Поддерживать группы, ориентирующиеся на западные ценности и интересы в других цивилизациях.

Данные положения являются краткой и емкой формулировкой ны­нешней доктрины неоатлантизма.

Важнейшей особенностью будущей геостратегической картины мира является то, что ни одна из названных парадигм не является доминирующей.

Другим направлением в исследовании современных геополитичес­ких проблем выступает концепция французского исследователя Б. Ва-рюсфеля. Он считает, что в ближайшие годы будут доминировать две тенденции. Первая заключается в том, что политическая, экономичес­кая и военная перестройка Центральной и Восточной Европы и быв­шего СССР окажет сильное воздействие на большинство геополити­ческих параметров, таких как стабильность европейского пространства, геополитические связи между Европой и Азией, борьба за влияние в мусульманском мире, новая роль США, лишившихся своего противни­ка на Востоке, и вторая — развитие и распространение новых видов вооружений делает все более трудным сдерживание международных конфликтов.

Кроме этих тенденций действуют и внутренние кризисы, сотрясаю­щие как страны Севера, так и Юга. На Юге провал развития во многих зонах Африки, Азии, Латинской Америки привел к обострению демог­рафических, продовольственных, экологических проблем. На Севере наблюдается экономический, социальный и моральный кризис промыш-ленно-развитых стран: их процветанию и демократическому равнове­сию угрожают неконтролируемое технологическое развитие, с которым связана безработица, перепроизводство, загрязнение окружающей сре­ды, ущемление свобод и этических норм, а также ультра-либеральная критика, ведущая к социальной маргинализации, финансовым спеку­ляциям, торговым войнам, упадку сферы социальных услуг.

Теряет свою роль «сдерживающего средства» и ядерное оружие. Б. Варюсфель считает, что «государства-нации» сходят с международной арены: изнутри их подтачивает неолиберализм, а снаружи — наступление мощных транснациональных компаний. «Государства-нации» не мо­гут достаточно быстро адаптироваться к двум тенденциям: интернацио­нализации обменов и возникновению небольших сообществ на низовом уровне (местные коллективы, ассоциации, семейные и этнические груп­пы). Кроме того, государство теряет свою легитимность из-за неспособ­ности справиться с социальными проблемами, такими как безработица, нищета, а также с новыми болезнями, наркоманией и т. д.

Окончание «холодной войны», распад биполярной системы международных отношений и формирование Нового мирового порядка вызвали новый всплеск интереса к геополитическим ис­следованиям на Западе, прежде всего в Соединенных Штатах. Осмысление новой геополитической картины мира Западом про­исходит на данный момент в рамках трех основных направлений.

Концепции представителей неореализма восходят к классиче­ской геополитике в той же мере, что и к разработкам школы поли­тического реализма, сделанным в рамках теории международных отношений. Генри Киссинджер и Збигнев Бжезинскийразделяют точку зрения, что центральное положение в мире принадлежит Евразии, которая сегодня находится под господствующим влия­нием США. Главная геополитическая задача США заключается в том, чтобы «на политической арене не возник соперник, способ­ный господствовать в Евразии и, следовательно, бросающий вы­зов Америке» (Бжезинский). Потенциальными соперниками США Киссинджер считает Объединенную Европу, Россию, Японию, Китай и Индию, в то время как Бжезинский выстраивает более сложную иерархию мировых и региональных великих держав.

Цивилизационный подход к геополитике отличает построе­ния Самюэля Хантингтона и Элвина Тоффлера. Разделив совре­менный мир на 8 цивилизаций, Хантингтон заявляет, что основой для международных конфликтов служат межцивилизационные, а не внутрицивилизационные противоречия. Однако при внимательном рассмотрении оказывается, что цивилизации Хантингтона отвечают не принципам культурной самоиденти­фикации народов (заявленный им основной критерий), а отра­жают геополитическую картину мира, увиденную из Вашингто­на. Основным тезисом Хантингтона становится - Запад против остального мира. По мнению Тоффлера, в основе современного мира лежит соперничество трех суперцивилизаций - аграрной, индустриальной и постиндустриальной.

