Навигационный акт от 9 октября 1651 года
Для увеличения торгового флота и поощрения мореплавания английской нации, что, по милости благого проведения и покровительства божия, является столь важным средством для благополучия и безопасности английского государства, постановлено настоящим парламентом и его властью, что начиная и после первого декабря 1651 г. и впредь с этого времени никакие продукты или товары, произрастающие, производимые или вырабатываемые в Азии, Африке и Америке, или в какой-либо их части, или на принадлежащих им или кому-либо из них островах, которые обозначены или указаны на обыкновенных планах или картах этих стран, как тех, которые являются английскими плантациями, так и других, – не должны ввозиться или доставляться в английское государство, или в Ирландию, или же в какие-либо другие земли, острова, плантации или территории, принадлежащие английскому государству или состоящие в его владении, на каком-либо ином корабле или кораблях, судне или судах, кроме тех, которые действительно и без обмана принадлежат лишь гражданам английского государства или ее плантаций как собственникам, или действительным их владельцам, и капитан и большинство матросов которых также принадлежат к числу граждан английского государства, под страхом конфискации и потери всех товаров, которые будут ввозиться вопреки постановлениям этого акта, а также под страхом конфискации корабля (со всем его снаряжением, пушками и принадлежностями), на котором будут доставлены или ввезены означенные выше товары или продукты; половина конфискованного будет поступать в пользу государства, а другая половина – в пользу всякого лица или лиц, которые арестуют товары или продукты и будут отыскивать свои права в каком-либо суде, в котором ведутся судебные протоколы в пределах государства.
И далее постановлено сказанною выше властью, что никакие продукты и товары, произрастающие, производимые и вырабатываемые в Европе или в какой-либо ее части, с первого декабря 1651 г. не должны ввозиться и доставляться в это государство Англию или в Ирландию или в иные земли, острова, плантации и территории, принадлежащие английскому государству или состоящие в его владении, ни на каком корабле или кораблях, судне или судах, кроме тех, которые принадлежат действительно и без обмана лишь гражданам английского государства, как действительным их собственникам и владельцам, и ни на каких иных судах, за исключением тех иностранных кораблей и судов, которые действительно и правильно принадлежат гражданам той страны или местности, где произрастают, производятся или вырабатываются означенные выше товары, или тех портов, куда означенные товары могут быть доставлены или обыкновенно первоначально привозятся для дальнейшей перевозки; все это – под страхом той же конфискации и потерь, предусмотренных в предыдущей части настоящего акта, с тем, чтобы упомянутые конфискации производились и применялись, как было сказано выше.
И далее постановлено сказанною выше властью, что никакие продукты или товары, произрастающие, производимые и вырабатываемые за границей и которые должны быть ввозимы в это государство на кораблях, принадлежащих его гражданам, не должны ими привозиться или доставляться из какого-либо места или мест, страны или стран, кроме тех, где означенные продукты произрастают, производятся или вырабатываются, или из тех портов, куда они могут быть привозимы или обыкновенно первоначально привозятся для дальнейшей перевозки, а ни из каких иных мест или стран, под страхом конфискации и потерь, предусмотренных в первойчасти настоящего акта, с тем, чтобы упомянутые конфискации производились и применялись, как было сказано выше.
И далее постановлено сказанною выше властью, что ни один сорт трески, морского налима, сельдей, сардинок или какого-либо другого вида соленой рыбы, которую обычно ловят и добывают люди английской нации, ни один сорт масла, какое добывается или будет добываться из всякого рода рыб, ни китовый ус, ни китовые кости – отныне не должны ввозиться в английское государство, или в Ирландию, или в какие-либо иные земли, острова, плантации или территории, им принадлежащие или состоящие в их владении, иначе, как только пойманные на судах, которые принадлежат или будут принадлежать людям английской нации, как их владельцам и действительным собственникам; и означенная рыба должна заготовляться, а вышеупомянутое масло добываться только гражданами английского государства под страхом наказания и потерь, предусмотренных в первой части настоящего акта, с тем, чтобы упомянутые конфискации производились и применялись, как было сказано выше.
И далее постановлено сказанною выше властью, что ни один сорт трески, морского налима, сельдей, сардинок или какого-либо другого вида соленой рыбы, который будет пойман и добыт гражданами английского государства, не должен, начиная и после 1 февраля 1653 года, вывозиться из какого-нибудь места или мест, принадлежащих английскому государству, на каком-либо ином корабле или кораблях, судне или судах, кроме только тех, которые действительно и правильно принадлежат гражданам английского государства, как их настоящим собственникам, и капитан и большая часть матросов которых являются англичанами, под страхом наказания и потерь, предусмотренных в приведенной выше первой части настоящего акта, с тем, чтобы упомянутые конфискации производились и применялись, как это там сказано.
