Вальтер Штеннес и Отто Штрассер 2 страница
Мероприятие, которое должно было показать единство и силу «Боевого объединения», на самом деле стало демонстрацией отсутствия какого-либо взаимопонимания. СА предпочитали держаться особняком, приехав на слет на отдельном пароходе. Они отказались посещать политическую часть слета, проведя время на стадионе и в тире. Вели себя заносчиво, проходили в тир вне очереди, иногда отказывались платить. Штурмовики считали выше своего достоинства знакомиться с «гражданскими».
Такое случалось уже не первый раз. Политическое крыло недовольно роптало. Возмущение стало нарастать после гамбургского собрания, проходившего 18 июля 1931 года. Во время манифестации, которая должна была рассказать населению о целях «Боевого объединения», на колонну напали гитлеровские штурмовики. Завязалась схватка. Тем временем охрана демонстрации, состоявшая из нескольких штурмовиков Штеннеса, предпочла не вмешиваться, так как основные силы штурмовиков задержались в пути. И это в тех условиях, когда местные представители НСКД сообщили в Берлин, что им стало известно о намерении гамбургских нацистов расправиться со штрассерианцами! Позже выяснилось, что Штеннес со своей охранной группой не просто задержался в пути, а вообще отказался выезжать в Гамбург!
Чтобы провести другое собрание, Штрассеру пришлось вновь обратиться к АНТИФА. И что в итоге получилось? На собрание пришло около тысячи человек, из них только 80 (!!!) были штрассерианцами. Судя по полицейским отчетам, коммунисты не просто приняли участие в митинге, который охранялся их же силами. Они даже оплатили зал, напечатали плакаты, призывающие прийти на это мероприятие. В итоге весь политический успех достался КПГ, что было в принципе логично. Полицейский комиссар писал об этом следующее: «Успеха достигла только компартия, коммунисты обращались со Штрассером как со своим дворником». А 19 июля «Народная газета» вышла под заголовком «Нокаут Штрассеру».
Как оказалось, Штеннес не был в состоянии обеспечить охрану мероприятий НСКД и безопасность собственных же людей. За примерами не приходилось ходить далеко. Тогда же, 19 июля, в Шарлоттенбурге были зверски избиты 15 членов «Революционной рабоче-крестьянской молодежи». В Гамбурге роптание стало перерастать в открытое недовольство: там не могли понять позицию берлинского руководства. Зачем было поднимать антикоммунистические лозунги, если от штурмовиков Штеннеса не было никакого прока? Эту критику активно поддержало левое крыло штрассерианцев. Даже сам Штрассер сожалел, что ему пришлось отказаться от просоветской, восточной ориентации.
Частичный отказ от просоветской ориентации поставил Штрассера перед необходимостью вести борьбу на два фронта: против реакции, с одной стороны, и против интернационального коммунизма — с другой. Подобные политические установки натолкнули лидера революционных национал-социалистов на мысль о создании проекта «Черный фронт», основные контуры которого начали вырисовываться уже в июне 1931 года. Непонятно, как на подобные изменения тактики и стратегии прореагировало национал-большевистское крыло «Боевого объединения». Оно традиционно ориентировалось на СССР. Но в то время Сталин отказался от тактики сближения двух «отверженных в Европе»: России и Германии.
Иосиф Виссарионович начал сближение с Польшей и Францией, которые считались злейшими врагами Германии.
В те дни Штрассер взял на вооружение идеи о реакции, либерализме и социализме, изложенные Артуром Мёллером ван ден Бруком в книге «Третий рейх». Штрассер решил модернизировать их. В политической жизни страны он выделял четыре блока: черно-бело-красный (консервативная реакция), черно-красно-золотой (либеральная реакция), красный (либеральная, революция) и черный (консервативная революция). Штрассер считал вполне естественной склонность обоих революционных блоков бороться между собой. Теперь он был убежден, что надо беспощадно сражаться с интернациональными, материалистическими силами и практикой «безбожного марксизма», в котором стал видеть страшнейшую опасность для народных сил. Консервативная революция должна была бороться на три фронта. Для этого ему необходимо было привлечь на свою сторону «революционно-политических солдат», таких, как члены союзов «Вервольф», «Оберланд», «Викинр», «Танненберр». Но костяк фронта консервативной революции, естественно, должны были составить штрассерианцы и революционные штурмовики. Эти первые наброски «Черного фронта» принципиально отличались от тех, что были приняты на Втором имперском съезде. Тогда он полагал, что «Боевое объединение», «Вервольф» и «Бригада Эрхардта» были в состоянии не только создать движение, которое бы привлекло на свою сторону многочисленные «фёлькише»-группировки, но и сыграли бы решающую военную роль в дальнейшем развитии революционных событий. В то время Штрассер мечтал о вооруженной революции, и это объясняло, почему ему сделали упрек, что он вместе с Эрхардтом стремился организовать новый капповский путч.