Характерным тезисом школы либерального интернациона­лизма является утверждение об уже свершившейся победе за­падных ценностей, имеющих универсальный характер - кон­цепция «конца истории». Ведущая роль в защите и распространении демократических ценностей и принципов в мире принадлежит Соединенным Штатам. Майкл Доил сфор­мулировал тезис о невозможности войн между либеральными демократиями. Фрэнсис Фукуяма утверждает, что распад СССР стал важнейшим шагом на пути к универсализации демокра­тии. Результатом подобного развития станет планета, вечно пребывающая в состоянии мира, поскольку весь мир - это ли­беральная демократия. По мнению Жака Аттали, основой уни­версального мирового порядка служит свободная рыночная экономика.Выделяя в мире три экономических «центра тяже­сти» (США, Европа и Азиатско-Тихоокеанский регион), Аттали утверждает, что между ними не могут возникнуть какие-либо противоречия благодаря единству экономического и идеологического климата.

3.Геополитическая мысль России и концепция евра­зийства.

Геополитические проблемы современного мира в наиболее ост­рой и противоречивой форме свойственны современной России. Геополитические процессы, происходящие почти на 1/6 части территории планеты Земля, со всей остротой поставили вопрос о месте России в новом мировом порядке. На этот вопрос по-разному отвечают на запа­де и востоке. Практически все западные политологи обращают внимание на по­стоянную нестабильность, характеризующую взаимоотношения России и Европы, России и Запада. И объясняют они эту нестабильность че­тырьмя структурными геополитическими тенденциями.

Во-первых, по своей территории, количеству населения и природ­ным ресурсам Россия превосходит любое европейское государство: ее основной проблемой всегда было эффективное использование этих ог­ромных запасов.

Во-вторых, на протяжении всей истории Россия не имела четко оп­ределенных границ как на западе, так и на востоке, что подталкивало ее к постоянной экспансии с целью стабилизировать периферийные ре­гионы: однако это не решало проблемы, а напротив, углубляло ее, так как создавалась новая периферия.

В-третьих, между Россией и великими европейскими державами все­гда находились небольшие политически слабые государства, что также усиливало экспансионистские настроения в России, стремление утвер­диться западнее.

В-четвертых, географически, а также в политическом и культурном плане Россия находится между Европой и Азией, в результате чего она никогда не ощущала полной принадлежности ни к одной, ни к другой.

В-пятых, значительную роль играла российская культурная тра­диция. Осознание факта постоянного технологического отставания от Запада приводило к серьезным противоречиям. Из признания этого фак­та делался вывод о необходимости использования его достижений для модернизации российской экономики, но одновременно в России всегда опасались негативного влияния западных ценностей на общество и куль­туру, что ограничивало возможности технологического сотрудничества.

В связи с этим вызывает большой интерес генезис геополитической мысли в России.

В дореволюционной России геополитика находилась на пе­риферии научной мысли, а в советское время и вовсе была за­клеймена как лженаука или даже преступная дисциплина. Нача­ло планомерного изучения геополитики в нашей стране относится лишь к 1990-м гг. Однако самобытная и внутренне непротиворечивая русская геополитическая школа стала развиваться гораздо раньше. Мессианско-глобалистические основания русской геополитики час­то связывают с деятельностью старца Филофея из псковского Спасо-Елизарова монастыря, который в 1510 году сформулировал концеп­цию «Москва-третий Рим» эта идея и стала краеугольным камнем рус­ской геополитической традиции.

Первым русским геополитиком считается Иван Грозный. При нем были установлены основные особенности и приоритеты российской геополити­ки: поглощение нестабильных геополитических зон бывших противников (Казань, Астрахань, Сибирь), борьба за выход к морю (Ливонские войны за Прибалтику и одновременная активизация открытого северного направле­ния через Белое море) стали утверждаться традиционалистские принципы в государственной политике, прежде всего, консервативный монархизм, соединение православия с самодержавием в рамках народной монархии.

