Торжество идей революционного переустройства российского общества – историческая неизбежность или нарушение исторической закономерности.

Однако сразу же после взятия власти в октябре 1917 года большевики оказались заложниками созданной ими же ситуации. Стремясь сохранить своё влияние на массу рабочих и солдат, они ознаменовали свой приход к власти решением самых насущных вопросов, на которые оказалось неспособным Временное правительство. Декретом о земле решение аграрного вопроса было отдано в руки самих крестьян, и на селе начался «чёрный передел», одним мигом ликвидировавший не только помещичье землевладение, но и едва народившиеся рыночные отношения в деревне.

Столь же губительную роль сыграл Декрет о мире, в котором многочисленная рать крестьян, одетых в серые солдатские шинели, услышала свой голос. Солдаты бросили фронт и отправились по домам делить помещичью землю. Декрет об установлении рабочего контроля на производстве покончил с капиталистическом укладом в промышленности. Отныне полными хозяевами предприятий стали фабрично-заводские комитеты, состоящие из рабочих. Поскольку ни наладить производство, ни поддержать работу предприятия на прежнем уровне, они не могли, то такой шаг имел своим результатом почти полный развал промышленности.

Принятая затем «Декларация прав народов России» стала подлинным подарком для национально-сепаратистских движений на окраинах страны, что сделало весьма вероятным распад России. Да и сам советский принцип, положенный в основу государственного строительства грозил ей неминуемым распадом, так как по своей природе Советы депутатов призваны защищать местные территориальные или социально-производственные интересы, а до общегосударственного уровня им подняться было не суждено. Чему ж тут удивляться, если в первые месяцы большевистской диктатуры на необъятных просторах России стали формироваться всё новые и новые центры власти. Не только в пределах бывших национальных окраин и губерний, но даже в рамках отдельных уездов и волостей.

Получалось, что Советская власть, проведя в жизнь свои декреты в интересах широких масс народа, сама оказалась жертвой народной стихии, которая, казалось, заполонила собою всё. Так что первые месяцы большевистской диктатуры временем стихийной народной демократии.

Поэтому жизненно важной для сохранения контроля коммунистической партии над страной стала задача по обузданию этой народной стихии, чтобы втиснуть энергию разбуженных революцией народных масс в предельно жёсткие государственные берега. Так Великая Русская революция совершила свой первый крен от безбрежного митингового демократизма масс, который развернули первые декреты Советской власти, к революционно-якобинской диктатуре большевиков, ставшей над народом и навязавшей ему идею социального переустройства общества.

Можно определить три этапа перехода от народно-революционной демократии к революционному тоталитаризму. Первый - от 7 ноября 1917 года по 5 января 1918 года. Тогда большевики, руководствуясь знаменитой наполеоновской фразой «Главное ввязаться в бой – потом видно будет», направили все силы на захват и удержание власти. Отсюда самые популярные лозунги и действия, чтобы убедить трудящиеся массы в правильности своей политики и заручиться их поддержкой. Венцом деятельности партии коммунистов на этом этапе стало создание чисто большевистского правительства и размежевание со всеми политическими партиями демократического толка при опоре на уравнительские, мелкобуржуазные иллюзии масс. При этом, как уже отмечалось, была отвергнута идея однородного социалистического правительства с включением в СНК И ВЦИК представителей партий меньшевиков и эсеров.

Второй этап эволюции народной демократии в революционно-якобинскую диктатуру длился с 5 января по 6 июля 1918 года. На этом этапе В.И. Ленин и его сторонники окончательно распростились с последними демократическими традициями в рядах своей партии и разошлись с теми слоями населения, которые поддерживали первые мероприятия Советской власти, но были против радикальных социальных перемен в стране. Речь идёт о разгоне Учредительного собрания, хотя именно под лозунгом скорейшего его созыва большевики и пришли к власти. В реальной обстановке начала 1918 года в Учредительном собрании большевикам больше не нуждались, ведь власть и так находилась в их руках. Более того, Учредительное собрание могло стать орудием в руках антибольшевистских сил, чтобы «переиграть» Октябрь и одним законодательным актом, вполне конституционным и легитимным путём отстранить большевиков от власти.

