Дмитрий донской и куликовская битва.

Дмитрий Иванович родился в 1349 году. Таким образом, вступая на престол, он едва насчитывал десять лет от роду. Малолетством Московского князя решили воспользоваться усилившиеся великие князья: тверской — Михаил Александрович и нижегородский — Дмитрий Константинович. Последнему удается в 1359

[76]

году получить ярлык На великое княжение Владимир­ское. Но тут на помощь десятилетнему Дмитрию Ива­новичу выступили московские бояре. Привыкшие к тому, что они служат сильнейшему на Руси Московскому князю, московские бояре не хотели поступиться своим первенством. Это тем более понятно, что в Москву съезжались сильные и богатые бояре с многочисленной челядью, слугами, воинами. Московское боярство было самым многочисленным и богатым, привыкшим управлять не только в качестве слуг, но и советников своего князя.

Летопись и другие древние документы упоминают о московских боярах — княжих военачальниках, кня­жих наместниках, сборщиках дани, послах, тысяцких и т. д. Были и просто близкие князю бояре, с которыми он советовался. Многие бояре, ведая определенными отраслями княжеского управления, передавали долж­ности по наследству. Так, наследственной была долж­ность тысяцкого в роде Вельяминовых.

Московские бояре привыкли свысока смотреть на дру­гих бояр. И вот теперь им предстояло играть второсте­пенную роль. Сильное московское боярство снести этого не могло. Все как один поднимаются бояре на защиту своего малолетнего князя и начинают «добывать» ему ярлык на великое княжение. Дмитрий с боярами поехал в Орду.

Золотая Орда этой поры была уже не той, что во вре­мена хана Узбека. Ханская власть была ослаблена. В процессе дворцовых переворотов один хан сменял дру­гого, (14) пока, наконец, Орда не разделилась между двумя ханами — Абдулом, за которого правил темник Мамай, и Мюридом.

Московским боярам удалось задарить Мюрида и в 1362 году получить от него ярлык на великое княже­ние для Дмитрия Ивановича. Но этого было мало. Надо было выбить нижегородского князя Дмитрия Констан­тиновича, засевшего во Владимире. Энергичные москов­ские бояре собирают рать и изгоняют Дмитрия Констан­тиновича из Владимира. Через год, в 1303 году, во Владимир к Дмитрию Ивановичу приезжает гонец уже от Абдула и привозит ярлык. Гонец был принят с че­стью, одарен и вернулся обратно.. Тогда обиженный

[77]

Мюрид через князя Ивана Белозерского присылает ярлык па великое княжение противнику Московского князя, и Нижегородский Дмитрий выбивает Московского Дмитрия из Владимира, Торжество его было кратковременным. Он продержался в городе лишь двенадцать дней, был разбит московской ратью и вынужден признать «волю» Дмитрия Ивановича.

Поднявшие было голову, пользуясь междоусобицей, князья Ростовские, Стародубские и Галицкие были подчинены Дмитрию Ивановичу и «сведены» в Москву. Потерпев поражение, Дмитрий Константинович признал себя подчиненным, просил у Дмитрия Ивановича помощи против брата Бориса и выдал замуж за Дмитрия свою дочь. Дмитрий Иванович не замедлил вмешаться в дела Нижегородского княжества, где разгоралась борьба между братьями. И тут снова на помощь Московскому князю выступила церковь. Митрополит «всея Руси» Алексей посылает Сергея Радонежского в Нижний Новгород к Борису Константиновичу, призывая последнего в Москву. Когда тот отказался, Сергей, действуя от имени митрополита, закрыл все церкви в Нижнем Новгороде. Обескураженный Борис через некоторое время столкнулся с быстро подошедшей к Нижнему московской ратью. Пришлось смириться и ехать на поклон к Дмитрию Ивановичу.

Чувствуя свою силу, Дмитрий Иванович подчиняет себе князей, «привожаше их под свою волю», пытается также, воспользовавшись борьбой между Тверскими князьями, подчинить себе и сильнейшего тверского князя (из рода Микулинских князей) — Михаила Александровича. Тот поспешил за помощью к своему зятю, литовскому князю Ольгерду. В 1368 году Ольгерд внезапно нападает на Москву. Огромная литовская рать во главе с Ольгердом, его братом Кейстутом, молодым Витовтом Кейстутовичем и тверским князем Михаилом Александровичем вступает в московские владения. Дмитрий Иванович не успел собрать войска и выслал только сторожевой полк под командованием воевод Дмитрия Минина и Акинфа Шубы. 21 ноября 1368 года, на реке Тросне, многочисленные отряды литовских князей разбили маленький московский сторожевой полк. Дмитрий с Владимиром Андреевичем Серпуховским и боярами укрылся за стенами нового каменного Кремля, возведенного им

[78]

в 1367 году. Каменные стены оказались Надежными. Оль­герд сжег и опустошил окрестности, увел массу жителей в плен, но взять город не смог.