В конце XIX века начался первый из двух основных этапов твор­ческого самоосознания геостратегического места России. Наиболее важный вклад в него внесли С. М. Соловьев, В. О. Ключевский, А. П. Щапов, Б. Н. Чичерин, И. Л. Солоневич и др.

Громадность территории России, ее малая заселенность, однообра­зие монотонность труда народа, постоянная угроза внешних нападений обусловили потребность в крепкой центральной власти, отмечали они.

С. М. Соловьев доказал географическую предопределенность за­рождения русской государственности и наиболее интенсивного хозяй­ственного освоения земель в центре Среднерусской возвышенности. Поэтому возглавить объединение русских земель и создать крепкое цен­трализованное государство суждено было Москве, благодаря особен­ностям ее географического положения. Именно в природно-климати­ческих условиях данной местности он увидел решающий фактор, по­влиявший на характер деятельности и форму организации населения. «Скупая» на дары природа этой местности приучала жителей к упор­ству и твердости, не обещая скорой награды за вложенный труд. При­роду России, по сравнению с Западной Европой, Соловьев назвал «ма­чехой», а не «матерью» для ее народа. Отсюда он делал вывод о том, что причины отставания России определены гораздо более суровыми условиями жизни, чем у западноевропейских народов. Русскому наро­ду пришлось вести жестокую борьбу за выживание и в полном смысле слова отвоевывать жизненное пространство у природы. Это наложило особый отпечаток на весь уклад его жизни. Акцентируя внимание на влияние географического положения на соотношение личных свобод в России и США, И. Л. Солоневич писал: «Американская свобода, как и американское богатство определяются американской географией — наша свобода и наше богатство ограни­чены русской географией. Поэтому мы никогда не будем иметь такие свободы, какие имеют Англия и США, так как их безопасность гаранти­рована морями и океанами, а наша может быть гарантирована только воинской повинностью»

Дальнейшее осмысление геополитического положения страны по­лучило свое развитие в работах евразийцев. Создателями евразийства были филолог и историк князь Н. С. Трубецкой (1890-1938), географ и геополитик П. Н. Савицкий (1895-1968), сын великого русского учено­го-естествоиспытателя — историк Г. В. Вернадский (1877-1973).

Н. С. Трубецкой так выразил суть концепции: «Национальным суб­стратом того государства, которое прежде называлось Российской им­перией, а теперь называется СССР, может быть только вся совокуп­ность народов, населяющих это государство, рассматриваемое как осо­бая многонародная нация и в качестве такой обладающая особым национализмом. Эту нацию мы называем евразийской, ее территорию — Евразией, ее национализм — евразийством»

П. Н. Савицкий считал, что Россия представляет собой особое циви-лизационное образование, в котором геополитическая и социо-культурная «срединность» выступает как фундаментальная черта. Он писал, что Россия имеет гораздо больше оснований, чем Китай, называться «Сре­динным Государством». Европа есть лишь «западный мыс» Евразии, а Россия занимает центральную позицию в рамках всего континента.

Россия, для Савицкого — самостоятельный мир, самостоятельная и особая духовно-историческая геополитическая реальность, которую он называет «Евразией». Ее содержание включает в себя не материк и не континент. Но идею, отраженную в русском пространстве и русской культуре, историческую парадигму, особую цивилизацию.

У Савицкого геополитический смысл Евразии выступает как синтез двух реальностей — европейского Леса и азиатской Степи. Подобный син­тез выступает не просто как наложение двух геополитических систем друг на друга, но и как нечто цельное, оригинальное, обладающее своей соб­ственной мерой и оценочной шкалой. Россия -Евразия есть центр Старо­го света. Устраните этот центр — и все остальные его части, вся эта систе­ма материковых окраин (Европа, Передняя Азия, Иран, Индия, Индоки­тай, Китай, Япония) — превращается как бы в «рассыпанную храмину». Этот мир, лежащий на восток от границ Европы и к северу от «классичес­кой» Азии и есть то звено, которое спаивает в единство их всех, считал он.