Предусматривается, что ни настоящий акт, ни все то, что в нем содержится, не должен распространяться и применяться для ограничения ввоза каких-либо товаров из проливов или Левантийских морей (здесь имеется в виду восточный район Средиземного моря), погруженных на корабли английского государства в обычных портах и местах, предназначенных для первоначальной их погрузки в пределах проливов или Левантийских морей, хотя бы означенные товары и не были продуктами упомянутых мест.
Предусматривается также, что ни настоящий акт, ни все то, что в нем содержится, не должен распространяться и применяться для ограничения ввоза каких-либо товаров Ост-Индии, погруженных на корабли английской нации в обычных портах или местах, предназначенных для первоначальной их погрузки с целью отправки в какую-либо часть морей, расположенных к югу и востоку от мыса Доброй Надежды, хотя бы означенные порты и не были местами, где они производятся.
Предусматривается также, что является и представляется законным для всех граждан английского государства в отношении кораблей или судов, им принадлежащих, капитаны и матросы которых состоят гражданами английской нации, как сказано выше, грузить и доставлять из портов Испании и Португалии все сорта товаров или продуктов, которые идут оттуда, или из принадлежащих кому-либо из них плантаций или владений.
И далее постановлено сказанной выше властью, что отныне является незаконным для какого бы то ни было лица или лиц грузить или производить погрузку и доставлять на каком-либо судне или судах, корабле или кораблях, собственником или собственниками, в целом или в части, или капитаном которых является по своему происхождению иностранец или иностранцы (если только они не приняли английское подданство или не натурализованы) – рыбу, жизненные продукты, товары или другие предметы, какого бы рода или свойства они ни были, из одного порта или гавани английского государства в другой порт или гавань того же государства под страхом наказания в отношении всякого, кто будет поступать вопреки точному смыслу этого раздела настоящего акта, в виде конфискации всех товаров, которые будут таким путем погружены или отправлены с тем, чтобы упомянутые конфискации производились и применялись, как сказано в первой части настоящего акта.
Наконец, что ни настоящий акт, ни что-либо в нем содержащееся не должны распространяться на слитки (золота и серебра) и на товары, захваченные или которые будут захвачены в качестве приза кораблем или кораблями, имеющими полномочия от английского государства.
Предусматривается, что настоящий акт или что-либо в нем содержащееся не должны распространяться или истолковываться в смысле распространения в отношении шелка и шелковых товаров, которые будут доставляться сухим путем из какой-либо части Италии и будут там приобретаться на выручку с английских товаров, проданных или за деньги или в обмен; является и представляется законным для каждого гражданина английского государства перевозить такие товары на английских судах из Остенде, Ньюпорта, Роттердама, Миддельбурга, Амстердама или другого окрестного порта, с тем, однако, чтобы собственники и владельцы сначала принесли присягу сами, или через посредство заслуживающих доверия свидетелей, перед комиссионерами по взиманию таможенных пошлин, состоящими в этой должности, или их заместителями, или перед баронами казначейства, что вышепоименованные товары были куплены за его или их собственный счет в Италии.
№ 13. Дневник Патрика Гордона (1655—1656)
1655, июля 14. Я выехал из Штеттина и на следующее утро прибыл к войскам, когда они строились на широком лугу. Они состояли из 34 бригад пехоты и 7000 конницы, всего около 17000 человек, с прекрасным артиллерийским парком. То было весьма отрадное яркое зрелище: рейтары на отличных лошадях, хорошо одетая и вооруженная пехота, и, всего лучше, офицеры в превосходной экипировке.
Прежде чем продолжить далее, я должен немного отклониться и изложить причины, кои король Шведский выдвинул для вторжения в Польшу. Хотя они подробно приведены в его декларациях и посланиях другим государям, но если вы не имели возможности рассмотреть оные письма, я приведу вам краткое их описание вкупе с событиями в армии или в иных местах, относящимися к сей экспедиции и дошедшими до моего сведения. Пусть и неполные, они могут пролить свет на важнейшие действия данной экспедиции.
Во-первых, [король Швеции] ссылался на дозволение, потворство, или, скорее, тайное поощрение полковнику Херману Бооте напасть на Лифляндию в 1639 году, причем он проследовал через провинции Польши, где ему могли бы воспрепятствовать.