Тем не менее Дмитрию пришлось пойти на уступки Михаилу Александровичу Тверскому. Но на этом борь­ба с Тверью не кончается. Тверской князь, ставший про­водником литовского влияния и постоянно прибегавший к помощи Ольгерда, естественно, в представлении Мос­ковского князя стал врагом Руси вообще.

Новгород, среди боярской верхушки которого уже тоже сложилась «литовская партия», в данный момент не был опасен. Благодаря стараниям московского бояр­ства и митрополита Алексея Новгород признал власть Дмитрия Ивановича и заключил с ним союз против немцев, Литвы и Твери. Таким образом, только Тверь

[79]

как союзник Литвы на данном этапе представляла собой опасность.

Оправившийся от войны с Ольгердом, Дмитрий идет на Смоленск и Брянск, отомстив этим Смоленским и Брянским князьям за помощь, оказанную ими Ольгерду.

В августе 1370 года Дмитрий объявляет войну Тве­ри. Михаил Александрович бежал в Литву, а московские войска опустошили Тверскую землю, разгромили Микулинское княжество, вотчину Михаила. Занятый борьбой с немецкими рыцарями, Ольгерд не мог ему помочь. Тогда у Михаила появляется мысль использовать для борьбы с Москвой Орду. Он готовится к поездке в Орду, но Дмитрий сумел его предупредить. Михаилу стало известно, что повсюду на пути из Твери в Орду расста­влены люди Дмитрия, готовые его схватить. Пришлось неудачливому Тверскому князю снова обратиться к по­мощи Ольгерда.

На этот раз Ольгерд вышел в поход вместе с Кейстутом, Михаилом и Святославом Смоленским. Литовско-русские войска осадили Волоколамск, но неудачно, а 6 декабря 1370 года литовцы подошли к Москве, за сте­нами которой снова укрылся Дмитрий. Но на этот раз Московские князья действовали энергичнее. Влади­мир Андреевич Серпуховский стоял с большой ратью в Перемышле, готовясь в поход на литовцев. К нему при­шли союзные войска князя Пронского и Олега Иванови­ча Рязанского. Ольгерд, видя, как неблагоприятно для него складываются обстоятельства, запросил мира, но несговорчивым на этот раз оказался Дмитрий. Он со­глашается лишь на перемирие до петрова дня (29 июня по старому стилю). Ольгерд повернул назад, осторожно двигаясь среди враждебного ему русского населения и ожидая погони. Примирился с Дмитрием и Михаил, но не надолго. Уже в 1371 году он осуществляет свой план — едет в Орду и получает, наконец, от хана Мамая ярлык на великое княжение. С ним приехал и ханский посол Сырохожа, Но владимирцы не пустили в свою землю Михаила. Тогда Михаил начал «воевать» москов­ские земли. Дмитрий, воспользовавшись этим обстоя­тельством, пригласил к себе ханского посла Сырохожу, одарил его и привлек на свою сторону. Обнадеженный Сырохожею, Дмитрий поехал в Орду, задобрил богатыми подарками Мамая и его жен, а также татарских темни-

[80]

ков и получил ярлык на великое княжение. В Орде в то время был молодой Тверской князь Иван Михайло­вич, задолжавший хану 10 тысяч рублей, которые он был не в состоянии уплатить. Дмитрий уплачивает хану за него эти деньги, а Ивана захватывает с собой в качестве заложника. Уже один этот факт говорит о том, что борьба Михаила с Дмитрием была неравная. Дмитрий легко уплатил ту сумму, которую никак не мог внести Твер­ской князь. Дмитрий был богаче Тверского князя, и если бы не Ольгерд, последний давно вынужден был бы смириться. Казалось, наступил момент, когда Дмит­рий сможет разделаться со своим врагом, но в это время вспыхивает война с Олегом Ивановичем Рязан­ским.

Мы не знаем, какие обстоятельства привели к ссоре недавних союзников — Олега Рязанского и Дмитрия, но уже в декабре 1371 года московские войска под коман­дованием Дмитрия Михайловича Волынского идут на Рязань. Рязанцы, опытные воины, с детства, привыкшие к стычкам с татарами, похвалялись, что они без оружия победят москвичей и веревками перевяжут их. У Скорнищева встретились рязанские и московские войска. Рязанцы были разбиты. Князь Олег Иванович спасся бегством с небольшой дружиной. Этим воспользовался другой князь Рязанский, Владимир Пронский, союзник Дмитрия Ивановича, и на некоторое время захватил Рязань.