Штрассер уже планировал издание газеты «Черный фронт», когда «Национал-социалистическое боевое объединение Германии» было буквально разорвано внутренними противоречиями. На наполеоновских планах Штрассера поставили крест его внутренние «враги», которые явно недооценили его энергию и силу. Кстати, критика в адрес Штрассера стала звучать в том числе потому, что он собирался пустить деньги, предназначенные газете «Немецкая революция», на выпуск первых номеров «Черного фронта».
Первые признаки кризиса в только что создавшемся «Боевом объединении» проявились 29 июня 1931 года. Именно тогда гамбургские революционные национал-социалисты опубликовали открытое письмо, в котором характеризовали Эрхардта и Штеннеса как реакционных националистов, не имевших никакого отношения к Немецкой революции. 30 июня политическое руководство организации отправило в Гамбург ответ, состоявший из голословных утверждений, которые к тому же оказались наглой ложью: «Мы приняли во внимание ваши высказывания. Замечаем, что капитан Эрхардт не имеет никакого влияния на политику „Боевого объединения“. У него нет финансового контроля над выпуском „Немецкой революции“ и над подразделениями нашего движения. Смеем заметить, что „Национал-социалистическая понедельничная газета“ — это частное предприятие Вальтера Штеннеса. По нашему убеждению, именно сюда инвестирует свои деньги капитан Эрхардт. Наш лидер Отто Штрассер отрицает, что капитан принимает участие в издании „Немецкой революции“. Вам должно быть понятно, что присоединение к нам группы Штеннеса произошло, когда штурмовики согласились с нашими идеологическими установками». Под этой политической липой стояли подписи Штрассера и Кюблера.
Гамбургские революционные национал-социалисты, может, и поверили бы этой отписке, но в начале 1931 года вся немецкая пресса хором заговорила об «операциях капитана Эрхардта» и его тайных спонсорах. Рисковал разгореться громкий политический скандал. 18 июля гамбургские революционные национал-социалисты провели общее собрание. На нем они пришли в выводу, что, по меньшей мере, нелогично провозглашать антикоммунистические лозунги, если постоянно приходилось прибегать к помощи КПГ, дабы обезопасить себя от нападок НСДАП. Но Штрассер был непреклонен — лидеры северогерманских коммунистов высказывались против национально-освободительной борьбы, а потому с КПГ надо было вести безжалостную идеологическую войну. Избежать взрыва недовольства было невозможно.
3 августа 1931 года гамбургская группа вышла из состава «Боевого объединения». Ее лидеры заявляли: «Политическое бюро „Боевого объединения“ отрицало, что ведет какие-либо дела с Эрхардтом. Штрассер утверждал, что капитан финансирует лишь В. Штеннеса. Но нам стало известно, что группа Штрассера, подобно гитлеровской партии, сейчас следует в опасном политическом фарватере, ставя знак равенства между Немецкой революцией и капповским путчем. Одного этого факта достаточно, чтобы отказать движению Штрассера в революционной воле и заявить, что его можно рассматривать как эксперимент антинародных сил и финансовых воротил, который призван оттянуть революционные силы от борьбы с планом Юнга. За немецкое свободное социалистическое Отечество рабочих, крестьян и солдат! За Немецкую революцию!»
