактире (так описал Распутина видевший его в том году монах Илиодор). И этот жалкий мужик направляется к покоям епископа и просит швейцара «оказать милость» - доложить о нем Сергию. «Швейцар оказал мне милость - дал в шею. Я стал перед ним на колени… что-то особенное понял он во мне и доложил». Так благодаря «чему-то особенному» попал мужик с улицы к самому епископу. [1].

И тотчас его обворожил! Пораженный его речами, Сергий поселил безвестного мужика у себя в Лавре. И не только… «Владыка, - вспоминал Распутин, - познакомил меня с высокопоставленными».

Среди «высокопоставленных» - знаменитый аскет и мистик Феофан, которого принимают в царском дворце.

Так описал свой приход в Петербург Распутин в «Житии опытного странника». Но легендарный период закончился.

В «Том Деле» оказались показания «высокопоставленного» Феофана о первой встрече с Распутиным, совершенно опровергающие его выдумку…

На допросе в 13-й части Чрезвычайной комиссии Феофан, епископ Полтавский, 44 лет, показал: «Впервые Григорий Ефимович Распутин прибыл в Петроград зимою во время русско-японской войны из города Казани с рекомендацией ныне умершего Хрисанфа, викария Казанской епархии.

Остановился Распутин в Александро-Невской Лавре у ректора Петроградской Духовной академии епископа Сергия».

Так что - не было «несчастного странника», который униженно молил швейцара «оказать ему милость». Распутин прибыл в Петербург с рекомендательным письмом от одного из могущественных иерархов церкви и, конечно же, не только незамедлительно был принят Сергием, но и поселен в Лавре.

Кстати, Хрисанф не случайно дал Распутину письмо именно к Сергию. Это имя гремело тогда не только в церковной среде. В те годы 40-летний епископ вел знаменитые религиозно-философские собрания. Они воистину стали событием в жизни общества и… отчаянной попыткой преодолеть губительное разъединение официальной церкви и интеллигенции.

Узкий вытянутый зал петербургского Географического общества набит до отказа. Представители духовенства и знаменитые деятели русской культуры говорят о духовном кризисе в стране, об опасной деятельности сект.

Интеллигенция с горечью упрекает церковь в том, что она все чаще ассоциируется в обществе с мракобесием, что проповедники не раскрывают пророческую и мистическую сущность христианства, но говорят лишь о «загробном идеале», забывая о земной жизни. [2].

Епископ Сергий, автор смелых богословских исследований, недавно назначенный главой Духовной академии, сумел в накаленной обстановке, в ярости споров найти нужный тон. Он представал перед собравшимися не исполненным важности иерархом, но просто добрым христианином, который будто говорил: «Любите друг друга, не надо ссориться, и только так спасем страну…»

Всего состоялось 22 встречи, 22 жарких диспута. В апреле 1903 года обер-прокурор Победоносцев запретил собрания.

Удивительны судьбы человеческие! В 1942 году Сталин решит восстановить патриаршество. И первым Патриархом всея Руси станет Сергий. [1].

Хрисанф верно выбрал покровителя Распутину: будущий Патриарх был открыт новым веяниям, народный пророк из Сибири был ему очень интересен. И Распутин не обманул ожиданий - «особенное» в пришельце воистину поразило Сергия. И он представил Распутина «высокопоставленным».

Из показаний Феофана в «Том Деле»: «Как-то он (Сергий) пригласил нас к себе пить чай и познакомил впервые меня, нескольких монахов и студентов с прибывшим к нему Божьим человеком или «братом Григорием», как мы иногда называли Распутина… Он поразил всех нас психологической проникновенностью. Лицо у него было бледное, глаза необыкновенно проницательные, вид постника. И впечатление производил сильное».

В Петербурге уже ходили слухи о необычайном даре Распутина, и «высокопоставленные» захотели пророчеств. И «брат Григорий» потряс их…

«В то время, - продолжает Феофан, - находилась в плавании эскадра адмирала Рожественского. Поэтому мы спросили Распутина: «Удачна ли будет ее встреча с японцами?» Распутин на это ответил: «Чувствую сердцем, утонет»… И это предсказание впоследствии сбылось в бою при Цусиме».

Что это было? Умный крестьянин познал изнутри всю слабость великой страны? Или попросту был в курсе того, о чем писали тогда все русские газеты, - эскадра, составленная из допотопных кораблей, открыто, без всякой секретности плывшая сразиться с современным японским флотом, была обречена? Или… или дано ему было постигнуть тайное?

Далее Феофан рассказал, как Распутин «студентам Академии, которых он видел впервые, верно сказал - одному, что тот будет писателем, другому… указал на болезнь его, а третьему пояснил: «Ты простая душа, но этим злоупотребляют твои друзья…». После этого случая Феофан окончательно поверил в пророческий дар Григория. «В беседах Распутин обнаруживал тогда не книжную начитанность, а добытое опытом понимание тонких духовных переживаний. И проницательность, доходившую до прозрении…» Наиболее ярко его описывает А. Труайя: «Мужик высокого роста, худой, с длинными и прямыми волосами, клочковатой бородой, на лбу шрам. Лицо, изрезанное морщинами, широкий нос с раздувающимися ноздрями. Более всего привлекают внимание его глаза. Взгляд выдает магнетическую силу. Рубашка, стянутая на талии ремнем, не закрывает бедер. Широкие штаны заправлены в сапоги с высокими голенищами. Несмотря на деревенский стиль, он чувствует себя удобно и привольно в любом обществе».

Безусловно, такой человек не мог остаться в столице незамеченным. Под покровительством епископской мантии владыки Феофана ему открывается доступ сначала в петербургские великосветские духовные кружки, затем через их влиятельных представительниц - во дворец князя Николая Николаевича. Его репутацию подтвердила встреча с Иоанном Кронштадтским[3] и то, что владыка Феофан был духовником императрицы.

Несомненно, Распутину не удалось бы так быстро пробиться в «верхи», если бы не было для этого соответствующих обстоятельств. Одним словом, ему повезло. Вот эти обстоятельства.

Во-первых, духовность императрицы, глубокая вера и доверие своему духовнику, имевшему в глазах ее не только личный, но и церковный авторитет. Не вызывал сомнения у императрицы Распутин еще и потому, что составлял именно то явление русской жизни, какое особенно привлекало императрицу, видевшую в его лице воплощение образов, с которыми она впервые ознакомилась в русской духовной литературе.

Во-вторых, характер Императора, его доверие жене и религиозность.

В-третьих, церковные авторитеты искали способ потрясти сознание верующих, испорченное западным влиянием.

Однако, для большинства людей Распутин не был «старцем». Это подтверждал его образ жизни, позволявший ему проживать в столице, посещать своих многочисленных знакомых, тогда как настоящие старцы живут в монастырях, уединяясь в своих келиях. Люди не знали, что о нем думать, так как многие его действия были для них необъяснимы- исцеления больных, загадочные предсказания, влияние на болезнь цесаревича.

Вот почему Петербург поначалу занял в отношении Распутина среднюю позицию, не имея полного представления о нем и предпочитая относиться к нему с доверием, чтобы «не согрешить» перед Богом, чем открыто порицать. Многие просто боялись Распутина и не отрицали его влияния на окружающих, но за неимением объяснений опасались осуждать его.