Война с Рязанью не надолго отвлекла Дмитрия от основной его задачи — борьбы с Михаилом Тверским. Последний снова «наводит» литовцев на русскую зем­лю. Снова войска Кейстута, Витовта и Андрея Ольгердовича воюют в русской земле, опустошают волости, сжигают города Кистму, Дмитров, Переяславле Кашин, князь которого, Василий, попытался перейти на сторону Дмитрия Ивановича.

Новгородцы не признали потерявшего ярлык на ве­ликое княжение Михаила своим князем и за это он взял Торжок, но появившиеся в Торжке новгородцы выгнали наместников Михаила. Весной 1372 года на помощь сво­ему родственнику Михаилу снова приходит Ольгерд «со многою силою». На этот раз Дмитрий подготовился и в июле 1372 года у Любутска разбил сторожевой полк ли­товцев. Ольгерд вынужден был просить мира. Дмитрий

[81]

согласился лишь на короткое перемирие, до 26 октября, причем Литовский князь обещал отныне не вмешивать­ся в дела Твери и не защищать Тверского князя.

Оставленный своим союзником, Михаил теперь был беспомощен. Правда, он не сдавался. В Москве нашлось два человека, которые из личных целей попытались по­мочь Михаилу. Это был Иван Васильевич Вельяминов, который рассчитывал унаследовать отцовскую должность московского тысяцкого (ее упразднил Дмитрий), и круп­ный купец, торговавший с генуэзской колонией в Кры­му—Судаком, или Сурожем, Некомат Сурожанин.

Они сговорились с Михаилом. Некомат поехал в Орду и привез Михаилу ярлык па великое княжение Влади­мирское. Тверской князь попрежнему рассчитывал на поддержку Ольгерда и Орды и поэтому решился снова на войну с Дмитрием. Но на этот раз последнему по­могли не только подручные князья, но и другие князья (Смоленский, Брянский, Новосильский и Оболенский), недовольные тем, что Михаил «наводил Литву» на их земли. Тверская рать была разбита, и в 1375 году Ми­хаил вынужден был смириться и признать себя «братом молодшим» Московского великого князя, став к нему в такие же отношения, как Владимир Андреевич Серпу-ховский. Он обязался «не искать» ни Москвы, ни Нов­города, ни великого княжения Владимирского, воевать вместе с Московским князем против татар и других «во­рогов» Руси, отказался от власти над Кашинским кня­зем, от союза с Литвой и т. д.

Так закончилась длительная борьба Москвы с Тве­рью. Тверское княжество не было ликвидировано, но признало себя вассалом Москвы. Обстановка на западе стала более благоприятной для Московского князя. Кро­ме того, усобицы в самой Литве скоро привели к тому, что двое литовских князей — Андрей и Дмитрий Оль-гердовичи—«отъехали» в Москву и стали служить Дмитрию. У Москвы хватило сил не только отбить напа­дения Литвы, но обезвредить ее главного агента на Руси — Тверского князя, подчинить его, себе и даже превратить двух Ольгердовичей в подручных князей. Но зато сгущались тучи на востоке.

В противоположность Калите Дмитрий с детства при­вык к войнам. Многочисленные рати подручных князей, поддержка со стороны бояр, посада и церкви давали ему

[82]

возможность действовать решительно, не только сумой, к которой все же прибегал и он, но и мечом. Выросшее и окрепшее Московское княжество решалось на открытое неповиновение хану, — Дмитрий, как мы видели, не раз выступал против ханских ставленников на великое кня­жение. Отношения с Ордой все больше и больше ослож­нялись. К тому же в Орде непрерывно шли смуты. Один хан свергал другого и, сев на престол, требовал подар­ков и дани. Отдельные татарские ханы, «царевичи», тем­ники и мурзы усиливались, не признавали власти хана Золотой Орды и организовывали самостоятельные нале­ты на русскую землю.

Татаро-монгольское иго становилось невыносимым, анархия в Орде усугубляла его тяжесть. Кроме того, Москва была уже настолько сильна, что могла попробо­вать силу своего оружия и потягаться со считавшимися непобедимыми татарами.

В 1376 году, по окончании борьбы с Литвой и Тверью, Дмитрий посылает воеводу Дмитрия Михайловича Во-лынского - вместе с двумя молодыми нижегородскими князьями, Василием и Иваном, войной на Камских бол­гар. Русские войска осадили Казань. (15) Казанцы отстре-ливались, применяя при этом наряду с луком и само­стрелами огнестрельное оружие, впервые появившееся в то время в Восточной Европе. У русских оно тоже вскоре появилось, но тогда еще не было ручного огне­стрельного оружия, и «огненный бой» применялся глав­ным образом осажденными. Казань была взята, причем казанские князья Асан и Магомет-Солтан вынуждены были заплатить дань и принять в город княжеских данщиков и таможенников.