После своего разрыва отношений со Штрассером гамбургская группа присоединилась к коммунистам. Нацистский «Ангриф» проявил повышенный интерес к этому конфликту, так как Геббельс увидел в нем начало процесса распада «Боевого объединения». Наблюдение абсолютно справедливое — многие старые революционные национал-социалисты перестали доверять своего руководству и Отто Штрассеру. Примечательно, что от Штрассера отвернулись наиболее преданные ему соратники: братья Решке, Вильгельм Корн. Именно их; подписи стояли под воззванием 2 июля 1930 года.
Штрассер попытался замять конфликт и в своей статье изобразил его как небольшое недоразумение, в результате которого движение покинуло всего лишь 8 человек. Но все было тщетно, вслед за гамбургской группой из движения один за другим стали выходить многие приверженцы идей «Немецкой революции». Ситуация накалилась до предала, когда Штрассер убрал Ульриха Ольденбурга, редактора «Немецкой революции», Повод был придуман самый что ни на есть дурацкий. Ольденбург, оказывается, «вредил и ослаблял боевые группы, способствуя их исчезновению». Этот очередной национал-большевистский кризис вылился в конфликт между Штрассером и Штеннесом.
Разделение «Боевого объединения» на политическое крыло и военизированное крыло теоретически обосновывалось различными задачами, которые стояли перед этими подразделениями. Но на практике это было лишь нежеланием двух лидеров выпускать из рук контроль над своими сторонниками. В принципе лидер организации обязан обладать врожденными качествами. Он должен был сдерживать центробежные силы в организации и благодаря своему авторитету проводить в жизнь принятые решения. Здесь мы могли наблюдать совершенно иную картину. Штеннес упрекал Штрассера в излишней демократичности, так как тот позволял рядовым членам организации выбирать руководителей. Кроме того, Штеннес был недоволен тем, что Штрассер зависим от исполнительного комитета и Политбюро, подразумевая прежде всего Бухрукера и Бланка. Сам лидер революционных СА был, как уже говорилось, убежденным сторонником фюрер-принципа. А это означало, что он сам хотел назначать политических функционеров и самолично решать все дела.
Эти высказывания наглядно демонстрировали принципиальные различия между лидером штурмовиков и Штрассером, который был свято убежден, что именно политические способности делают его лидером организации. Он не разделял взглядов Штеннеса на роль вождя. Личное соперничество дополнялось политическими несостыковками. Штеннес бредил государственным переворотом, не являясь по сути революционером. Идеология и мировоззренческое обучение играли для него второстепенную роль, а сами «гражданские» структуры не имели ничего общего с истинным национал-социалистическим движением. Штеннес верил в возможность реорганизации государства через коалицию со всеми националистами, которые, сформировав широкий фронт, должны были прийти к власти вооруженным путем. Но Штрассер не был готов назвать любой переворот Немецкой революцией. Смущало его и то, что, формально выступая за освободительную борьбу, Штеннес под влиянием Эрхардта стал ориентироваться на сближение с Францией.
Политические различия между штурмовиками и бывшими членами «Боевого содружества революционных национал-социалистов» становились все значительнее. Штрассерианцы обладали более высокой политической сознательностью, были лучше образованны, нежели СА, которые делали ставку на грубую силу. Те предпочитали заниматься спортом, а не сидеть на политических занятиях. Почти все статьи о штурмовиках, опубликованные в «Немецкой революции», были посвящены спорту, стрельбам, дружеским встречам ветеранов СА, «борьбе с силами природы». Активные штрассерианцы с трудом мирились с аполитичностью штурмовиков, которые не только критиковали возможность сближения с КПГ, но и наотрез отказывались контактировать с — «гражданскими». В группе Штрассера стало вновь разгораться пламя старого конфликта.
Нет никакого сомнения, что именно Эрхардт убедил Штеннеса покинуть 29 августа 1931 года ряды «Боевого объединения». Циничность ситуации заключалось в том, что накануне капитан встречался со Штрассером и оба высказали «единодушное» мнение, что оба крыла «Боевого объединения» надо преобразовать в «Черный фронт». Так или иначе, но 12 сентября обе группы национал-социалистических «диссидентов» разорвали отношения. Штеннес решил пойти своим путем — он учредил «Независимое национал-социалистическое боевое сообщество Германии».