Поэтому большевики в отношении Учредительного собрания продемонстрировали примат голого политического практицизма в противовес своим прежним демократическим принципам. Созвав 5 января 1918 года Учредительное собрание, они предложили ему признать первые декреты большевистского руководства. Поскольку антибольшевистское большинство собрание не могло на это пойти, ибо в таком случае оно признавало легитимность большевистской власти над страной, то большевики на следующий же день разогнали Учредительное собрание. Чтобы расширить пошатнувшуюся социальную опору своей власти большевики в это время пошли на союз с левыми эсерами, предоставив последним ряд малозначительных постов в своём правительстве.

Несмотря на эти внутриполитические успехи, судьба коммунистического правительства по-прежнему висела на волоске. В условиях развала старой армии дальнейшее продолжение войны грозило поражением страны и крахом большевистской диктатуры. Поэтому под сильным давлением В.И. Ленина советским правительством был заключён позорный Брестский мирный договор с Германией в марте 1918 года. По условиям этого договора Россия утратила значительные территории и выплачивала огромную контрибуцию. Само правительство народных комиссаров превратилось, по существу, в марионетку кайзеровской Германии, послушно выполняя её всё более наглые требования.

Однако, по мнению В.И. Ленина, такая «игра стоила свеч». Он поспешил воспользоваться доставшейся с таким трудом мирной передышкой для окончательного упрочения большевистской диктатуры по всей стране, снизу доверху. Очень скоро руководящая роль коммунистической партии закрепилась по всей вертикали власти – от Совнаркома и ВЦИКа до местных советов. Последние уже тогда из органов народовластия превратились в «приводной ремень» от партии к массам. ЦК большевистской партии взял под свой полный контроль подбор и назначение кадров во все звенья управления. В отношении противников коммунистической диктатуры в повестку дня был поставлен массовый террор. Карающим мечом партии стала ВЧК, получившая право арестовывать, судить и расстреливать всех врагов Советской власти, за фасадом которой скрывалась диктатура вождей большевистской партии.

Вместо рабочего контроля на производстве была введена жёстко централизованная система управления промышленностью: от Высшего Совета народного хозяйства до местных совнархозов с назначенными комиссарами во главе. Была завершена национализация почти всех промышленных предприятий и банковской системы без всякой компенсации прежним владельцам. После того как социалистические преобразования в городе были завершены, классовая борьба была развёрнута в деревне, чтобы обуздать мелких собственников. Уже в январе 1917 года была запрещена свободная торговля хлебом и введена продовольственная диктатура. Это означало насильственное и безвозмездное изъятие хлеба у крестьян по линии продразвёрстки для покрытия государственных расходов. Но взять хлеб у зажиточной части деревни власть могла только при помощи сельской бедноты. Ей и была передана вся власть в деревне. Организованная в комитеты бедноты, она подмяла под себя сельсоветы, кооперативы и другие органы крестьянского самоуправления. Злоупотребления комбедов и их покровителей большевиков вызвали рост крестьянских выступлений.

Такая политика большевиков в деревне вызвала трещину в союзе большевиков с левыми эсерами, которые не могли смириться с явно антикрестьянской политикой большевистского руководства. Эсеры оказались в очень неприятной для себя ситуации: крестьянская партия участвовала в антикрестьянском правительстве. Выход для себя эсеры увидели в провоцировании новой войны с Германией, чтобы общая необходимость в защите отечества сняла возникшие противоречия между Советской властью и большинством крестьянского населения страны. Для этого эсеры убили германского посла Мирбаха и устроили военную демонстрацию в столице. Но большевики, опираясь на преданный им Московский гарнизон, состоящий из латышских стрелков, сравнительно быстро подавили плохо организованное выступление левых эсеров, убрали их со своего пути, перейдя к открытой однопартийной диктатуре.

К лету 1918 года относится наступление третьего, самого трагического этапа перехода от народной демократии к революционному тоталитаризму, когда наглядная демонстрация антидемократической и антигуманной сути коммунистической власти вызвала сползание российского общества к гражданской войне.

Победа в ней досталась большевикам. Историки в последнее время довольно точно указали на все обстоятельства, способствовавшие победе «красных» и крушению «белой гвардии» с её «белой идеей».