В 1377 году на реке Суре появился новый хан, Арап-ша, пришедший из-за Яика (Урала). Большое русское войско, во главе с московской ратью, вышло ему на­встречу. Но, получивши ложную весть о том, что Арап-ша на Донце, князья и воеводы не приняли никаких мep предосторожности. Стояла сильная июльская жара. Князья, воеводы и простые ратники сбросили с себя до­спехи, положили их вместе с оружием на телеги, шли и ехали в одних рубашках, часто пьянствовали в пути.

[83]

Между тем тайно, пользуясь проводниками-мордвинами, подошел Арапша и 2 августа 1377 года на реке Пьяне разбил наголову беспечное русское войско. Остатки русских ратей спаслись бегством. Татары и мордва опустошили Нижегородскую и Рязанскую земли. В ответ на это зимой, в страшные морозы, московские войска, под начальством воеводы Свибла, в союзе с нижегородцами, ворвались в Мордовскую землю и «створили ее пусту».

Летом следующего года на ставших непокорными русских двинулся посланный Мамаем мурза Бегич. 11 августа 1378 года на берегу реки Вожи сошлись русские рати и татарская конница. Татары переправились через реку и с криком помчались на русских. В свою очередь русские ударили на татар: с одной стороны двинулись войска Даниила Пронского, с другой — московского сокольничего Тимофея, а «в челе» шел великий князь Дмитрий Иванович. Татары не выдержали натиска русских, дрогнули и побежали, Туман не дал возможности русским преследовать татар, но к утру им все же удалось овладеть обозом неприятеля. Рассвирепевший Мамай ответил на поражение при Воже опустошением Рязанской земли и выгнал из Рязани не ожидавшего активных действий со стороны татар Олега Ивановича.

После сражения при Воже нечего было и думать о мире с татарами. Надо было готовиться к новой войне. Бой на реке Пьяне показал, что нельзя быть самонадеянными и преуменьшать силу татар; бой на реке Воже в свою очередь убедил русских в том, что татары не непобедимы. Мамай, ранее правивший от имени хана, после смерти хана Магомета, стал самостоятельным правителем Золотой Орды и решил восстановить былое подчинение «русского улуса» Орде. Для этого надо было повторить Батыево нашествие.

Но Русь была не той, что во времена Бату — окрепло сильное великое княжение, ядро складывавшегося Русского национального государства. Орда же слабела и рассыпалась. Недаром, когда Мамай готовил поход на Русь, его советники указывали на оскудение и ослабление Орды и предлагали ему нанять генуэзцев, греков и ясов. Мамай вынужден был послушаться совета. Летом 1380 года он переправился с огромным войском в 200 тысяч человек через Волгу и начал кочевать у устьев

[84]

реки Воронежа. Узнав о выступлении Мамая, литовский князь Ягайло Ольгердович немедленно заключил с ним союз и обещал к 1 сентября соединиться с татарами и вместе итти на Москву.

План союзников, Ягайло и Мамая, заключался в разгроме и разделе Руси, в ликвидации ее самостоятель­ности и порабощении русского народа. Заключение со­юза между двумя злейшими врагами Руси заставило Дмитрия энергично взяться за формирование войска. Дмитрий созывает рати подручных и союзных князей, ополчения с городов и волостей, которые поднялись на защиту своей родины. Правда, на призыв Дмитрия от­кликнулись не все области. Самостоятельность отдель­ных княжеств привела к тому, что боявшиеся татар и недовольные великокняжеской политикой Дмитрия Ива­новича князья Тверские, Нижегородские и Рязанские ответили отказом. Не захотела принять участия в обо­роне русской земли от татар и новгородская феодальная боярская олигархия. Тем не менее Дмитрию удалось все же собрать со своего княжества и с княжеств подруч­ных удельных князей огромную по тем временам сто­тысячную рать. Дмитрий Иванович приказал всему вой­ску сойтись в Коломну к 15 августа, К назначенному сроку сюда явились, кроме московских войск, ополче­ния (полки) муромское, владимирское, переяславское, костромское, ростовское, ярославское, белозерское и др.

Среди самих князей нашлись прямые изменники делу русского народа. Олег Иванович Рязанский заклю­чил союз с Мамаем и Ягайло, рассчитывая при их по­мощи получить часть Московского княжества. Олег Ива­нович решил действовать так, чтобы выиграть при лю­бом исходе столкновения. Заключив союз с Мамаем. этот двурушник одновременно шлет гонца к Дмитрию и в своем обращении к нему пишет:

«Мамай со всем царством идет в землю рязанскую против меня и тебя. Ягайло также; но еще рука наша высока: бодрствуй и мужайся».

В случае победы Мамая он рассчитывал приобрести часть московских земель, в случае же успеха Дмитрия Олег снова притязал бы на пожалования, так как пер­вый предупредил и ободрил Дмитрия.