В сумме своей, физико- и культурно-географические особенности России создают две центральные характеристики российской государ­ственности — ее имперский характер и великодержавность.

Исторически Россия складывалась как империя, как сверхнацио­нальное государство и неудивительно, что способом ее существования стала пространственная пульсация, когда политические границы, то зак­лючают в российские пределы некоторую территориальную общность, то отсекают ее от исторического государственного ядра.

В процессе формирования территории Российского государства ста­бильность исторического ядра обеспечивалась через поглощение не­стабильных геополитических зон и инкорпорацию бывших противников. Россия делала выбор в пользу не бесконечной войны с беспокойным соседом и временного его замирения, а в пользу присоединения этого соседа, его умиротворения во внутреимперском пространстве.

Наиболее характерной чертой российской геополитики была ее кон­сервативная направленность. Самым ярким ее проявлением этого стало превращение страны в «европейского жандарма» после организации Алек­сандром 1 «Священного союза» (акт от 14 сентября 1815 года). Фактически Россия взяла на себя роль геополитической преграды распространению буржуазно-демократического форм организации политического простран­ства посредством консервации существовавших европейских режимов.

Своеобразным итогом этого курса стала политика Николая I. В1848-1849 годах русские войска вступают в Австрию для подавления венгер­ской революции и в защиту власти Габсбургов, вопреки призывам, Ф. И. Тютчева, использовать революционную ситуацию для уничтожения Ду­найской империи и полного включения всех славянских областей Вос­точной Европы во владение России.

Теоретическое обоснование подобных идей было предпринято в рам­ках российской геополитической версии панславизма. Разработка дан­ного направления была осуществлена Н. Я. Данилевским.

Основным содержанием этой концепции выступает идея славянско­го единства, отстаиваемая его независимости и самобытности. Данилев­ский считает, что в мире должна появиться Всеславянская федерация с центром в Константинополе. Эта федерация включала только два сла-вянско-православных государства — Российскую империю и королевство Болгарское, одно славяно-католическое (Королевство Чехо-Мораво-Сло-вацкое) и одно югославское государство, соединяющее обе конфессии (Королевство Сербо-Хорвато-Славянское). Также сюда включались пра­вославные, но неславянские Королевство Румынское и Королевство Эл­линское, а в довершение всего Королевство Мадьярское.

Очевидно, что концепция Н. Я Данилевского синтезировала пансла­вянские тенденции с идеями всеправославного единства и в своей основе отражала российское геополитическое амбиции на западном и юго-запад­ном направлении, причем настолько точно, что, в конце концов, она была реализована в социалистическом содружестве Европейских государств.

На основе идей Н.Я.Данилевского в эмигрантской среде, в 1920-е гг. стала разрабатываться концепция евразийства. Классическая док­трина евразийства базируется на трудах трех авторов - Н.С. Трубецкого, П.Н. Савицкого и Н.Н. Алексеева.

В основе идей евразийцев лежит взгляд на Евразию не как на механистическое объединение Европы и Азии, а как на осо­бый мир, отличный от земель лежащих как к западу, так и к юго-востоку от него (иными словами, речь идет о «евразийском хартленде»). Евразия отождествлялась с Россией, на территории которой в ходе тысячелетней истории сформировались много­национальные государство и культура, составляющие основу особого евразийского мира. Последовательно развивая концепцию противопоставления «морских» и «сухопутных» держав, евразийцы делают вывод о неприменимости для континентальной России таких «универ­сальных» западных концепций как вхождение в единый мировой рынок. Если мировой рынок служит прочной основой для разви­тия цивилизаций, связанных морскими коммуникациями, то сре­динная евразийская держава из-за ограниченного выхода к морю и значительных транспортных расходов окажется отброшенной на периферию мировой экономической и геополитической системы.