Прежде всего, в гражданской войне решающую роль играет идеология, побеждает тот, кто сумеет убедить большинство народа в правильности своей политики. Белому движению такую идеологию сформулировать не удалось. Его общие и туманные декларации, старательно обходившие самые важные для народа вопросы о государственном строе, о помещичьих землях и о демократических свободах, воспринималось этим народом как стремление вернуть страну к старым ещё дореволюционным порядкам.

Отсутствие позитивной программы крайне сузило социальную базу Белого движения, ограничив её в основном кадровым офицерством, студенческой молодёжью, казачеством и личными противниками Советской власти. Иными словами, белые генералы сделали упор на чисто военном способе решения задачи по свержению большевистской диктатуры, в чём и заключалась их главная ошибка.

Большевистские руководители, напротив, под все свои действия подводили идеологическую платформу, сумев убедить значительную часть трудового народа, что, несмотря на все издержки коммунистической диктатуры, Советская власть всё же предлагает лучший выход для страны и её народа, нежели победа белых генералов.

Большевики победили также благодаря организованности и сплочённости в своих рядах, потому, что сумели превратить контролируемую ими территорию в единый военный лагерь, создать централизованное управление фронтом и тылом, обеспечить дисциплину и порядок на своей территории.

Белые правители ничем подобным похвастаться не могли. Захваченная ими территория напоминала полный развал, ибо была перенасыщена спекулянтами, казнокрадами и тёмными личностями, буквально разъедавшими тыл белой армии. Гораздо хуже, чем у противника, был у них обеспечен и порядок в воинских частях. Отсюда такое явление как «атаманщина», когда отдельные командиры (Семёнов, Анненков, Каппель, Слащёв) лишь номинально подчинялись Главному командованию. Творимые этими «атаманами» бессудные расправы над мирным населением, погромы и произвол контрразведок, лишали Белое движение прежнего ореола святости, настраивали против него большую часть населения страны. Нельзя не согласиться со словами известного идеолога Белого движения В.И. Шульгина, что «начинали Белое движение почти святые, а закончили почти подлецы».

Сыграло свою роль в победе большевиков и выгодное военно-стратегическое положение Советской республики. Подконтрольная большевикам территория занимала исторический центр страны, где сходились важнейшие железнодорожные узлы, располагались крупнейшие оружейные заводы и воинские склады; где находилась большая часть однородного русского населения, поставлявшего солдат в Красную армию. Удобная конфигурация советской территории позволяла Красному командованию быстро перебрасывать войска на угрожаемые направления, как только противник обозначал направление своего главного удара, парировать его и переходить в победоносное контрнаступление.

И ещё на одно обстоятельство, обеспечившее победу Красной Армии в Гражданской войне, хотелось бы указать. Оно относится к извечно больному для страны национальному вопросу. Белые генералы выдвинули лозунг «За единую и неделимую Россию», что оттолкнуло от них представителей национальных окраин и породило рост сепаратистских выступлений в тылу белых войск. Это, с одной стороны. С другой - почти неприкрытая зависимость белых лидеров от их союзников вызывала у населения сомнение в искренности их патриотических лозунгов, нивелировала все их разговоры о защите родины от врагов России – большевиков-интернационалистов.

Как это не покажется парадоксальным, но именно своими интернациональными лозунгами и проведением гибкой политики в национальном вопросе Советскому руководству удалось уберечь страну от развала. В своём продвижении на национальные окраины Красная Армия могла опереться на поддержку бедняцких слоёв местного населения, щедро раздавая им обещания о национальном суверенитете и защите прав всех ранее угнетаемых царизмом народов. С другой стороны, русское население национальных окраин только в единокровных им бойцах Красной Армии могло найти защиту от местных националистов. Таким образом, получалось, что, изгоняя интервентов с российской территории и расширяя свой контроль на большей части владений бывшей Российской империи, Советская власть не на словах, а на деле демонстрировала защиту национальных интересов страны.