Мамай, услышав о грозных приготовлениях русских, посылает гонцов в Коломну о требованием уплатить дань

[85]

в размерах «выхода» времен Узбека и Джанибека и предлагая мир в случае согласия Дмитрия на эти условия. Но Дмитрий отказался. На совещании в Коломне русские князья и воеводы — Тимофей и Николай Васильевичи Вельяминовы, Тимофей Валуевич, Иван Родионович, Андрей Серкизович и другие — решили не ждать татар, а самим атаковать их, не дав возможности им соединиться с литовцами Ягайло. Кроме того, идя навстречу татарам, русские рати переносили военные действия за пределы родной земли и избавляли ее от ужасов опустошения.

26 августа 1380 года русские ополчения вышли из Коломны и двинулись к Оке. Переправившись через Оку, русские 6 сентября достигли Дона, Впереди своих войск Дмитрий Иванович выслал конные разведывательные отряды, «крепкую сторожу». В качестве проводников было взято десять купцов — сурожан, хорошо знавших пути через татарские земли и кочевья. Захваченный разведчиками татарин — «язык» — показал, что Мамай, успокоенный уверениями Олега Ивановича в том, что московская рать не посмеет итти ему навстречу, медленно идет вперед, поджидая литовцев Ягайло и рязанцев Олега. .

Подойдя к Дону, Дмитрий и его воеводы стали решать вопрос — переправиться ли на тот берег и напасть на татар, оставив позади себя Дон и Непрядву, которые, в случае если русские будут разбиты, послужат для них мышеловкой, или же остаться на этой стороне реки. Дмитрий Иванович высказался за то, чтобы переправиться через Дон и ударить на татар. Он говорил, что Русь терпит много от татар, лучше было бы не итти совсем, чем возвращаться ни с чем, что «лучше есть честна смерть злого живота»,(16) и приказал наводить мосты через Дон и искать брода для конницы. План Дмитрия был хорошо продуман, верен и последователен — не допускать соединения вражеских сил и напасть внезапно. В ночь с 7 на 8 сентября, пользуясь мглой и туманом, русские переправились через Дон, а 8-го утром они увидели татарские авангарды. Грозный Мамай опоздал на один день. Литовские войска Ягайло в это время находились еще почти в полусотне километров от места

[86]

столкновения русских и татар, у города Одоева. Через несколько дней, узнав об исходе битвы и больше всего заинтересованный делами Литвы, где ему угрожали Кейстут и Витовт, Ягайло повернул назад.

В качестве места для боя было выбрано Куликово поле, с трех сторон окруженное реками: Непрядвой, До­ном, Смолкой, Курцой и Нижним Дубяком. Куликово поле, само по себе ограниченное по площади (не более 4—4,5 километра), было удобно для русских еще и тем, что реки не давали возможности татарам применить их обычную тактику охвата конницей с обоих флангов. Но зато, если бы русские потерпели поражение, их ждал бы разгром, так как обрывистые берега рек исключали воз­можность отступления.

Русские прекрасно понимали, что речь идет о жизни и смерти, о судьбе всей русской земли. Все готовились к решающей битве. Особенно энергично действовал боя­рин Дмитрий Боброк Волынец.

Утром 8 сентября русское войско заняло боевые пози­ции. «Полк правой руки» (17) Микулы Васильевича и кня­зей Андрея Ольгердовича и Семена Ивановича подошел к речке Нижний Дубяк, «полк левой руки» стал у реч­ки Смолки, «передовой полк» Дмитрия и Владимира Все­володовичей вышел вперед, рядом с ним стал «большой полк», состоявший главным образом из пехоты — воору­женных крестьян и посадских. Далеко вперед вышел «сторожевой полк». В тылу, в лесу, был спрятан в за­саде «западной полк» Владимира Андреевича и Дмит­рия Боброка Волынца. Приготовился к битве и Дмит­рий Иванович. Из предосторожности передав свои до­спехи и знамя Михаилу Андреевичу Бренку, он поехал к сторожевому полку, который в 11 часов утра начал уже сходиться с татарами.

[87]

В центре татарского войска шла наемная пехота, одетая в серые кафтаны и вооруженная копьями, причем копья свои они клали на плечи идущих впереди, для чего у задних воинов копья были длиннее, чем у передних. По флангам двигалась татарская конница.

Дмитрий вернулся в «большой», или «великий», полк. Начались стычки. Русский богатырь Пересвет, по обычаю, вызвал татарского богатыря Темир-мурзу на единоборство, в котором пали оба, Тогда князь Дмитрий приказал начать бой.