После очередного раскола было поставлено под угрозу само существование «Национал-социалистического боевого объединения Германии». Выход из НСКД братьев Решке ослабил позиции Штрассера в Берлине и Бранденбурге. После исключения Ольденбурга началось брожение в Ганновере, Шпандау, Брауншвейге и Саксонии, Но сильнее всего раскол ударил по гамбургской группе: ее покинуло более 500 человек. Как правило, это были сторонники национал-большевистского курса. На правом фланге в раскол ушли штурмовики Штеннеса, что фактически ставило крест на боевых группах в Померании. Вместе со Штеннесом НСКД покинуло около 3 тысяч человек, которые не могли простить Штрассеру «заигрывания с большевиками». По сути, прекратила свое существование молодежная организация, часть членов которой последовали за Ольденбургом, а часть — за Штеннесом.
Организационные неурядицы, многочисленные расколы, газеты, прекратившие выходить, окончательно обескуражили тех, кто предпочел остаться в организации.
Один из сотрудников Штрассера, Ганс Дёрнер, в интервью утверждал, что руководство «Боевого содружества» возлагало большие надежды на бунт Штеннеса. Многим казалось, что из НСДАП вышла наиболее сознательная часть штурмовиков, что эти СА правильно понимают национал-социалистический активизм. Но на самом деле революционные штурмовики оказались аполитичными субъектами. Их политической школой были баррикады, потасовки и перестрелки. Штрассер оказался не в состоянии изменить менталитет штурмовиков, которые руководствовались скорее темпераментом, нежели политическими талантами. Разработав для своей организации теорию борьбы на три фронта (против Веймара, коммунистов, реакционного Гитлера), Штрассер переоценил собственные силы. Идеология организации оказалась набором малосвязанных между собой политических максим. Из идеологического багажа НСДАП Штрассер позаимствовал антилегальную и антимарксистскую направленность, но, с другой стороны, национал-большевистское крыло постоянно сотрудничало с КПГ.
Пытаясь опередить экономический и политический кризис, охвативший Германию, группа Штрассера старалась представлять самые различные тенденции. Это вконец запутало штрассерианцев, которые никогда не были чем-то единым. В подобной обстановке кризисы и расколы были просто неизбежны.
Глава 3
Ульрих Ольденбург и «Боевое содружество немецких революционеров»
26 июля 1931 года «Немецкая революция» сообщила об исключении из организации бывшего редактора этого издания Ульриха Ольденбурга, который «занимался саботажем» в НСКД. Этот шаг должен был положить конец спорам, которые бушевали в «Боевом объединении» начиная с апреля того года. Ульрих Ольденбург был далеко не последним человеком в движении революционных национал-социалистов. Он был не только редактором «Немецкой революции», но и руководителем округа Берлин и «главным имперским оратором».
Ульрих Ольденбург родился 26 апреля 1903 года. Вначале он был редактором «Немецкой газеты», которую издавал «Пангерманский союз». В конце 20-х годов покинул ряды объединения. Позже пугливо утверждал, что не состоял ни в НСДАП, ни в «Пангерманском союзе». Так или иначе, но весной 1930 года он примкнул к Отто Штрассеру, проявившему большой интерес к его журналистскому опыту. До 1931 года Ольденбург оставался бессменным редактором «Немецкой революции», параллельно являлась членом исполкома по вопросам внутренней политики. Его карьере можно было позавидовать. Уже в июле 1930 года он стал совладельцем издательства «Национальный социалист», а в январе 1931 года — управляющим активами этого предприятия и лицом, юридически ответственным за выпуск всех газет. Он почти сразу же получил широкую известность в кругах революционных национал-социалистов, национал-революционеров и национал-большевиков. Его ораторские способности оценили многие: Ольденбург организовал мероприятия не только в Берлине, но и по всей стране.
Отношения Ольденбурга и Штрассера стали портиться, когда был взят курс на сближение с Эрхардтом и Штеннесом. Политические взгляды капитана Эрхардта, его связи с крупным капиталом, а самое главное — желание стать «серым кардиналом» широкого фронта военизированных групп, ориентированных на установление антимарксистской «национальной» диктатуры, были абсолютно чужды, по мнению Ольденбурга, национально-революционному социализму. Объединение Штрассера с революционными штурмовиками, равно как и запланированное на сентябрь 1931 года издание совместного печатного органа, никак не устраивало молодого левоориентированного политика. Кроме этого, подобные шаги угрожали его личным позициям, так как на горизонте появлялись новые издатели и политические фигуры, которых Ольденбург поначалу не воспринимал всерьез.
