Вячеслав Мельников Номер участника 716-699

Не хлебом единым жив человек

Был у меня дед Вадим. И жил всегда бого- и властебоязненно. Не хулиганил по ночам. Не ходил, где не следует ходить. Жил самой простой и порядочной жизнью, как завещала сама советская власть. Работал он сначала простым инженером, а потом уже и главным. На восьмое марта приносил в отдел по цветочку каждой женщине. Женат был один раз на моей бабушке. Выписывал журналы и покупал, где только мог, книги; но не какой-то там самиздат, а российскую имперскую, а затем и советскую классику.

И жил-то он счастливо, а только пил без меры.

Пил оттого, что отец мой, не имея никакого образования, кроме школьного, работая преподавателем гитары, получал больше, чем он. Да и грузчики получали больше. Пил оттого, что, вчитываясь во все приобретённые книги и вбирая мудрость поколений, видел, что мир всегда и везде одинаков и что приход второй ступени коммунизма, завещанный Марксом, наверное, так и не случится. Пил, ибо жилось непросто, ибо пахать приходилось, ибо знал, что все вокруг пахали, стояли в очередях, имели схожую одежду, мебель. Что интересные девушки любили отнюдь не работяг, а совсем иных людей. Тех, кто к жизни относится, что ли, проще, с другою душой: высоцких там, довлатовых...

Пил ещё хлеще оттого, что рухнул Союз; что весь сложный, многообразный мир распахнулся перед ним и стал манить куда более разнообразным досугом, новой музыкой, новыми фильмами. Не зря Веллер сокрушался, что советские прелестные девушки носили панталоны, которые убивали весь их огонь на корню. Там же из этого был сделан рынок, и, коли на то пошло, с 60-х не было проблем с выбором даже экзотического нижнего белья. Как многие говорили, делая это так хорошо знакомое многим русским лексическое подчёркивание: "Жизнь была там", а мой дед душою и привычкой был здесь.

Его завод закрыли. Производство стало не нужно, столько инженеров - не нужно; и сам дед мой осознал себя ненужным; даже использованным. Всю жизнь стремясь к чему-то, он получил в итоге ничего, кроме верной жены и бесчисленных полок книг, на которых теперь мог безбоязненно стоять Солженицын. И про Сахарова как-товсе забыли... И непонятно, а люди-то были верны друг другу из действительной верности, или просто в интеллигентных советских кругах это был психологически запрещённый досуг.

Сделал выводы мой дед, увидев происходящее, поведал мне, что знал, ведь теперь только в этом и был смысл его жизни. Рассказал мне, каким прекрасным был Союз, какая была бесплатная медицина, как жильё выдавали бесплатно - за отработанный срок, как возможен приход чистого коммунизма и как чиста духовно его родина. И оказалось, что не вычитал он ничего полезного из книг, что покупал, или просто читал не то; а может, просто верил лишь в то, во что верить и желал.

Ведь был у меня отец. Рассказывал он мне, как в прекрасном Союзе, где дружили народы, в армии туркмены могли спокойно унижать русских, где «чёрные» - это ещё не негры, это выходцы с гор,- собирались воедино и также устраивали самосуды; где русские редко собирались в группы, но как деды имели власть запросто отобрать, например, гитару. И, кажется, чёрт с ней - с гитарой,- а единства-то как не было в тринадцатом веке, так и не появилось.

Рассказывал отец, как приезжали в город сельские жители (то, что называем в школе урбанизацией), особенно которые имели «понятия»; приезжали и насиловали обычных женщин, преподавателей, медсестёр; какие были «полномочия» у воров в законе; и что никакого равенства среди людей не было, а потому и второй ступени коммунизма быть и не могло.

Что видел Маркс, когда создавал "Капитал" на основе других философских трудов в духе формальной логики и немецкого материализма? Что видел мой дед, когда читал эту книгу?

Философы поспорят, но есть мир идей, а есть мир реальный.

Идеей мы - избранный, хлеще евреев, народ - должны были нести то христианскую веру, то пламень революции по всему миру, стремиться к коммунизму.

А в реальности Союз стал Россией.

И как нельзя рассматривать онтогенез человека без эмбриогенеза, так нельзя отрывать историю России от истории СССР и даже Империи.