Звон оружия, крики, стоны раненых и умирающих, храп лошадей — все это смешалось в страшный гул. Теснота была такая, что многие задыхались. «Большой полк», состоявший из пехотинцев, был уже почти весь порублен. Сотнями падали русские ратники, но татары пробиться не могли. На правом фланге русские удачно оборонялись, но командовавший «полком правой руки» Андрей Ольгердович не решался продвинуться вперед, опасаясь, что центр, «большой полк», будет смят и тогда он окажется в западне. Хуже обстояло дело на левом фланге. Здесь татары прорвали линию русских войск и к трем часам пополудни вышли в тыл «большого полка». Татары теснили русских: Победный вой и свист раздался по полю битвы, но тут из засады вылетел «западной полк» Дмитрия Боброка Волынца и Владимира Андреевича Серпуховского. Давно уже требовали князья, чтобы помог им «западной полк», но опытный воин Дмитрий Боброк сдерживал горячего Владимира. Андреевича и выжидал удобного момента. Теперь он наступил. Свежий русский полк, неожиданно вылетевший из леса, ошеломил татар. Они дрогнули. Этим воспользовались русские и ударили на татар. Татары не выдержали нового натиска и побежали.

Бежал и сам Мамай, оставив на ноле битвы свой шатер и драгоценности. Татар преследовали до реки Красивой Мечи.

Разгром был полный. Когда окончился бой, Владимир Андреевич начал искать Дмитрия, но его нигде не было. Наконец нашли князя, лежащего под деревом, оглушенного, в разбитых и измятых доспехах. Дмитрий скоро пришел в себя, объехал поле и велел подсчитать потери.

[88]

Когда приказ его был выполнен, выяснилось, что русские потеряли четырех князей, тринадцать бояр и больше 60 тысяч воинов. Убитых татар насчитывалось гораздо больше.

Огромных потерь стоила русской земле Куликовская битва. Она ослабила русскую землю; не стало, как пишет летопись, «ни воевод, ни ратных людей». Но тем не менее значение ее огромно. Она была первой попыткой всенародной борьбы, попыткой с оружием в руках сбросить ненавистное татарское иго. Воспрянул духом русский народ, пробудились патриотические чувства, появились надежды на скорое освобождение от ига Золотой Орды.

Стало ясно, что только объединение и централизация всех русских сил может привести к долгожданной победе. Как некогда феодальная раздробленность Русл привела к поражению на Калке, так теперь консолидация русских княжеств в единое целое, централизация и объединение их под властью великого князя привели к победе.

Значение Куликовской битвы заключалось еще и в том, что отныне Москва считалась избавительницей Руси от нашествия Мамая; ее авторитет и популярность в народных массах еще более укрепились и выросли.

Народные предания сравнивали новую победу с величайшими успехами древнерусских воинов, а самого Дмитрия сравнивали с такими популярными князьями, как Владимир Мономах и Александр Невский. В память о Куликовской битве складывались песни и сказания: «Задонщина», «Повесть о Мамаевом побоище». За победу на Куликовом поле Дмитрий получил прозвание «Донского». Прозвище «Донского» и «Храброго» получил и Владимир Андреевич.

Разбитый Мамай бежал в Орду и там готовил новый поход на Русь. Снова опасность угрожала Руси. На этот раз Русь спасли усобицы среди самих татар. На Мамая напал хан Заяицкой (Зауральской), или Синей, Орды — Тохтамыш. На реке Калке, где некогда татары разбили русских и половцев, Мамай потерпел поражение, бежал в Кафу, к генуэзцам, и был ими убит.

Тохтамыш был ставленником нового грозного завоевателя Тимура (Тамерлана). Став ханом Золотой Орды, Тохтамыш послал к русским князьям гонцов. Князья одарили гонцов, послали через них подарки новому

[90]

хану. Но подарки были уже не те, что во времена Узбека и Джанибека. И Тохтамыш почувствовал, что Русь высвобождается из-под власти Золотой Орды.

В 1381 году с целью устрашения он шлет к Дмитрию многочисленное посольство царевича Акози. Но страх обуял самих татар — свежа еще была память о Куликовской битве, — и послы хана повернули назад. Обозленный неудачей, Тохтамыш в 1382 году дал указ перебить русских купцов в городе Булгарах, а затем с огромным войском, сохраняя строжайшую тайну, двинулся на Москву. Тохтамыш боялся итти открыто, опасаясь повторения Куликовской битвы, и своей тактикой избрал внезапный удар. Навстречу ему вышли Нижегородские князья Василий и Семен и Олег Иванович Рязанский. Они упросили Тохтамыша не громить их владений, а Олег, стараясь угодить хану, указал даже броды через Оку.