В то время Штрассер был сыт по горло критикой левого крыла, а потому только и ждал удобного повода, чтобы дискредитировать его. Но этот план он не смог осуществить, так как вынужден был полностью посвятить себя управлению внезапно разросшейся организацией. Тем временем Ольденбург открыто выражал солидарность с братьями Решке, которые были недовольны связями с «реакционными националистами».
Для Штрассера оказалось полнейшей неожиданностью, что большинство региональных лидеров выступили на стороне Ольденбурга. Не дожидаясь логического конца подобного развития событий, Штрассер решил опереться на тех членов организации, которые сохранили преданность лично ему. 20 июля исполнительный комитет «Боевого объединения» решил исключить Ольденбурга из организации. Но Ольденбург не собирался бездействовать. Он установил контакты с Вендтом, до сих пор находившимся в тюрьме. Как формальный владелец и издатель «Немецкой революции», он решил выпустить номер газеты исключительно со своими комментариями. Чтобы вернуть себе право издавать собственную газету с таким же названием, Штрассер начал против него судебную тяжбу. В период с 1 по 13 августа ни одной стороне так и не удалось выпустить «Немецкую революцию». И если у Ольденбурга на это было юридическое право, то не хватало необходимых финансовых средств. «Немецкая революция» все-таки увидела свет 13 августа 1931 года. Это был единственный номер, где Ольденбург смог обрушиться на Штрассера с сокрушительной критикой. В статье «Падение Штрассера» он придавал огласке связи Штрассера и Эрхардта, которого изображал как агента правительства, нанятого для того, чтобы бороться с коммунистами и настоящими немецкими революционерами. Деятельность Штрассера он называл «псевдосоциалистическим обманом», который на самом деле являлся последним резервом капитализма.
Ольденбург прибег к таким откровенным нападкам, так как верил, что «Национал-социалистическое боевое объединение Германии» было на грани развала. Он хотел вызвать к жизни новую организацию. Почти в то же время, когда произошел гамбургский раскол, по стране гулял призыв, подписанный Ольденбургом.
«Боевые друзья! Надеюсь, что вы являетесь немецкими революционерами. Революционерами, не сломленными ураганным ветром. Революционерами, преданными идее, а не личности. Мы знаем, что наша идея победит. Она должна победить, потому что она существует во имя Германии. Пусть личности, оставившие идеи, следуют стороной. Уже прошел месяц, как в Берлине я написал свои соображения о догматическом и ошибочном курсе Штрассера. Я надеялся урегулировать затруднительную ситуацию, в которую попала наша организация. Но тщетно… Результатом стали лишь упреки в брюзжании и недостатке доверия. Кроме того, Штрассер и Кюблер написали нашим товарищам в Ганновер, что я не подходящий для них человек, что я высказываю только личное мнение. Не правда ли, знакомый метод? А я всего лишь хотел правды, ясности и открытости. Штрассер ведет себя как полубог, которого призвали родить новую государственную и экономическую систему. В свое время Рудольф Рэм и Вильгельм Корн не захотели ограничиваться 49 %-ной национализацией и предложили урегулировать этот вопрос на имперском конгрессе. Но их вышвырнули из „Боевого содружества“. Так же сурово Штрассер обошелся и с братьями Решке, и со мною. В результате многие перешли в КПГ. Мы не должны смотреть в рот нашим „вождям“, мы должны зорко следить за ними. Штрассер — неплохой журналист, но никудышный лидер. Тот, кто тайно или открыто поддерживает связи с римско-католическими реакционерами, является нашим противником. Посмотрите на Бланка — это же политический младенец, а Бухрукер способен лишь к призывам о верности и покорности. Такие „вожди“ должны исчезнуть. Мы не нуждаемся в СА, которые получили статус особой организации. Каждый немецкий революционер является штурмовиком. Политический дилетант Штеннес всего лишь средство для достижения цели. В качестве общенационального лидера нам не нужны ни бывший офицер, ни полуобразованный интеллектуал. Нам нужен немецкий рабочий: Решке, Вендт или кто-то еще. Мы не принимаем во внимание „Черный фронт“ Эрхардта и Штрассера — таково их настоящее имя. Нам нужен немецкий фронт рабочих и крестьян!»