Только вот, народившийся в России социально-политический строй уже тогда, в годы революции и гражданской войны, мало соответствовал социалистическому идеалу, провозглашённому теоретиками марксизма. Во-первых, утвердился высочайший тип тоталитарного обобществления собственности, верховным и всевластным распорядителем которой выступил новый, более многочисленный, но сравнительно узкий по сравнению ко всему населению страны, слой управленцев из правящей партии. За ширмой советской и государственной собственности скрывалась по существу узкогрупповая корпоративная собственность новых хозяев России.

Во-вторых, тоталитарно изменилась природа большевистской партии. Она всё больше отрывалась от масс и, применяя репрессивные меры по подавлению народного недовольства, находила для себя новую социальную опору в лице армейского и тылового начальства, попадала в заложники нового элитного слоя советского общества т.н. «совслужащих». Коммунистическая партия как бы становилась одновременно и правящей партией и правящим классом нового советского общества.

В-третьих, тоталитарные изменения произошли также в области общественной морали. Как ненужный хлам были отброшены в сторону все слова о свободе, равенстве и демократии. На первый план теперь выдвигались жестокость, классовая месть, преданность идее социального переустройства и оправдание любых преступлений, если они направлены на благое дело – «освобождению трудящихся от гнёта капитала». Это открывало дорогу в партию и к власти не самым лучшим представителям человеческой породы, тем, кто жаждал безмерной власти и чурался простого, будничного труда. Тем более, для того, чтобы выбиться в начальство не требовалось особого образования или культуры. Достаточно было бездумной преданности коммунистическим идеалам и исполнительности в проведении партийной линии, а также предельной жестокости по отношению к классовым врагам.

Эти новые черты советского государства и определили его тоталитарный характер. Господство единой идеологической системы и одной партии, скроенной по типу средневекового ордена, осуществляющей контроль над всеми сферами жизни Советского общества. Но это был пока ещё именно революционный тоталитаризм, питаемый идеей интернационализма, т.е. социального переустройства не только России, но и всего мира. И партия была пока ещё союзом единомышленников, а не орудием утверждения личной власти вождя. «Карающий меч революции» - ВЧК был всевластен над всем населением страны, но В.И. Ленину даже в голову не могло прийти использовать его как средство в борьбе со своими оппонентами внутри партии. Кстати, В.И. Ленин также не одобрял возвеличивания своей фигуры, не стремился к утверждению своего культа в стране. Однако всё это было не за горами. Имелись все предпосылки для перехода от революционного тоталитаризма, который одухотворял общество в годы революции и гражданской войны, к тоталитаризму иного, высшего типа, который впоследствии назвали культом личности И.В. Сталина. И немалую роль в последующем утверждении режима личной власти И.В. Сталина сыграла приверженность значительной части большевиков традициям и нормам «воюющей партии» времён Гражданской войны.

3. Новая экономическая политика – временное отступление к капитализму или новый подход к строительству социализма.

Итак, вышедшее из горнила революции и гражданской войны новое общество стало в основе своей тоталитарным. Такой политический режим определялся огромной ролью идеологии в обществе и в стремлении государства контролировать и регулировать как можно больше сфер общественной жизни. Только это пока был революционный тоталитаризм, направленный на немедленное осуществление социалистического идеала и устранение всего того, что мешало его укоренению на российской почве. Логическим следствием такой политики стала попытка огосударствления производства и распределения, т.е. реализация многократно проклятой Карлом Марксом модели военно-казарменного коммунизма.

Свидетельством этого является принятый IX съездом РКП (б) в марте 1920 года проект полной милитаризации экономики страны. Согласно этому проекту все рабочие и крестьяне должны были быть записаны в трудовые армии и впредь считаться бойцами трудового фронта. По воле руководства они в любой момент могли быть переброшены на любой участок работы без всякого на то их согласия. За уклонение от трудовой повинности полагалось заключение в концентрационные лагеря сроком на пять лет.

Только взрыв народного недовольства весной 1921 года, проявившегося в Кронштадском мятеже, росте крестьянских выступлений и забастовках рабочих на столичных предприятиях, заставил большевиков пойти на введение новой экономической политики. Нэп допускал некоторое развитие в стране товарно-денежных отношений и небольшой простор для частнопредпринимательской деятельности. Однако все эти послабления в хозяйственной сфере рассматривались В.И. Лениным и его соратниками лишь как временное отступление, вызванное разрухой и задержкой мировой пролетарской революции. Только как непродолжительная остановка перед решающим штурмом, перед броском к полномасштабному строительству нового социалистического общества. Так что никакой реальной альтернативы новая экономическая политика взятому Коммунистической партии курсу на социалистическое строительство не представляла.