В качестве основы для развития необъятных просторов Евразии евразийцы постулируют закон континентального со­пряжения и предлагают концепцию «континента-океана», кон­тинента, подобно океану, объединяющему огромные сухопут­ные пространства. Подобная политика создает условия не только для развития «евразийского хартленда», но и ведет к втя­гиванию в орбиту влияния России областей и стран, которые лежат на ее пути к выходу к морю.

Продолжателем идей евразийцев стал Л.Н. Гумилев, кото­рый развил концепцию тюрко-славянского синтеза как основы для создания евразийской культуры и российского государства (в форме союза «леса» и «степи»), а также предложил концеп­цию «пассионарности» для объяснения первопричины цивилизационного толчка.

Идеи евразийцев нашли живой отклик не только в России, но и в Западной Европе в кругах, позиционирующих себя как «новые правые». Основой для их геополитических построений является теория «больших пространств». Изначально речь шла о континентальном единстве Западной и Центральной Европы, но позднее их мысль эволюционировала в сторону Евразийского проекта как противовеса подвластному США атлантическому миру (наиболее радикальные идеи нашли отражение в концеп­ции Жана Тириара «Евросоветская империя от Владивостока до Дублина»).

В середине 80-х годов XX века, впервые в истории нашей стра­ны преобладающей стала атлантическая геополитическая ориента­ция. В прошлом веке геополитики говорили об «англо-саксонском» типе цивилизации или о капиталистической, буржуазной демократии, в наше время чаще употребляется термин — атлантизм. Под ним понимается целая система геополитических идеологических, эконо­мических, информационных и культурных отношений, призванных сохранить господствующее положение системы стран северного сек­тора Атлантического океана.

В конце XX века в результате революционных преобразований и войн в России победило новое геополитическое направление —социа­листический континентализм.Формально отрицая всякое геополитическое содержание, по существу, он являлся антиатлантизмом, что и на­шло свое воплощение в противостоянии ведущей сверхдержаве атлан­тического мира.

В этом направлении антагонизм морских и континентальных стран разрешался путем совершения пролетариатом мировой социалисти­ческой революции. На практике социализм пришлось сначала строить в одной стране, а затем в нескольких. После второй мировой войны произошло расширение и усложнение данной геополитической струк­туры. В 1949 г. был создан совет экономической взаимопомощи (СЭВ) для координации экономического и научно-технического сотрудничества социалистических стран, а в 1955 г. Организация Варшавского Догово­ра •— военно-пролитическая организация противостоявшая атлантичес­кому давлению. Мировая система социализма включала: СССР, ПНР, ГДР, ЧССР, ВНР, Румынию, Болгарию, Югославию, Албанию, МНР, КНР, Вьетнам, Кубу. КНДР. В целом эта система не выходила за рамки Харт-ленда и объединяла континентальные государства. Эффективность и высокая устойчивость подобной конструкции была возможна только в экстремальных условиях прямого силового противостояния. Политика мирного сосуществования двух систем ослабляла напряженность и по­этому проявляла и обостряла внутренние противоречия социалисти­ческого лагеря.

История уже поставила вопрос о возможности сохранения целост­ности России. В условиях продолжающейся атлантической ориентации страна оказалась «задвинутой» вглубь евразийского континента, след­ствием чего стало существенное ухудшение ее геополитического поло­жения. Между нею и Европой образовалась широкая полоса из вновь созданных независимых государств Прибалтики, Украины, Белоруссии, Молдовы, не считая бывших социалистических стран Восточной Евро­пы, многие из которых питают к России не лучшие чувства.

Значительно ухудшились ее подступы к открытым морям — а ведь за них она беспрерывно боролась всю свою историю. Эта борьба име­ла четкие и ясные геополитические основания: все главные реки Рос­сии впадают либо в Северный Ледовитый Океан, либо в Каспийский тупик. Обеспечение элементарных жизненных потребностей — вот что побуждало Россию пробиваться к морям. Без них она задыхалась на своих материковых пространствах.

В современной дискуссии, внутри страны, по поводу места России в глобальной геополитике, можно выделить три основных направления:

А) атлантическое,

б) отход от прочных связей с Западом и выбор «восточной альтер­нативы»,