Был Союз - мой дед пил. Рухнул - стал пить больше. Был Союз - отец мой выпивал. Рухнул - стал вторить деду. Вторил, потому что в распахнувшееся окно западным ветром несло новую богатую культуру, которая заполняла некий физический вакуум советской жизни. Однако та культура была капиталистической. Сродни тому, как у Довлатова "конъюнктура идеологическая заменилась конъюнктурой рынка", советское материальное состояние стало капиталистическим ничем. Рухнула промышленность, в некоторых местах вводили карточки. Отец сменил гитару на работу в тюрьме, ибо надо было выживать. Между тем безденежье убивало все его творческие порывы. Подобно тому, как человек среднего класса перестаёт считать себя челядью и ищет новых развлечений, а потом осознаёт, что денег для них нет и честным трудом их не получить, так у отца появилась возможность покупки музыкального оборудования, инструментов, но денег на это не было. Раньше просто знали: леденец не получишь; а тут им машут перед глазами, а купить-то не на что. Остаётся только горько ухмыльнуться.

Работал в тюрьме отец мой, работал охранником, грузчиком, разделывателем туш. Работал начальником караула в пожарной части при химзаводе, отчего зубы выпадать стали. Умерла музыка в душе его, да и заместо музицирования были разборки с начальством, коллегами, ведь было время неспокойное. Заратустра говорил, что символ жизни весы. Только в 90-е они были весьма халатно и хаотично настроены.

И пил мой отец. И дед, вы знаете, пил. И второй дед пил, который был механиком. И дядька пил, причём целая дюжина дядек пили. И почти все, кто был в моём родстве мужского пола, пили, порою до смерти. И умирали все то от водки, то от рака.

Но ведь ничто не бывает без причины. Все пили, чтобы забыться, чтобы справиться с тем напряжением, в которое были поставлены. Да, можно сказать, что они были слабы, не чета Стаханову или другим героям первых пятилеток; может так. А может, они просто были людьми, которые хотели жить счастливо. Только вот не судьба; Фатум повелел иначе, и весы Заратустры разбились, как только из немецкого идеализма попали в русскую действительность. Пили все, осознавая, что ничего не изменится. Что, работая всю жизнь, жить всегда будут небогато: что при советах, что и при Ельцине-Путине. Что как была огромная пропасть между органами правления, сливками общества, мажорами, так и осталась, только освещение провели по принципу Ленина: "Коммунизм есть Советская власть плюс электрификация всей страны". Яма теперь показалась во всей красе. Пили, зная, что в стране правит бал блат. Только опять – теперь всё ярче стало видно. Очереди из поликлиник никуда не исчезли и не исчезнут. Что, как отправлялись на Запад на лечение, за хорошей мебелью или одеждой, так и едут. Подобно тому, как не развивалась лёгкая промышленность в СССР, так теперь не развивается культура потребления; отчего Россия порою кажется горою сброшенных неотсортированных товаров с Запада. Да и советский человек всё ещё зримо присутствует где-то рядом, только уже с рукой рынка, если верить Леваде.

И вот есть я.

Мой дед учил меня идеалам коммунизма - со слов отца и кадров истории я увидел их пустоту и крах. Моё поколение растёт в безыдейном мире, осознавая, что идейный мир, вполне возможно, был бы ещё хуже. Мы стоим, словно после Гегеля, взирая вниз с острия опыта предыдущих поколений, и знаем, что, куда ни пойдёшь, скорее всего, рухнешь, т.е. жить успешно не будешь.

Вот и я начинаю пить.

И среди многих лет, проникая в далёкие тёмные дома 30-40-х, в освещённые статные на тот момент хрущёвки, пытаясь ворваться в новострой, но оставаясь прибитым к всё тем же хрущёвкам, летит лейтмотив пития, соединяющий многие ветви и ступени моей родословной. Политическая сатира, говорите? Да вся жизнь здесь - одна большая сатира, которую ни в обращении не передать, ни в суде обжаловать…

И теперь, горько, чисто по-русски ухмыльнувшись, я понимаю, что не хлебом единым жив человек. По крайней мере, нашчеловек.

P.S.: немецкая классическая школа и труды Маркса в тексте не из ошибки, а чисто сатирически называются "идеалистическими".