И в своих последних работах В.И. Ленин сформулировал идею индустриальной модернизации страны, только без рынка и демократии и с опорой на коллективистские традиции русского народа и мощное государство. Для реализации этого плана требовалось окончательно покончить с ещё теплящимися западническими элементами культуры, с идеалами общинной демократии и с оставшимися от старой России духовными основами русского общества, которые складывались тысячелетия.

Вот почему, допуская многоукладность в экономике и рост товарно-денежные отношений в стране, В.В. Ленин был против всяких изменений в сложившемся политическом строе, ибо это могло привести к складыванию элементов гражданского общества в России. Систему однопартийной диктатуры он считал лучшим средством построения в стране особого типа индустриального общества, названного им социалистическим.

Поэтому, несмотря на некоторые послабления в экономической политике, революционный тоталитаризм довершил своё дело по искоренению элементов демократии и свободомыслия в стране, подготавливая почву для собственного перерождения в систему личной власти партийного вождя. Иначе и быть не могло. Вся власть над страной в руках партии, в самой партии введён казарменный режим и всевластие партаппарата. Все дела в партии и стране решает узкий круг партийных вождей. Среди них один обязательно должен был выдвинуться на первое место, устранив остальных.

Поэтому после смерти В.И. Ленина сразу развернулась борьба среди его ближайших соратников за лидерство в стране и партии. Каждый из претендентов на роль вождя выдвинул свой план дальнейшего развития страны. Победа досталась И.В. Сталину, ибо он предложил самый приемлемый для большинства партии план социалистического строительства. Его можно назвать доктриной форсированного строительства социализма в одной стране в условиях капиталистического окружения. Эта доктрина хорошо накладывалась на имевшую многовековые корни в народном сознании идею об исключительности исторической судьбы России. То, что ей (пусть в облике СССР) суждено проложить путь другим странам и народам в светлое будущее. Отталкиваясь от таких настроений рядовых коммунистов, И.В. Сталин сравнительно легко одержал верх над Л.Д. Троцким с его идеей «перманентной революции». «Ведь Троцкий, - как отмечал И.В. Сталин, - не даёт никакого просвета, ибо (согласно ему) противоречия в положении рабочего правительства… смогут найти своё разрешение только на арене мировой революции пролетариата… Что ж нам тогда остаётся делать? Прозябать в своих собственных противоречиях и гнить по корню в ожидании мировой пролетарской революции?».

Столь же просто И.В. Сталин убрал со своего пути «любимца партии» Н.И. Бухарина. Во-первых, тот был мало известен широкой партийной массе. И, во-вторых, кого могла увлечь его идея «отсталого», «слаборазвитого» социализма, который, к тому же, надо было строить чуть ли не 60 лет. План И.В. Сталина был более близок и понятен партийной массе. Укрепив свою власть и поведя за собой крестьянство, пролетариат может и должен построить социализм. Достичь искомого состояния общества предполагалось путём отказа от принципов новой экономической политики, ликвидации многоукладности в экономике и рыночных отношений в стране даже в том урезанном виде, в котором они существовали в годы нэпа. Далее следовали ускоренная индустриализация страны и коллективизация сельского хозяйства вместе с перековкой духовного мира людей. Что же касается мировой социалистической революции, то она отодвигалась на необозримую перспективу, рассматривалась теперь как длительный исторический процесс, как целая эпоха перехода всех стран от капитализма к социализму при ведущей роли СССР в этом процессе.

Таким образом, марксистская идеология оказалась «переварена» реальными потребностями осуществления перехода страны к индустриальной фазе развития. В рамках коммунистической системы решалась та историческая задача, которую не сумела решить царская Россия – перевести страну на индустриальный путь развития. То был особый способ решения национально-государственной проблемы путём предельной концентрации всех ресурсов страны на ключевых направлениях – создание мощной производственно-технической базы, изменение качественного состава населения, уровня и условий его жизни.