2. Набег полковника Кракау на Померанию, когда ему позволили пройти через [польскую] территорию и снабдили его людьми и припасами из Пуцка.
3. Послание короля Владислава, [отправленное] через его камергера Шенбергена к жителям Эзеля, побуждавшие его к мятежу.
4. То же к жителям Лифляндии, и все это было при короле Владиславе.
5. Сей нынешний король Ян Казимир, невзирая на то, что он был рекомендован польским сословием королевой Швеции и домогался вечного мира, первым отказался писать в своих грамотах королеве по-латински, ибо на сем языке, согласно Штумсдорфскому договору, титул был изъят у Польши и передан Швеции. Это [сделано] с умыслом, дабы опровергнуть основное положение оного договора.
6. Он пробуждал лифляндцев к возмущению и обдумывал, как захватить Ригу.
Казаки были подстрекаемы предпринять нападение и набеги на Лифляндию. …
Таковы были притязания короля Шведского на вторжение в Польшу. Было бы слишком утомительно перечислять протесты и доводы поляков и шведские возражения, но, скажу вам вкратце, главная причина была в следующем. Будучи воспитан солдатом и получив ныне корону после отречения своей кузины королевы Кристины, король Шведский желал непременно начать свое правление каким-либо славным делом. Он сознавал, что память о почестях и богатствах, кои множество рыцарей стяжали в германских войнах под предводительством Швеции, доставят ему великое стечение солдат при известии, что он берется за оружие. Сие было тем легче осуществить, что с недавних пор в Германии настал всеобщий мир, и многие войска были распущены. По своему честолюбию он уже сформировал армию, а, кроме Польши, не было государя или народа, к коим он имел малейшие притязания (хотя, воистину, у государей никогда нет недостатка в предлогах, дабы насытить свое тщеславие, причем их претензии выставляются как твердые и справедливые основания).
К тому же он не смог бы, возможно, дождаться такого случая, как теперь, ибо уже несколько лет Польшу потрясало победоносное восстание казаков, кои не только соединились с [крымскими] татарами, но и в прошлом году добились поддержки своих интересов от Московита; тот с огромной армией предпринял сильный натиск на Литву и к тому времени привел большую ее часть к покорности. [Карл X] получал также немало благоприятных сведений и поощрений от ряда опальных польских магнатов, а изгнанный польский подканцлер Радзиевский еще более распалял его честолюбие, так что время, сопряженное с таким преимуществами, не стоило упускать.
Шведский риксрад был весьма сговорчив и набрал три полка на собственные расходы. Также и Кромвель (он никогда не стеснялся трудиться за рубежом, дабы иноземцам было недосуг вникать в его замыслы и действия дома) предоставил деньги, на которые были набраны четыре полка в областях Бремен и Верден. …
Августа 2. Фельдмаршал с армией стоял лагерем под Познанью, а помянутый отряд под командой полковника (позже генерал-майора) Беткера прошел 4 мили до Сроды и по всем правилам разбил для армии лагерь — в поле у небольшого ручья, в четверти мили от города. Но на другое утро после ухода отряда из Познани я вернулся [туда] с ротмистрами Гардином и Данканом, а также с одним лейтенантом-цыганом и двумя немцами, квартирмейстером и капралом. Все они отлучились без разрешения, и хотя через день все возвратились к отряду, их отсутствие заметили и по приходе обоих ротмистров отдали под арест. Благодаря настойчивым просьбам полковника Хессена и прочих друзей они избежали суда, но остальные трое были взяты под стражу, затем предстали перед военным советом и были осуждены на смерть. В конце концов им было позволено бросить кости, и жребий выпал лейтенанту, который был повешен на дубе, росшем на другом берегу ручья.
В то же утро на том же дубе повесили мальчика лет 14 или 15 только за то, что он бросил камень в поляка, который под охраной пытался разыскать между полками отобранных у него лошадей. …
Фельдмаршал пробыл в Познани четыре дня, подкрепив солдат городскими запасами и получив к тому же немалую сумму денег, и оставил там комендантом полковника Дудерштатта с 1200 пехоты и 300 конницы. Достигнув Сроды, он стал там лагерем [Августа 7] и окружил его валом. Когда он явился, многие дворяне стали приезжать с жалобами на причиненные им грабежи и всяческие насилия, каковые (коль скоро виновные были известны и схвачены) весьма сурово карались, и даже малейшие проступки — позорной смертью. …
Два дня спустя фельдмаршал приказал повесить собственного хирурга, человека довольно молодого, за убийство викарного епископа Гнезненского, коему было за 60 лет. Сей лекарь с 20 сообщниками захватил много денег и богатую добычу. Он был повешен на новом эшафоте, [сооруженном] на холме напротив квартиры фельдмаршала. Некоторые из его сообщников были пойманы и казнены, но большинство разбежалось.