Тохтамыш быстро двинулся к Москве. Обескровленный Куликовской битвой Московский край не мог выставить большое войско, и Дмитрий, не получив поддержки даже от Владимира Андреевича, покинул Москву, переехал сперва в Переяславль, затем в Кострому, где и начал собирать полки. Татары тем временем овладели Серпуховом. Покинутые своим князем, ушедшим вместе с боярами из города, москвичи заволновались; поднялся «мятеж велик», и на сходке решили не сдавать врагу родного города. Трусов и изменников избивали, хотевших убежать из города не выпускали. Не выпустили и митрополита Киприана с княгиней Евдокией, женой Дмитрия.

Горожане деятельно готовились к обороне. В Москве нашли приют многочисленные толпы крестьян и горожан, бежавших из соседних сел и городов. Купцы — суконники, сурожане и другие, ремесленники и прочие «гражане», крестьяне-беглецы — все начали готовиться к отпору грозного врага. Москвичи кричали: «Не устрашимся нахожения татарьского, имеем бо град камень, тверд и врата железны». В город, еще до его осады, успел проскочить князь Остей, внук Ольгерда, служивший Московскому князю. Горожане поручают ему командование. По инициативе восставших горожан началась подготовка города к обороне и к «осадному сидению”.

[91]

Горожане сожгли посады, заборы, тыны, вырубили во­круг города все деревья, чтобы неприятелю негде было укрыться. Приготовления покинутых своим князем мо­сквичей к осаде показывают, с какой любовью относи­лись московские посадские люди к своему городу, за который они готовы были сложить свои головы, и свидетельствуют о том, что среди москвичей немало было опытных и храбрых воинов. В трудную минуту горожане не только не растерялись, но вооружились и обдуманно и быстро подготовили город к обороне.

И когда 23 августа 1382 года подошли к стенам города передовые татарские отряды Тохтамыша, высыпавшие на неприступные каменные стены Московского Кремля вооруженные горожане свидетельствовали о го-

[92]

товности москвичей сражаться не на жизнь, а на смерть. Татары спросили, в городе ли князь Дмитрий, и полу­чили отрицательный ответ. Объехав кругом города, они не нашли ни одного уязвимого пункта и вернулись к хану. На следующий день подошел Тохтамыш с основ­ными силами. Началась осада. Татары посылали на городские стены целый дождь стрел, от которых пало немало храбрых защитников Москвы, по лестницам лезли на стены. Осажденные москвичи лили на татар кипяток, горячую смолу, метали камни, отвечали стре­лой на стрелу.

Москвичи пустили в ход и огнестрельное оружие — тюфяки (18) и пушки. Это — первое летописное упоминание об огнестрельном оружии, примененном русскими. Огне­стрельное оружие впервые появилось в городах, и это было не ручное оружие, а примитивные пушки, стреляв­шие пороховой мякотью и каменными ядрами. Первыми научились владеть ими не бояре и дворяне, а горожане, и в руках опытных московских посадских «огненный бой» был новым грозным оружием.

Первый приступ татар был отбит. Они отступили и стали в отдалении от несущих огонь и смерть стен Мо­сковского Кремля. Но и здесь их доставали стрелы и ядра искусных стрелков из луков, самострелов, тюфя­ков и пушек. Так, например, на зубцах стены у Фроловских ворот стоял суконщик Адам. Адам долго выби­рал цель для своей стрелы и наконец направил ее в грудь одного знатного татарского царевича, любимца Тохта­мыша. Летопись указывает, что смерть царевича заста­вила Тохтамыша и всех татар «тужить о том».

Три дня бились татары, три дня храбрые москвичи, простые горожане, отбивали татар. Тохтамыш потерял надежду взять город штурмом и решил прибегнуть к хи­трости. К стенам подъехали Золотоордынские вельможи и Нижегородские князья Василий и Семен и передали хан­ские слова. Тохтамыш заявлял, что он пошел не на Мо­скву, а на Дмитрия, что москвичей он «хочет жаловати», пусть, де, москвичи откроют ему ворота и вместе с князем Остеем вынесут «легкие дары», и татары отдох­нут и двинутся на Дмитрия. Нижегородские князья при­несли присягу в том, что все будет так, как говорит хан.

[93]

Горожане поверили словам врагов и изменников. 26 августа москвичи отворили ворота и вышли навстречу татарам с князем Остеем во главе. Татарам только этого и надо было. Остея заманили в ханскую ставку, где и был убит этот храбрый князь, а затем татары ворвались в город, начали избивать его защитников, грабить, жечь. Сожжено было немало и книг, которые горожане спрятали в Москве, ценя книжную ученость того времени. Перебито было больше 24 тысяч человек.

Разгромив Москву, Тохтамыш разослал повсюду свои отряды. Татары разграбили Переяславль, Юрьев, Звенигород, Можайск, Дмитров и другие города, опустошили много волостей и сел. Тверской князь Михаил послал к Тохтамышу гонцов с дарами, и татары не тронули тверских владений. В это время Владимир Андреевич Серпуховский стоял с войском у Волока. Здесь на него наткнулся один татарский отряд и был разбит. Беглецы донесли Тохтамышу, что идет огромное войско самого Дмитрия Донского, и так как у всех татар еще свежо было воспоминание о Куликовской битве, Тохтамыш, не чувствовавший себя достаточно сильным для открытого боя, поспешил назад.