4. Социалистическая индустриализация в СССР: достижения и потери.

Реализация плана социалистического переустройства российского общества потребовала решения трёх взаимосвязанных задач. Во-первых, наращивание технико-экономического потенциала страны. Во-вторых, создание соответствующей современной индустриальной базе страны интенсифицированного сельского хозяйства. И, наконец, в ходе т.н. «культурной революции» создать новое поколение людей способных жить и трудиться в условиях индустриального общества.

Уже в ходе первых двух довоенных пятилеток в СССР была создана

многоотраслевая промышленность, соответствующая потребностям страны. Это было в основном достигнуто за счёт ужесточения трудовой дисциплины на предприятиях, снижения реальной заработной платы и широкого применения принудительного труда заключённых в самых тяжёлых отраслях производства: лесоразработки, золотодобыча, промышленное строительство в северных районах страны. Не надо также сбрасывать со счетов невиданный трудовой энтузиазм многих миллионов советских людей, искренне верящих, что они строят новую, более счастливую жизнь. Эту уверенность и чувство гордости подкрепляли вести с Запада, где в те годы разразился мощный экономический кризис, переросший в затяжную депрессию.

Такие методы социалистического строительства дали определённые результаты с точки зрения создания организационно-технических структур индустриального общества. К началу Великой Отечественной войны по абсолютному объёму важнейших видов продукции СССР приблизился или превысил валовые показатели Германии, Англии и Франции. Таким образом, индустриальная база страны была создана. Но СССР, вплоть до конца социалистической эпохи, не перегнал и даже не догнал развитые страны Европы по производству товаров на душу населения и по их качеству. Если взять эти душевые показатели, то отставание по некоторым видам продукции составляло в 1,5, а по некоторым показателям в 3-4 раза.

К этому ещё следует добавить, что ни один пятилетний план не был полностью выполнен. Многие задания первой пятилетки были достигнуты только по завершении второй пятилетки, а некоторые и вовсе после войны (в частности, по производству чугуна, нефти, тракторов). Иными словами, постоянное подстёгивание темпов экономического роста просто истощало материальные и физические ресурсы страны. Вместе с тем, это никак не омрачает подвиг советских людей за два десятилетия превративших Советскую Россию в мощную индустриальную державу и заслуги руководства страны, предельно жестоко, но решивших важную для дальнейшего существования страны задачу по индустриальной модернизации, под тяжестью которой надломилась и рухнула царская Россия.

Проведение индустриализации потребовало перестройку деревни. Её тоже надо было подогнать под промышленный тип развития. Коллективизация села вовсе не означала возвращения к общинным порядкам. Если русская община в деревне представляла собой, прежде всего, социальный институт, то колхоз являлся производственным коллективом – артелью, организованным по функциональному принципу (тракторная бригада, полевое звено, молочно-товарная ферма, колхозное правление). Причём колхоз постоянно находился под государственным контролем. Сверху давались директивы, когда пахать, что сеять и какой объём продукции сдавать в «закрома родины».

Как и в ходе проведения индустриализации, темпы коллективизации были бешенными. Власть, опираясь на беднейшие слои населения деревни, провела экспроприацию зажиточной части крестьянства, сокрушила прежний деревенский уклад, подогнала его под промышленный тип развития. Однако роста сельскохозяйственного производства не произошло. Более того, в результате насильственных методов коллективизации и ликвидации прослойки самых хозяйственных крестьян, были подорваны производительные силы деревни. Восполнить резкую убыль скота и остановить падение урожайности колхозных полей удалось только к концу 50-х годов ХХ века. Следствием преступной бездеятельности руководства страны и общего плохого состояния дел в первых колхозах стал массовый голод, поразивший главные зерновые районы страны в 1932-1933 годах. Его жертвами которого, по разным подсчётам, стало до 6 млн. чел.

Вместе с тем в рамках колхозной системы решалась проблема социальной поддержки бедняков и малоимущих. В конечном итоге сельское хозяйство и промышленность включались в единую унифицированную систему директивного управления экономикой. Был, таким образом, создан социально-экономический фундамент соответствующий индустриальной фазе развития.