Такова была строгость, если не сказать тирания, сего фельдмаршала, что за малейшую вину пойманный с поличным должен был умереть. Я сам наблюдал, как один пехотинец зашел в бедную хижину и вынес кувшин молока. Фельдмаршал случайно проезжал мимо в карете, так что малый от страха выронил кувшин из рук; хозяйка дома следовала за ним плача скорее от испуга, чем от понесенного вреда, как явствовало из ее громких причитаний. Упав на колени, она молила за него, когда увидела, как беднягу по приказу генерала схватили и тотчас повесили на воротах. Из верных рук я узнал, что между Штеттином и Конином, куда к нам прибыл король, казнено около 470 человек, большей частью за самые мелкие проступки. Излишняя жестокость для армии, которой не платили! Так же полагал и сам король; позже многие слышали, как он часто обвинял Виттенберга в крайней суровости. …
1656. Король Швеции со своей армией пошел через Варшаву и Пруссию; при нем находились послы Римского императора и короля Франции, и вся страна ему покорялась. Сандомирское воеводство, или палатинат, получило охранную грамоту не только для городов, но и для отдельных дворян. Военные лица повсеместно подчинялись и приносили клятву верности, не исключая коронного гетмана Потоцкого и польского гетмана Лянцкоронского. Генерал Дуглас остался в Сандомире, дабы устроить оную область, король же приблизился к Пруссии, где фельдмаршал Стенбок после сдачи Варшавы и поражения мазовецких сил овладел некоторыми местами на польской стороне Вислы и тотчас вместе с Радзиевским взял Штрасбург. Оттуда король направился к Торну, а Радзиевского выслал вперед с кое-какими войсками, большей частью польскими. Он провел ряд переговоров с магистратами, кои завершились сдачей, и король вступил в город 5 декабря [1655 г.]. Генерал-майор Мардефельд был назначен комендантом с тремя полками — полковников Герфельда, Нэрна и Фиттингофа.
Здесь король дал аудиенции послам Римского императора, Москвы и Трансильвании. … Здесь же короля известили почтою о рождении юного принца, который появился на свет 24 ноября по старому стилю между 12 часом ночи и был наречен Карлом. …
Однако после столь благодетельного вихря король Шведский все же столкнулся с весьма опасною бурей, вызванной возвращением короля Польского из Силезии и восстанием польских войск. Здесь я должен отвлечься и вкратце изложить причины, по коим поляки так легко приняли сторону шведов, а ныне столь быстро вернулись к покорности своему бывшему государю. Я часто слышал об этом от знатных и весьма рассудительных лиц.
Уже несколько лет пред сим поляки боролись со многими тяготами, причиненными восстанием их природных подданных — казаков, кои, соединившись с крымскими татарами, нанесли полякам ряд поражений и разгромили их войска при Жванце, Глинянах, Пилявцах, и под Збаражем и Зборовом принудили короля к миру…
Однако сей договор длился недолго. Когда возникли новые раздоры, казаки двинулись на Польшу с могучим войском, и под Берестечком на Волыни были разбиты поляками. Осознав, что сами не смогут долго держаться против поляков, они предались и подчинились московитам, заклиная тех силою единой веры защищать и поддерживать их. Московиты, счастливые такой возможностью подорвать могущество Польши, если не покорить ее совершенно, приняли их под свое покровительство. Они сразу же затеяли вражду с поляками и в год спасения нашего 1654 начали войну, вступив с огромной армией в Польшу и Литву.
Итак, поляков ныне атаковали с одной стороны столь грозные враги, как московиты, с другой — казаки и татары, а с третьей — шведы. Смятение и панический ужас охватили их настолько, что они дошли до последней крайности. Ибо в оный год московиты разбили князя Радзивилла, захватили Вильно и остальную Литву, разорили Люблин, обложили Русский Лемберг и совершали набеги до самой Варшавы и Ярослава. По всей Польше не было ни единого уголка, не опустошенного ее врагами. Королю после отступления из Кракова негде было укрыться в собственном королевстве, так что пришлось бежать в Силезию.