Этот призыв произвел поразительный эффект — по всей Германии революционные национал-социалисты заявляли о солидарности с Ольденбургом. Он более месяца потратил на то, чтобы собрать воедино все силы, посвятив большую часть времени пропаганде своих взглядов и продолжению полемики со Штрассером.
15 августа Штрассер опубликовал открытое письмо. В нем он говорил о «провокации Ольденбурга, являвшегося „шпионом Геббельса“». Он якобы получил тайный приказ организовать саботаж, а в случае политического успеха НСКД расколоть организацию и увести сомневающихся обратно в НСДАП. Штрассер пустился в очередное вранье. Он напрочь отвергал любые контакты с реакционерами, утверждая, что вовремя раскусил замыслы Ольденбурга. Он должен был «сорвать проведение референдума в Пруссии, тем самым отстранить НСКД от участия в выборах ландтага». Дело в том, что оппозиция решила положить конец правящей коалиции в Пруссии, которая состояла из социал-демократов и центристов. 1 февраля 1931 года подобную инициативу высказал «Стальной шлем». 23 июля идею распустить прусский ландтаг поддержала компартия. Референдум состоялся 9 августа 1931 года. Ландтаг не был распущен, так как за это предложение высказалось всего лишь 37 % избирателей. Это было фактическим поражением оппозиции.
Свое обвинительное письмо Штрассер заканчивал изложением трех принципиальных позиций. «Немецкая революция» оставалась печатным органом «Боевого объединения», «14 тезисов Немецкой революции» — ее официальной программой. Как бы желая успокоить национал-большевистское крыло, Штрассер заявлял, что готов к сотрудничеству с любыми силами, ориентированными на создание справедливого общества, будь то Тельман или Гитлер. Не имея возможности более скрывать свои отношения с Эрхардтом, он назвал его финансовую помощь «жертвой во имя светлого будущего и дела революционного национал-социализма» .
Ответ Ольденбурга был помещен в «Немецкой революции», которую Штрассер считал своей собственностью. В нем он решительно отрицал саму возможность каких-либо связей с Геббельсом, опровергал привязанность его высказываний к прусскому референдуму. При этом не забыл упомянуть, что именно он являлся единственным законным издателем и владельцем газеты. В подтверждение этого Ольденбург приводил решения суда. Он даже не отрицал, что встречался со Штеннесом и обсуждал перспективы создания новой политической организации.
Возможна и другая трактовка этих событий. Видя, что Штеннес окончательно разорвал отношения со Штрассером, Ольденбург решил сам получать финансовую помощь от Эрхардта. Но в данной ситуации весь радикализм и национал-большевизм Ольденбурга был не чем иным, как хитрой уловкой в борьбе за власть. Хотя правду мы вряд ли узнаем. Свое очередное обвинение он заканчивал словами: «Мы похороним веру в Штрассера, а его закинем в социал-реакционный гроб».
Но политические похороны Штрассера проще было провести на бумаге, нежели в реальности. Сколотить новую группировку оказалось не так уж просто. Ольденбург решил, что во главе новой организации должен встать человек общенационального значения, и предложил этот пост обер-лейтенанту Вендту. Ему оставалось пребывать в тюрьме буквально пару недель. Вендт тут же дал свое согласие возглавить новый союз.
Уже 30 августа «Немецкая революция» вышла под заголовком: «Обер-лейтенант Вендт: вождь боевого содружества». Ниже приводилась следующая заметка: «Штрассер и Штеннес предали нас, как это уже однажды сделали Гитлер и Геббельс. За нашими спинами они связались с профранцузским контрреволюционером Эрхардтом, который уже давно существует на деньги Брюнинга и промышленников. Для нас личность — ничто. Все — дела во имя Немецкой революции. Мы следовали за Штрассером и Штеннесом, так как они клялись в верности революции. Если бы мы сейчас остались покорными им, что само по себе маловероятно, то стали бы предателями нашего дела. Мы передаем руководство обер-лейтенанту Вендту. Мы и дальше понесем знамя Немецкой революции». Этот призыв был подписан Ольденбургом и братьями Решке.