Оборона Москвы показала, на что способен русский народ, когда дело идет о защите родной земли. Без князя, бояр, без княжеских воинов, грудью стал на защиту города московский люд, и только вследствие измены князей смог Тохтамыш захватить Москву. Но дорого обошедшаяся русскому народу Куликовская битва обескровила русскую землю, и это дало возможность татарам опустошить страну.

Осенью вернулся в разгромленную Москву Дмитрий Донской. Пришлось снова признать зависимость от хана, и Дмитрий вынужден был послать своего сына Василия в Орду, к Тохтамышу, с большими дарами и просить у него ярлык на княжение. В Орде Василий был задержан, и только позднее ему удалось бежать. В 1383 году Тохтамыш, наконец, дал ярлык, но заставил уплатить огромную дань «с деревни по полтине».

Олег Иванович Рязанский, прекрасно понимая, что после неоднократных измен ему не приходится ожидать ничего хорошего от Дмитрия Донского, бежал в Литву. Дмитрий Донской занял было своими наместниками Рязань, но чувствуя, что в Рязани против Олега ему будет

[94]

трудно удержаться, заключил с ним мир. По миру, Олег Иванович, также как и Тверской князь Михаил, признавал себя «молодшим братом» Дмитрия, став к нему в такие же отношения, как и Владимир Андреевич Серпуховский. Олег обязался порвать связи с врагами Руси — Литвой и Ордой, не «искать ярлыка» и т. д. Кроме того, Олег уступал Дмитрию Донскому Мещеру и еще ряд рязанских городов и «татарских мест», татар­ские и мещерские князьки которых зависели не от Орды, а от русских князей.

В мире с Олегом большую роль опять-таки сыграла церковь. К Олегу поехал Сергей Радонежский, заставив­ший Олега смириться.

Таким образом, оба крупные княжества — Тверское и Рязанское, не потеряв своей самостоятельности, в то же самое время оказались на положении подчиненных Москве. Как и Владимир Андреевич Серпуховский, двоюродный брат Дмитрия Донского, Тверской князь Михаил и Рязанский — Олег, должны были «служить без ослушания» Московскому князю (за что последний обещал «кормить» их «по службе»), не «искать» ярлы­ков на великое княжение, а по отношению к Орде, Литве и другим князьям держаться той же политики, что и князь Московский. Последний, кроме того, получил право вмешиваться в отношения князей с их боярами.

Что же касается удельных князьков, то Дмитрий Дон­ской их всех подчинил своей власти и превратил в «под­ручников». Строго поступал Донской и с боярами удель­ных князей и московским боярством. Им была уничто­жена должность тысяцкого и казнен на Кучковом поле в Москве последний тысяцкий московский Иван Велья­минов, «передавшийся» на сторону Твери.

Дмитрий Донской «сидел», т. е. княжил, и в Новго­роде, причем им был заключен с новгородцами «ряд» (договор), по которому Новгород обещал помогать Дми­трию в войнах с Литвой и Тверью, а Московский князь в свою очередь обязывался помогать Новгороду в борьбе с немцами, Литвой и Тверью. Два раза князь выполнял условия «ряда» и помогал Новгороду в войне с немцами (1364) и Тверью (1373). Но новгородские ушкуйники — «удалые молодцы», грабители — не раз нападали на мо­сковские земли, и не всегда удавалось московским вое­водам отбить их налеты. Ушкуйники громили и сжигали

[95]

города, как например, Кострому и Нижний Новгород, уводили в плен население, продавая его «басурманам» в Булгары и Орду, грабили купцов. Их опустошительные налеты заставили Дмитрия Донского в 1385 году пойти на Новгород. Дмитрий Донской вынужден был принять меры для того, чтобы обуздать новгородских ушкуйников, грабивших русские города и села, и привести в покорность надменную новгородскую боярскую аристократию. Новгород смирился и заплатил дань. Прекратились на время и хищнические набеги ушкуйников.

Дмитрий Донской был сильнейшим князем Руси, которому фактически подчинялись все русские земли, кроме западных. Дмитрий Донской рассматривает великое княжение Владимирское как свою отчину. Как мы уже видели, не только удельные, но даже Нижегородские, Тверские и Рязанские великие князья подчинялись ему. Под давлением внешней опасности, в борьбе с Ордой и Литвой, росло стремление к единству сил, росла тяга к национальному централизованному Русскому государству во главе с единой властью, закладывались первые кирпичи фундамента Р<