Бурное развёртывание индустриализации потребовало решительных мер в области народного образования. Стране нужны были профессионально грамотные кадры рабочих, служащих и инженерно-технических кадров на промышленных предприятиях. Это и явилось главной задачей провозглашённой партией «культурной революции». В её ходе была в основном ликвидирована неграмотность населения, создана хорошо отлаженная система начального, среднего и высшего образования, большое внимание было уделено развитию естественно-технических наук. Это имело своим следствием создание квалифицированных кадров на промышленных предприятиях и в сельском хозяйстве, бурное развитие советской науки, особенно в технических областях.

Здесь, на наш взгляд, не представляет особого интереса вопрос о том, насколько сталинская модель социализма соответствовала доктринальным установкам классиков марксизма. Ведь, в главном и основном И.В. Сталин воплотил в жизнь главные постулаты марксизма: ликвидировал частную собственность, устранил эксплуататорские классы, покончил с буржуазными понятиями о морали и нравственности, создал новую социалистическую культуру.

И популярный в сталинскую эпоху лозунг «Сталин – это Ленин сегодня», на наш взгляд, вполне соответствовал сложившейся ситуации. Ведь В.И. Ленин никогда не ставил под сомнение монопольное положение Коммунистической партии в советском обществе и целесообразность революционного насилия в решении политических и экономических проблем. Так что, куда больший интерес вызывает вопрос о том, как можно было избежать столь трагической развязки для нашей страны, как установление тоталитарного сталинского режима.

Сейчас, когда на новом, более объективном, уровне происходит процесс возвращения к исто­рической правде, историки настойчиво ищут истоки тра­гического для нашей страны развития событий, которые привели к установлению тиранической диктатуры И.В. Сталина, стоившей нашему народу многих миллионов человеческих жизней. Одни историки видят первопричину всех наших бед в роковом 1918 году, когда был разо­рван союз большевиков с левыми эсерами, что позволило РКП/б/ монополизировать свою власть над обществом и создать условия для становления тоталитарной системы.

Другие относят начало складывания тоталитаризма чуть ли не к первым дням Октября 1917 года. На наш взгляд, наиболее роко­вым в развитии событий, приведших к перерождению советской власти, стало нежелание партии после Гражданской войны коренным образом перестроить формы и методы своей деятельности. Последний шанс был упущен в период новой экономической политики, когда поворот от утопии к реальности в экономике не сопровождался столь же решитель­ной демократизацией политических структур в стране, сложившихся в годы Гражданской войны. Партия не захотела или не смогла тогда поступиться своей монополией на власть и допустить существование политической оппозиции. Отвергла возможность любых компромиссов с другими общест­венными движениями и в итоге сама оказалась под пятой сталин­ского деспотизма.

Так закончился первый период в формировании советского социалистического общества, период становления его основ. Только созданный строй на практике оказался весьма далёк от «общества социальной справедливости», каковое грезили себе все поколения русских революционеров. Ибо вместо общественной собственности на все средства и продукты производства возникла единая государственная собственность под контролем партийной номенклатуры, а трудовые коллективы на деле оказались лишены всяких прав на участие в управлении производством и распределении произведённой продукции.

Вместо народного самоуправления реальную власть над страной осуществлял партийно-государственный аппарат, построенный по принципу пирамиды, где все нити управления страной сходились в вершине, в руках «великого вождя всех советских народов».

И, наконец, вместо полного единения интересов общества и личности, когда во главу угла социального прогресса ставится конкретный человек, его нужды и потребности, на деле произошло разделение людей по степени их приближенности к правящей номенклатуре.

Созданная И.В. Сталиным система прошла проверку на прочность в годы Великой Отечественной войны. Она не просто устояла, но и значительно расширила зону своего влияния за счёт утверждения «народно-демократических» режимов в ряде восточно-европейских и юго-азиатских стран. Решающая роль, сыгранная СССР в достижении победы над фашизмом, ещё более подняла авторитет Советской страны и её вождя. Потому первые послевоенные годы стали временем наивысшего расцвета сталинского тоталитаризма. Высокие темпы восстановления народного хозяйства и военное могущество страны закрепляли в советском обществе и даже за его пределами веру в правильность избранной СССР и его союзниками модели общественного развития.