Явление 6. Между политикой и театром

В годы Революции в Париже появилось несколько зрелищ, которые нельзя было с уверенностью назвать ни политическими, ни театральными.

Примером военно-театрального шоу служитSpectacle Militaire – действо, придуманное некимТексье (Texier) и состоявшее в постановке отдельных битв и осад Революции с использованием настоящего военного снаряжения. Спектакли проходили под гигантским цирковым навесом в центре Пале-Рояля, известным как CirqueNational. О том, что Spectale Militaire не был театром в чистом виде, говорит тот факт, что Тексье просил разрешения проводить представления у генерал-майора Национальной Гвардии Парижа (а тот направил его в Бюро Полиции).

Весьма популярной стала выставка Петера Кёртиуса (Peter Curtius) в Пале-Рояле – смесь комнаты страха и музея восковых фигур со сменной экспозицией. Например, в 1791 г. там можно было увидеть «рубашку, в которой погиб Генрих IV, с дырой от ножа Равильяка» или «мумифицированные останки египетской принцессы, умершей триста лет назад». Помимо рубашки и мумии, Кёртиусдемонстрировал восковые фигуры Короля, Байи, Лафайета и некоторых прославленных депутатов Национальной Ассамблеи.

Но самым популярным театрально-политическим зрелищем Парижа по праву считаласьAssemblée Fédérative des Amis de la Vérité («Федеративная ассамблея друзей истины»). Assemblée Fédérative (далее AF) была Национальным Собранием «понарошку»: члены клуба, обязанные вносить по девять ливров раз в три месяца, собирались каждую пятницу под тем самым цирковым навесомПале-Рояля, чтобы «поиграть в законодателей» и поупражняться в красноречии.

Классифицировать AF как театральную постановку позволяло то, что она, как-никак, собиралась под театральным навесом, где обычно проходили танцы и концерты, а «представители нации» платили за вход президенту клуба Аббату Фуше, который в реальной жизни был театральным антрепренёром.

Критики AFотмечали чрезмерную театральностью заседаний. Радикальный журнал ”L’Orateur de Peuple” сообщал: «Никто ничего не слышит, но они рукоплещут и кричат сверх меры ... И всеми этими уловками, громкими словами и постановочными сценами наши враги пытаются увести народ на ложный путь». Фридланд отмечает по этому поводу:

Это замечание, в сущности, идентичное критике в адрес Национального Собрания, служит лишь доказательством того, что имитация Национального Собрания, со всей его театральностью, удалась AF слишком хорошо. Кроме того, важно отметить, что, будь заседания AF чистым и неприкрытым театром, никто не стал бы утруждать себя изображением этих заседаний в театральных терминах. Но именно тот факт, что члены AF настаивали на своей политической состоятельности, обрушивал на них шквал критики[53].

Действительно, многое позволяло классифицировать AF как политическое общество. На первом заседании клуба в октябре 1790 г. присутствовало «множество депутатов Национальной Ассамблеи, господа выборщики 1789 года, бывшие временные члены Коммуны Парижа, многие члены нового Муниципалитета, а также участники всех патриотических обществ столицы» – все они составили «собрание из четырёх-пяти тысяч людей»[54] (не считая женщин, которые наблюдали за ними с галерей). Кроме того, Аббат Фуше, генеральный прокурор (Procureur-Général) AF, был не только антрепренёром, но ещё и соучредителем либерального политического журнала “La bouche de fer”, сотрудниками которого состояли, в числе прочих, Анахарсис Клоотс, Кондорсе и Томас Пейн. Кроме того, Фуше побывал и избирателем 1789 г., и членом Постоянного комитета, позже ставшего Парижской Коммуной, и четырёхкратным председателем самой Коммуны.

Среди политиков у Фуше было несколько влиятельных друзей. Так, когда AF в очередной раз высмеяли критики, на защиту общества поднялся Камиль Демулен:

Я заверяю, что Фуше проповедует то же учение, что и якобинцы; я заверяю, что никогда не замечал иной разницы между этими двумя [политическими] клубами, чем та, что в первом платят девять ливров, а во втором двенадцать.

Подчёркивая промежуточное положение этого шутовского Национального Собрания, Фридланд делает следующий вывод:

Таким образом, AF, в зависимости от зрителя, являлась либо театральной постановкой с политическими устремлениями, либо весёлым политическим собранием, которое по какой-то причине заседало под огромным цирковым навесом. Характеристики Аббата Фуше также разнились: от балаганщика с замашками политика до политика, похожего на балаганщика.