Когда Вендт возглавил новую организацию, то заметил по поводу Штрассера и его окружения: «Литераторы и ландскнехты глумятся над нашим делом. Они призывали нас сражаться против фашизма и либеральной буржуазии. Революция и свобода на словах на деле оказались реакцией и предательством. Мы отказываемся от „комитетов“ и огромных штабов СА. Мы не хотим больше лицезреть бонз! Разлады, возникавшие из-за Штеннеса и Штрассера, устранены. Пока этого требует революция, мы будем сотрудничать со всеми революционными группами. Как будет проходить это сотрудничество? Мы будем маршировать по отдельности, но сражаться вместе. Мы отвергаем тот тип литераторов, которые составляют эластичные двусмысленные программы. Наша политическая линия ясна. С народом против капитализма! С Россией против Версаля! Все для великогерманского социалистического государства рабочих и крестьян!»
Но когда это письмо Вендта появилось в печати, оно ввело читателя в заблуждение. Автор письма радикально изменил свою точку зрения, когда Отто Штрассер посетил его в тюрьме. Вслед за этим «Немецкая революция», вновь издаваемая Штрассером, опубликовала заявление того же Вендта, который решил остаться преданным лидеру «Национал-социалистического боевого объединения Германии». «Лично я верю в честную волю Штрассера. Я и пальцем не пошевелю ради этих унылых либералистов, которые в принципе являются обычными реакционерами, пытающимися играть роль в немецкой политике». Последний пассаж предназначался сторонникам Ольденбурга. Как видим, спектр обвинений в лагере революционных национал-социалистов не отличался разнообразием.
Самое удивительное, что 30 августа в Берлине вышли две разные газеты с одним и тем же названием — «Немецкая революция». Более того, они издавались враждующими между собой группировками. Штрассер решил сделать этот авантюрный шаг, даже несмотря на возможность судебных преследований.
Подобный поворот событий стал для Ольденбурга тяжелым ударом. В конце августа 1931 года он осознал, что большинство членов НСКД остались преданными Штрассеру. Он больше не мог рассчитывать на Вендта. Чтобы его сторонники не переметнулись в КПГ или национал-большевистские кружки, Ольденбургу надо было срочно создавать собственную организацию и формулировать новые политические принципы. Новая организация получила название «Боевое содружество немецких революционеров».
Ко времени создания «Боевого содружества немецких революционеров», которое произошло в сентябре 1931 года, в группировке, отколовшейся от штрассеровской организации, царила полная неразбериха. Чтобы хоть как-то навести порядок, Ольденбург подготовил так называемое «Первое внутреннее письмо». В нем он излагал свое видение будущей организационной структуры «Содружества революционеров». Его построения не отличались оригинальностью и очень походили на структуру «Боевого содружества». В то время Штрассер понял, что «Национал-социалистическое боевое объединение Германии» развалилось, и решил вернуть своей организации старое название «Боевое содружество революционных национал-социалистов».
Собственно говоря, и цели «Содружества революционеров», казалось, были скопированы у Штрассера: война с капитализмом, реакцией и марксизмом и Версальской системой, борьба с демократией, соглашательством и легальным путем прихода к власти. Основной целью являлась «Немецкая революция, которая должна создать социалистическую экономику, сформировать национальное государство и обосновать немецкую культуру». Эта организация решительно отвергала парламентский путь и надеялась на союз с Советской Россией.
Хотя Ольденбург и планировал создать жестко централизованную организацию, но он оставлял местным организациям право на самостоятельность действий. Все члены «Содружества революционеров» должны были придерживаться единой политической линии, но центральное руководство должно было прислушиваться к мнению, высказываемому снизу. В ежедневной политической практике каждый «немецкий революционер» должен был действовать автономно, представляя собой отдельную военно-политическую единицу. Чтобы органы власти не смогли оказать давление на «Содружество революционеров», Ольденбург создавал свою организацию фактически как подпольное формирование. Он сразу же предвидел, что его союзу придется функционировать в обстановке повышенной опасности. Он сам содействовал тому, чтобы «Содружество революционеров» приобрело сомнительную репутацию.